Вернувшись в «Риверфол Инн», она спрятала сумочку в коттедже и прихватила куртку. Она ждала, что на побережье Калифорнии будет приятно тепло, но этого не было. Фактически, день был совершенно холодный, и солнце, которое она видела мельком раньше, исчезло.
Застегнув куртку, она направилась к речной тропе и пошла по ней на восток, к знаку «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ». Ее рука скользнула по молодой секвойе, когда она обогнула изгиб, и мягкость иголок ее удивила. Она ожидала, что они будут твердыми, как сосновые иголки, но они были больше похожи на узкие листья, гибкие и податливые, когда она потянулась к ним.
Прогуливаясь среди странных деревьев и папоротника, которые росли огромными из-за окружающей их влаги, Ханна могла представить, что она вернулась назад во времени. Может быть, так оно и было. Здесь все казалось волшебным. Первобытным. Возможно, именно это привлекло так много потерянных душ десятки лет назад.
Потерянные души. Потерянные родители.
Любил ли ее отец эту другую женщину? Было ли это благополучно, осмысленно и в открытую?
Некоторые люди тогда жили именно так. Никакой ревности. Никакого осуждения. Она не могла представить себе своих родителей-лютеран, живущих такой жизнью, но и не могла представить их здесь вообще. Какая еще деталь была добавлена в эту смесь? Может быть, они жили в этом райском саду и позволили ожиданиям внешнего мира исчезнуть.
А может быть, эта связь была тайной. Грязная, беспорядочная страсть в лесу. Поздними ночами под звездами, всегда в темноте, пока не появилась Ханна, чтобы разоблачить их.
Как бы то ни было, они, должно быть, зачали ее в счастье. Они нуждались друг в друге, по крайней мере, на какое-то время. Она унаследовала эту беспокойную напряженность. Она понимала это. В ее крови были любовь, страсть и путешествия, и ее родители объединились, чтобы сделать это.
Она замедлила шаг, чтобы рассмотреть место, в котором она родилась, это место, где земля была намного сильнее людей.
Земля под ее ногами казалась легкой и пустой, и она представила себе тысячелетние иголки секвой, которые упали, чтобы создать слои этой тропы. Всего в нескольких дюймах от нее лежали иглы, на которые наступал ее отец. И ее мать тоже. Они гуляли здесь. Должно быть, так оно и было.
Через несколько минут она подошла к забору со знаком. Тропа повернула к неглубокой реке и исчезла, чтобы снова появиться на другой стороне. Несколько камней, видневшихся выше уровня воды, давали обнадеживающий намек на проход, но она не собиралась продолжать свой путь.
Забор соседнего участка не доходил до реки, поэтому она осторожно пробиралась по корням деревьев и камням, пока не миновала длинную стену леса и не нашла другую грунтовую дорогу, на которую можно было ступить. В сотне ярдов впереди она добралась до дорожки из щепок секвойи, которая вела к двери скромного фермерского дома. Надеясь, что хозяева давно живут здесь и могут что-то знать о предыдущих соседях, она подошла ближе.
Когда она была уже в десяти футах от двери, то услышала внутри пронзительный детский визг. Хорошей новостью было то, что кто-то был дома. Плохая новость заключалась в том, что на ее стук мог ответить ребенок.
Это казалось невероятным даже ей самой, но, разговаривая с детьми, Ханна чувствовала себя так, словно она была самой неопытной в этом общении. Малыш всегда был спокойным, наблюдал за ней большими глазами, ожидая, что она скажет что-то правильное, и все, что она могла сделать, это лепетать и извиваться. Почему она так неумело разговаривает с людьми с детским словарным запасом? Разве это не должно быть легко?
Она постучала и тренировалась сказать: «Привет, твоя мама дома?» снова и снова. С другой стороны двери послышался стук колес, и она приготовилась. Но громкий грохот пластика о пол снова затих, и в доме воцарилась тишина.
Ханна попробовала позвонить в дверь, поморщившись от того, что звонок эхом отдавался где-то внутри. На этот раз послышались приближающиеся шаги. Взрослые шаги. За этим последовал еще один визг.
Дверь распахнулась внутрь.
― Здравствуйте! ― сказала она с благодарностью при виде этой женщины, хотя это был первый раз, когда она почувствовала себя признательной, увидев женщину с ребенком на бедре и малышом, шатающимся позади нее, чтобы их нагнать.
Из-за угла выглянул еще один малыш. Ханна случайно наткнулась на пчелиный улей.
Женщина лучезарно улыбнулась, несмотря на блестящий от пота лоб и черные волосы, которые выбились из косы и бешено плясали вокруг ее головы. Она помахала тряпкой, которую держала в правой руке.
― Здравствуйте! Вы здесь по поводу вакансии?
― Вакансии? ― спросила Ханна.
― Для ребенка, ― произнесла женщина, ничего не проясняя.
― Мне очень жаль, я… ― Ханна посмотрела на самого дальнего ребенка и увидела, как он рванул обратно за угол, чтобы спрятаться. ― Я ничего не знаю о детях. Я хотела спросить вас о соседнем доме. Но вы, кажется, заняты?
Смеясь, женщина снова взмахнула полотенцем.
― Совсем не занята. Мы только что закончили есть. Проходите.
― Похоже, работы у вас хватает, ― ноги Ханны уже заставили ее подняться на две ступеньки.
― Ерунда. У меня сейчас нет одного ребенка. Здесь все спокойно.
Ханна почувствовала, как ее лицо исказилось от смущения и страха.
Женщина рассмеялась.
― Это же детский сад. Ну, это и мой дом тоже, но детский сад в дневное время! Трое малышей и плюс трое дошкольников. Это то, что мне позволено. Прямо сейчас у меня есть только по два из каждой категории.
― Это… кажется так много.
― Так оно и есть. Честно говоря, сейчас я ищу себе еще одного. Малыши требуют больше работы, но, по крайней мере, они не могут лазить по деревьям.
Ханна рассмеялась, как будто она поняла.
― Я Дженни, ― представилась женщина. Она еще раз провела полотенцем по щеке ребенка, а затем позволила ему схватить тряпку, чтобы она могла протянуть свою руку и пожать руку Ханны.
― Я Ханна. Ханна Смит.
― Входите. Я забираю детей на задний двор.
Ханна вошла и осторожно закрыла за собой дверь, чтобы маленькие люди не сбежали. Ближайший малыш подошел вплотную и схватил Ханну за штанину джинсов. Когда Дженни повела ее по коридору, Ханна обнаружила, что идет за ней странным шаркающим шагом, наполовину волоча ногу, чтобы не задеть малыша по лицу.
Даже с учетом того, что ее родители были дикими хиппи, это было последнее, что она ожидала увидеть в Калифорнии.
Впереди нее Дженни схватила со столика в прихожей радио-няню и открыла дверь на огороженный задний двор, впустив яркое зеленое свечение. Солнце ненадолго выглянуло и просочилось сквозь гигантские деревья двора и теперь освещало своим пятнистым светом маленькую игровую площадку. Малыш, привязанный к ноге Ханны, рванул к двери и выбежал во двор. Слава Богу.
― Самый маленький из них сейчас спит, ― объяснила Дженни.
Ханна удивлялась ее спокойствию, так же, как всегда удивлялась спокойствию своих сестер перед лицом стольких детей.
Иногда она пыталась убедить себя, что сможет обрести такой же покой вместе с зародившимся в ней ребенком, если решит стать матерью. Но она знала по собственному опыту, что Рэйчел и Бекки были рождены с этим чувством. Дженни выглядела как еще одна девочка, которая начала нянчиться с детьми в одиннадцать лет. И у нее это хорошо получалось. Ханна однажды попробовала это сделать в двенадцать, и все три часа она провела в ужасе от того, что может все испортить.
― Это твой? ― спросила она, кивнув в сторону пухленького малыша, который обхватил кулачком косу Дженни.
― О, нет. Мои сейчас оба учатся в школе. Но у меня есть эти обезьянки, чтобы составить мне компанию.
― Мм. Безусловно, ― Ханна неловко улыбнулась в сторону детской площадки, где оба мальчика пытались спуститься с горки и забраться на нее одновременно. Дети выглядели скорее озадаченными, чем недовольными.
― Вы сказали, что вас интересует дом по соседству?
― Мои родители жили там много лет назад. Я просто стучусь в любые двери, чтобы узнать, помнит ли кто-нибудь, кому он принадлежал в шестидесятые годы.
― Мне очень жаль. Я не знаю. Этот дом принадлежит моим родственникам со стороны супруга. Я могу спросить своего мужа, когда он вернется домой, но ему всего тридцать семь. Он может и не знать.
Один из мальчиков уже спустился с горки и внимательно смотрел на Ханну, словно ожидая ее приближения.
― О, это было бы здорово, если бы вы могли спросить. Могу я оставить вам свой электронный адрес? Мой телефон здесь не очень хорошо работает.
― Они никогда не работают. Откровенно говоря, я благодарна этому. Иногда очень здорово, что тебя не могут найти.
Ханна настороженно посмотрела на мальчика. Он сделал несколько шагов в сторону от горки и направился к ней.
― Моя свекровь сейчас живет в районе залива Сан-Франциско, но мой муж мог бы ей позвонить.
― Благодарю вас! Если бы он мог, это было бы удивительно. Я пытаюсь выяснить, кто же все-таки там жил. Разыскать каких-нибудь родственников.
― Попробуйте сделать анализ ДНК! ― предложила Дженни.
Ханна с удивлением отвела взгляд от своего крошечного преследователя.
― Что?
― Вы что, не видели этих рекламных роликов? Вы можете сделать тест ДНК, чтобы узнать свое происхождение, но они также сопоставляют вас с членами семьи, которые его взяли.
― Серьезно?
― Да. Это довольно круто. У подруги моей мамы есть комплект на день рождения.
― Я это выясню. Спасибо.
Она оставила Дженни свой электронный адрес и умудрилась сбежать без очередных нападений, хотя Дженни и наклонилась, чтобы обнять ее одной рукой. Ханна с удивлением обнаружила, что тоже обнимает Дженни. На самом деле, когда женщина прошептала: «Я надеюсь, вы найдете то, что ищете», глаза Ханны наполнились слезами.
Смутившись, она быстро отвернулась и шагнула в полумрак дома.
― Большое вам спасибо. И я надеюсь, что поиски еще одного ребенка увенчаются успехом.
― Может быть, нам обеим повезет.
Это казалось вполне возможным. Прямо сейчас Ханна чувствовала себя счастливой. Анализ ДНК был бы долгосрочным подходом, но это казалось многообещающим способом узнать фамилию ее матери, если ее поиски здесь не увенчаются успехом. Возможно, она даже найдет свою маму. Ханна никогда бы не подумала об этом без помощи Дженни.
Она пошла по дороге, надеясь, что увидит еще один дом.
Если бы только она могла увидеть перепись населения из этого района. Там будут перечислены все люди, жившие в этом доме в тысяча девятьсот семидесятом году, и среди них, возможно, окажется ее мать. Но она знала, что пройдет много времени, прежде чем это станет общедоступным. Это пригодно для того, чтобы найти имя прадеда или прабабушки, но не для того, чтобы найти мать.
Если подумать, она даже не знала имен своих бабушек и дедушек, и разве это не странно? Разве она не должна была что-то знать, даже если бы они все умерли много лет назад? Возможно, эти вопросы задавали ее сестры. Это была одна из тех вещей, которыми люди интересовались, когда у них были дети. В следующий раз, когда они заговорят, ей придется спросить об этом у Бекки. Она не знала, когда снова заговорит с Рэйчел.
Дорога поднималась к шоссе, не проходя мимо других домов. Здесь не было обочин, поэтому шея Ханны напрягалась, когда машины проносились мимо на скорости, которая казалась слишком высокой для поворотов. К счастью, прямо перед собой она увидела вывеску гостиницы «Риверфол Инн».
Когда мимо проехала стая мотоциклов, она посмотрела через шоссе на придорожную закусочную и вдруг поняла, что умирает с голоду. Ей нужно было вернуться и заняться поиском ДНК, но, лучше делать это на полный желудок.
Капля дождя упала ей на макушку. Потом еще одна. Когда дождь начал накрапывать всерьез, это решило все за нее. Она натянула капюшон, посмотрела в обе стороны и побежала через дорогу.
Придорожная закусочная выглядела такой же старинной изнутри, как и снаружи. Дряхлой, но чистой. Длинная плита из темного дерева, составлявшая бар, была до блеска отполирована.
Она посмотрела в сторону обшитой деревянными панелями столовой. Ее глаза достаточно привыкли, чтобы различить две пары, делящие бутылку вина, поэтому Ханна направилась к бару. Обычно у нее не было проблем с едой в одиночестве, но она не собиралась сидеть за столом в одиночестве рядом с людьми, которые вместе праздновали свои двадцатилетние отношения.
Напряжение в шее поднялось до самой головы. Она распустила волосы из конского хвоста и потерла голову, надеясь снять напряжение. Это немного помогло. Выпивка помогла бы больше.
Когда дверь в кухню распахнулась, она с удовольствием подняла голову, но, увидев, кто вошел, не испытала особого облегчения. Теперь напряжение сконцентрировалось в ее животе.
Она ожидала увидеть молодого сезонного работника. Кого-то, кто каждый год переезжает вместе с туристами. Но этот человек был примерно ее возраста. На самом деле, немного старше. И чертовски красив.
Пока она все еще отмечала, как его светло-карие глаза идеально подходят к цвету его кожи, он улыбнулся, и сердце Ханны дрогнуло. Этот парень был серебряным лисом. Морщинки вокруг его глаз углубились в складки от улыбки. Его черные волосы поседели на висках, великолепно контрастируя с кожей.
― Добрый день, ― сказал он, протягивая ей меню через стойку бара. ― Поздний завтрак? Ранний обед?
― И то и другое, ― ответила она. ― И «счастливый час» тоже.
― Я сорвал джек-пот. Что я могу предложить вам выпить?
Она не собиралась флиртовать с барменом. Она никогда не флиртовала с барменами. Они были буквально завалены флиртом каждый день, и она всегда была полна решимости не пополнять эту нелепую кучу. Но вместо того, чтобы сделать заказ, она подняла бровь.
― А как я выгляжу, какой напиток мне подходит?
Он поднял такую же бровь и скрестил на груди руки. И изучал ее.
Затылок у нее покалывало, и по нему побежали мурашки. Дерьмо.
― Я как раз собирался предложить вам мое любимое здешнее красное.
― Неплохая идея.
― Возможно. Но сегодня… сегодня вы выглядите так, будто вам нужно виски.
Она вздрогнула, внезапно вспомнив о своей гриве после конского хвоста, оставленной в ее волосах.
― Так плохо, да? ― она смахнула со щеки несколько влажных прядей волос. ― Но ведь вы правы. Виски звучит превосходно.
― Если вам интересно, я приготовлю старомодную гадость с грейпфрутовой настойкой.
― Мне чертовски интересно, ― ответила она. Его ослепительная улыбка вознаградила ее за желание.
― Сейчас принесу.
Он двигался легким шагом, а когда смешивал напиток, его руки были уверенными и твердыми. Когда молодой парень появился в столовой, чтобы проверить стол, Ханна увидела, что бармен поднял глаза и на мгновение на него посмотрел.
― Это ваше заведение? ― спросила она, узнав собственника в его орлиных глазах.
― Так и есть. Мой отчим владел им много лет назад, а потом продал. Я выкупил его около пяти лет назад.
Ханна села немного прямее.
― Так вы здесь выросли?
― Ага. Я провел десять лет в Лос-Анджелесе, но, в конце концов, вернулся домой. Я ― Габриель Каррильо, ― он вытер пальцы полотенцем, прежде чем протянуть руку.
― Ханна. Ханна Смит, ― ей понравилось, как его теплая рука внезапно похолодела на кончиках пальцев, когда он держал стакан. Его хватка была приятной.
― Рад познакомиться, ― сказал Габриэль, когда его рука покинула ее с многообещающим скрипом трения. Он добавил вишенку в ее бокал и с улыбкой поставил его на стол. ― Ваше здоровье.
― Спасибо Вам.
Когда он отошел, чтобы наполнить водой стакан, Ханна сделала глоток. Напиток был крепким, но сквозь виски пробивался легкий цитрусовый привкус.
― М-м-м. Изумительно.
Он бросил ей улыбку, когда долил воду и поставил ее перед ней.
― Я рад, что все получилось именно так.
― А что вы порекомендуете из еды? Я думаю, что мне лучше перекусить, прежде чем я закончу напиток.
― Гамбургеры просто великолепны. Мы покупаем говядину на местном ранчо. Рыбные тако ― мои любимые. Я сам готовлю крем. Хикама с шинкованной капустой.
― Тако ― звучит превосходно.
― Я сейчас же начну их готовить.
Она сделала еще один глоток и посмотрела на его задницу, когда он толкнул кухонную дверь. Он выглядел стройным и сильным, и она была рада, что его голубая клетчатая рубашка была заправлена в потертые джинсы, потому что вид был просто божественный. Боже милостивый, должно быть, к нему целыми днями клеятся женщины.
Второй глоток достиг ее желудка, и тепло маленькими ручейками потекло по телу, когда алкоголь начал действовать. Ханна закрыла глаза, чтобы насладиться этим зрелищем. Как только она достаточно согрелась, то расстегнула куртку и повесила ее сушиться на соседний стул; затем она сделала все возможное, чтобы расчесать пальцами волосы. В кои-то веки она была рада, что волосы у нее были прямые, а не кудрявые. Одному Богу известно, как могут выглядеть ее сестры при такой влажности.
Она подумала, что надо нанести немного блеска для губ, но кухонная дверь распахнулась как раз в тот момент, когда она поняла, почему не может этого сделать. Она оставила свой бумажник в коттедже. Вместе с кредитными карточками. Ханна судорожно вздохнула, встретившись взглядом с Габриелем.
― Что случилось? ― спросил он, внезапно посерьезнев. ― Вы в порядке?
Она покачала головой.
― Мне так неловко. Я оставила бумажник в своем номере.
― Тогда, наверное, я просто угостил вас выпивкой.
― Нет, я пойду принесу его! Думаю, я вернусь еще до того, как еда будет готова. Я как раз на той стороне дороги.
― Расслабьтесь. Вы можете заплатить мне позже.
Она вскочила с барного стула, охваченная ужасом до всех своих среднезападных костей. Наверное, она выглядела как авто-стопщица, пробирающаяся через Биг-Сур.
― Нет, я вернусь раньше, чем вы успеете оглянуться.
― Сядьте. Я серьезно. Если вы сейчас уйдете, лед растает, и вы разрушите всю мою тяжелую работу.
Она взглянула на стакан.
― Неужели?
― Правда. Во всяком случае, вы выглядите заслуживающей доверия.
Облегчение вытеснило смех из ее горла. Она снова опустилась на свое место.
― Вот тут вы ошибаетесь.
― Женщина с секретами?
― Вы даже не представляете.
― О, держу пари, я мог бы рискнуть сделать несколько предположений. Я слышал некоторые удивительные вещи из этого бара. Многие люди приезжают в Биг-Сур, убегая от всего.
― Да благословит их Господь, ― пробормотала она, снова поднося стакан к губам. Когда она поставила его на стол, от напитка осталась только половина.
― Сделать еще один? ― спросил он.
Она действительно хотела еще один. Обычно она не пила каждый день. Отнюдь нет. Но на этой неделе она заслужила того, чтобы упасть ниже некуда. Вниз, вниз, вниз. Ханна прочистила горло.
― Я не собираюсь злоупотреблять вашим великодушием.
― Может быть, я люблю, когда им немного злоупотребляют.
Его подмигивание заставило ее схватить стакан и сделать еще один глоток. Он потянулся за новым стаканом. ― Еще одно старомодное предложение.
Ей нравилось смотреть, как он работает. Он выглядел спокойным и сосредоточенным. Его ногти были коротко подстрижены. Слишком коротко. Как будто он должен был их отрезать, чтобы не укусить. Но благодаря им его руки казались грубыми и готовыми к бою. Все по делу.
― Я оставлю вам свой телефон, когда пойду за бумажником, ― предложила она. ― В качестве страхового депозита.
― Хорошая попытка. Ваш телефон так же бесполезен, как и все остальные здесь.
― Значит, ключ от моего номера?
Он бросил непроницаемый взгляд через плечо, и Ханна покраснела.
― Точно, ― быстро сказала она. ― Если я оставлю ключ от своего номера, то не смогу попасть в него. К тому же, я немного перегнула палку.
― Вы кажетесь мне довольно искренней женщиной.
Ханна рассмеялась.
― Это действительно очень мило сказано.
― Я просто выполняю свою работу, Мисс.
― Ах. Мисс. У вас это хорошо получается.
― Чем больше вы пьете, тем очаровательнее я кажусь. Это одно из преимуществ нашей работы, ― он пододвинул ей второй бокал и прислонился бедром к стойке бара, как будто собирался задержаться на некоторое время. ― Так что же вы здесь делаете, в Биг-Суре, Мисс Ханна Смит? Пеший туризм? Езда на велосипеде? Осматриваете достопримечательности?
Она допила свой первый бокал и словила кайф. Она опускалась все ниже и ниже, в своем стиле.
― Нет. Ничего подобного.
― Точно. У вас есть секрет, ― он взглянул на ее левую руку, возможно, ища коричневую линию, указывающую на недавнее снятие кольца. Она импульсивно потерла безымянный палец, как делала тысячи раз с тех пор, как рассталась с мужем. Вмятина исчезла несколько месяцев назад. Теперь никаких признаков замужества уже не было.
― Развод? ― спросил он.
― Я как раз над этим работаю, ― она посмотрела на его обнаженную руку. ― А вы?
― Я перешел на другую сторону семь лет назад. Биг-Сур, оказывается, отличное место, для зализывания своих ран.
Она пожала плечами.
― На самом деле, я ничего не лижу, ― как только эти слова слетели с ее губ, она вскрикнула от смеха и заглушила звук. Но то, что она прикрыла рот рукой, не помогло. Она засмеялась еще громче. С хрюканьем. Хохотала до тех пор, пока по ее щекам не покатились слезы.
Когда ее зрение, наконец, прояснилось, Габриэль покачал головой. Но он улыбался, демонстрируя пару очаровательных ямочек на щеках.
― Может быть, вам стоит немного подкрепиться, прежде чем вы начнете пить вторую порцию?
― Упс, ― она подняла новый бокал. ― Слишком поздно.
― Вы неисправимы, ― проворчал он. ― Позвольте мне проверить тако.
Как только он исчез, Ханна попыталась серьезно с собой поговорить.
― Ты здесь не для того, чтобы флиртовать. Ты же не в отпуске. Это не увеселительный круиз.
Но будь она проклята, если впервые за много лет не почувствовала себя самой собой. Уверенной в себе, веселой и немного безрассудной. Скорее всего, дело было в виски. Или, может быть, не только в виски, мысленно поправила она себя, когда Габриэль толкнул дверь с тарелкой.
И самое лучшее в нем было даже не внешность. Дело было в том, что он вырос здесь и, вероятно, обладал информацией. Ладно, навыки приготовления коктейлей и еда тоже ничему не повредили. Ее рот наполнился слюной, когда он поставил перед ней тарелку.
― Спасибо. Я умираю с голоду.
Он подмигнул, прежде чем снова исчезнуть. Она была рада, что он ушел, потому что не собиралась вести себя как леди. Один кусочек тако ― и она застонала от удовольствия. Пикантный крем прекрасно контрастировал с очерненной рыбой и острой сальсой, а лепешки были явно свежеприготовленными. Она расправилась с первым тако за полдюжины укусов, а когда увидела, что Габриэль благополучно устроился в столовой, слизнула остатки крема и сальсы из физалиса с пальцев. Она знала, что была слегка навеселе, и, возможно, это повлияло на ее мнение, но будь она проклята, если шинкованная капуста не компенсировала великолепие тако в совершенстве. Габриель Каррильо становился только сексуальнее.
― Опасность, Уилл Робинсон, ― прошептала она себе под нос, прежде чем приступить ко второму тако с небольшой сдержанностью.
Проблема была в том, что она никогда не боялась небольшой опасности. Чего она всегда боялась, так это безопасности.
Конечно, это заставило ее вспомнить о Джеффе, и это немного отрезвило ее. Она все еще хотела ему позвонить. Дело было не только в том, что она скучала по его дружбе. Она скучала по его разуму, по его проницательности. Он был быстр и логичен и видел связь между прошлым и настоящим. Это была его работа. Ей хотелось опереться на него и позволить ему помочь ей. И он обязательно поможет. По крайней мере, так было в прошлом. Если он посмотрит на все эти улики, то увидит то, чего она не могла видеть.
Дерьмо. Это чертово виски. Она глупо флиртовала с одним парнем и по-идиотски скучала по-другому. Но идиотизм не испортил ей аппетита.
Она всегда завидовала тем женщинам, которые не могут, есть, когда испытывают стресс. Кем бы ни была ее мать, женщина не передала ей этот ген. Ханна с тоскливым вздохом прикончила второе тако, радуясь, что не было третьего, потому что она бы прикончила его точно так же.
Когда дверь начала распахиваться, она схватила салфетку и стерла с лица следы уничтожения пищи.
Его сексуальная черная бровь изогнулась дугой, когда он взглянул на ее тарелку.
― Я могу это расценивать как хороший знак?
― Конечно. Это было потрясающе. Все это.
― Оставили место для десерта?
Она взяла свой бокал и улыбнулась.
― Я уже им занимаюсь.
― А вы мне по душе.
― Забавно, что мы встретились в баре, ― она пододвинула к нему свой телефон. ― Вы уверены, что не оставите это себе в качестве залога? Этот счет становится все более дорогостоящим.
― О, я думаю, что довольно легко смогу разыскать вас, если до этого дойдет. Вы сейчас в «Риверфоле»?
― Ага.
― Хорошее место.
― Вы что-нибудь о нем знаете?
Он убрал ее пустой стакан и потянулся за кувшином, чтобы снова наполнить его водой.
― Такер ― хороший парень. На сто процентов добросовестен по отношению к этому месту. Это не всегда бывает с новичками.
― Я слышала, что раньше здесь была община.
Он сделал паузу, ставя кувшин обратно на стол.
― Там где гостиница?
― На этой земле, да. Там были хижины и сад.
― Вы знаете… Кажется, я припоминаю кое-какие разговоры из детства. Но тогда вокруг было много хиппи. Моя мама всегда предупреждала нас держаться от них подальше.
― Вы помните что-нибудь о группах хиппи в «Риверфоле»?
― Не думаю. Я имею в виду, что в те времена вокруг было полно автостопщиков. Они и сейчас есть. А знаете что? Я действительно помню эти хижины, но это было позже. В конце семидесятых, после того, как это место было заброшено. Мы обычно пробирались туда тайком и рыскали повсюду. Но здесь все быстро зарастает. Смотреть было особенно не на что.
Она еще не сдавалась.
― Как вы думаете, кто-нибудь из тех, кто там жил, все еще находится здесь?
Габриэль пожал плечами.
― Вполне возможно. Если хотите, я могу поспрашивать здесь.
― Правда? ― она ухмыльнулась при мысли, что на ее стороне может оказаться местный житель.
― Конечно, но откуда такое любопытство?
Она не знала, что еще сказать. Ее так и подмывало выболтать всю эту грязную историю, просто чтобы рассказать кому-нибудь. Кому-то, кто не знал ее родителей и не нуждался в их защите. Он не стал бы отрицать, что это возможно. Он не станет предупреждать ее, что правда может причинить боль другим людям, как бы сильно она в ней ни нуждалась.
Но она была не настолько возбуждена, чтобы выложить на стол свою самую страшную тайну. Еще нет.
― Там жили мои родители, ― сказала она, обнажая всю историю до самых костей.
― В общине? ― он прервал свою напряженную работу и, перекинув тряпку через плечо, повернулся к ней лицом.
― Совершенно верно. Вы смотрите на самое настоящее дитя любви.
― Вау. Значит, вы тоже местная.
― Думаю, так оно и есть.
― Ну, тогда, ― он сунул руку под стойку, достал бутылку и еще одну рюмку, чтобы налить себе шот. ― Добро пожаловать домой, Ханна, ― они чокнулись бокалами.
Она смотрела, как у него сжалось горло, когда он допил виски. Ханна сделала глоток из своего бокала. Приятно было отвлечься. Действительно приятно.
― Спасибо, ― вымолвила она.
― За что?
― За то, что заставили меня почувствовать себя лучше.
Он снова прислонился к стойке бара, затягивая маленький круг тишины вокруг них.
― Значит, это не просто прогулка по дорожке воспоминаний?
― Даже наполовину нет, ― он смотрел на нее пристальным взглядом. Может быть, ему тоже нравилось отвлекаться. Она решила добавить немного плоти к костям. ― Я не знаю, кто моя мать. Мы уехали из Калифорнии. Она осталась тут. Я надеюсь, что она все еще может быть здесь.
― Это не очень большой населенный пункт. А как ее зовут?
Ханна съежилась и приподняла одно плечо.
― Хм. Действительно секреты.
Она спрятала свое смущение за улыбкой.
― Я не думаю, что вы знаете старую, закоренелую женщину-хиппи со склонностью к виски и неприятностям. А если знаете, то пошлите ее ко мне.
― Я буду держать ухо востро.
― Спасибо, ― улыбка больше не могла скрыть ее смущения, поэтому она допила свой бокал и встала. ― Я сейчас вернусь со своим бумажником.
― Не беспокойтесь. Это за счет заведения.
― Ой, перестаньте! ― запротестовала она. ― Мне не нужна ваша еда из жалости. Или выпивка.
Габриэль рассмеялся, демонстрируя слегка кривые нижние зубы, которые Ханна находила очаровательными.
― Жалость даже не приходила мне в голову. Считайте это подарком в честь вашего возвращения.
Она подозрительно склонила голову набок.
― Вы пытаетесь удержать меня от того, чтобы я вернулась и заплатила? Хотите, чтобы я отстала от вас?
― Определенно нет. Я ведь уже обещал дать вам информацию, чтобы заманить обратно, не так ли?
― Ах. Коварный план. Сегодня вечером?
― Ничего не могу обещать, но я сделаю несколько звонков и посмотрю, что услышу сегодня днем.
― Еще раз спасибо, ― сказала она, ни на что не надеясь. ― За все.
― Всегда, пожалуйста.
Она сделала несколько шагов, прежде чем вспомнила о своей куртке, и содрогнулась, прежде чем повернуться и схватить ее. Она была уже почти за дверью, когда он окликнул ее.
― Ханна?
― Да? ― она остановилась в дверях и встретилась с его теплым взглядом.
― Мы закрываемся в девять.
Когда она толкнула дверь, его пристальный взгляд покалывал ее кожу. Да, она вернется сегодня вечером. В этом нет никаких сомнений.