Холодновато и горько стало во рту. Лапнула рука карман - шумнула в нем неполная коробка спичек.
"А если Ванюшка связан и лежит там... в доме?.. Ну так я избавлю его от мук и пыток в гестапо! Я сам убью его!"
Не наклоняясь, ломая сухую крапиву у стены дома, в три прыжка очутился Сергей у двух сараев. Там, где они образовали стык, низко свисала крыша, пришпиленная сухими прутьями орешника. Со змеиным шипеньем вспыхнула щепотка спичек. Цепкое золото пламени запуталось в выветренных космах соломенной кровли...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Лес стонал глухо и надсадно. Непрерывным потоком хлестал дождь. Чернильная тьма не позволяла видеть на шаг впереди себя. Забравшись в чащу, Сергей потерял направление: шел, зажмурив глаза и протянув руки вперед, щупая сосны и раздвигая кусты. Ноги то и дело по щиколотку вязли в грязь, накалывались на иглы пихты и острые прутья валежника. Вдруг послышался отдаленный собачий лай. Мысли Сергея мгновенно перенеслись в сарай с мягкой овсяной соломой. Прислушивался долго, вытянув шею и склонив голову к земле. Лай повторился. Круто перекинув руки вправо, медленно двинулся вперед. Пальцы рук перестали натыкаться на скользкую холодную твердь сосен; сплошной колючий кустарник загородил путь.
Поминутно проваливаясь в колдобины с водой, спотыкаясь о кочки и поваленные буреломом деревья, продолжал Сергей осторожно выбрасывать вперед вконец ободранные, исколотые ноги... Сплел ветер густую сетку из камыша и осоки, рассолодил дождь торфянистую илистую почву, вот и вязнет до колен беглец, шепча проклятья земле и небу... Ухнув, Сергей неожиданно провалился в воду и грязь. "Болото!" - мелькнула страшная догадка, и, напрягая все силы, шарахнулся на четвереньках в сторону. Булькает вонючая вода, заливаясь в узкие глубокие воронки от увязающих ног. Крепки засосы трясины, не желающей выпустить свою жертву. Где же эта тропинка, предательски заведшая беглеца в ловушку? Назад - топь. Влево - трясина. Вперед - вода и осока. Вправо - все вместе. Куда же?
"Вперед!., в бога мать!.. Идти нельзя! Ужи, ящерицы, черви и прочая болотно-водяная мразь не ходит... ползает она!.."
И пополз, распластавшись в трясине, широко расставляя ноги и руки.
"Физику не забыл, скотина? Ну так дави равномерно всем телом на эту дрянь! Иначе - провалишься!.."
Сгартывается псинистый, пузыристый застой к лицу. Как деготь, скользкая и липкая грязь переливается по телу...
"Вперед!"
Залетают в мучительный оскал рта брызги, гуммиарабиком склеивает ресницы волокнистая холодная жидкость, бритвенным острием распарывает перепонки между пальцев осока.
"Вперед!"
Черна октябрьская ночь. Водянисто прибалтийское небо, разбоен осенний ветер.
"В-пе-ред..."
Реже выбрасываются руки-плавники. Долго подтягивается правая нога, пораженная жестокой ревмой в тифу. Не слушается голова, клонится она на мягкую подушку трясины...
"В-пе-е..."
Расстилается перед глазами Сергея зеленая скатерть где-то давно виденного луга. Растянулся он в копне ароматами дышащего сена. Поправляет его изголовье, звонко смеясь, сестренка, сыплет, вкатывает в его волосы незабудки...
"Не надо, Аня... Мне так хорошо... Милая ты, славная у меня сестренка..."
Стоит на пороге мать, протягивает Сергею шарф, умоляет: "Кашлять будешь, родной. Одень..."
"Я сейчас вернусь, мама... Ты жди!"
Осколком разбитого зеркала мелькает перепуганная мысль, заставляет дрогнуть затихающее тело: "В болоте ты! Не отдыхай... Это смерть..."
"Ах да!.."
Хлюп.
Через три минуты:
- Хлюп. Через пять:
- Хлюп...
"Какой мягкий наш диван... Ты не умеешь, Аня, вышивать медвежат на подушках... Выключи радио - шумит оно... Какие белые эти березки!.. Как тебя зовут? Ванюшкой? А-а!.. Почему тяжело, душно?.. Болото? Умираю? Сознание... Считай до десяти... Раз. Два. Три. Четыре... Три..."
- Считай, считай!.. Ну, милый, хороший, считай!.. Четыре... Пять... Семь...
- Считай, сволочь!.. Восемь... Девять...
- Считай!
- Счи-та-ай!
- Счи-и...
"Смерть? Жи-ить хочу-у... жи-и-ить..."
- Хлюп.
- Хлюп...
Отдыхающим аллигатором растянулась поваленная сосна. Как невиданный осьминог, разбросал-раскидал свои щупальца вывороченный корень.
- Хлюп.
- Хлюп...
Скользким от грязи животом перевалился Сергей через торчащую из трясины ветвь. Руки и ноги погрузились в ил.
"Не засосет... Как уютно и тихо. Сосны не растут в трясине... Значит берег..."
От ветвей к корню пополз по сосне, скользя и срываясь. Сел на твердой кочке, не в силах ворохнуть ни единым членом.
"Можно застыть... Подохну сидя. Надо двигаться... Не важно куда... просто двигаться".
Опираясь на колени и локти, полез в сторону, путаясь в тростнике. Тело сжимали судороги. Вибрировало оно в мелкой нескончаемой дрожи, вызывая потягивание и зевоту.
"Болото. Нужно влево..."
- Болото!
"Некуда. Островок..."
Тогда забился в камыш, сел на колени и, сжимая руками изо всех сил бока, попробовал кричать в надежде согреть внутренности.
- Аа-ауу-о-о-аауу!..