Пока что Гарри
Утром второго сентября, под злые и уничтожающие взгляды бывших друзей и вернувшихся в строй гриффиндорцев, в компании Драко, Панси, Тео и Блейза я прошел за общий стол объединенного факультета. На все возгласы и требования присоединиться к их компании, я показал маггловский жест, которым не брезговали пользоваться даже аристократы, не принимающие магглокровок и полукровок. А выражения: «Вертеть всех на хую!» «Завалить ебало!», было излюбленным выражениями Флинта по отношению к Вуду и всей нашей алой команде по квиддичу. Так что никого не удивило, когда на требования Рональда в сторону Малфоя:
— Верните героя, гадкие слизни!
— Завали ебало, Уизли! — резко осадил его Драко, вводя всех наблюдающих в шок. — Воняешь! — и даже около носа махнул рукой, скривив лицо и показательно свернувшись. А Рончик от такого тут же вспыхнул алым и заиграл на кончике моего языка остринкой перчика Чили. Тут же облизнул краешком языка губы, сглатывая слюну удовольствия. И не успел отойти от гнева Рона, как к нему присоединилась Гермиона, опаляя мои рецепторы еще и манящими запахами редких, ресторанных деликатесов, а с ними, резко перебивая аппетит, появилась и Джинни, фонящая Похотью и блудом. Не стал больше прислушиваться к аромату грехов и присоединился к посланию Малфоя, но более корректно и без мата:
— Нам с вами, дорогие гриффиндорцы, больше не по пути, — на словах «дорогие грифииндорцы» сделал определенный акцент, показывающий мое реальное к ним отношение, завуалированное под уважительное.
— Предательская шкура! — рыкнул на меня Невилл, загораясь двумя цветами, переливающихся между собой ало-пурпурных всполохов, играя на кончике моего языка остротой карри, сочетанием острого и изысканного. Сдерживать себя, свой голод, терзающий недра бездонного желудка, крайне сложно, особенно когда перед тобой шведский стол. Но я сдерживаю порыв и просто шлю лесом, снова показывая тот самый жест — средний палец.
Под оглушающий гул студентов и полный шока и непонимания взгляд профессоров, за исключением директора, так как она в курсе официальной причины смены моего ближнего круга, мы со слизеринцами, повернувшись спинами к гриффиндорцам, ведь бывших гриффиндорцев не бывает, пошли к Теодору, Панси и Забини, не смотря за теми, кто задумал гадость. А именно удар в спину.
— Сука! Посмотри на меня, Поттер! — кричит Рональд, окликивая, выпуская в меня боевое, мощное для смертных заклятье, метя в грудь. Но мне не составило труда уйти от выпада и отклониться от траектории летящего магического потока. А туда, куда он прилетел — не волновало.
В данный момент мне хотелось одного — утащить Рональда в подземелье, бывшее когда-то лабиринтом с зеркалом Еиналеж, хранящего философский камень от Темного Лорда. И там, вдали ото всех, с силой сжать руку с выпущенными когтями на глотке рыжего мальчишки и, смотря на его опутанную и порабощенную Ленью и Чревоугодием душу, отделять ее нить за нитью от сосуда, сжимая руку все сильнее и сильнее, слышать хрип и сип, лицезреть капающую с синеющих уголков рта слюну.
Видеть, как закатываются его глаза, иссыхают от недостатка кислорода легкие, чувствовать слабеющие на моих руках пальцы, требующие отпустить и прекратить, а так же замолкающее окончательно сердце. И самым пиком наслаждения станет сжатый в моих пальцах шарик души, окутанный сине-серой дымкой. Я уже видел этот момент, как ко мне от стола Рейвенкло подошла сияющая серебром, обжигающая демонический взгляд фигура Луны, говорившая шепотом, лишь для меня:
— Чтобы ты не задумал, нет! — требовала она, пристально смотря туманным взором, готовая в любой момент призвать свой серебряный клинок и снести мою рогатую голову на глазах у всей школы. А я, широко улыбнувшись, поклонившись и взяв ее руку в свою ладонь, продолжая играть в друзей, отвечаю:
— Да, — легкий поцелуй к тыльной стороне, и слова: — но не сейчас. Душа этого предателя крови, хочешь ты или нет, окажется в моих руках, — улыбка и зелень изумрудных глаз с вертикальным зрачком опаляются душой Палладина, несущего смерть мне подобным. Она забрала руку из моего захвата и улыбнувшись как и прежде, по-дружески, махнула на прощание рукой, сказав:
— Я тебе не позволю, демон, поглотить души живых! — хотел ей вслед рассмеяться, но не стал. Вместо этого я присоединился к друзьям блондина, приступая к трапезе, которая не могла принести мне ничего полезного. А Рональд и все гриффиндорцы, недовольные моим поведением и новым кругом общения, были остужены словами директора МакГонагалл:
— Мистер Уизли, мистер Лонгботтом, мисс Уизли, мисс Грейнджер! Минус тридцать баллов с каждого из вас лично и две недели отработок у профессора Стебль за применение магии вне учебного помещения. Заканчиваем завтрак и на уроки! — оглушил ее голос с помощью «Соноруса» Большой Зал.
И на этом завтрак закончился. Расписание, полученное с помощью домовиков, а так же ключи от комнат общей башни для восьмого курса мы с бывшими слизеринцами убрали в сумки и пошли на первую пару уроков у профессора Флитвика, сдвоенную с седьмым курсом Рейвенкло. Профессор всех в своей манере поприветствовал, особенно тех, кто вернулся в школу на общий курс, забыв прошлые распри и обиды. А темой стали:
— Патронусы! Тема на сегодня — это Патронусы!
Вот чего не ожидал на седьмом-восьмом курсе, так это тему Патронусов. Со сменой сущности мои способности в использовании этих Чар не пропали, но вот форма оленя сменилась. Вопрос был в том, на какую именно форму. И мне это предстояло узнать, так как добровольцем, пусть и принудительным, стал по просьбе профессора именно я.
— Мистер Поттер! Помниться мне вы владели этими Чарами. Продемонстрируете? — а я не отказался, вышел к профессору, попутно изучая его душу. И она, как и души слизеринского квартета, ничего для меня съедобного не несла. Даже налета греха на ней не было. Приятно находиться рядом, как и в компании Драко со товарищами.
— Профессор, я давно не пользовался этими Чарами, да и многое с тех пор прошло. Не уверен, что получится с первого раза, или что мой Патронус останется прежним. — На что профессор успокоил, сказав:
— Мистер Поттер, смена Патронуса всего лишь покажет то, что вы изменились и выросли, ведь то, что вам и нам пришлось пережить в тот год не прошло бесследно. Так что не стоит переживать по этому поводу. Каким бы не оказался ваш Патронус, мы его примем.
— Ну, ладно, — пожал плечами, извлекая палочку из перевязи на левом предплечье, взмахивая и произнося формулу: — Экспекто Патронум! — а из палочки вырывается трехголовый цербер, размером с того самого милого Пушка, сторожащего люк в подземный лабиринт на первом курсе. Но если цербер Хагрида имел вид ротвейлера, мой цербер — это трехголовый доберман с узкими мордами, острыми, торчащими вверх ушами и длинным, не купированным хвостом. В отличие от прежнего Патронуса, всполохи энергии этого были на несколько тонов темнее, глубже и гуще, почти синие, как пламя самого Люцифера.
— Мама! — завопил Рончик. Он вжимался в Гермиону, смотря на Невилла, ища у него защиты. Я же смотрел на цербера, склонившего передо мной свои головы, ждущего приказ. Не отказал ему и произнеся формулу, прикрепленную словами: — Приватос! — сказал шепотом, назвав имя тому, кому отправлял послание с приветом: — крестному, — так как имя он мне свое демоническое не назвал, а как Сириус Блэк умер давно, поэтому именно так. Крестным он мне быть не перестал. — Привет. Как дела? Как брат? — имел в виду Регулуса, к которому Сириус отправился после того, как спихнул обязанности рода Блэк на Драко.
— Гав-гав-гав! — троекратно огласил громогласным гавом услышанный приказ цербер, при этом широко раскрывая пасть, уходя на поиски крестного через стену кабинета Чар. Неторопливо, стуча когтями по паркету, капая себе под ноги энергетической слюной и размахивая длинным, тонким хвостом.
Проводив посланника и задумавшись на тему, а не завести ли мне такого же, но настоящего, вернулся за стол к Драко, который смотрел ошарашенным взглядом, как и все ученики. Профессор поблагодарил за демонстрацию высших Чар, при этом он все еще с опаской на меня поглядывает, вздрагивая от каждого моего движения. Думал, суть появилась, а я не заметил, или истинная магическая аура шелохнулась и проявилась, но нет. Все надежно, до лучших для меня времен спрятано. Тогда спросил:
— Что не так?
— Цербер! У вас цербер, мистер Поттер! — и я снова стал причиной шёпотов и пересудов, как на втором курсе, когда выяснилось, что я владею парселтангом. Шепотом спросив Драко, что такого в том, что моим Патронус является цербер, получил ответ:
— Цербер в Патронусах — это старинная легенда, переписанная в сказку, как и о Дарах Смерти. Говорят, у кого такой Патронус, тот имеет привилегии от самой Хель. Таких волшебников называют Посланниками Смерти или Палачами, если проще. И ходить тебе теперь кошмаром Хога до окончания восьмого курса, — хлопает по моему плечу Драко, сверкая улыбкой, клыки которого вижу лишь я и сидящие рядом Панс, Тео и Блейз. Усмехнувшись и откинувшись на спинку стула, ответил:
— Если так и будет, то приму титул Палача с превеликим удовольствием. К тому же, один казненный уже имеется, — говорил я о лорде, записывая то, что рассказывал профессор, отойдя от шока увиденного Патронуса, говорящего обо мне, как о перспективном Палаче Смерти.
Следующий урок прошел без моего в нем участия, так как на перерыве рядом со мной материализовался домовик, и, дергая за рукав, дрожа всем телом и душой, боясь даже имя произнести, запинаясь говорил:
— Г-г-г-господ-д-д-дин, вас ждд-д-дет дирр-р-ректр-р-р, — я думал, что меня вызывает МакГонагалл, но нет.
Меня к портрету в коридор Гриффиндора приглашает Дамблдор на аудиенцию с благодарностями и очередными наставлениями, которые, судя по всему, будут из-за того, что я отвернулся от факультета и Рона с Гермионой, бывшими мне в прошлом друзьями. То, что они на меня нажаловались, рассказав о том, что я их бросил и ушел к слизеринцам, не сомневался.
Как и не возражал против визита вежливости к портрету Дамблора для очередного пустого разговора, с минимум информации и кучей поручений. Для того, чтобы проверить портрет и отпечаток души директора на наличие использования черной магии крестражей, нужно время. А оно как раз будет, ведь Альбус говорить мало и коротко не умеет.
— Веди! — сказал домовику, передавая через Луну послание для профессора и Драко. Сам же шел в коридор Гриффиндора на приватный разговор.