Драко
— Значит, у директора два крестража? — мы с Блейзом и Персефоной допрашивали Алиссара в библиотеке, в нашем укромном уголке, обложившись книгами, свитками, а так же Чарами заглушения. И у нас троих, уже второй час допытывающих демона, не укладывались в голове полученные от Алиссара сведения. Директор — олицетворение добра, поборник света, как он себя преподносил, окунулся в темную, запретную магию, наклепав два крестража.
— О которых я знаю, — сказал Алиссар, — возможно, есть еще.
— И как это узнать? — спрашивает Панси, зевая, прикрывая рот ладонью. Она уже сделала все задания, и минут десять сидит просто так, облокотившись головой о мое плечо, а иногда даже дремлет.
Время позднее, мы уже четвертый час в библиотеке находимся и параллельно урокам обсуждаем директора и его поступок. В шоке все, кроме Алиссара, он просто думает о том, как найти все крестражи и сожрать их, придав праведной трапезе. Больше его ничего не интересует. А то, что он восстановит что-то типа справедливости, покарав грешника — не волнует.
— Дети, время! — показывает нам мадам Пинс на часы, — закрываюсь через пять минут! — мы быстро собрали все книги, сдали их мадам. Уложили в сумки свитки, перья и пошли по комнатам.
Проводив Панси до ее двери, попрощался, присоединяясь к Блейзу. Покидав все на кровать, переодевшись, напомнил Алиссару о прогулке под луной с Теодором. Демон не отказался, так же оставил книги и пошел к запретному лесу вместе со мной. Но на пол пути развернулся, сменив траекторию. И шел к пристани, туда, где погиб крестный.
— Алиссар, ты куда?
— На запах неупокоенного призрака, — усмехнулся демон, поглаживая живот, уже предвкушая трапезу.
Голод, такой знакомый, но все же разный, нас с ним почти объединяет. Я его понимаю и поддерживаю, так как сам со сменой сущности познал его, это чувство ненасытности. Только стоило нам подойти к пристани, найти того неупокоенного, как я резко встал между демоном и призраком. Не просто так, а потому что:
— Крестный! — не верил глазам, видя прозрачную фигуру мужчины, окрашенную серостью потустороннего мира. — Алиссар, я прошу тебя не трогать крестного, — но рука Северуса легла на мое плечо, он готов был отдаться в руки демона, наполнив его желудок.
— Драко, если мистер Демон решит меня съесть, то… — Алиссар на слова крестного улыбнулся своим фирменным оскалом с белоснежными клыками, подсвечивая зеленью глаза, покидая пристань со совами:
— Съесть душу профессора Снейпа и не получить несварение, надо постараться, — и растворился во тьме ночи, а мы с крестным остались.
Разговора практически не было. Мы с Северусом просто сидели на крыше пристани и смотрели на полную луну и звезды. Я, как представитель темного класса мог спокойно касаться призрака, как и он меня, именно поэтому все проведенное время вместе, лежал головой на плече зельевара, вспоминая детство и наши посиделки в Паучьем Тупике. Он обнимал меня, гладил, как это было, по плечам и спине, взлохмачивал длинные волосы.
— Тебе пора, Драко, — а ведь и правда. Уже светает. Время полнолуния прошло, Тео вернется к учебе, но перед этим отоспится и восстановится. Мы с Блейзом и Панси ему поможем, как и всегда. — Если захочешь, приходи, — говорит крестный, улыбаясь такой родной едва заметной улыбкой, лишь приподнимая уголки губ, и растворяется в утренних лучах.
Стоя в тени, пережидая первые, опасные лучи, приносящие мне ожоги и боль, жду время восхода, и как только подходит время безболезненного перемещения под солнечными лучами, покидаю тень, направляясь к Тео, пережидающему полнолуние в сторожке лесника. Хагрид помогает Тео, как помогал Люпину, в год его пребывания в школе. Старик, как и все мы многое пережил, многих потерял, многого лишился. Но только не доброго сердца. Он как и раньше общителен и приветлив. Не помнит зла. Но только его помню я. От этого на душе тоскливо и гадко. И как бы лесник меня не успокаивал, говоря:
— Молодо-зелено, — но кошачьи когти нет-нет да поскребут на сердце. А оправдываться тем, что маленький был — не дело. Все же школьники уже не дети, а все их поступки — это деяния почти взрослого человека. И я несу. Не делом, так словом. Прошу каждый раз у лесника прощения, принимая его улыбку и объятия. Этот раз не стал исключением.
Стук в дверь, приветствие и слова о благодарности за помощь с Тео. А так же слова о деяниях прошлого. Но Хагрид не дает договорить, и прижимает меня к себе, гладя по волосам, как крестный, говорит, что он не держит зла, не таит обиды, и все то, что было — прошло. Просит забыть того меня, напыщенного и зазнаистого, а оставаться таким, искренним и душевным.
— Ладно, — отхожу от лесника, торопя Тео, — Нотт, давай шустрее, уроки через три часа, а тебе еще ванну принимать и зелья пить, — закрывая глаза, зевая и спя на ходу, Теодор собирается, благодарит за приют и идет за мной. Ведь три часа на все процедуры — это катастрофически мало. И если не успеем, будут проблемы, которых нам и так хватает, одна новость о крестражах Дамблдора чего стоит. Так что я торопил друга, по пути рассказывая все то, что узнал от Алиссара. Нотт от такого даже проснулся. Крайне удивился, но отмахнулся, сказав:
— Алиссар разберется. Крестражи и души — его вотчина. Не нам в это вмешиваться, — высказал свою позицию Тео, — если только лично не коснется, а так, пусть сам нити директора распутыва-а-а-ает, — закончил свою мысль зевком, пряча его в ладонь. И я не смог не согласиться, так как кто-кто, а Алиссар, с его-то послужным списком и уничтоженным количеством крестражей, найдет выход из ситуации и разберется с директором и его осколками.
Алиссар
Везение продолжается.
Оказывается, профессор Снейп после смерти от клыков Нагини стал призраком, оствшись стражем пристани. Если бы не крестражи директора, о которых, возможно, знает Снейп, съел бы его. Но, за этим потянется череда событий, меня не устраивающих. Съем душу — расстроится Драко, расстроится — перестанет со мной общаться, перестанет общаться — покинет круг моей собственности, покинет круг моей собственности — распалит Жадность и окажется связанным, окажется связанным…. Но, я так могу долго строить логическую цепочку. Итог же все равно один — призрак профессора есть не буду. Он мне в этом мире нужен.
— Чем обязан, мистер Алиссар? — спрашивает зельевар, материализуясь прямо перед моим носом, — отужинать пришли? — голова вздернута вверх, как и нос, брови как всегда сдвигаются к переносице, руки скрещиваются так, что широкие, длинные рукава мантии становятся похожими на крылья летучей мыши. Смотрит он, как и прежде, свысока.
— Есть вас, профессор, я не собираюсь. Вредно для желудка, — усмехнулся, забираясь на крышу пристани, — а здесь я для того, чтобы задать пару вопросов. — он растворился и материализовался рядом, но придерживаясь расстояния вытянутой руки. Не сдержал смешок, а так же тягу потянуться и расслабиться, скинуть напряжение. Выпустил свой истинный облик, расправил и опустил крылья, выпустил хвост и рога. Скрывающая сущность печать, давящая на ауру и огонь преисподней, слетела, словно тяжесть с плеч, принося облегчение и свободу.
— Так, о чем вы хотели спросить?
— О директоре Дамблдоре и его крестражах, — не смотря на профессора, лишь на убывающую луну в россыпи звезд. Слова о крестражах директора отозвались в призрачной душе профессора дрожью. Он, как потомок темного рода был в курсе, что такое крестражи и с чем их едят. — Вижу, вы в курсе, что это такое, — не вопрос, а факт, — у лорда их было семь штук. Один из них — я. Вот почему я должен был умереть от его руки, — пояснял профессору то поручение директора, с которым был не согласен Снейп. — Но я не умер легкой, безболезненной смертью от Авады, а подвергся длительным, многочасовым пыткам Круцио, Кипящей Крови, Секо и еще десятку неизвестных проклятий.
— А демоном стали…
— Взмолив кого угодно, чтобы оборвали наконец-то мою жизнь. Думал, Смерть придет и порвет нити души и тела, но нет. Предок была глуха и слепа к моим мольбам.
— Откликнулся демон, предложив сделку?
— Да, — снова усмехнулся, не вдаваясь в подробности какой именно демон пришел на мой зов, — душа и новая сущность в обмен на возможность отомстить. И я отомстил. Сожрал тот огрызок лордовой души, закончив обращение. — даже облизнулся от воспоминаний.
— И что вы хотите от меня, Алиссар? — напомнил Снейп о причине моего визита на пристань. Отринул те воспоминания, предвкушая трапезу куда масштабнее и сытнее, нежели та кроха души, в личеподобном лорде.
— Ответьте на вопрос, профессор. Знаете ли вы что-то о крестражах директора? Чем они могут быть? — профессор на миг задумался, назвал то, в чем я уже осколки директорской души нашел и в создании крестражей убедился, — о них я знаю. Что еще?
— Колокольчики на его бороде. Он носил одни и те же постоянно. Это артефакт-накопитель, сливал излишки и поглощал остатки чьих-то заклинаний. — Колокольчики находятся в гробу, там же где и тело, но для меня это не проблема. Проникну и достану.
— Еще?
— Других предположений нет.
Раз нет, то мне пора возвращаться, но перед этим вернул печать сокрытия на место, снова приняв человеческий облик, без намека на демоническую сущность. Спрыгнул с крыши, махнул на прощание рукой профессору и ушел тенью в нашу с Драко и Блейзом комнату, думать над тем, чем еще может оказаться вместилище осколка души. Два имеем, еще один в перспективе. И того три.
— Да, вот он какой — светлый волшебник! — пробормотал себе под нос, переодеваясь в форму и готовясь к урокам. Но, как говорил мне когда-то Римус, тьма — не значит зло, а свет — добро. Оно и видно.