– Смотрите, Государь Император!
Волков обернулся и посмотрел наверх, где в ложе на балконе показалась фигура Николая, высокого и статного мужчины в строгом мундире, увешенном орденами. Император приветственно помахал рукой, и зал взорвался овацией, а из оркестровой ямы тут же зазвучала музыка.
Все, кто уже сидели на местах, тут же поднялись. И по рядам партера пробежал, где торжественный, а где и фальшивый, а то и подвывающий хор голосов:
– Бо-же, царя храни…
После того, как гимн был исполнен, и государь опустился в ложе, все остальные тут же последовали его примеру. Последние свечи потухли и представление началось. Впрочем, оно показалось Владимиру наискучнейшим. А все его мысли оказались заняты наглым молодым графом Рябовым, позволившим себе усомниться в его словах. Поэтому, когда представление отыграли, Волков раскланялся с компанией и отправился в трактир, где снимал комнату, предварительно пообещав Ане заехать за ней на другой день по дороге в поместье. Переговорив об этом, Владимир поймал на себе недовольный взгляд Павла, но большого значения этому не придал. Ревность друга лишь забавляла его и тешила самолюбие.
Глава 4
По дороге в поместье
С утра Владимира разбудил Игнат. Слуга все же нанял экипаж до поместья, о чем вчера даже и не удосужился сообщить. Волков открыл глаза и недовольно посмотрел на Игната.
– Почему ты не сказал мне об этом раньше? – лениво потягиваясь в кровати, спросил Владимир.
– Я говорил, барин, но вы меня не слушали, – обиженно произнес Игнат. – Вчера вы были заняты «Мадам Клико». – И слуга кивнул в сторону пустой бутылки, стоящей на прикроватном столике.
– Ах да. Возможно, – отмахнулся Владимир, вспоминая, что вчера он был разозлен из-за случая с графом и пытался тем самым отвлечься. А поиском экипажа занимался верный Игнат.
Зевнув и потянувшись спросонья, добавил:
– Ну что ж, вели, пускай обождут полчасика, и я буду готов. Надеюсь, моя поклажа уже собрана?
– Обижаете, барин. Все уже готово, вещи спущены, ваша одежда почищена, завтрак сейчас будет…
– Что бы я без тебя делал?!
– Не знаю, барин, – пожал плечами Игнат. – Но, хочется надеяться, что лучше со мной.
Волков улыбнулся. Своего слугу он любил и ценил, и всегда полагался на него, на что тот отвечал расторопностью, иногда даже излишней.
– Ладно, неси завтрак. Встаю.
После того, как Волков откушал, умылся, оделся и провертелся у зеркала целых десять минут, придавая своему седому локону должное положение на челе, Владимир, наконец, вышел из поднадоевшего ему трактира «У Гофмана» и вдохнул полной грудью. Утренний петербургский воздух казался приятным и таинственным. За недолгое пребывание в столице, Волков так и не сумел им как следует насладиться.
Экипаж ждал у входа. Все имеющиеся у барина вещи оказались уже погружены Игнатом наверх крытой повозки. Сам слуга расположился рядом с кучером. Волков сел в экипаж и приказал трогаться. Повозка устремилась по каменной мостовой к Невскому проспекту, а уже оттуда к петербургскому гнезду семейства Ларионовых.
Когда экипаж остановился у богатого каменного особняка с большими окнами, Владимир послал Игната сообщить Ане о своем прибытии. Игнат ушел, но вскоре вернулся и доложил, что мадемуазель сейчас выйдет. Впрочем, первыми появились слуги с чемоданами хозяйки. Багажа было так много, что Волков даже усомнился, что тот весь уместится на крыше экипажа. Хотя сомнения оказались излишними, и крепостные Ларионовых справились с поставленной перед ними задачей. После чего появилась и сама хозяйка. Аня выглядела как всегда обворожительно в легком светло-коричневом плащике и золотистом капоре.
– Bonjour, Анет. При каждой встрече я все больше восхищаюсь вашим совершенством, – поздоровался Волков и поцеловал даме ее маленькую ручку, скрытую под белой бархатной перчаткой.
– Bonjour, месье Волков, – улыбнулась Аня. – Я польщена.
Владимир открыл перед девушкой дверцу и подал руку, помогая взойти по ступенькам.
– Вы так галантны, – проворковала Аня.
Молодой дворянин улыбнулся и поспешил вслед за девушкой ойсалон экипажа.
– Мы можем ехать? – спросил он.
– Нет, нет, – неожиданно произнесла Аня. – Моя маман еще не готова!
– Ваша кто?.. Маман?! – чуть превысив рамки допустимого в обществе тона, взвизгнул Владимир. В мгновение он оказался ошарашен и расстроен. Он-то рассчитывал, что Аня поедет одна, и его будет ждать приятное путешествие в милой и веселой компании. А оказалась, все отнюдь не так.
Волков попытался скрыть внутреннее возмущение и еще раз любезно улыбнулся Ане.
«Ну что ж, сам виноват, – сказал он себе. – Петербург это далеко не Париж и здесь нравственные правила высшего общества чтутся все столь же яро, как и в былые годы… Теперь придется слушать всю дорогу женские сплетни и нравоучения, как, мол, было хорошо в наше время, и какая вся молодежь стала несносная».
– Да, моя маман, – продолжила Аня. – А разве я не говорила?
– Возможно, я пропустил это мимо ушей, сударыня.
– А вон, кстати, и она, – глядя в окно, кивнула Аня.
Владимир тоже взглянул в окно и увидел появившуюся фигуру мадам Ларионовой. Женщина гордой поступью приближалась к экипажу, старой вдовой она отнюдь не выглядела.
«Бойкая старушенция, – отметил про себя Волков. – Если хочешь знать, какой станет девушка в зрелости или даже старости, посмотри на ее мать».
Хотя былой красоты, даже если она когда-то и имелась, в Елизавете Федоровне сейчас не наблюдалось, зато прыти и энергии в ней было хоть отбавляй. Волков не без интереса заметил, как эта уже немолодая женщина лихо раздает команды крепостным, как она грозит им кулаком, и как они подобострастно кланяются, крестясь и обещая что-то барыне. Лишь после всего этого мадам Ларионова проследовала к экипажу. Владимир подал ей руку и помог взобраться.
– Здравствуйте, Владимир Михайлович, – любезно произнесла Елизавета Федоровна.
– Bonjour, мадам. Я рад вас видеть, – солгал Волков. – Мы можем ехать?
– Oui *, – ответила Елизавета Федоровна. – Прикажите кучеру трогаться.
* Oui (фр.) – Да
Волков распорядился, и экипаж сдвинулся с места. Покинув дом Ларионовых, кучер бойко погнал лошадей вперед, дорога вела их прочь от Петербурга. Лошадиные подковы звонко цокали о мощеную камнем улицу, колеса скрипели, но дорога казалась ровной, и повозку почти не трясло.
– Не люблю долгие путешествия, – сообщила Елизавета Федоровна.
– Отчего же, мадам?
– Езда по кочкам быстро меня утомляет. Наши дороги все в ухабах и ямах, не то, что в Европе.
– В этом и состоит прелесть России, что здесь все совсем не так, как в Европе, – постарался пошутить Волков.
Шутка оказалась вполне уместной, и Елизавета Федоровна звонко рассмеялась. Владимир не без удовольствия отметил, что Аня тоже улыбнулась.
– Месье Волков, это, наверное, так странно снова возвращаться в свое родовое гнездо? – неожиданно спросила Аня.
– Почему это должно быть странно? – спросила Елизавета Федоровна.