- Конечно, уничтожим, - ответил Зайченко.
Он распоряжался всей операцией, он распределял силы, он намечал тактику боя. Но властолюбивый Иргаш держал его около себя, у своей руки. И штабу и басмачам казалось, что боем руководит сам Иргаш.
Отсюда, с вершины, не слышно было ни стонов, ни криков, ни человеческого исступления. Отчаянная борьба представлялась издали праздничной байгой**, скачками, потому что никому из людей, находившихся здесь, не угрожала смерть. Кругом на скалах стояли дозорные отряды басмачей - при первой опасности они приняли бы на себя весь удар, дав возможность Иргашу вместе с его штабом отступить в полном порядке, без паники.
Иргаш увидел, что какая-то кавалерийская часть, минуя центр атаки, понеслась вдоль горы по пшеничному полю. Это был Юсуп, мчавшийся в обход с последним узбекским отрядом.
Вести этот отряд обязан был Хамдам, но Хамдам побоялся.
- Если пушка не действует, как я могу действовать? Я не успею доскакать до подъема в гору, - сказал он.
- Можно мне? - предложил Юсуп.
- Пробуй! - сказал Лихолетов.
Когда Юсуп выскочил в открытую степь, осыпаемую пулями, страх сдавил ему сердце. Грошик сразу оглох от криков и выстрелов и плохо слушался повода.
У Иргаша было два выхода: один - в горы, в ущелье, другой - на дорогу в долину. К этой дороге и стремился Юсуп, догадавшись, что он должен занять дорогу первым и что нужны какие-то нечеловеческие усилия, чтобы проскакать это расстояние как можно скорей. Когда Грошик вырвался из рядов, Юсуп приподнялся в стременах и, чтобы облегчить свой вес, даже бросил на землю винтовку.
У Сапара была лошадь моложе и сильнее, чем Грошик. Поэтому Сапар несся первым, скорее всех. И, подчиняясь общему потоку, все лошади мчались за ним. Впереди было распаханное поле. Попав на мягкую, в бороздах, землю, эскадрон невольно бы замедлил свой аллюр. Надо было во что бы то ни стало догнать Сапара, чтобы повернуть всех влево. Кричать и командовать было бессмысленно. Как ни кричи, как ни надрывай голос, все равно он потонет в том реве, с которым неслись джигиты.
- Юсуп не опередит... И Грошик не справится... Нет, нет... - бормотал Сашка. - Теперь завязнет эскадрон. Всех перехлопают.
Сердце билось у него в груди. Махнув рукой на весь свой план, на все свои расчеты, он уже готов был помчаться на выручку Юсупа.
- Эскадро-он! - закричал он.
Но в это мгновение обстановка в поле изменилась.
Юсуп решил обойти Сапара с правого бока. Когда Грошик поравнялся с лошадью Сапара, Юсуп увидел, что Сапар скачет с закрытыми глазами и дикий, дрожащий, бессмысленный вопль: "А-а-а!" - вырывается у него из горла. Юсуп камчой ударил лошадь джигита по морде. Она дернулась влево, и тут Грошик вылетел вперед, как былинка. Юсуп выхватил клинок из ножен и тоже закричал, как Сапар: "А-а-а-а!" Грошик прижал назад уши. Издали казалось, что он стелется по земле. Теперь Юсуп был спокоен, эскадрон повернул за ним. Пахота осталась в стороне.
В лощине за арыком, у своей палатки, стояла Варя и следила за боем. Раненых еще не принесли. Юсуп очутился на дороге почти один. Кругом него взбивались от пуль маленькие облачка пыли.
- Убьют! - шептала Варя.
И верно, к Юсупу нетрудно было пристреляться. Белая рубаха сверкала, как мишень.
Иргаш, наблюдая за всей этой скачкой, невольно залюбовался ею, щелкал языком от удовольствия и, опуская бинокль, сказал окружавшим его курбаши:
- Посмотрите на этого джигита! Он не скачет. Он летит, как белый кречет. Изловите его!
Несколько джигитов из личной охраны помчались вниз, с горы, чтобы исполнить приказание Иргаша...
В штабе Иргаша не знали результатов наступления до тех пор, пока есаулы не прискакали туда с долины.
Услыхав от них, что палочники разбегаются и стрелки отходят с левого фланга, Иргаш посмотрел на Зайченко и сдвинул брови. Взгляд Иргаша был ужасен, тем более что только за минуту до этого Иргаш веселился. Он размахивал тяжелым полевым биноклем, привязанным к ремню, Зайченко отвернулся и присел на вьюк.
Иргаш стал лиловым от гнева и крикнул Зайченко:
- Это ты виноват! Куда ты годишься? Встань!
Зайченко не встал. Он только положил руку на кобуру и проговорил, отчеканивая каждый слог:
- Я привык командовать солдатами, а не этой сволочью.
Иргаш скрипнул зубами и швырнул бинокль о камень.
Есаулы стояли, дожидаясь приказаний. Один из них, старый седой кипчак, с лицом, изрытым оспой, наконец не Выдержал тягостного молчания и спросил у Зайченко:
- Что же делать?
Зайченко встал и, ткнув пальцем вниз, в то место, откуда выходила дорога из ущелья, сказал:
- Соберите все мясо и высылайте его туда! Да не сразу, а частями затыкайте дыру! - Потом он обернулся к Иргашу и тихо добавил по-русски: А мы начнем отход. Сопротивляться не с кем.
Есаулы посмотрели на Иргаша. Он кивнул им. Тогда они вскочили на коней и поскакали вниз.
16
Раскаленные стволы жгли пулеметчикам пальцы. Во рту пересохло, и горло горело. Вся вода из фляжек была вылита на охлаждение стволов.
Каменная гряда прикрывала выход из ущелья. Поэтому, до тех пор, пока басмачи не выскакивали в долину, они шли за скалами, будто за забором, не боясь пулеметного огня. Запас пулеметных лент у Жарковского иссякал, и Сашка чувствовал, что, если басмачи кинутся еще раз на пулеметную цепь, многие из них прорвутся. Он послал записку Жарковскому: "Вызови охотников, чтобы доползти до горы, и там между камнями, в скалах, установи пулемет! Запри выход!" Пулеметчик Капля согласился выполнить эту задачу.
- Один пулемета не дотянешь, - сказал Жарковский Капле.
- Я не один. Я с Федоткой, - ответил Капля.
Тут только Жарковский увидел, что рядом с пулеметчиком стоит какой-то мальчишка.
- Кто это? - удивленно спросил Жарковский.
- Приблудный, - ответил Капля, ухмыляясь. - Он еще в Коканде болтался с нами. С обозом.
- Как он очутился тут? - нетерпеливо перебил пулеметчика Жарковский.
- Да очень просто, - бойко заявил Федотка, отвечая вместо Капли, слышу, паника... стрелят. Думаю - куда спасаться? Вскочил на первого коня. Со всей компанией!
- Способный, - подтвердил Капля, толкнув парнишку. - Разрешите? Ей-богу, мы с Федоткой мигом это сделаем.
- А пулемет он знает?
- Эка невидаль! - пренебрежительно заметил Федотка, сообразив, что вопрос касается его. - Да этих пулеметов я видал-перевидал!
- Ну, валяйте! - сказал Жарковский.
Через минуту Капля и Федотка, прикрыв тряпками пулемет, поползли к горе.