Я остался не у дел и без денег. «Подожди, - скажите вы, - ты же говорил, что деньгу крепко заколачивал. Где же всё? Неужели всё пропивал, что зарабатывал?». Отвечаю: «Пропивал, я может и не мало, как впрочем, и все мои «коллеги по бизнесу», но был одет и обут прилично, а в те годы достать порядочные шмотки всё ещё было проблемой, кстати. А главное я всё-таки свил «гнёздышко», хотя бы чисто внешне, в смысле на ощупь. В квартире был сделан неплохой ремонт (по меркам 91-ого года), была куплена обстановка. Всё как положено: ковры, стенка и т. д. Золотых цепей накупил себе и жене, у меня даже сберкнижка была – целых 600 р. имелось, правда, снять с неё сразу возможности не было. Но в кармане-то, в кармане-то – пусто, господа. А при этом привычка к широкой жизни (мы ведь, каждую субботу – каждую! – с мужиками по ресторанам мотались, в лицо ведь узнавали – «О, мясники, пришли, готовь столик!»), плюс неистребимая тяга к спиртному: права всё-таки многоуважаемая супруга – конкретным алкоголиком я стал именно на комбинате.
Ну, и покрутившись, некоторое время в таком подвешенном состоянии, поработав немного у своих бывших коллег «мустангом», то есть перекупщиком, а это очень опасный и малоденежный бизнес, я подался на поклон к своему бывшему сослуживцу по Флоту.
Алик (будем называть его так) тогда как раз разворачивал своё дело, самый популярный в России послепутческого времени бизнес – у него были «ларьки». Вначале 90-ых жители нашей страны ещё не имели возможности гулять по шикарным торговым центрам, где в основном любоваться разнообразными товарами, а, не покупать их, тогда ещё любая заграничная шмотка была вожделенна и внушала благоговейный трепет, тогда ещё слово «челнок» не ассоциировалось с нагруженным баулами человеком. Фирма Алика торговала барахлом, привозимым из Вильнюса, со знаменитого на весь Союз рынка Горюнай. Там были товары в основном из Польши, а так как «челноков» тогда ещё и в помине не было, то тряпьё Горюнаевского пошива шло в нашем городе бойко – Алик процветал. Когда он был бедным и голодным студентом (напомню, что уволились мы со службы флотской с ним в один день), я подбрасывал ему мясца по бросовым ценам, и он всегда меня искренне благодарил (тогда он ещё мог себе позволить такую роскошь, как простые человеческие чувства).
В общем, однажды, напились мы с ним до поросячьего визга, и на следующее утро, опохмеляясь, Алик предложил мне пойти работать к нему. Тогда он ещё говорил «к нему», а не «на него». Я опрокинул очередную рюмку, закусил бутербродом с жареной свининой (мной же принесённой, так сказать в дар – это я взятку давал, мудила!) и согласился. Это был один из знаковых дней в моей жизни. Начиналась новая эпоха в моей алкогольной биографии.
Стал я называться громким именем – коммерческий директор фирмы. Функции мои заключались в том, чтобы собирать вечерами по ларькам выручку, забирать на ночь товар и отвозить на склад, а утром развозить товар обратно по местам. В мои обязанности также входило наблюдать за девчонками-продавцами: чтобы не завышали цены и не подкладывали свой товар. Сразу скажу, что вот к этим обязанностям я относился халатно, то есть вообще ни как. Девчонок мне было, просто по-человечески жаль, видя какую зарплату, платит им мой кореш, и я делал вид, что не замечаю как они, продавщицы, левачат. Мой босс был, прямо скажем, скуповат, он даже мне поначалу платил 200 р. в неделю. Так что я был как «министр без портфеля», а вернее «директор без денег». Но пить приходилось только дорогое, пить «с понтом». На последние гроши, но только коньяк или импортную водку – положение обязывало. «Дешёвый понт дороже денег!» - любимый рефрен Алика, с ним он пройдёт по всей своей жизни, через все препоны и преграды (и даже тюрьмы – он и там побывает, но случится это гораздо позже, и это совсем другая история). Так что, простите, «гнёздышко» и жёнушка – теперь денежки только в глотку, для поддержания имиджа, мать его ёб!
Несмотря на безденежье, новая работа мне нравилась. Я любил ездить в командировки, мне нравился европейский вид Вильнюса, я обожал огромный, вечно бурлящий многолюдный рынок Горюнай. Вскоре я стал для Алика незаменимым работником. Документация всегда была у меня в порядке, я умел находить общий язык, как с нашими работницами, так и с нашими партнёрами и поставщиками, к тому же у меня открылись явные способности к коммерции. Никогда бы раньше не подумал, что так быстро проникнусь во все нюансы купли-продажи.
После грязи, вони и тяжёлой работы на ППСе было приятно приходить по утрам в наш офис, пить кофе и просто болтать с секретаршей шефа. Собственно говоря, никакой офис нашей фирме был не нужен, управлять десятью ларьками можно бы было и из собственной квартиры. Но как-то, возвращаясь из Вильнюса, Алик озвучил идею о приобретении офиса и, в конце концов, настоял на своём.
декабрь 1991г.
- Нам нужен офис, - вдруг не с того не с сего брякнул Алик, закусывая выпитую рюмку коньяка долькой лимона. Чайные ложечки в стаканах уютно позвякивали в такт колёсам поезда.
- Офис?! - я свесился с верхней полки, чтобы посмотреть шутит шеф или нет – похоже, что не шутил.
- Ну, да, - Алик улёгся на нижней полке и с удовольствием закурил.
- А на хрена нам «офис»?
- У солидной фирмы должен быть офис.
- А у нас солидная фирма?!
- Будет, - уверенно кивнул Алик. - И вообще: «Дешёвый понт – дороже денег»!
- Ну, если…то, конечно…нам нужен офис, - я на своей полке повернулся лицом к стенке купе и подумал: « Офис, блин…лучше бы мне зарплату прибавил!».
Тогда, пару месяцев назад, когда состоялся этот разговор, я особого значения ему не придал. Ну, загорелся новой идеей мой неугомонный шеф, ну, развезло его после трёхсот коньяка, ну, и бог с ним – я уже привык выслушивать всевозможные «прожекты» Алика, сколько их было! Тогда, в купе поезда «Вильнюс-Москва», а купе как всегда было выкуплено Аликом полностью, только на нас двоих, меня занимали совсем другие мысли. Ещё в Вильнюсе, во время закупок в Горюнае, когда мы, в переделанном под кафе автобусе, пили тёмное пиво с копченым угрём, шеф сказал, что теперь, когда я в курсе всего, что происходит на этом рынке, он сможет со спокойной совестью посылать за товаром меня одного.
- Мне уже этот Горюнай вот где, - Алик провёл рукой по шеи, - задолбался я каждую неделю сюда ездить. Серёга (это литовский компаньон шефа) тебя встретит, на машине Николая отвезёт на рынок, товар ты знаешь, торговаться умеешь. Обратно полетишь на самолёте, а дома, в аэропорту, я тебя встречу.
В принципе я был не против, к тому же шеф обещал найти паренька в помощь, один бы я такое количество тюков со шмотками не потянул, и всё же мне было немного не по себе. Обстановка в Литве была неспокойная. В городе тут и там ещё виднелись следы баррикад, а у телецентра, который мы проезжали по дороге в Горюнай, так и вообще стояли противотанковые «ежи». Молодая независимая республика изо всех сил старалась быть «независимой», ну хотя бы казаться таковой. По рынку с надменным видом, и лениво перекатывая во рту жвачку, бродили двухметрового роста полицейские в форме европейского - а может и американского, кто их разберёт – образца. На жэдэвокзале и в аэропорту уже появились таможенники, так же одетые с иголочки и с такими же непроницаемыми физиономиями. Они пытались казаться важными и нужными, но на самом-то деле сами не понимали своих функций, и потому ограничивались только проверкой паспортов, причём наши советские книжицы они брали в руки с плохо скрываемым призрением. Это было смешно и грустно. Ехать в страну, где русских, мягко говоря, не очень любят, да ещё с солидной суммой чужих денег – это я вам скажу не очень комильфо. Так что мне было о чём подумать в купе скорого поезда «Вильнюс-Москва», и потому разговор о том, что у нас скоро будет офис, меня мало заинтересовал.
Но Алик тогда вовсю старался раскрутить свой бизнес, ему ещё было интересно. И потому идею офиса он не похерил, и вот уже две недели мы заняли одноместный номер в лучшей гостинице нашего города. И надо признаться, что я полюбил наш офис всеми фибрами своей души. Я приходил на службу раньше всех и уходил последним, а пару раз даже ночевал там – правда, спать приходилось в кресле.
А сегодня, за день до Нового года, мы втроём сидели в нашем уютном офисе, и пили коньяк. Трое: это я, мой шеф – президент фирмы «Сириус-2» Алик, и наша красавица Вика – секретарь, и по совместительству любовница моего шефа. И хотя был ещё только полдень, но мы уже отложили все дела. Вика нарезала неизменный в таких случаях лимон и намыла наши дежурные рюмки, шеф достал из кейса бутылку настоящего армянского коньяка, а я, сбегав в бар, расположенный на нашем этаже, принёс коробку дорогих шоколадных конфет. С утра мы с Аликом подвели итоги уходящего года, цифры шефа обрадовали и он был в отличном настроении.
Я тоже мог занести уходящий год в актив. Я стал работать у Алика, получал я хоть и мало, но работа была не пыльная, а когда стал ездить в Вильнюс без шефа, то появилась возможность дополнительного заработка. Я немного стал подворовывать у шефа. А какой скажите, служащий не ворует у своего хозяина. Надо только не борзеть, а я знал меру. Собственно мой маленький гешефт и воровством-то назвать было сложно. Просто я быстро врубился в систему, знал конъюнктуру рынка и к тому же хорошо умел торговаться. В Горюнае я переламывал даже железобетонных, в смысле умеющих держать цену на товар, польских пани и, в конце концов, добивался от них скидки. К тому же я обзавёлся постоянными партнёрами и никогда их не предавал, беря товар только у них. А конкуренция на этой огромной барахолке была жёсткая. Паны и панёнки ценили мою верность, и потому сбить цену на рублик-другой мне не составляло труда. Ну, а шефу я писал цены, которые были бы в действительности, не приложи я усилий. Так что можно сказать, что я и не воровал, а просто имел свои комиссионные. О том, что мне это удавалось делать неплохо, говорила, например великолепная куртка из мокрого шёлка, которая сейчас висела в прихожей нашего офиса. Другой такой куртки в городе не было точно. Вкус у меня всегда был, только вот денег не хватало.
- Ну, что, дорогие мои, - Алик уже разлил коньяк по рюмочкам и потирал руки в предвкушении, - присоединяйтесь!
Мы с Викой подтащили к столу свои кресла, шеф же восседал за столом – на своём рабочем месте, так сказать. Мебель в нашем офисе была скудная, ибо в те времена ни о какой специальной офисной мебели ещё и слыхом не слыхивали. Стол, стул, два кресла, тумбочка с телевизором «Чайка», да холодильник, который шеф сумел выцыганить у дежурной по этажу. Даже спального места не было, о чём Алик очень сожалел и прилагал неимоверные усилия, чтобы раскрутить администрацию гостиницы ещё и на какой-нибудь диванчик. А он бы явно не помешал, так как роман у Алика с Викой был в самом разгаре, да и мне было бы комфортней встречаться со своими девочками. Использовать кресло для секса было не очень удобно, но занятно. Вот и теперь я, положив руки на подлокотники кресла, в котором сидел, ухмыляясь про себя, вспоминал, как буквально пару дней назад на этих самых подлокотниках лежали великолепные ножки одной нашей продавщицы.
- Давайте выпьем за уходящий год! – мы дружно чокнулись. - Год был неплохим. И дай бог, чтобы и следующий стал таким же!
Я и Алик выпили свой коньяк одним глотком, как и подобает старым алкоголикам, Викуша же цедила свою рюмочку медленно, смакуя. А коньяк был действительно отменный. Буквально за неделю до Нового года на шефа вышла группа армян, которые и предложили ему этот божественный напиток на продажу. Молодые ары были курсантами военного училища расквартированного в нашем городе, но погоны и присяга не мешало им заниматься бизнесом. Правда количество бутылок было небольшим, и потому всю партию Алик оставил себе, для представительских надобностей – на взятки там, да на пропой с нужными людьми. Мне попробовать этот нектар приходилось редко, да я и не особо любил коньяк, между прочим. Но ради праздника Алик решил раскрутиться и потому мы пили этот контрабандный товар.
- А мы не рано начинаем? – вообще-то Вика не была занудой и всегда поддерживала нас с шефом в вопросе выпивки, но всё-таки нужен же, хотя бы один ответственный человек в команде.
- Мышь, всё нормально, - чтобы не дай бог не назвать жену именем любовницы Алик, придумал называть двух своих женщин исключительно по прозвищам, и потому Вика стала «Мышью», а жена Лариса – «Зайцем», - мы сейчас выпьём немного, потом закажем обед прямо в номер. Ну, а потом, то- сё, и надо уже будет ехать по точкам поздравлять девчонок. Напиться не успеем.
- Мне ещё, кстати, надо будет выручку собирать, - поддакнул я, закуривая «Честерфилд».
- Да, да, нашему коммерческому директору надо быть в форме, - засмеялся Алик, - это мы с тобой можем расслабиться, а ему ещё работать!
В нашей фирме я был как Фигаро, с массой обязанностей и забот. Помимо того, что теперь я раз в неделю отправлялся в Вильнюс за новой партией шмоток, я ещё в течение недели каждый день утром развозил на машине с водителем товар по нашим ларькам, а вечером собирал выручку и отвозил сумки с остатками барахла на склад, который был на квартире Вики. Так же я сам набирал штат продавцов, распределял их по точкам. А это было очень сложное дело - продажи везде были разными, а так как девочки получали проценты с выручки, то и борьба за лучшее место была нешуточной, отсюда интриги, как впрочем, в любом женском коллективе. Собственно поэтому шеф и свалил эти заботы о персонале на меня. «Мне легче с нашей «крышей» общаться, чем женские причитания выслушивать», - честно как-то признался он мне, и незначительно прибавив зарплату, повесил на меня все эти вопросы. К тому же на мне была вся бумажная работа, а концу каждой недели я должен был составлять отчёт по продажам и предоставлять его шефу. Никакого компьютера у нас естественно не было, и я всё делал вручную. У нас правда была электрическая пишущая машинка, но Вика так и не собралась научить меня ей пользоваться. Но я не жаловался, с работой справлялся легко, а девчонки меня любили. Я закрывал глаза на их маленькие шалости, и всегда старался выбить им зарплату побольше. И то, что я иногда получал от них благодарность в виде ни к чему не обязывающего секса, мне тоже нравилось.
- Ты всё-таки хочешь, чтобы вместо подарков я дал продавцам деньгами? – вспомнил наш утренний разговор Алик, прикуривая сигарету. Он предпочитал «Кэмел».
- Конечно. На хрена им эти польские тени, тушь или помада. Лучше выпиши им премию, и они сами купят, что им надо, - я как обычно старался выбить для девчонок немного деньжат.
- Ну, и сколько кому? – буркнул Алик. Он очень расстраивался, когда разговор заходил о зарплатах и премиях.
- Вот. Я уже всё приготовил, - я достал из своей папки - а я, как и положено коммерческому директору повсюду таскался с кожаной папкой, - конверты в которых лежали поздравительные открытки и бумажечки, на которых была проставлена сумма премии, оставалось лишь, чтобы Алик эти бумажечки подписал.
- Во, гляди, Мышь, как наш директор о работниках заботится, - Алик продемонстрировал Вике одну из поздравительных открыток.
- Он молодец! – Вика мне дружески улыбнулась. - За это его девочки и любят!
- Да уж всех, небось, перетрахал, а?! – Алик засмеялся и стал разливать коньяк по рюмкам.
- А тебе что, завидно?! – чуть ли ни хором спросили я и Вика.
- Конечно, завидно! – ответил Алик, уворачиваясь от ладони, замахнувшейся на него любовницы. - Я – хозяин, чёрт побери, или хрен с бугра!
Вика, смеясь, вскочила с кресла и начала стучать кулачками по спине Алика. Тот спасался, как мог и старался при этом не разлить стоявшие на столе рюмки. Я же смотрел на повёрнутую ко мне аппетитную, обтянутую джинсами-резинками – кстати, последнего писка горюнаевской моды, - попу нашей секретарши и думал, что если бы не шеф, то у нас с Викой очень бы даже могло получиться. Я не раз ловил на себе её заинтересованный взгляд, но я был твёрд и старался подавлять в себе даже какой-нибудь намёк на желание закрутить с Викушей роман. Никогда не подбирал объедки, да и работой я дорожил. И знали мы с Аликом друг друга не первый год – совместная служба на Флоте тоже чего-то стоила.
- Ладно, давай посмотрим, что тут директор нашим девочкам пообещал, - Алик усадил Вику обратно в кресло и стал читать бумажечки с суммой премии.
- Мы с тобой говорили на эту тему, если ты, конечно, помнишь… - начал, было, я подготавливаться к возможным возражениям, продолжая невозмутимо дымить вкусной сигаретой.
- Да-да, помню, - Алик стал подписывать бумажечки, почти не читая. - У меня сегодня хорошее настроение, пусть девушки порадуются.
- Ну, господин директор, теперь тебя ещё больше любить будут, - Вика закурила тонкую дамскую сигарету и посмотрела на меня вот тем самым заинтересованным взглядом.
- Да мне вроде и так хватает, - я скромно потупил глаза.
- Ну, ладно с делами покончили, - Алик подписал последний конверт и отдал всю стопку мне, - давайте, праздновать!
Мы выпили ещё по одной рюмочки, и тут зазвонил телефон. Телефон был городским, эра мобильной связи ещё не наступила.
- Офис компании «Сириус-2»! – выпендрился шеф, улыбаясь во весь рот. Но по мере того, как продолжался разговор, улыбка с его лица постепенно сползла.
- Суки, заебали! – после того как повесил трубку, гаркнул Алик.
- Что случилось? – опять в унисон поинтересовались я и Вика.
- Серафим сейчас пожалует, - сплюнул Алик и стал нервно, расплёскивая божественный напиток по столу, разливать коньяк.
- Один? – спросил я, машинально закуривая.
- Когда они, блядь, по одному приезжали! – Алик убрал пустую бутылку под стол. - С Кощеем и Толстым! И чего надо, блядь?! Ты деньги точно передал?
- Конечно. Вчера ещё вечером. Сам лично в руки отдал пацану, который от них всегда приходит.
- И хер ли им надо? Прости, Мышь! Не хотел ругаться, - Алик попытался улыбнуться, но у него это получилось не очень.
Незапланированное общение с «крышей» всегда сулило если ни неприятности, то уж непредвиденные расходы так это точно. Алик это знал, и именно это его разозлило. В принципе общался с «братками» он всегда легко и непринуждённо. Отношения были даже как бы и дружеские – но это только видимость, «как волка не корми, а он всё равно в лес смотрит». И потому лишний раз встречаться с бригадиром Серафимом и его ближайшими соратниками, так сказать, Кощеем и Толстым, Алику очень не хотелось. Тем более день «зарплаты» был вчера, и я лично отдал конверт с деньгами бойцу из бригады, которого специально дожидался в нашем центральном ларьке. Деньги были мною лично пересчитаны несколько раз, так что никакого подвоха с этой стороны ожидать не приходилось. Обычно в эти дни Алик сам встречался с курьером, но вчера он попросил меня, а сам зависал с Викой в сауне.
Не успели мы, молча выпить по рюмке, как дверь в офис резко открылась и один за другим вошли трое парней соответствующей внешности и совершено по стандарту одетые. Только сам бригадир вместо положенной кожаной куртки носил кожаный плащ, чуть ли ни до пят, а на Кощее вместо норковой шапки красовалась кожаная кепка. Брючины спортивных штанов от костюмов «Адидас» были у всех троих заправлены в зимние кроссовки. Парни вошли, ни говоря, ни слова, мы же, как по команде вскочили со своих мест. Алик широко улыбаясь, а он это умел – изобразить неподдельную радость, шагнул на встречу Серафиму, протягивая ему руку, мы же с Викой, бочком-бочком, стали пробираться к выходу. Я, честно признаться очень не любил общаться с братвой, да и Алик всегда нам с Викой говорил, чтобы мы уходили, когда в офис приезжали парни из бригады. «Мне так легче общаться с ними, один на один, - пояснял шеф, - да, и брякните ещё чего-нибудь по глупости, а им только дай повод, разведут на раз-два!». Вот поэтому мы с Викой, и не стали ждать, когда нас попросят покинуть помещение. Поздоровавшись с Аликом Серафим, также, не произнеся ни слова, уселся в моё кресло, достал «беломорину» и по офису заструился лёгкий конопляный аромат.
- Ну, это, я пойду в администрацию схожу, - бодро сказал я, и, схватив свою папку, направился к выходу.
- А я в соседний офис зайду, там девчонка просила ей с бумагами разобраться, - так же засуетилась Вика.
- Подожди, не уходи, – вечно улыбающийся Кощей загородил Вике дорогу, - посмотри, что я принёс.
Тут-то только я и заметил у него в руке какой-то аппарат, смахивающий на полевой армейский телефон. На крышки агрегата виднелась хорошо заметная надпись «motorolla».
- Кощей, хорош паражняка гонять! – подал голос с моего кресла Серафим. - Нам некогда тут тереть!
- Иди, иди, подруга, и ты тоже, - это уже очнулся Толстый и махнул нам с Викой рукой. Я видел, что Алику очень не хотелось оставаться одному, но подчиняясь его же приказу, мы с Викой вышли в холл и сели в кресла под огромными фикусами в кадках.
- Брр, не люблю этих уродов, - передёрнула плечами девушка. - Блин. Даже сигареты от страха там оставила. У тебя есть с собой?
- Да, ладно, - я достал из своей пачки нам с ней по сигарете, и чиркнул зажигалкой, - Алик умеет с ними разговаривать. К тому же ничего мы им не должны.
- Они считают, что мы им «по жизни» должны, так они говорят, - И вика опять поёжилась как от холода. - Мне тут Алик по-пьяни такое про них рассказывал, просто жуть!
«На хрена он девку-то пугает, баран, - подумал я, - ладно мне всё плачется, а вот ей-то знать бы и не надо!». Я открыл свою папку и достал книгу в мягком переплёте.
- Смотри, я тут на днях книгу купил на «развале», - я показал Вике обложку с коллажем, изображающим голую женщину и названием «Это – я, Эдичка!».
- Ты вот, молодец, книги покупаешь. А, Алик… - Вика махнула рукой и взяла книгу у меня из рук. - Эдуард Лимонов…Кто это такой? Никогда не слышала.
- Да сам вот в первый раз вижу, - я пожал плечами. - Я тут вечером дома полистал. Тут такие вещи написаны, охренеть!
Я забрал книгу из Викиных рук и нашёл место, где автор трахается с негром.
- Вот. Прочитай!
Девушка стала читать, дымя сигаретой и по мере того как она продвигалась по тексту я видел, что её шея, а потом и щёки начинали краснеть.
- Фу! – Вика захлопнула книгу и отдала мне. - Он что, гомик, что ли?!
- Да, нет, - я засмеялся. Мне понравилось её смущение, - тут и про то, как он с женщинами спит тоже есть. Очень занятно!
Вика отодвинулась вглубь кресла, закинула ногу на ногу и посмотрела на меня с усмешкой.
- А ты, наверное, то же мог бы написать про своих девиц, а, господин директор?
- Таланту нет, - я развёл руками, дурачась, - да и что писать-то. Всегда одно и то же!
- Мне дежурная по этажу рассказывала, как ты тут по вечерам в офисе кувыркаешься, - Вика озорно прищурилась, - она тут многое слышала!
- Вот, блядь! Прости меня грешного, - я деланно перекрестился. - Ведь, говорю: «Не орите, стены тут тонкие!». Так нет же, всё страсть изображают!
- Хорошо, трахаешь, значит, - Вика наклонила голову и откинула прядь волос со лба.
- Ну, не знаю. Не мне судить, - я понимал, что разговор становится скользким.
- Да, ладно не прибедняйся, - девушка загасила бычок в горшке фикуса и потянулась, так что хрустнули косточки. - Какой-то ты нерешительный, господин директор. Мне вон, Серёга, водитель и то трахнуться предлагал, а ты всё глаза прячешь.
- Серёга?! – я чуть не упал с кресла. - Ни хрена себе! Он чего, идиот, что ли?!
- А ты что считаешь, что я только идиотам могу нравиться? – Вика поменяла ногу и теперь сидела, облокотившись в мою сторону.
- Нет, конечно, - я не понимал, к чему она клонит, - ты классная женщина, но ты с Аликом…
- Ну, так и что из этого? Ты что его боишься? – Вика пристально смотрела на меня.
- Ну, понимаешь, мы с ним, с Аликом, давно знаем друг друга, служили вместе и всё такое, - я с удивлением чувствовал что краснею, - в общем, я не могу…
- Да, ладно, я пошутила, - Вика опять откинулась на спинку кресла, - не волнуйся!
- Да я и не волнуюсь, - я достал ещё один «Честерфилд» и закурил.
Странно, но в обычно оживлённом коридоре этажа никого не было. «Или сегодня ни кто не работает, - размышлял я, стараясь привести свои мысли в порядок, - или все пьют по офисам. Но почему-то тихо. Да и дежурная по этажу куда-то подевалась?».
Тут раскрылась дверь нашего офиса, оттуда вышли, сначала Кощей с Толстым, а за ними чуть ли не под руку Серафим с Аликом. Кощей нёс в руке неизвестный мне аппарат и, проходя мимо нас, заулыбался и крикнул, явно стараясь, чтобы Алик его услышал:
- Ну, что, подруга, когда мы с тобой покувыркаемся, а?
Я увидел, как Вика поморщилась и как-то вся съёжилась.
- Чего, босса своего боишься? Так мы его и спрашивать не будем! –браток играл на публику, хотя той публики-то было только я, да его немногословный коллега. Тот тоже осклабился, но, слава богу, не поддержал своего говорливого корефана. Наконец Алик и Серафим попрощались, и братки направились к лифту. Мы с Викой дружно вздохнули.
- Заходите, а я сейчас, - Алик махнул нам, чтобы мы пошли в офис, а сам куда-то быстро рванул по коридору.
- Блин, дышать не возможно! – войдя в номер, Вика сразу же бросилась открывать форточку. В помещении стоял тяжёлый запах анаши. «Они совсем, что ли очумели, смолят в наглую!», - думал я, помогая девушке в борьбе с неподдающимися ставнями. Свежий морозный воздух ворвался в открытое окно, и постепенно конопляный аромат рассеялся. Вика, как мне показалось, с омерзением выбросила из переполненной пепельницы окурки, где среди бычков от сигарет с фильтром красовался мундштук от Серафимовский «беломорины», в мусорное ведро. Потом взяла рюмки, которые мы не успели убрать, и понесла их в туалет.
- Вот уроды! Опять крышку унитаза не подняли, и обоссали всё тут! – запричитала обычно спокойная Вика. Чувствовалось, что девушка пытается хоть как-то компенсировать свой страх перед братками.
Я про себя усмехнулся, вспоминая, что Алик тоже порой забывал делать ту же элементарную вещь – поднимать крышку, перед тем как отлить. Из туалета Вика вышла с тщательно вымытыми рюмками и пепельницей, и начала решительно протирать стол тряпочкой, восстанавливая тем самым нарушенный приходом братков порядок. Я смотрел на её яростные движения и думал, что вот женщинам гораздо труднее воспринимать эти бандитские «ужимки и прыжки», выслушивать эти постоянные недвусмысленные намёки, а порой и терпеть шлепки по заднице. «Хотя с другой стороны, женщинам можно этим и пользоваться, - как всегда взвешивая все «за» и «против» рассуждал я, покуривая очередной «честер», - с мужиками- коммерсантами бандиты вообще не церемонятся».
- Сделаю я, пожалуй, кофе, - удовлетворённо осмотрев приведённый в порядок стол, сказала Вика.
- А я вот выпить бы ещё не отказался, - я открыл холодильник и понял, что визит братков бесследно не прошёл. Двух бутылок армянского нектара как не бывало.
- Вот суки, - только и смогли мы сказать, переглянувшись.
Когда электрический чайник вскипел, и Вика стала заливать кипятком, насыпанный в чашечки растворимый кофе, в офис буквально ворвался шеф.
- Спасибо, Мышь! Кофе – это хорошо, - Алик брякнулся на свой стул и поставил на стол литровую бутылку «Распутина».
- Фу, водка… - скривила губки Вика.
- Да, блин, три этажа оббегал, нигде коньяка нет. Гуляют все офисы, весь коньячок выжрали, - шеф рассмеялся.
- А наши-то запасы тю-тю, я так понимаю? – я кивнул в сторону холодильника.
- Рюмки надо было со стола убирать! – хмыкнул Алик. - Толстый сразу хороший коньяк почувствовал. Пришлось подарить, на Новый год, типа.
- Ну, я и от водки не откажусь, - я взял бутылку и хотел свернуть пробку.
- Подожди. Я нам обед заказал. А пока кофе выпьем, - и шеф отобрал у меня бутылку.
- Чего они приходили-то? – кофе обжигал рот, но на вкус был отменным. На кофе шеф денег не жалел, и в офисе не переводился качественный напиток.
- Слушай, я, по-моему, просил донести до наших продавцов одну простую мысль, - Алик отхлёбывал кофе из чашки, как чай из блюдечка, - не болтать с братками, если они в ларьке нарисуются. Просил, а?
- А что случилось? – я отставил чашечку и стал доставать из пачки сигарету.
- А то, блядь! – рявкнул шеф. - Кто-то из твоих дур пизданул, что мы теперь каждую неделю товар возим! Что торговля, блядь, охуеть как идёт! Что лавэ по вечерам чуть ли не чемоданами мне отправляют! Вот что случилось, блядь!
- Алик! – Вика действительно пискнула как мышка. Шеф только отмахнулся.
- Во-первых, не «твоих», а «наших», - начал я, лишь после того как медленно прикурил сигарету, - а во-вторых, я больше чем уверен, что тебя просто на понт берут, и ни кто из девчонок такого сказать не мог. Я ручаюсь. А уж про «чемоданы лавэ» уж точно.
- Я просил, чтобы они вообще с ними не разговаривали, - уже спокойнее сказал Алик, - чтобы ни слова о торговле, и о делах.
- Да они и так уже заебались отбиваться от Кощея и других, когда те просят продать им по «закупочной» какую-нибудь шмотку! – но тут уже меня разобрало, и я стал орать. - Ты, блин, приказал без тебя ничего никому не продавать! А вот ты бы лучше поговорил с Серафимом, чтобы его бойцы не наглели, и не лезли в ларьки, когда нас там нет!
- Ладно, не ори, - шеф сам взял бутылку, открыл и разлил водку по рюмкам, - я знал, что они с Нового года захотят прибавки. Просто не думал, что на столько.
- И ты решил на девок стрелки перевести, типа они проболтались, как у тебя дела хорошо идут, - съехидничал я.
- Да, причём тут продавцы…Ну, ладно, давайте вмажем, что ли? – шеф поднял рюмку.
Пока мы с ним орали друг на друга, Вика тихо сидела, молчала и пила кофе. Она была умной женщиной, и никогда не лезла в вопросы бизнеса своего любовника, чем и отличалась от жены Алика. Теперь, когда буря улеглась, девушка так же молча, взяла рюмку с водкой и приготовилась выпить. Мы махнули по рюмашке, тут же раздался стук в дверь, и на пороге возникла девушка-официантка с подносом, на котором стояли тарелки, и запахло чем-то очень вкусным.
- А вот и закуска! – шеф радостно махнул рукой, приглашая девушку к столу.
Та расставила тарелки, положила столовые приборы, завёрнутые в салфеточки, сложила полученные от Алика деньги за обед в карман фартучка и, пожелав нам приятного аппетита, удалилась. От одного взгляда на хорошо прожаренную свиную отбивную с картофелем-фри, у меня тут же потекли слюни – утром я, как всегда, забыл позавтракать. Алик разлил водку по второму разу, мы выпили и принялись за еду. Шеф ел жадно, по-деревенски держа вилку, а про нож он и не вспомнил. Вика аккуратно нарезала мясо, и, отложив нож в сторону, ела, тщательно пережёвывая мягкое мясо. Я же легко орудовал ножом с вилкой, как правильно есть, учить меня было не надо, да и за годы студенчества практики у меня было предостаточно – мы, «бедные» студенты из ресторанов не вылезали, как не странно.
- Кстати, я всё-таки сумму на половину скостил, - Алик оставил недоеденную отбивную. Ему явно не терпелось похвастаться перед нами своими подвигами.
- А что много просили? – невозмутимо продолжая, есть, спросил я – «Что ж ты, мудила, визг-то поднял!».
- В два раза хотели поднять! Уроды! – Алик сковырнул ножом крышку с бутылки минеральной воды. - Они, видишь ли, прикинули, блядь!
- Алик! Хватит материться уже! – вставила свои «пять копеек» Вика.
- Прости, Мышь, - шеф принялся за мясо. - Нет, ты подумай! «Прикинули» они!
- Ну, и сколько теперь будем платить? – я тоже налил себе минералки.
- В полтора раза больше, - шеф всё-таки бросил есть, и достал из пачки сигарету. - Ну, честно говоря, я знал, что захотят поднять. Всё-таки с лета ещё два ларька взяли, они тоже не дураки.
- Ладно, давайте лучше выпьем, - я тоже сложил нож и вилку в тарелку и потянулся за «Распутиным».
- После Нового года отложишь в центральном ларьке трое штанов как у Мыши, размеры такие же, за ними приедут, - шеф закурил, и сказал это, стараясь на меня не смотреть.
- Понял, - я не стал ни о чём его спрашивать, и так всё было понятно - жёнушки братков тоже хотели быть модными.
Вика принялась собирать грязные тарелки, на что Алик махнул рукой, мол «оставь, придут из ресторана и сами заберут».
- Слушай, а что это за аппарат Кощей с собой таскал, похож на военный полевой телефон, - спросил я шефа, разливая водку по рюмкам.
- А это и есть телефон. «Сотовый» называется, - хмыкнул Алик.
- Как, как? «Сотовый»? Это чего такое? – мы с Викой с интересом посмотрели на шефа.
- Ну, типа, такой переносной телефон. С него можно звонить, как с городского, но он всегда при тебе, - Алик пожал плечами. - Да, я сам, ни хрена не понял. Они тут в Питер ездили, вот там и забрали у какого-то коммерса за долги. Там говорят многие с такими телефонами ходят. Хотели здесь у нас понтануться, да это херня в нашем захолустье не работает. Вот Кощей и старается кому-нибудь впарить штук за пять баксов…
- Пять штук?!
- Ну, да. Эта херня столько и стоит.
- С ним замучаешься ходить?! – мы с Викой недоумённо переглянулись.
- Зато круто! – засмеялся Алик.
Мы стали о чём-то болтать, перебивая друг друга, выпитое наконец-то возымело действие. Шеф стал рассказывать Вике про нашу первую с ним совместную поездку в Вильнюс. Он смеялся, вспоминая, как я таращился на горы импортного барахла, когда в первый раз попал на Горюнай. Потом почему-то переползли на август месяц, и я рассказал в сотый раз, как удивился, когда сидя вечером в ларьке и считая выручку, я услышал за окном киоска вопли вдрызг пьяного мужика – «Ну, всё! Теперь вы все у нас в Сибирь поедите. Буржуи хуевы!». Уезжая рано утром из дома, я даже не знал весь день 17 августа о том, что творилось в Москве. Я понятия не имел о ГКЧП. Мы снова засмеялись, а потом Вика как-то грустно сказала:
- А я, до сих пор вспоминаю, как Горбачёв о своей отставке говорил. Грустный он какой-то был, жалкий.
- Да ну, его, на хрен! Развалил Союз! Теперь не поймешь, в какой стране живём! – отмахнулся Алик.
- В СНГ, - сказал я. - Кстати, а знаете, как уже СНГ расшифровывают? «С Новым Годом!».
- Во, блин! Теперь значит, у нас каждый день праздник будет! – засмеялся шеф.
Где-то через полчаса за нами зашёл водитель шефа, тот самый Серёга, что предлагал свои услуги девочке Вике, и сказал, что «карета» подана и нам пора. Когда мы оделись и уже вышли из офиса, я сделал вид что забыл что-то важное, и попросил, чтобы меня не ждали, что я догоню. Я дождался, когда шеф с Викой сядут в лифт, а потом зашёл в офис, достал из холодильника купленную еще, утром коробку дорогих конфет и сунул её в папку. Потом я вышел из офиса, запер дверь и прошёл в глубь коридора, там, где стоял столик дежурной по этажу. За столиком сидела немолодая уже, но, тем не менее, потрясно выглядевшая женщина. Именно она рассказала Вике о моих ночных похождениях в нашем офисе. За её невинную болтовню я нисколько на неё не обиделся. Мне даже было где-то даже приятно, что такая женщина оценила и моих подружек, и тот азарт с каким они занимаются любовью. Видно было, что и сама эта женщина была далеко не монашкой в молодые годы, да и теперь вполне возможно могла ещё зажечь по-настоящему.
И вот я, немного глупо улыбаясь, подошёл к этой очень приятной даме и вежливо поздоровался.
- Добрый вечер, Екатерина Дмитриевна! С Наступающим вас!
- Ааа! Это вы, хулиган! – дежурная хитро улыбнулась.
- Простите, я больше не буду! – я трагически склонил голову.
- Да, что уж с вами делать!
- Ну, тогда, а можно я и сегодня приду? Не один.
- Офис ваш, как я могу не пустить! – женщина по-прежнему улыбалась, но теперь как-то устало, - Конечно, это не моё дело, но вот я смотрю на все эти фирмы, что снимают у нас офисы и поражаюсь. Вы же совершенно не работаете, у вас постоянно какие-то праздники, гулянки, девушки. Как вы деньги-то зарабатывать умудряетесь?
- А что везде так? - я показал на двери бывших гостиничных номеров, а ныне офисов всевозможных фирм.
- Везде, в том-то и дело! – теперь улыбка у неё была, пожалуй, удивлённой.
- Сочувствую вам, - я вздохнул.
- Кстати, ваша последняя дама мне очень понравилась. Чувствуется порода в женщине, - дежурная погрозила мне пальчиком с прекрасным маникюром.
- Спасибо за комплимент. Вот видите, а вы ещё спрашиваете, зачем нам офис!
- И зачем же?
«Зачем нам офис?», – мне вдруг захотелось ответить крылатой фразой Алика, на счёт «понтов», да передумал – «Не поймёт, мадам. Обидится ещё, не дай бог!». Я пожал плечами и развёл руками – сам мол, не знаю, зачем. Потом вынул из папки коробку конфет и подал дежурной.
- С Новым годом, вас! – поцеловал её стареющую, но ухоженную руку и побежал к лифту.
«Офис для работы, сказали вы, - ответил бы я сегодняшний. - А кто работал в 91-ом году?! Страна развалилась, всё кругом рушилось к чёртовой матери, все рванули в бизнес, порой, не зная как он, этот самый «бизнес», делается. Горбач отрёкся от власти - умыл руки, так сказать. Профессии, на которые мы учились стали никому не нужны. Но мы были молоды и хотели жить. И это не для красивого словца. Именно «жить»! Любой день для коммерсанта 90-ых мог запросто закончиться пулей в голову, или утюгом на животе. Отсюда и постоянная расслабуха – девочки, вино. И ещё мы пытались «делать деньги». Деньги валялись под ногами, и их нужно было только поднять! А сидя в «офисах» денег не сделаешь! Нужно было крутиться и вертеться, нужно было выживать в конечном итоге. А что «офис»… офис – это так, «дешёвый понт», как говаривал мой шеф».
весна 1992г.
Единственным минусом в моей новой работе стало то, что пития стал гораздо больше. Да-да, как это не странно, денег в кармане, по сравнению с временами мясокомбината, было значительно меньше, а вот количество употребляемого спиртного увеличилось. Такой вот парадокс.
Конечно, я не мог себе позволить гулять в кабаках и казино, как мой дорогой шеф, а Алик тоже стал пить много. Но я почти каждый день бывал пьян и дело порой, доходило до того, что по вечерам, собирая выручку по ларькам, я с трудом мог сосчитать деньги и товар. Алик до поры до времени терпел мои выхлопы, а иногда и сам устраивал в офисе грандиозные пьянки. Грандиозные по количеству выпитого, прежде всего, ибо собутыльниками в большинстве случаев были только я и наша милая Вика. Теперь-то я понимаю, что Алик напивался в основном из-за постоянного страха. Жизнь коммерсанта в начале 90-ых – это каждодневный стресс. Отсюда и спиртное в неимоверных количествах.
Обычно по утрам, после очередного фуршета, в офисе стоял густой перегарный смог. Бедная наша секретарша, только укоризненно качала головой и открывала форточку, при любой погоде «за бортом». Периодически она готовила шефу кофе, Алик принципиально не опохмелялся, правда, до поры до времени. Меня же от кофе с похмелья ещё с института остались плохие воспоминания, так, что я всячески пытался внедрить в наш обиход процесс опохмеления, и, в конце концов, победил.
Был приобретен холодильник, который всегда заполнялся бутылками с разноцветными наклейками. А так как я имел свободный вход в офис, в любое время суток, коммерческий директор всё-таки, ни фунт изюма, то я стал наведываться по неотложным «коммерческим делам» (а по каким вы подумали?) и по вечерам, и даже ночью. Помню, произошел забавный случай.
Как-то в воскресенье (шеф сам уехал в Вильнюс – это всегда было радостным событием для всей фирмы) я быстренько собрал денежки по ларькам, отвёз товар на склад и нажрался, по случаю отъезда любимого шефа, с кем и где сейчас уж и не вспомню. Проснулся я дома, часов в 11 вечера, голова как чугун, да в те времена у меня ещё болела голова с перепою. В общем, долго приходил в себя, вспоминая, всё ли я правильно сделал на службе и решил, что вроде всё. От души отлегло, но от головы – нет. Денег, естественно, не было. Что делать? Как что! Вперёд к любимому холодильнику, то бишь в родной офис! Пробормотав что-то жене и матери о том, что мне срочно, ну просто необходимо составить какие-то отчёты, что, мол, послезавтра приезжает шеф и будет скандал, если я их, эти самые отчёты, не сделаю, я с грехом пополам оделся, вывалился на улицу и с великим трудом доплёлся до гостиницы.
Дежурная по этажу, была немного шокирована ни столько моим трудовым рвением, сколько моим видом - по утрам-то я всегда «держал марку», но ключи дала. А я, открыв дверь, ринулся к холодильнику. Но тут меня ждал первый сюрприз, уезжая, шеф, наверное, нехило погулял со своим литовским компаньоном, так, что из всего изобилия осталась отпитая на треть литровая бутылка импортной водки. Ну что ж, альтернативы-то нет, и зная наперёд, что будет страшный пиздёж, я решил, что здоровье важнее. Вот вам яркий пример алкогольного похуизма. Я, для проформы, разложил по столу какие-то бумаги, это одной трясущейся рукой, а другой, ещё более трясущейся, уже плескал в фужер водку. Водка была холодной естественно, неестественно было то, что из закуски, а холодильник периодически пополнялся помимо спиртного и всевозможными деликатесами, присутствовали только засохшие дольки лимона на чайном блюдечке. «Коньяк пили, суки!» - подумал я, правда без особой злобы.
И так первый стакан пошёл. За ним следом корочка. Ничтяяяк! Я бултыхнулся в кресло и стал ждать, когда «пойдёт процесс». Но он явно не торопился с выходом. «Может башкой, где ударился, что-то долго не проходит, - думал я с удивлением, - ладно, сейчас повторим, включу-ка телевизор, дай бог, рассосётся». Сказано – сделано. По телевизору шёл какой-то боевик, тогда во всех гостиницах было модным, так называемое «кабельное телевидение». То есть, в пустом номере предприимчивые ребятишки ставили видеоаппаратуру, подключались ко всем заселённым номерам и, пожалуйста, смотри всю ночь мордобой или эротику, за разумные денежки конечно. И так времечко шло, раскосые рожи мелькали на экране, содержимое бутылки уменьшалось, пропорционально уменьшалась и головная боль.
И тут вдруг резкий, я бы сказал наглый стук в дверь, тогда я ещё не знал, что так стучат менты и бандиты. Посмотрел на часы, доходило два часа ночи. «Кого ещё чёрт несёт? Не буду открывать», - совсем не подумав о дежурной по этажу, решил я. Стук повторился снова и очень настойчиво: «Открывайте!». «Ни хуя себе! Придётся открыть», - и пошел, оставив на столе весь натюрморт. Щёлк-щёлк, замок открыт - на пороге два мента и испуганная дежурная.
- Вы кто? – это менты мне.
- А вы? – а что я должен был ответить.
- Проверка документов, - это сейчас такое в порядке вещей, а тогда было диковато.
- Разрешите, мы пройдём, - попробовал бы не разрешить.
Они вошли, натюрморт на столе оценили.
- Что вы здесь делаете?
- Отчёт составляю, - «А вот вы то, какого тут делаете», - подумал я.
- Пьёте?
- Да у меня день рождения, вот и решил рюмочку пропустить, - сказал, что первое в голову пришло.
- Он здесь работает, он – коммерческий директор фирмы и имеет право здесь находиться,- это в мою защиту вступила дежурная, и я признательно поглядел на неё.
В общем, менты не поленились принести список людей имеющих доступ к ключам от нашего офиса. Меня даже попросили расписаться для образца (слава богу, рука уже не дрожала). Сверили подписи и ушли. Потом оказалось, что искали, каких-то жуликов-кидал.
- Дни рождения надо дома справлять, - совет на прощание.
- Буду знать, - буркнул я и закрыл дверь.
«Хорошо, что сегодня именно эта дежурная. Она-то меня Алику не заложит, а то какая-то беспонтовая ситуация получилась», - размышлял я, убирая следы своего банкета. В бутылке оставалось грамм 50. «Что ж, оставлять, что ли? - и я допил прямо из горла. – Алик приедет, отпиздимся как-нибудь».
Когда я уходил, дежурная спросила:
- Андрей, у тебя, наверное, очень плохо дома, в семье.
- Почему вы так решили?
- Дни рождения, действительно справляют дома, с родными.
- Да у меня день рождения в октябре!
- Всё равно, какой-то ты грустный.
- Да, нее. Всё нормально. Спасибо вам. До свидания.
Эх, как же вы правы, дорогая госпожа дежурная – ни в бровь, а в глаз! И я пошёл домой. Была тёмная, тёплая, одинокая ночь.
А про бутылку шеф так и не вспомнил, видно они в Вильнюсе крепко поругались с компаньоном, и я списал водку на его счёт.
Да, дома у меня действительно было «не очень». Тигр начинал показывать клыки. Есть у великого Эдуарда Лимонова роман «Укрощение тигра в Париже», о его битвах с девушкой Наташей, будущей супругой, очень поучительно. Так вот моё укрощение, спешу вас уведомить, провалилось. Своего «тигра» я не усмирил, и сейчас так и вовсе плюнул на это дело, очень я вам скажу неблагодарное. А битва началась весной 92-ого.
Прикинув, что моя зарплата и все побочные доходы уходят мимо семейной кассы, и служат лишь для удовлетворения моих личных потребностей, моя жена решила покончить с моим пристрастием к спиртному. Наивная! В желании жены как-то отвлечь меня от бутылки свою роль сыграло и то, что помимо спиртного я ещё стал «погуливать». Так, по-моему, называется у обывателей желание молодого здорового мужчины трахаться не только с женой. Вполне нормальное желание, вы не находите? Мне-то казалось, что всё нормально. Ну, сами посудите, кроме шефа, его водителя и меня все остальные работники нашей фирмы были женского пола. А так как за подбор кадров отвечал ваш покорный слуга, то естественно я подбирал девушек на свой вкус. Как-то непроизвольно это получалось, поверьте.
Ну а дальше… Парень я симпатичный, да к тому же начальник непосредственный, не жадный, покрывал все их шалости в торговле, в отличие от Алика я понимал, что зарплата у них очень маленькая. Так что «служебное положение в корыстных целях» использовать даже и не было необходимости – отбоя не было, честно. А я особо и не сопротивлялся. Вот этого-то моя супруга выдержать уже не могла. А тут ещё босс «любимый» залупаться начал: «Хватит пить! Штрафовать буду!». И это он мне, скотина, когда сам неделями не просыхал?! Но «что положено Юпитеру – не положено быку».
Окончательно они, жена и шеф, достали меня в конце мая. Я устал сопротивляться и согласился. Что я буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, я тогда ещё не знал. Лучше бы я тогда умер. Они решили меня вылечить. Но и я то, хорош! Поддался на провокацию и согласился на кодирование по методу Довженко. Ни дна бы вам, ни покрышки, господин доктор! Гореть вам в аду за этот ваш «метод»!
Фамилию врача, проводящего сеансы, я называть не буду, он и сейчас успешно практикует в городе. Ну да бог с ним – пусть живет. И вот ранним майским утром я припёрся в офис к этому сраному «Айболиту» и вместе с ещё парой десятков измученных нарзанов мужиков, а перед сеансом надо было аж пять дней не пить, целых три часа сидел и слушал бредни о том, что меня ожидает, если я не прекращу употреблять. Из всех возможных последствий меня по-настоящему обеспокоила только вполне возможная импотенция, а на остальные кары, живописуемые «Айболитом» мне было положить. Вот импотенция – это да, это серьезно. Через три часа, когда, по мнению врача, мы все дошли до нужной кондиции, нас стали вызывать по одному в отдельный кабинет, где и происходила сама кодировка.
Недолгие пассы руками над моей головой, потом резкое нажатие двумя пальцами на лоб – болело долго, потом слова, произнесённые громовым голосом: «Я ставлю КОД! Теперь ты больше не пъёшь!» - и вот я уже выкатываюсь на улицу, предварительно подмахнув подписку о том, что предупреждён о последствиях несанкционированного принятия алкоголя. Вышел, закурил, и тут же ужасно захотел выпить. Аж прямо зубы сводило, как захотел. Но я собрал свою волю в кулак и стал терпеть. Скажу прямо, вот так «собирать волю в кулак и терпеть» пришлось после кодировки всего пару недель, а потом, понемногу отпустило. И даже появился интерес, а выдержу ли я целый год без спиртного, или нет?!
Выдержал. Экспериментировать, типа «а что будет, если выпью», я не собирался. Хотя знал некоторых, которые в этот же день, прямо после сеанса, выпивали – и ничего! Но я не стал. Херово, прежде всего, чисто психологически, было первые три месяца. Ну, во-первых, многие «бараны» ни как не могли вдолбить себе в голову, что мне просто «нельзя»! Я своего «эксперимента над собой» не скрывал с самого начала. А как девочки-продавцы меня жалели, а! Они называли меня «наш бедный директор» и «заколдованный мальчик». Ну и, во-вторых, выпить, конечно, тянуло, чего уж там. Со временем, правда, ничего, припекать перестало, да и самые тупые поняли, что со мной «алкогольной каши не сваришь». Так шуточки, подколки не злобливые, и всё. Я даже запросто сиживал неоднократно на всяческих увеселительных мероприятиях, и мне так же было весело, как и всем. Я ни сколько не притворялся и не кривил душой. Но знал бы я, что меня ждёт после окончания «кода»! Знал бы, какие «процессы» протекают у меня в мозгу, и во что всё это выльется.
Мужики будьте бдительны! Сразу оговорюсь, что высказываю свою личную точку зрения. Кодирование – это вред! Давайте разберём почему.
На чём основано кодирование? «Выпьешь – умрёшь!» Вы, уважаемые жены и родственники, находились под таким прессом? Тем более в нашей, везде, всегда и по любому поводу, пьющей стране? Хотите, чтобы ваши мужья, сыновья, братья были постоянно злыми, орали бы на вас по пустякам, чурались своих друзей и знакомых из-за страха сорваться? Идите к врачам.
Но самое страшное будет потом. После окончания срока «кодирования» (хоть год, хоть десять) человек начинает пить ещё больше, запои становятся ещё длиннее, а похмелье тяжелее. Поверьте на слово – всё проверено на себе. Вы этого хотите, уважаемые дамы? Год передышки, а потом вы своего мужика и не узнаете. Это будет в разы худший алкоголик.
И, наконец, вмешательство в мозговую деятельность человека – это святотатство. Сходите в церковь, вам любой батюшка скажет, что это грех вселенский. Господь Бог не прощает вмешательства в свои творения, коим является человек.
О, предвижу ваши злые глаза, прелестные дамы, какие громы и молнии они посылают на мою голову. А уж, что извергают ваши уста, так об этом лучше помолчать. Но я утверждаю, и буду утверждать, что все эти методы Довженко и еже с ним вредны для здоровья. Человек или бросит, пить сам, или не бросит никогда. А велик, будет тот, кто научится пить. Пить надо уметь, не умеешь – не пей! Хотя некоторые говорят, что это не умение, а свойство физического тела контролировать химические процессы. И не какие маги, экстрасенсы и врачи с научными степенями не помогут. Аминь!
Забегая вперёд, скажу, что сам я пить так и не научился. Но, во-первых, это дано далеко не каждому, а во-вторых, у меня были, как мне кажется (конечно же, я слышу шёпот со всех сторон – алкаш всегда найдёт оправдание!) очень веские причины. Если бы я не пил, я бы просто не выжил, или свихнулся.
А пил я, надо признаться, не всегда водку. Часто еле наскребал на «фанфурик». Кто пьёт, тот поймет, о чём я. Обратите внимание, что стоит под рукой у продавщиц в аптеках - правильно – стройные ряды «боярышника», или чего-то похожего. Сколько же раз я глотал этот обжигающий горло напиток, второпях забежав за угол аптеки, и свернув крышечку с пузырька. Спасибо, господин Брынцалов! Сейчас, правда, говорят, что очень хорош «перчик» - ничего не могу сказать. Не пробовал. За то одно время увлекался так называемым «средством для наружного использования» в целлофановых пакетиках, даже уже и не вспомню от каких-таких хворей, было рекомендовано его принимать - прыщи смазывать что ли, да надо признаться не очень-то и вникал. Помню только маслянистый привкус и сравнительную дешевизну. Что и прельщало. Да ещё и название у этого продукта было романтическое, что-то типа «Осенний поцелуй». Ну и конечно, кто же не пил спирт «Троя»! Одно время на рынках нашего города в некоторых ларьках продавался только этот напиток и больше ничего, зато в бутылочках разных объёмов.
Ну, до всей этой «аптечной парфюмерии» я дошёл не от хорошей жизни. Когда в карманах пустота, а организм требует, тут уж «не до жиру, быть бы живу». В оправдание могу только сказать, что «докатился я до такой жизни», далеко не по своей воле.
Голос за кадром: Но и не по воле окружающих людей и обстоятельств. Всё же это не порок, а болезнь. Существует техника безопасности. Если у человека одна нога, он не будет пробовать танцевать. У потенциальных алкашей тоже нет инструмента для безопасной переработки алкоголя, но это для них не так явно, как отсутствие ноги. Хотя предупредительные выстрелы природа делает, но человек думает, что она просто промахнулась, а не предупредила. И продолжает нарушать эту технику безопасности. Тем более что это бывает приятно.
Что ж читайте дальше, думайте и решайте сами…
Пока вы думаете, я расскажу, что же было дальше. Ни что не вечно под луной, и вот, весной 93-ого срок моего добровольного изгнания из стройных алкогольных рядов закончился. Я сходил на приём к хитрому доктору, и вышел от него уже свободным от каких-либо запретов. Естественно, что в этот же день я напился. И так же вполне логично, что, находясь в агрессивно-возбуждённом алкогольном состоянии, я решился на решающий разговор с шефом. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Разговор протекал жёстко и закончился, ожидаемо – моя работа в фирме завершилась. Неожиданностью для меня это не стало. Я целый год, пока не пил, думал над этим. И не только думал, но и предпринял некоторые шаги. Вскоре ко мне приехал мой друг, и началась новая глава в моей биографии. Сейчас я вот думаю порой, а что было бы, если бы я не послушался родственников, и не стал «кодироваться»? Решился бы я на резкие перемены в своей жизни, или нет?