Ханна терпеливо ждала, когда помощник закончит утренние процедуры. Она спокойно сидела в кресле и читала, чувствуя на себе осторожные взгляды, которые кидал на нее Мигель. Он, вероятно, всегда наблюдал за ней с осторожностью в глазах. Трудно выполнять свои обязанности, когда за тобой наблюдают. Она надеялась, что эти взгляды не имеют ничего общего со вчерашним происшествием.
Но все, должно быть, слышали, что она устроила истерику. Возможно, ее даже обвиняли в том, что она напала на свою мать, потому что доктор не мог рассказать личную информацию о пациенте, чтобы объяснить его поведение. Вероятно, ее считают нестабильной, жестокой и ужасной женщиной.
Или, может быть, они все знают правду. Медицинские работники сплетничают, не думая о правах на личную жизнь — будь они прокляты. Она надеялась, что они сплетничают, зная причину, по которой она потеряла самообладание и накричала на свою мать-инвалида.
Она не должна была так себя вести и пугать свою маму. Но любой мог поступить неразумно после получения таких новостей.
Она встретилась взглядом с помощником и успокаивающе улыбнулась, когда он помог Дороти перебраться с кровати в кресло.
— Большое спасибо, Мигель, — сказала Ханна спокойным теплым тоном, стараясь показаться вежливой. — Я помогу ей выбрать что-нибудь из одежды, чтобы переодеться через некоторое время.
Он будто почувствовал облегчение от нормального разговора и улыбнулся в ответ.
— Доброго Вам утра, мадам, — сказал он Дороти, уходя.
Дороти не ответила. Сегодня ее взгляд был неясным. Она отвернулась от Ханны.
Ханну переполняло от нетерпения узнать правду, но она должна действовать осторожно, чтобы не напугать мать. Даже в хороший день ее легко можно было ввести в состояние смятенного ужаса. А сегодня не самый удачный день.
Так что никаких обвинений. Никакого гнева. Никаких прямых вопросов. И однозначно, не хватать за руки.
Подавив волнение, Ханна успокоила свое дыхание. По правде говоря, она хотела схватить свою мать, встряхнуть ее и закричать от ярости за то, что она скрывала от нее столько лет.
Сделав несколько глубоких вдохов, она немного успокоилась.
Настроение матери сегодня может быть хорошим. Возможно, она захочет все отрицать перед Ханной, но, может быть, она поговорит с кем-то, кого считает незнакомцем. Возможно, она забудет, что хотела сохранить все это в секрете.
— Здравствуйте, Дороти.
Ее мама подняла глаза и вежливо улыбнулась. Она могла потерять большую часть разума, но она сохранила свои манеры.
— Не могли бы вы рассказать мне о вашем муже?
— Они украли его кольцо, — сразу ответила она.
Обрадовавшись своему коварному плану, Ханна улыбнулась.
— Но оно у меня прямо здесь.
Она вынула из кармана золотое кольцо отца и протянула его.
— О! — воскликнула ее мать. — Я не могла его найти!
— Я нашла его, — сказала Ханна шепотом, будто она участвовала в заговоре. — Вы можете доверять мне.
Ханна не знала, какие есть причуды у потери памяти. Как ее мать могла фокусироваться на пропаже кольца, но редко спрашивать, где ее муж? Возможно, смерть ее мужа была таким ударом, который оставил в ее памяти след, который не смогла разрушить болезнь.
Она решила, что это не имеет значения, если кольцо не заставит Дороти заговорить.
Ханна вложила кольцо в дрожащие ладони матери, и Дороти поднесла пальцы к своему сердцу.
— Спасибо. Огромное спасибо.
— Пожалуйста.
— Вы уверены, что это его кольцо?
— Ваши инициалы выгравированы прямо внутри. Вы с мужем жили в Калифорнии, не так ли?
Выражение лица Дороти в доли секунды изменилось из счастливого в мрачное. Она крепче прижала руку к груди.
— В Биг-Суре, — продолжила Ханна.
— Мы уехали.
— Конечно, но вы там жили пару лет, верно?
Дороти подняла подбородок и отвернулась.
— Нет.
— Там вы родили дочерей. Это был ваш дом.
Она стала хмурой.
— Мы не говорим о Калифорнии.
Сердце Ханны застучало в бешеном ритме.
— Что? Почему вы не говорите о Калифорнии?
— Потому что, — огрызнулась она, — мы этого не делаем.
— Но у вас была там ферма, разве нет?
Дороти крепче обхватила руку Ханны, как будто пыталась защитить.
— У нас было много вещей.
— Каких?
— Вещи, вещи, вещи.
— Так у вас было много денег?
— Нет! У нас был Бог. У нас там был Бог. Он был с нами. Всегда с нами.
Бог? Что это значит?
— Мисс Дороти, — она наклонилась ближе. — Я хотела бы знать о вашей семье. О Питере, Рейчел и Бекки. И о Ханне. Она родилась в Калифорнии, не так ли?
— Мы не говорим о Ханне.
Ханна сжала руки в порыве страха. Ее ногти впились в ладони, причиняя физическую боль, равную ее эмоциям.
— Почему? — она не получила ответа. — Мама, пожалуйста. Пожалуйста. Мне нужно знать.
Нет ответа. Дороти замерла, крепко сжимая обручальное кольцо.
— Кто она? — давила Ханна. — Кто такая Ханна? Кто ее мать?
Дороти подняла голову, и на одно мгновение Ханна подумала, что ее мама услышала и сейчас ответит. Но ее затуманенный взгляд сосредоточился где-то за плечом Ханны.
— Он здесь!
— Кто здесь? — она машинально оглянулась, хотя знала, что комната позади нее пуста.
— Он здесь, чтобы забрать меня в комнату пазлов!
— Здесь никого нет, мам.
— Он здесь. Он принес пазл.
Ханна закрыла глаза и почувствовала слезы. Как только галлюцинация начиналась, она могла продолжаться часами.
— Это папа? — спросила она напрасно, надеясь, что сможет вернуть свою маму к теме их семьи.
— Мне нужно идти в комнату пазлов.
Боже. Не было никакой комнаты пазлов, как и не было человека, который мог бы ее туда отвести. Ханна потерла рукой глаза, которые жгло от слез.
— Просто скажи мне, кто моя мама?
— Он здесь. Я опаздываю. Мне нужно одеться.
— Боже правый, мам! Здесь никого нет!
— Не будь грубой. Он злится, когда ты грубишь. Мне нужно попасть в комнату пазлов.
Ханна еще раз оглянулась через плечо и наигранно кивнула.
— Да. Но сначала он говорит, что хочет знать о Биг-Суре.
Дороти побледнела.
— Почему?
— Он говорит, что это загадка Биг-Сура, и ты должна сказать ему правильный ответ, чтобы получить пазл.
— Он не говорил этого!
— Я говорила с ним до того, как вошла в комнату. Он говорил, что тебе нужно ответить правильно, и тогда у тебя будет пазл.
— Ч-что? — теперь она выглядела растерянной, ее взгляд устремился от Ханны к тому воображаемому мужчине позади нее.
Это был ужасный ход. Ханна была ужасной дочерью. О, черт, она же и не дочь вовсе.
— Как правильно? — прошептала Дороти.
— Правильно — это рассказать ему, что произошло в Биг-Суре.
Дороти посмотрела в сторону, и ее глаза сузились.
— Мы вышли из сада.
— Какого сада?
— Я должна была сделать это, поэтому мы покинули сад.
— Мам, сделать что? Что ты сделала?
Она не задерживала взгляд на Ханне, даже на мгновение. Ее глаза беспокойно бегали по комнате. Стол, пол, окно.
— Сейчас мне нужно идти в комнату пазлов. Я опаздываю.
— Кто мать Ханны?
— Я всегда любила пазлы.
— Я знаю, мам, но…
— Мне нужно идти! — закричала она, наклонившись вперед, пока не пошатнулась на краю своего кресла. — Он злится!
Гнев Ханны попытался вырваться наружу, но она смогла взять эмоции под контроль.
— Хорошо, — сказала Ханна. — Давай выберем немного одежды.
— Мне не нужна твоя одежда! Я тебя не знаю!
— Мам…
— Ты не моя дочь!
На этот раз стрела попала, она вонзилась в мягкое место и погрузилась глубоко. Она не была дочерью Дороти, поэтому Дороти узнавала только Рэйчел и Бекки.
— Я приведу кого-нибудь тебе помочь, — прошептала Ханна, прежде чем схватить сумочку и толкнуть дверь.
На полпути по коридору она увидела Мигеля, несущего поднос из другой комнаты.
— Она хотела бы переодеться, пожалуйста, — сказала она онемевшими губами.
Вибрирующий грохот раздался у нее в голове и преследовал ее до дверей безопасности. Это рушился ее мир. И ее здравомыслие. Вся ее любовь и мягкость рассыпалась внутри нее, и превращала в монстра. Ее семья боялась, что она вырастет эгоистичной и бессердечной сукой.
Грохот раздавался непрерывно и сливался в один сплошной гул, пока не уступил место внезапному треску.
Только когда Ханна захлопнула передние двери центра по уходу, то поняла, что звук был всего лишь громом. Серое небо озарило еще одной вспышкой молнии и на землю начали падать твердые, как пули капли дождя. Снова раздался рокочущий гул, сотрясая ее внутренности и мозг.
Она не побежала к машине, а просто вышла под дождь. Ледяной дождь остудил в ней горячий гнев. Капли дождя стекали по ее прилипшим волосам на рубашку. Даже после того, как она села в машину, крошечные струи воды продолжали течь, пока она сидела там, дрожа.
Она хотела вернуться в Чикаго. Вернуться в свою квартиру. В свою постель. В свой брак. Она хотела проснуться, высохнуть и согреться, и понять, что прошедшие шесть месяцев были просто кошмарным сном. Кошмар, который утром уже не имел бы никакого смысла. Почему она вернулась в Айову? И как Джефф мог ненавидеть ее так сильно? Это была чепуха. Джефф никого не ненавидел. И какая глупо думать, что ее милая, спокойная мать не была ее матерью.
Это был один из тех снов, которые невозможно объяснить другому человеку, потому что в нем было мало смысла. Это была я, но я не была собой. Я жила в своей старой комнате в доме родителей. Моя мама не была моей мамой, и я не знала, кто я такая.
Ханна сидела в машине дрожала и ждала, когда закончится сон. Треск молнии раздался так близко, что она вскочила и ударилась виском об окно машины. Более слабый, глухой треск, но такой, который разбудила бы ее, если бы она спала.
Так. Все это было по-настоящему, и она не могла проснуться от реальности, как бы ни старалась.
Холод пробрал ее до костей, поэтому она завела машину и включила обогрев. Теперь она была жуткой, мокрой леди, дрожащей в своей машине под дождем. От ее дыхания запотели окна. Она слишком тяжело дышала.
Она включила обогрев сидений и попыталась взять себя в руки.
Было только десять утра. Весь день растянулся перед ней, ужасный и бесконечный. Она не могла вернуться в центр, иначе потеряла бы контроль. Она кричала бы и хватала Дороти, и ее обвинили бы в жестоком обращении с пожилыми людьми. Она не могла пойти домой и заняться делами. Одна только мысль о том, что придется перебирать бесконечные стопки бумаг, чуть не сломила ее.
Но, может это имеет смысл. Может быть, где-то был секретный тайник. Коробка, в которой хранились документы об удочерении или дневник, в котором написано признание… о том, что там случилось. Интрижка ее отца. Поддельное свидетельство о рождении. Или что-то об «уходе из сада», что бы это ни значило.
Она могла бы попытаться сделать некоторые исследования. Выяснить, кто сейчас живет по этому адресу, и знают ли они что-нибудь.
Или она могла просто напиться.
— Да, — пробормотала она в туманную пустоту своего лобового стекла. — День пьянства. Это правильно.
Она достала салфетки из сумочки и вытерла лобовое стекло со своей стороны. Автоматические дворники непрерывно работали, пытаясь пробиться сквозь непрерывный поток дождя. Еще одна вспышка молнии расколола небо надвое, но на этот раз Ханна не подпрыгнула. Она только выехала с парковки и направилась в винный магазин за бутылкой своей любимой дорогой водки. Ей также нужно купить апельсиновый сок. И, может быть, ужасная замороженная пицца и коробочка хорошего мороженого.
К тому времени, когда она вернулась домой с водкой и продуктами, порыв начать пить прошел. Не желание, конечно. Она отчаянно не хотела быть трезвой прямо сейчас. Но она могла подождать до полудня. Возможно, ей даже удастся дождаться счастливого часа.
Она поставила сумку на лососево-розовую столешницу на кухне родителей и посмотрела на потертое место на столе, куда отец каждый вечер ложил ключи. Каждый вечер. Никогда не изменял этой привычке. Никогда не ездил на ночь с друзьями по рыбалке.
— Боже, папа, — вздохнула она. — Что, черт возьми, ты натворил?
Дотронувшись до места двумя пальцами, она почти ощутила запах своего отца. Намек на зерно и сорго из магазина кормов, перебитый запахом «Олд Спайс» и мыла «Диал».
Нет, она определенно не выдержит до счастливого часа. Но она могла бы немного поработать сыщиком, прежде чем уйти на диван с бутылкой.
Поставив напитки в холодильник, она повертела коробку с замороженной пиццей, пока она не поместилась в морозильник, и поставила на нее мороженое. С момента переезда она набрала пять фунтов, но это ее не беспокоило. Она была стройной всю свою жизнь, всегда имела модный и соответствующий возрасту гардероб, обновляла свою прическу и следила за внешностью, чтобы соответствовать современным тенденциям. Она оставалась актуальной. Слушала современную музыку. Читала новые книги. Вела активную общественную жизнь.
И какое это теперь имеет значение? Она больше не была успешной бизнес-леди с уверенным стилем. Она была просто стареющей неудачницей, у которой ничего не было. Ни брака, ни детей, ни дома, ни работы.
Ни родителей.
Она должна была найти хоть какую-то зацепку из прошлого.
Она видела передачи о людях, которые ищут родителей. Воссоединения между незнакомцами, которые каким-то образом чувствовали родство. Неужели это то, чего ей всегда не хватало в жизни?
Может быть, ее биологическая мать была такой же, как она. Темноволосой и темноглазой, с темной душой. Может быть, она слишком сильно давила на границы, не могла успокоиться и всегда создавала слишком много проблем.
Это имело смысл, не так ли? Вот что случилось. Ее настоящая мать спала с женатым мужчиной. Возможно, соблазнила его. И когда она поняла, что беременна, то задержалась для того, чтобы родить Ханну. Затем она снова уехала из города, к своей беспокойной бродячей жизни. Так Ханна и появилась на свет.
Ханна сделала глубокий вдох облегчения. Однако это длилось недолго, потому что ее отец не очень хорошо вписывался в эту сцену.
Питер Смит был таким же спокойным и милым, как и его жена. Да, немного жестче, как и все мужчины его поколения. Он не разговаривал на глубокие темы и не был эмоциональным. Но он вывозил своих девочек за мороженным в летние выходные, целовал их в лоб, чтобы пожелать спокойной ночи и всегда был гласом спокойствия в темпераментные подростковые годы Ханны. Она не могла представить, что он завел интрижку, даже в годы его юности.
Он вставал в шесть часов утра семь дней в неделю. Он ни разу не брал больничный, когда работал в магазине кормов. Он откладывал деньги, чтобы стать владельцем магазина в 1989 году, когда его прежний владелец вышел на пенсию. По воскресеньям рано утром он ходил в церковь, а после обеда вел занятия по изучению Библии для мужчин. Он слушал бейсбол по радио, но футбол и хоккей были для него слишком жестокими. Его единственным хобби была рыбалка, и не та, которая заключалась в том, чтобы бросить удочку в воду и пить пиво целый день.
Он был не из тех мужчин, чтобы связываться с дикой путешествующей женщиной ради нескольких недель страсти. Или, может быть, он сделал это однажды и усвоил урок? И выбросил эту историю из своей жизни?
Ханна поняла, что уже давно стояла перед открытой морозильной камерой. Старый мотор загудел. Она закрыла дверь и подошла к кухонному столу, чтобы открыть свой ноутбук.
Сначала она провела полдюжины поисков. «Питер Смит» и «Калифорния». «Питер Смит» и «Биг-Сур». Затем «Дороти Смит». Затем «Дороти Бэйлор». Но, похоже, все публикации и сообщения о путешествиях в мире всплывали с этими поисками. Смит была слишком распространенной фамилией, чтобы проследить ее в Интернете.
И тогда ей пришло в голову, что их фамилия может быть вовсе не Смит. Смит была той фамилией, которую люди выбирали, когда убегали от чего-то. Смит была фамилией, чтобы спрятаться.
Мы не говорим о Калифорнии.
— Нет, — пробормотала она.
Она теряла хватку. Наиболее вероятным объяснением ее существования был роман, а незаконнорожденный ребенок был причиной, чтобы пара никогда не говорила о прошлом. Какова бы ни была правда, они проделали хорошую работу, чтобы все осталось в прошлом. Они очень постарались и построили хорошую жизнь для своего незаконнорожденного ребенка.
Отказавшись от поисков какой-то неуловимой семьи Смитов из семидесятых, Ханна открыла спутниковую карту и напечатала адрес своего места рождения. Она ожидала, что на экране появится снимок маленького города, но все, что она увидела, это деревья. Целые акры деревьев.
Нахмурившись, она увеличила изображение, пока не появилась крошечная группа зданий. Сквозь зеленые навесы деревьев виднелись черные крыши домов и несколько небольших лужаек, похожих на автостоянки.
Она снова уменьшала масштаб, пока не увидела бледную линию шоссе, пробивающуюся через пейзаж. На экране появилось несколько значков. Заправка. Мотель. Закусочная. И прямо рядом с маленьким кружком ее поискового адреса была надпись «Риверфол Инн». Она нажала на нее, это был адрес ее рождения: 47105, Шоссе 1.
Дерьмо. Она родилась в мотеле?
Но нет, конечно, нет. Ее родители не могли жить годами в мотеле. Она нажала на сайт «Риверфол Инн» и сразу увидела, что гостиница была старым домом, который был переделан в «БиэндБи». История, которую он предлагал, была короткой.
«Риверфол Инн» функционирует как отель типа «постель и завтрак» в Биг-Суре с 1993 года. Теперь мы рады объявить об открытии коттеджей на берегу реки, которые первоначально были построены на нашей территории в 1968 году! Каждый коттедж был с любовью отреставрирован с использованием экологически чистых конструкций и местных материалов. Вы найдете все домашние удобства прямо здесь, в домиках из красного дерева. Пожалуйста, посмотрите нашу страницу размещения для получения дополнительной информации о наших гостиничных номерах и прибрежных домиках. До встречи в Биг-Суре!
Коттеджи, построенные в 1968 году. Это то, чем занимались ее родители? Строили туристические домики?
Судя по тому, что она видела на странице размещения, домики представляли собой крошечные квадраты, оснащенные современными удобствами. Там нет полезной информации.
Она щелкнула на фотографии гостиницы, которая была похожа на старый фермерский дом, который был восстановлен. Конечно, гостиницы была более подходящей находкой. Она могла представить себе там акушерку, которая помогает женщине во время родов. Молодой длинноволосой женщине, похожей на Ханну.
Это был частный дом до 1993 года? Она пыталась найти статью об открытии гостиницы «Риверфол Инн», но на экране всплывали тысячи отзывов и фотографий путешественников. Она не могла перебрать их достаточно быстро, чтобы найти какую-либо другую информацию. Признав поражение, она открыла окно электронной почты и отправила простой запрос в гостиницу.
Не могли бы вы рассказать мне немного об истории этого отеля? Спасибо.
В недоумении, как поступить дальше, Ханна включила духовку, чтобы ее разогреть. Было почти одиннадцать. Она перерыла еще несколько стопок бумаг, а потом утопила печаль в дешевой пицце и водке с соком, ожидая ответа из Биг-Сура.