Глава 11. «Они сошлись: волна и камень»
Сэмюэль открыл дверь подвала и лунный свет озарил лестницу, ведущую вниз. Она была невысокой и железной. Ее скрежет эхом отдавался от стен. От бессилия и боли Мэтью едва оставался в сознании.
— И зачем это было нужно, — ворчал старший, ладонью щупая стену у двери, — каждый раз одно и то же.
Сэмюэль был больше стратег. Он любил разговаривать с непокорными и виноватыми, находить лазейку через их мозг. Да, можно кричать, угрожать и, черт с ним, ударить тоже можно в отдельных случаях, но истязать живое тело служащего не входило в его правила. Он считал всех жителей САНУ семьей. Кто-то ближе, кто-то дальше, но все становились родными под одной крышей.
На стене он нащупал пульт с двумя кнопками: красная — поднять, белая — опустить. Тросы захрустели, крюк вместе с Мэтью начал опускаться и в итоге парень оказался на полу. Он сидел по-прежнему с поднятым перетянутыми руками и опустив голову. Только когда Сэм заботливо освободил его руки от цепей, он посмотрел на него. Синяк стал еще темнее, скула распухла.
— Как ты себя чувствуешь? — выдохнул Сэм, садясь напротив младшего.
— Как называется чувство, когда ты хочешь просто сдохнуть? Вот так и чувствую.
Мэтью, корчившись от боли, все таки поднялся на ноги. Пальцы не шевелились и на запястьях запеклась кровь. Он уверен, что на лице и спине обстановка хуже. Конечно он терпел боль и собственная кровь не пугала. Когда-то в драке его пинали пять пар кроссовок, сломали ребро и отбили все что было можно, но он пережил и знал, что это переживет. Только вот к физической боли на этот раз добавилась душевная. Он чувствовал обиду на Андера за то что он сделал. С чего-то вдруг Мэт думал, что Хатиман не поступит с ним так, а с чего так подумал не знал.
— Зачем ты нарываешься? Знаешь же что он псих.
Сэм ни в коем случае не оскорблял друга, просто констатировал факт и даже Андер не обиделся бы, узнай об этом разговоре. Мэт в ответ промолчал, шагая до скамейки. Он грузом свалился на нее, ложась на бок. Тело ломило, было холодно и противно от всего вокруг.
— Есть курить? — только и спросил парень.
— Я не курю, — с сожалением ответил Сэмюэль.
— Где этот гребаный самурай, когда он так нужен, — прорычал Мэт.
Сэмюэль стоял посреди карцера и смотрел на истерзанного младшего. Он прокручивал в голове только что сказанные парнем слова, а после подошел и сел на корточки рядом с ним.
— Давай я принесу сигареты и куртку. Ночью здесь холодно, а выпускать тебя Андер запретил. Подожди немного.
Парень сорвался с места и через пару секунд замок по ту сторону двери от Мэтью щелкнул. Только оставшись в одиночестве Мэт позволил слезно простонать от боли. Через силу он сел и попытался стянуть футболку. Получилось не сразу. Из-за рваных ран на спине ткань прилипла.
Мэтью вдруг стало смешно. Андер единственный здесь, кто давал ему курить, а после избил за то, что Мэта при беге подвели легкие. Потрясающий человек! За истерическим смехом последовали слезы, но все эмоции сменялись в пару минут и в итоге полностью иссякли и Хендерсон снова замолчал, лег на скамейку и прикрыл глаза. В мёртвой тишине он выжидал шаги Сэма, но боль, усталость и холод сморили его и парень крепко заснул.
Он проснулся под утро. Все в том же подвале, запертый в этой сырости и холоде, но укрытый теплым бомбером Сэмюэля. Рядом лежала записка:
«Сигареты в кармане, но смотри чтобы Андер не увидел;)»
Мэтью сел, кряхтя словно старик. Каждая клеточка тела болела в разы сильнее. Звон в ушах не давал сконцентрироваться на звуках за дверью. Парень прикоснулся к скуле, но тут же зашипел и отдернул руку.
Он не знал, сколько просидел вот так, глядя в бетонную пустую стену, когда дверь со скрипом открылась и по лестнице спустился Андер, пуская в карцер холодный утренний воздух.
Они молча смотрели друг на друга. Мэтью мечтал о суперспособности убивать одним взглядом, а Андер подмечал увечья на видных местах и не смог оставить без внимания одежду друга. Ухаживать Сэм умел в любой ситуации.
— Пошли, нужно успеть к медсестре перед началом занятий.
Хатиман выглядел так, будто ничего не произошло. Он смотрел на Мэта свысока и не стеснялся светить искусанной шеей.
— Значит так живет великий Хатиман? — усмехнулся Мэт. — Избивает человека до полусмерти, бросает его на произвол судьбы и спокойно идет трахать подружку?
Андер искренне удивился. Определенно, Мэтью так и остался занозой в заднице, но еще вчера он казался обиженным и непослушным ребенком, а сегодня плевался ядом с такой ненавистью и насмешкой, что сам Хатиман мог позавидовать.
— Что молчишь?
Мэтью вздернул бровь. Он сидел максимально расслабленно. На столько, на сколько ему позволяло тело, чтобы не кривиться от боли. Перед ним стоял теперь не просто злой Хатиман, а главный враг. Нет, наверное, это все пройдет. Боль и обида поутихнут, раны заживут и Андер нанесет новые, но прямо в эту секунду Мэтью было плевать что будет потом. Он, словно мазохист, выводил Хатимана из себя снова, не понимая зачем.
— Да, так и живет Хатиман. Хочешь знать на что он еще способен? Он может сделать с тобой все, что вздумается и ему за это ничего не будет. Он может издеваться над кем хочет, убивать кого захочет и, что тебя волнует еще? Ах, да, трахать тоже кого и когда захочет.
Андер с силой прижал Мэтью к шершавой стене и раны снова заныли. Они выводили друг друга из себя и наслаждались этим. Ни один не хотел уступать в этой глупой разрушительной игре.
— Советую быть скромнее, если не хочешь стать этим очередным кем-то, Мэт, — прошипел парень в самые губы младшего.
— Не пугай меня, самурай. Я все больше убеждаюсь, что в этой жизни мне терять нечего и, возможно, только боль, причиненная тобой, напоминает что я еще жив.
Они снова замолчали, находясь слишком близко друг к другу. Они уперлись лбами и, пождав губы от злости, часто дышали, пытаясь умерить пыл. Андер отошел первым.
— Встал и пошел за мной, — снова приказал он.
И Мэтью не стал спорить. Сидеть в этой дыре удовольствия не доставляло. Он ужасно хотел пить, был голоден и замерз.
За дверями стоял туман. Роса легла на каждую травинку и листочек, звездное небо теперь было не разглядеть за белой пеленой. Почти рассвело. Мэтью мог предположить, что сейчас около пяти-шести утра. Он съежился от холода и плелся за своим старшим. Андер уверенно шел вперед, в сторону санчасти. На нем была тонкая трикотажная кофта, но холода он не чувствовал, Мэтью удивился, но промолчал.
— Время скажете, хозяин? — прохрипел осипшим голосом парень, поравнявшись с Андером.
— По птицам вычисляй, нытик, — бросил в ответ старший.
Они шли рука об руку, теряясь в густом тумане, который влажным слоем ложился на волосы и одежду. Мэтью скривился и остановился, глядя на Хатимана в упор и Андер не выдержал. Он так хотел улыбнуться, что прокусил губу, сдерживая себя. Металлический вкус крови противно осел на языке.
— Это еще что за метод?
— Тебе дураку не понять, так что иди уже молча, — бросил Андер в ответ.
Мэтью снова оказался за его спиной и из вежливости своей показал средний палец старшему, подобно непослушному школьнику, которого отругала учительница. Правда в этот раз все не обошлось немыми жестами и Андер повернулся не вовремя.
— Я тебе сейчас этот палец куда-нибудь засуну, — пообещал он.
Мэтью кивнул, бросив короткое: «Ага», и рассмеялся. Напряжение между ними куда-то рассеялось, да и нервы сдавали окончательно и любая шутка доводила до смеха, любая беда до слез. Андер улыбался, глядя на хохочущего младшего, но время шло, а перед занятиями еще были дела. Он подошел к Мэтью и потянул его за рукав, чтобы тот шевелился.
— Ай, не тяни, — все еще хихикая ворчал Мэт, — болит все.
***
Если бы эти двое подняли головы и посмотрели на окна третьего этажа, то увидели бы как Сэмюэль и Якоб смотрят на них. Улыбка Хатимана их здорово удивила, а Сэм не мог уложить в голове поведение Мэтью. От чего он так просто шагает рядом с тем, кто избил его плетью и оставил замерзать в холодном подвале?
Якоб отошел от окна первым и сел на кровать. Они были в комнате Сэмюэля, такой же белоснежной и милой как ее хозяин. На стенах висели постеры бейсбольной команды, за которую он болел, над кроватью была растянута разноцветная гирлянда, которая не снималась ни зимой, ни летом. Благо Фернандес ничего против не сказал. Сейчас Сэмюэль был так озадачен, что даже не возмутился когда Якоб уселся на его светлый плед кофейного цвета.
— Помнишь, в детстве Андер с ума сходил по японской истории и по самураям? — спросил Сэм, усаживаясь на широкий пластиковый подоконник.
— Да уж забудешь тут. Каждый вечер слушали эти рассказы, — улыбнулся Якоб.
— Он никому об этом не говорил ведь, кроме нас. Это была маленькая тайна трех самураев.
Якоб рассмеялся, показывая их секретный немой знак пальцами, словно они выходцы из «Наруто» в перемешку с самураями и еще черт знает чем. Они смеялись, но каждый помнил свое детство. Детство в трущобах, забытом районе мегаполиса. Они были единственной радостью и опорой друг у друга.
Якоб наблюдал за ними тремя и мог уверенно заявить, что они все трое максимально разные. Сэмюэль веселый, любопытный и, что уж скрывать, безумно любит секс и развлечения. Якоб много думает, не сует свой нос в чужие дела и между клубом и библиотекой без чаще выбирал второе. А Андер… это Андер. В нем столько темноты и боли, что изменить это не сможет, наверное, никто. Все помнили как расцветало их общение с Лин Хван и так надеялись, что благодаря девушке ледяное сердце оттает, но ничего не изменилось.
— Мэтью точно знает об этом. Ночью он назвал Андера самураем, — продолжал размышлять Сэмюэль.
В дверь постучали и, по негласному закону наглости в этом здании, тут же открыли. Лин вошла в комнату. Сонная и растрепанная она куталась в плед.
— Мадам, вы сегодня конечно бесстрашная, — улыбнулся Якоб.
Бродить по САНУ в неопрятном виде, как и в любой армии, запрещено, но старшие, как гордые дембеля, иногда могли себе позволить.
— Да все еще спять, наверное. Андер не с вами?
Парни переглянулись. Сэм тяжело вздохнул, но решил промолчать и не сталкивать с бедным Мэтом еще одного цербера. Он спрыгнул с подоконника и подошел к Лин, протягивая ей руку.
— Как видишь не с нами, мадам. Пойдем, я тебя провожу, а то если Фернандес устроит свою любимую проверку, ты переедешь на три этажа ниже.
— Чего?
— В карцер, Лин, в карцер.