24
Поздно вечером, во время одной из своих поездок по Туркестану, товарищ Фрунзе, назначенный как раз в это время на должность командующего Туркестанским фронтом, говорил на докладе своему секретарю:
- Историю надо знать, дорогой мой... Без истории нет политики. Хотя политик до некоторой степени делает историю...
Усмехнувшись, Фрунзе добавил:
- Если, конечно, он понимает историю и народ... Какими невеждами нас выпускала школа? Что мы знали?.. Ну, скажем, о Тимуре? "Великий хромой". Некоторые историки всех стригли под одну гребенку. Аттила, Тимур, Чингисхан... Бич божий! Уничтожали города, жарили людей на кострах...
Он вытащил из-под дивана большой чемодан с книгами и тут же стал рыться в нем, отбирая одну книгу за другой и встряхивая их от пыли.
- Но никто не объяснил нам, почему же монгольские народы при Тамерлане так расширили свои владения... Почему Чингисхан начал свою историю с десяти тысяч кибиток, а затем ему повиновались страны?.. Какая причина? Разные языки, культуры, религии. Даже его внуки повелевали землями нынешнего Китая и частью Индии, владели Кореей, всей Средней Азией... Южной частью Инда и Евфрата... И почти всей территорией Руси... Какие причины? Вот почитайте-ка... Небесполезно... Надо знать историю этого края.
Он передал своему секретарю, худощавому молодому человеку, пачку книг. Тот молча взял, достал из кармана веревочку и аккуратно перевязал их.
Разговор шел в купе. Фрунзе, покосившись на секретаря своими серыми глазами и увидев, что тот смущен обилием книг, продолжал с хитрой улыбкой, которая словно пряталась в рыжеватые толстые усы и бородку:
- Почему было все это? "Промысел божий"?.. - Фрунзе усмехнулся. Надо знать и этот исторический этап... Ну, о подробностях, Николай Николаевич, потом... А пока, что займитесь деталями такого частного вопроса... Военное дело?.. Нам, военным, нужно было бы знать, что такое представляли из себя в то время монголо-татарские войска. Они превосходили все прочие современные им... И качеством оружия... то есть техникой. И тактикой, то есть уменьем действовать. И стратегией, то есть способностью составить план войны... Дисциплиной... Да вообще всей организацией... И, очевидно, качеством рядового состава. Сейчас этого, конечно, нет и не может быть, но, что касается конницы... Нашим конникам есть чему поучиться! Монголы в составе сотен тысяч переходили такие степи, где мы с трудом идем сейчас в количестве трех или четырех тысяч... Вот штука! Подберите мне материал на эту тему... Ну, что на подпись? - добавил он, закуривая свою любимую трубку. - Давайте... Я спешу.
Подписав поданные ему бумаги (телеграммы в Москву, приказы по фронту) и отпустив Гринева, Фрунзе занялся работой.
...Тяжела была эта поездка, начатая еще в марте. Условия передвижения были неописуемы. Замерзали поезда, станции. Железнодорожные эшелоны двигались вперед чаще всего на том топливе, которое нужно было самим собрать, самим найти в пути, самим же и подготовить к топке в паровозах. Несмотря на это, по вечерам люди всегда собирались на огонек, чтобы послушать, как они говорили, "лекции" Фрунзе, побеседовать с ним, отужинать пшенной кашей или затеять хором песни, которые обычно начинал молодой комиссар Дмитрий Фурманов. Многие, кроме командарма, называли его Митей. Это был общий любимец - высокий, худой, кудрявый юноша, с большими, вечно живыми, "думающими" (как говорил Фрунзе) глазами. Фурманов до Ташкента не доехал, оставшись по приказу командарма в городе Верном...*
_______________
* Сейчас Алма-Ата.
Даже в ту пору, то есть почти за полгода до осени 1920 года, когда эмир Бухары, подстрекаемый агентурой Антанты, еще не открыл военных действий, направленных к свержению советской власти в Туркестане, Фрунзе как-то ощутил эту возможность и поспорил по этому поводу с одним из своих ближайших помощников и консультантов, бывшим полковником генерального штаба Несвицким, с мнением которого Фрунзе почти всегда считался. В генералы Несвицкий был произведен Керенским. Это был человек лет тридцати пяти, умный, желчный, много знающий и с такими манерами, что Митя Фурманов однажды назвал его "нашим Андреем Болконским". Это прозвище так за ним и осталось.
- Что вы твердите мне, что вожди басмачества сдались? - горячо говорил Несвицкому Фрунзе. - Разве все эти курбаши действуют самостоятельно? Ерунда-с...
- Они разбиты.
- Они могут взбунтоваться против нас в любой момент. Да и не только в них дело...
Фрунзе ознакомился с состоянием ряда частей фронта, начиная от Ташкента и кончая районами Красноводска и Кушки. И во многом это состояние никак его не порадовало.
- Нам необходимы два маршрута. Телеграфируйте Куйбышеву в Ташкент. Винтовки, сабли, револьверы, пулеметы... Обмундирование и седла... перечислял он генералу. - Все... Вот мое личное распоряжение. Составьте в этом смысле доклад товарищу Ленину. Если у Куйбышева не найдется... я буду лично просить об этом Владимира Ильича. После проведенного нами съезда депутатов всех туркменских племен есть основания думать, что с туркменами все будет благополучно...
- По сведениям нашей разведки, англичане в Хоросане отчаянно нервничают, - как бы подсказал Михаилу Васильевичу докладчик Несвицкий.
Фрунзе кивнул.
- Да?.. - он усмехнулся. - Надо полагать! Но в Бухаре далеко не так. Далеко не так... Эмир проводит мобилизацию и уже запасается современным оружием... современным снаряжением... Все это идет к нему особыми караванами... Эти сведения я получил вчера.
- Сведения точные? - осторожно спросил Несвицкий.
- Абсолютно... - Ответив, Фрунзе покачал головой. - Боюсь за Фергану.
Фрунзе оказался прав.
Через два месяца после этого разговора, то есть летом 1920 года, действительно начались волнения мусульманских частей, кем-то спровоцированных. Самым значительным из них было волнение узбекского кавалерийского полка, которым командовал Ахунджан.
Фрунзе немедленно отправился к месту событий.
Взвод курсантов сопровождал тот штабной эшелон, в котором он ехал. Вместе с ним прибыла и поездная команда. Поглядев на растерянные лица местных жителей, его встречавших, Фрунзе спросил с обычной для него требовательностью:
- Что же такое у вас? Открываете фронт Бухаре? До полного маразма дошли? Плохи у вас дела, товарищи... Вы - первые представители революции в крае... И как вы работаете?
Среди представителей города стоял и Блинов. Он только что, то есть одновременно с Фрунзе, приехал из Коканда в Андижан. Во время беседы, происходившей уже в вагоне, ему не пришлось разговаривать с Фрунзе. Не было повода, как он ни хотел этого. Но Фрунзе заметил его опущенную голову и угрюмый, пристальный взгляд.
- Кто это? - спросил он у Несвицкого, когда представители города уехали со станции. - Тот, с кем вы разговаривали?..
Несвицкий сказал, что это один из местных военных работников.
- Да вы видели его на съезде недавно. В Коканде! Он сидел неподалеку от вас в президиуме... - добавил Несвицкий, объясняя.
- Он кто? Казах или узбек?
- Нет... Он русский. Блинов по фамилии. Сейчас, по распоряжению товарища Куйбышева, Блинов переведен на политработу... Да вот, посмотрите... От него есть донесение.
И Несвицкий вместе с бумагами разведки подал Фрунзе письмо от Блинова:
- Это лично вам...
Разведка сообщала о разных случаях тревожного настроения в Андижане, о действиях Ахунджана. Было ясно, что Ахунджан фактически властвует в городе и поэтому так юлит на переговорах.
Комиссар Блинов докладывал командующему, что "по справкам, наведенным одним из ближайших друзей Ахунджана, Хамдамом, начальником первого туземного полка, удалось узнать, что Ахунджан близок к восстанию".
Сведения сошлись.
- Блинов здесь?
- Нет, он уже уехал... Он в Коканд уехал... - сказал секретарь, только что подошедший к Фрунзе и Несвицкому.
- Жаль, черт возьми... Запоздала почта... Ну, в общем все тут ясно... Николай Николаевич, вы только запишите себе в блокнот: вызвать Блинова, когда мы будем в Коканде...
Была уже поздняя ночь. Фрунзе прилег отдохнуть, но сна так и не было. Покряхтев, продумав все, что довелось сегодня услышать, он и совсем потерял сон. Тут уже постучал к нему проводник.
- Да, я не сплю. Входите...
Одеваясь, он попросил проводника согреть ему чаю.
- Морковный, Михайла Васильич.
- Ну, давайте морковного... И позовите Николая Николаевича... И товарища Несвицкого. Или просто передайте им, что я прошу собрать людей.