– Что-то я сильно сомневаюсь, – осматриваясь, хмыкнул Орлов.
– Ганс, пройдоха, ты наверняка нам лукавишь, но я думаю, что он нам подойдет, – покачал головой Волков и, скинув на стул плащ, уселся за стол.
– Я бы не посмел обманывать вас, Владимир Михайлович.
– Охотно верю… Где там наше шампанское?
– Сию минуту, – пообещал Ганс и, отвесив поклон, удалился.
– Это и есть тот самый Гофман? – кивая в сторону уходящего хозяина заведения, спросил Алексей.
– Скорее его сын или внук, – ответил Владимир. – Но он мне нравится, услужливый малый.
– То есть лизоблюд, как и все иноземцы, старающиеся урвать кусочек у России-матушки, – заключил Алексей.
– Да ты суров, мой друг. Что же это ты всех европейцев под одну гребенку то равняешь?
– Я не про всех, я только про тех, что устроились у нас, обзавелись хозяйством и сосут соки из земли русской, а сами только и наговаривают на Государя Императора и Империю, когда мы там, на Кавказе, за них кровь проливаем. Зря только их Петр в Россию позавозил.
– Не сочти за оскорбление, Алексей, но ты в корне не прав, – улыбнулся Владимир. – Среди тех, кого, как ты выразился, позавозил Петр, оказались и весьма полезные для отечества люди. Россия преобразилась и заняла почетное место в мире, какое ей и подобает занимать. И, думаю, что те иностранцы, которые сейчас живут в России, болеют за Императора, нашего батюшку, ничуть не меньше тебя.
– Братец, надеюсь, что Европа не вскружила тебе голову, и ты не стал вольнодумцем?!
– Уверю тебя, нет, – равнодушно ответил Волков. – Конечно, мои взгляды поменялись, и я склонен считать, что крепостных нужно освободить. Но признаюсь тебе честно, поскольку я порочный человек, я этого делать не собираюсь. Как и всякий дворянин, по природе своей я алчен и грешен, и поэтому хочу получать причитающуюся мне от них выгоду.
– Ну, брат, мы еще не выпили, а ты уже так разоткровенничался!
– Да нет, просто я честен с самим собой, мой друг, – произнес Владимир. – И поэтому, я хочу быть честным и с тобой.
– А вот и шампанское, – раздался голос подошедшего хозяина трактира. В руках он держал поднос, на котором в ведерке со льдом стояла запотевшая бутылка с игристым, а рядом два фужера и закуски.
Алексей потер ладони.
– Приступим, – сказал он. – Наливай, да поживее!
– Сию минуту, – любезно произнес Гофман и поспешил наполнить фужеры.
– Ну, брат, выпьем за твое возвращение, надеюсь, оно будет веселым, – растянув губы в широкой улыбке, произнес Алексей.
– Я постараюсь, чтобы оно всем запомнилось надолго, – чокаясь бокалом, пообещал Владимир, не придавая значения весу этих слов.
И друзья выпили.
– Господа, довольны? – спросил Ганс.
– Да, – ответил Алексей. – Через полчаса принесешь вторую. Понял?!
– Конечно, – поклонился хозяин трактира, собираясь удалиться.
– Постой, Ганс, – остановил трактирщика Владимир. – Скажи, давно твои предки живут в России?
– Уже третье поколение моя семья держит здесь этот трактир, – ответил Ганс.
– И наверняка, ты предан короне и отечеству и не замышляешь зла государю?
Хозяин трактира побледнел, несколько столиков неподалеку смолкли.
– Странные вопросы вы задаете, барин, конечно же, я предан отечеству!
– Да это я так, пошутил, Ганс, – улыбнулся Владимир. – Я ни на минуту не сомневался в твоей преданности. Просто кое-что хотел доказать своему другу. Можешь быть свободен.
Ганс с облегчением вздохнул.
– Да ну вас, барин, – переведя дух, вздохнул отечественный Гофман в третьем поколении. – Ну и шутки вы изволите шутить.
Хозяин еще раз поклонился и, развернувшись, ушел, а друзья громко рассмеялись.
– Да, брат, – наливая второй бокал, произнес Алексей. – Ну, и что ты этим мне доказал?
– А то, что смута не в умах местных зажиточных иностранцев, а среди вольных умов молодого дворянства. Своих стоит опасаться, вот они то когда-нибудь Россию и развалят в надежде ухватить себе кусочек побольше. Я же довольствуюсь тем, что есть и стараюсь наслаждаться жизнью. И, кстати, о наслаждениях жизни, видишь тех прелестных особ?
Волков приподнял трость и указал на трех смеющихся дам за соседним столиком. Впрочем, дамы оказались не одни, а с кавалерами. Компания из простых. Кавалеры явно заезжие, в помятой одежде, небритые и в сильном подпитии. А дамы из тех, что за приличную плату, ужин и немного вина готовы скрасить досуг уставшему путнику.
– Не дурны, – допивая бокал, кивнул Алексей. – Но, кажется, они заняты.
– Как сказать, – улыбнулся Владимир, не отрывая взгляда от компании.
Алексей тоже смотрел на них. Девушки были веселы и пьяны. Одна посмотрела в их сторону, и Волков подмигнул ей. Мамзель не смутилась и игриво улыбнулась ему в ответ.
– Я думаю, они будут не против стать нашими на сегодняшний вечер, – делая глоток шампанского, лукаво усмехнулся Владимир.
– Девки до добра не доведут, – тоном знатока сказал Алексей. – Попомни мои слова… Насколько я знаю, именно из-за девки с тобой произошла пренеприятнейшая история в Париже.
Лицо Владимира изменилось, напускное равнодушие на мгновение пропало, но через секунды он совладал с собой и вновь заговорил ленивым тоном:
– Во-первых, не из-за простой девки, мой дорогой друг, а из-за благородной женщины, – отпив новый глоток шампанского, укоризненно произнес Волков. – А во-вторых, она была из тех, из-за кого можно броситься в омут с головой.
– Что случилось? А ну рассказывай! – потребовал Алексей. – Что послужило препятствием?
– Все до простоты банально, – улыбнулся Владимир. – Препятствием послужил ее супруг. Она молодая парижанка при муже, который старше ее на много лет. Неудивительно, что мне с легкостью удалось завоевать ее сердце. В браке ей было скучно, муж, занятый на государственной службе, не мог уделить ей достаточно внимания и усладить ее молодую и страстную натуру.
– И ты покорил ее сердце! Как ее звали?
– Камилла, – произнес Владимир. – Ее звали Камилла.
– И что произошло?