ЧЕРНЫЙ. Вот вы и скажете.
ГУДЗЬ. Я? Но... я все-таки прокурор. Получится, будто мы его обвиняем. А разве мы его обвиняем? Нет, мы его не обвиняем.
ЧЕРНЫЙ (Пыжу). Рискнешь?
ПЫЖ. Больно он крут. А должность у меня административная. Шугнет сгоряча - доказывай потом. И вам, в случае чего, не смогу помочь.
ЧЕРНЫЙ. Что ж, буду говорить я!
Почтительное молчание.
ВЫРЯГИНА. Героический ты, Юрий Сергеевич, человек. Но и тебе нельзя.
ЧЕРНОВ. Почему?
ВАРЯГИНА. Потому что ты нам нужен живым. (Орлову.) Вам придется, Андрей Андреич, больше некому.
ОРЛОВ. Мне?! Извините, но я тут - по чистой случайности. Прошу прощения, меня давно ждут на сцене.
ЧЕРНЫЙ. А что? Правильно! Андрей Андреевич, так сказать, художник, человек по определению безответственный. Может и ляпнуть лишнего - какой с него спрос! (Орлову.) Ну, наорет - остынет. (Помолчав.) Вы, конечно, можете отказаться...
ОРЛОВ. Да что же у меня за везенье такое - чуть что, обязательно вляпаюсь!.. Как, значит, с ним говорить? По-партийному прямо? Или без мата?
ЧЕРНЫЙ. Сначала просто пригласите его сюда. Срочно.
Орлов направляется к телефону. Его опережает Нина.
НИНА. Крупнова, я от Черного!.. Михаил Кузьмич, Юрий Сергеевич просит вас прийти в гостевую, в театр, тут собрались товарищи... Нет-нет, показ вечером, как и назначили. Просто они хотят вам кое-что сообщить... Что сообщить? (Открывает окно и высовывает наружу телефонную трубку.)
ГОЛОС ОРАТОРА. Долой коррумпированный аппарат!
ТОЛПА. До-лой! До-лой!
ОРАТОР. Народ не обмишулить! Долой Крупнова!
ТОЛПА. До-лой! До-лой! До-лой!
НИНА (в трубку). Да, срочно. (Положила трубку, закрывает окно.)
ГУДЗЬ. Ну?
ПЫЖ. Ну?
ЧЕРНЫЙ. Ну?!
НИНА. Сейчас будет.
ЧЕРНЫЙ. Бутылки, кроме "боржоми", быстро убрать!
ОРЛОВ. Но ведь борьба за всеобщую трезвость кончилась. Полной победой. Или вы забыли ему доложить?
ЧЕРНЫЙ. Рюмки тоже убрать!
НИНА. А закуски?
ЧЕРНЫЙ. Закуски? Закуски можно оставить.
ОРЛОВ. С закусью, значит, еще не боремся? И на том спасибо...
ГУДЗЬ (у двери, прислушивается). Идет!..
Входит ГОРБАЧЕВ.
ГОРБАЧЕВ. Что ж, давайте, товарищи, обменяемся.
Пауза.
Разумеется, никакой это не Горбачев, а всего лишь человек, натянувший резиновую маску Горбачева, какие в те времена продавали в кооперативных ларьках. Маска грубоватая и даже не слишком похожая. Но для людей, чьи нервы истерзаны перестройкой, и этого оказывается довольно: кто в обмороке, кто в столбняке. Лишь ОРЛОВ и НИНА сохраняют самообладание.
Человек стаскивает с лица маску, растерянно оглядывается. Он явно не ожидал такого эффекта. Это - первый секретарь обкома КПСС Михаил Кузьмич КРУПНОВ.
КРУПНОВ. Что это с ними? Вот так номер! (Показывает на маску.) Жена вчера купила, дала: примерь... Хотел показать товарищам, какой пошлятиной у нас в кооперативах торгуют... Нервы, нервы!.. Здравствуйте, Нина Яковлевна... Добрый день, товарищ... э-э?
ОРЛОВ-"БРЕЖНЕВ" (выходя из затененного угла на свет). Ответно приветствую, товарищ Крупнов.
Крупнов падает в обморок.
ОРЛОВ-"БРЕЖНЕВ" (оглядывая неподвижные тела). Малая земля!
Снаружи доносится звон разбитого стекла. Все вскакивают и бросаются к окнам.
ЧЕРНЫЙ. В чем дело? Что там такое?
ПЫЖ (у телефона). Дежурный? Докладывайте!.. (Крупнову.) Бьют стекла. В обкоме.
ОРЛОВ. Уже?
КРУПНОВ. Что значит "уже"? Кто сказал "уже"?
ОРЛОВ. Я сказал "уже".
КРУПНОВ. Вы тут еще! Переоденьтесь хотя бы!
ОРЛОВ. Не могу - прогон юбилейного спектакля.
КРУПНОВ. Ах да. Помню, помню.