Совместный бизнес, особенно в России, дело неблагодарное и заведомо обречённое на провал. Рано или поздно компаньоны начинают сориться, выяснять отношения, считать потраченные общие деньги, в общем, пускаются во все тяжкие. Нередко всё заканчивается грандиозными разборками, а порой и кровью. Слава Всевышнему, что я со своими компаньонами до крови не дошёл. Но друзьями мы быть перестали, уж это точно. В нашей стране чтобы потерять друга нужно просто замутить с ним совместный бизнес, и всё. Через некоторое время друга у вас уже не будет, и хорошо, если он не станет вашим врагом.
Почему же всё так происходит? Попробую объяснить на своём печальном примере. Хотя, на чужих примерах никто никогда не учится. Всем почему-то, кажется, что вот их эти проблемы не коснутся.
Теперь я думаю надо пояснить о каких проблемах, собственно, идет речь. Проблемы денег, а вернее общих долгов. То есть проблемы самые обычные, для тех, кто вначале 90-ых ринулся в бизнес, в котором большинство из нас было, как говорится – «ни уха, ни рыла». От Алика я ушёл, решив открыть собственное дело. Мудак!
На то, чтобы открыть своё дело меня давно уже подбивал мой институтский товарищ, назовём его – Компаньон. И вот когда у меня кончилась кодировка, и я по-пьяни разосрался с Аликом, то тут-то я и согласился на совместный с Компаньоном бизнес. К тому же ко мне приехал мой старинный Друг, и он тоже был взят в долю. И стало у нас с Компаньоном и Другом небольшое общее дельце, заметьте даже не дело. Два сраненьких киоска, в которых мы пытались торговать всем подряд. Дела с самого начала пошли хреново, бизнесменами мы оказались никакими и как результат, крах всего предприятия. Положа руку на сердце надо сказать, что повинны в таком финале были и другие люди, но разговор сейчас не об этом. И всё бы ничего, только вот успели мы наделать долгов. Один хитрожопый друган Компаньона одолжил ему крупную сумму денег для нашего бизнеса, заметьте ему, а не нам, это будет важно потом. И самое интересное, что произошла эта «инвестиция» в самый канун денежной реформы: помните, меняли деньги в 93-им? А так как мы брали «бабки» для закупки товара, то после того, как было объявлено об обмене, никто не хотел нам ничего продавать. Пришлось покупать всякую херню, да ещё по естественно подскочившей цене. Наверняка этот наш кредитор знал о предстоящей реформе, он имел «каналы» и «выходы», и слил нам старые купюры. Собственно эти слухи о нем (ну, про «ходы» и «каналы») так, и привлекли к нему Компаньона. Как же мой горе-компаньон завидовал этому деятелю! «Он по рынку с охранником ходит!»- взахлёб рассказывал Компаньон. И вот тот деятель не растерялся, увидав в Компаньоне лоха, а это было нетрудно, и впендюрил ему старые деньги за три дня до обмена
конец июля 1993г.
Мы с Другом вообще-то шампанское не любили, но тем летом почему-то пилось именно оно. Водки принципиально не хотелось, а пиво и вино Друг не пил по причине язвы. А я как Друг. В то лето мы ещё были вместе.
В конце мая я ушёл из фирмы торгующей привозным, со знаменитой вильнюсской барахолки Горюнай, товаром, и занялся тем, что начал торговать тем же барахлом, только уже работая не на дядю, а на себя. В помощники и компаньоны я взял своего Друга, а как же иначе. Друг приехал в мой город, и мы стали делать бизнес, вернее бизнес делали нам другие люди, а мы стали пропивать получаемые в результате бизнеса деньги. Бизнесменами мы были плохими, а вот пить и гулять мы умели как ни кто другой. В результате сами понимаете, бизнес накрылся медным тазом, не успев, как следует начаться. Вообще-то он кое-чем другим накрылся, но это я так, покультурнее, что ли, выразился. «Накрытие» было не резким, но постепенным. Мы все уже понимали, что нам кирдык, а наблюдать за этим необратимым процессом было лучше сквозь пелену пьяного угара. Короче пили мы с Другом по-чёрному. Пили и веселились. «Пир во время чумы», так сказать.
У нас с Другом был ещё один Компаньон. Так вот ему очень не нравилось, что мы пьём и гуляем. Вернее ему не нравилось то, что мы гуляем и пьём одни, без него. Он тоже хотел пить и гулять, но одновременно он почему-то хотел делать бизнес, хотя совершенно не умел этим заниматься. Он, наивный, думал, что наш бизнес можно ещё спасти, и хотел, чтобы мы с Другом занимались этим спасением. Но мы знали, что бизнес «накрылся» и спасти его нет никакой возможности. В этом и было наше коренное противоречие с Компаньоном. Поэтому мы и не брали его, когда пили и гуляли. Компаньон сильно на нас обижался и постоянно назначал нам встречи для «серьезного разговора». Компаньон любил серьёзные разговоры, а мы не очень, но всё равно приходили. Зачем обижать человека. У него же не было «пелены пьяного угара» перед глазами, и он переживал за наш умирающий бизнес. Почему же и не поговорить серьёзно? В очередной раз.
Новую «стрелку» Компаньон забил нам в ресторане. Он понимал, что мы с Другом пьём и гуляем на общие деньги, и потому тоже захотел ими, деньгами, попользоваться. Я же говорю, что ему обидно было. Мы, конечно, согласились. Почему бы и не посидеть в ресторане? В очередной раз.
На встречу, мы с Другом пришли задолго до назначенного времени, надо было успеть занять столик. Мы знали, что ближе к вечеру в этом ресторане народа битком, и мест не будет. Мы же много в то время пили и гуляли, и были, как сейчас принято говорить, в теме. Мы очень полюбили этот ресторан, и ресторанная обслуга очень полюбила нас, за чаевые, а мы хорошо платили, ибо именно у нас были общие деньги. Все кто делал вместе с нами бизнес, всё время хотели сделать так, чтобы общие деньги были не у нас. Они так и говорили: «Не забирайте общие деньги, а то опять будите пить и гулять. А бизнес умирает». Мы с Другом отвечали: «Хорошо, берите общие деньги себе, мы не будем пить, и гулять, а вы спасёте бизнес». А они говорили: «Но мы не знаем, как спасать бизнес». Тогда мы с Другом грубо отрезали: «Тогда сидите и не пиздите! А мы пойдём пить и гулять». И почему-то опять при нас были общие деньги.
Метрдотель проводил нас к столику у сцены, а официантка широко улыбаясь, спросила:
- Вы сегодня одни, мальчики?
Мальчики сказали, что ждут товарища и попросили, чтобы больше к ним никого не подсаживали, дескать, у них «ну очень важный разговор намечается». На вопрос: «А что, мальчики, будут пить?», мы ответили: «Шампанское, конечно же, и похолоднее!». Через пять минут мы уже пили сладковатое, и не такое шипучее как наше российское, итальянское «Спуманте». Почему-то в то лето во всех заведениях города было именно это шампанское. И мы с Другом уже выпили к тому времени не один ящик этого напитка. Я, по-моему, говорил: ничто другое нам «не шло». «Спуманте» шло, вот мы его и пили. Ведь нужно же что-то было нам пить, сами понимаете!
И вот мы сидели, пили «Спуманте», потому что оно хорошо «шло», тихо играла музыка, ещё не ресторанный ансамбль, нет, а просто ребята-музыканты включили магнитофон, в ресторане пока ещё было мало публики, вечер только начинался. Ещё не наступила эра мобильных телефонов и потому люди за столиками просто мило беседовали, именно друг с другом, а не с аппаратом, прижатым к уху. Мы с Другом тоже лениво переговариваемся, и нам никто не мешал. Но наша релаксация недолго продолжалась, появился наш Компаньон. Посмотрев в наши расслабленные глаза, он сразу же решил испортить нам кайф.
- Шампанское пьёте?
- Пьём, - зачем обманывать товарища.
- А что у нас на фирме? - традиционный вопрос нашего Компаньона.
- Всё тоже, - столь же традиционный ответ. Причём отвечал Друг, а я уже слишком срелаксировал. Шампанское пилось лучше мне, а у Друга всё-таки язва была, и он осторожничал.
Компаньон присел за столик и, подозвав официантку, заказал много мяса, овощей и водки. Он любил хорошо пожрать и выпить. Мы лениво, но уже не релаксируя, а внутренне напрягшись, продолжали пить «Спуманте». Кстати, пока Компаньон делал свой заказ, мы не преминули включить в него и ещё две бутылочки шампанского для себя. Как говорится «вечер переставал быть томным», надо было быстренько нажраться.
Когда милая девушка-официантка принесла и расставила на столе наш заказ, Компаньон налил себе полный фужер водки и решительно произнёс: «Начнём!». Вот так он всегда, ни какой романтики. Ничего не оставалось, как и нам выпить по фужеру любимого «Спуманте». Пока Компаньон с жадностью закусывал, мы с Другом нервно курили. На сцену тем временем поднялись, принявшие изрядный допинг музыканты, и обычный вечер ресторанной музыки начался. Мы специально выбрали столик поближе к сцене, чтобы, когда начнётся неизбежный «важный разговор», хрен знает какой по счёту, нам с Другом не пришлось бы слышать, что именно говорит Компаньон, ну, хотя бы какую-то часть. Всё было известно наперёд: и его обвинения, и наши оправдания, а потом уже и наши встречные обвинения, и как обычно его оправдания. Короче говоря, сплошное «я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь». Мы понимали, причём все, трое, что никакие «важные разговоры» уже не спасут наш бизнес, что мы в полной жопе и в долгах как в шелках, что нас спасет, только чудо. Но продолжали с упорством достойным лучшего применения обвинять друг друга во всех смертных грехах, реальных и мнимых. Мы также знали, что, в конце концов, напьёмся, будем уверять друг друга в вечной дружбе и строить какие-то несбыточные планы, а на утро, протрезвев, будем смеяться и злиться одновременно.
В тот вечер всё так и произошло. Было много выпивки, много слов, смысл которых не всегда доходил до собеседников, много клятв и обещаний. В результате дебатов Компаньон сказал, что ему нужны деньги и попросил нас поделиться с ним общими деньгами.
- Мы уже, сколько работаем, а я денег так и не видел, - пожаловался он нам. Мы великодушно сказали: «Что же ты не попросил. Это же и твои деньги!», и тут же выдали требуемую сумму. Компаньон очень обрадовался и, купив огромную бутылку водки с ручкой, счастливый свалил из кабака.
Как только его широкая спина исчезла в проёме входной двери, мы с Другом дружно рассмеялись. Нас просто душил хохот, ещё один наисерьезнейший разговор на тему «как нам вместе спасти бизнес» завершился. Можно было продолжать пить и гулять. Тем более что нам захотели в этом помочь.
- Мальчики, а вы не будите против, если я к вам двух девушек подсажу? - раскрасневшееся личико нашей официантки излучало желание нам услужить, и тем самым рассчитывать в дальнейшем на хорошие чаевые.
- Если они не страшные, то валяй, - мы благодушно улыбались. После словесных пикировок с Компаньоном нам захотелось отдохнуть и душой и телом.
Через пару минут за нашим столиком уже сидели, и вовсю щебетали две смазливые дуры явно с рабочей окраины нашего города. Джинсы «варёнки», кофточки, при виде которых откуда-то из подсознания возникло слово «гипюровые», личики с дурацким макияжем. В общем две поблядушки получили на своём заводе долгожданный аванс и решили посетить центровой кабак. Развлечений, блин, захотелось. Что ж будут вам развлечения, только потом не пожалейте.
Девки решили для начала показать себя независимыми, и гордо заказали триста грамм коньяка, а на закуску мясные салаты. Мы с Другом многозначительно переглянулись. Сами мы попросили принести ещё пару бутылок «Спуманте», хотя, откровенно говоря, этот напиток уже вытекал у нас из ушей. Зал ресторана был полон под завязку, и уже немного очумевшие официанты вытаскивали дополнительные столы и стулья для своих знакомых. Стоял невыносимый гвалт, орала музыка, взмыленные музыканты в очередной раз наяривали популярную песенку «про сиреневый туман», в общем, обычный вечер в лучшем ресторане города. Девкам не сиделось на месте, и они стали настойчиво звать нас танцевать. Нам, залитым шампанским по самую ватерлинию, дёргаться под идиотскую музыку было лень, и на все уговоры мы отвечали, что танцевать, не любим, да и не умеем. Пока наши соседки лихо отплясывали, под каких-то там «лилипутиков», мы с Другом подсчитали общие деньги и поделили их поровну. Как оно обернётся, кто ж его знает.
Буквально через полчаса мы уже весело беседовали со своими новыми подружками. У нас с Другом ещё с институтских времён была отработана техника ресторанного «съёма». Кем мы только тогда не представлялись: и лётчиками, и полярниками, и штурманами дальнего плавания. В новых реалиях очень хорошо «шли» на бизнесменов. Я так думаю, что в тот вечер мы именно эту тему и разрабатывали. Хотя нет, конечно, и как же я мог забыть! Тогда, в тот вечер, моего Друга почему-то переклинило и он, пока я ходил в туалет, недвусмысленно намекнул девахам, что мы - казанские братки. У Друга был пунктик по этому поводу. И тут его понесло.
Когда я присел за столик, то сразу понял, в чём дело. Друг конкретно и без напряга разводил девок «по понятиям». Он так вошёл в роль, так им втёр «за блатную романтику», что на этих дурочек было жалко смотреть. По их испуганным лицам можно было легко понять, что они уже готовы на всё, и прямо здесь. Мне ничего другого не оставалось, как внести свою лепту. В нашей фирме я общался с «крышей», и потому все эти братковские «пальцы веером» были мне хорошо знакомы. Когда девочки нерешительно попросились, именно попросились, в туалет и Друг царственно им разрешил выйти, я, едва сдерживая смех, спросил у него:
- А ты не переборщил? Сбегут ведь, а нам придётся счёт их оплачивать.
- Плохо ты баб знаешь. Они сейчас поссут от страха, перекурят всё это дело и вернуться. Позовут нас к себе домой, и ещё заплатят за нас по счёту.
- Спорим, что сбегут!
- Не спорь, проиграешь. Сейчас каждая баба хочет познакомиться с бандитом. Кругом проблем столько, а вопросы решает только братва. Да они рады до смерти, что на нас попали. Сейчас первый шок пройдёт, и прибегут как миленькие. Мы их ещё прямо на выходе из кабака трахнем.
- Ну, ты и философ. Только давай без модных дел. Тут ментов как собак нерезаных, только проблем нам с этими шлюхами и не хватало.
- Хорошо. Вон, смотри, а ты говорил! – сквозь толпу танцующих к столику торопливо пробирались наши пассии. Испуг с их глупых личиков исчез, часть макияжа тоже. Будущим подругам конкретных казанских пацанов не пристало быть похожими на размалеванных привокзальных шлюшек.
Мы сидели почти до закрытия заведения, а потом, расплатившись, причём девки порывались сделать это и за себя и за нас, ещё один бал в пользу Друга, вывалились в тёплую душную ночь. Ресторан стоял на набережной, но даже дующий с реки ветерок не мог охладить разгорячённые танцами, спиртным и мыслям о близости с криминальными парнями, тела наших на сегодняшнюю ночь, и в этом мы нисколько не сомневались, девушек. Они пьяно висли у нас на руках, и кричали, что требуют продолжение банкета. И предложи мы им отсосать прямо здесь в кустах, или у скамейки на набережной, отказа бы не последовало.
«Еврооопаа Плююус…» - доносилось из расположенных неподалёку, входящих тогда в моду, летних кафе. В то лето множество подобных забегаловок с незатейливым ассортиментом пооткрывалось на городской набережной и французская «Европа Плюс» была первейшим их атрибутом. Наша весёлая компания решила посидеть в одной такой кафешке, и ещё немного выпить, на посошок, так сказать. Из напитков в заведении имелись только «пепси-кола», «фанта» и неизменное «Спуманте», от вида которого нас с Другом начинало уже подташнивать. Девки же легко справились с бутылкой и одни, а потом начали ныть: «Мальчики, у нас дома ни выпить, ни закусить нет. Давайте, что-нибудь купим с собой, а?». Как и предсказывал Друг, буквально после выхода из ресторана девки смущённо пригласили нас к себе на квартиру. Мы с Другом отсчитали дамам солидную сумму и послали их в ближайший ларёк. Возле кафе стояла целая шеренга разнокалиберных киосков, и почти все они работали, несмотря на довольно-таки поздний час.
- Слушай, а чего там Компаньон говорил о деньгах, - спросил я Друга, провожая взглядом наших вдрызг пьяных подружек.
- Сказал, что завтра встречается с человеком, и тот ему обещал крупную сумму в долг, и что с отдачей тот парень может подождать.
- И что, это - реальный вариант? - мне иногда становилось жалко наш умирающий бизнес, и я начинал за него волноваться.
- Говорит, вполне реальный. И что завтра у нас уже будут деньги.
- А какое сегодня число?
- А тебе, не один ли хер. 25-ое, по-моему, что ли. Месяц – июль. Год подсказать?
- Да не, я так. Как-то выпал из временного континуума, - и мы закурили по новой сигарете.
- Ты знаешь, что-то мне эти бабы уже настоебали, - я вопросительно взглянул на Друга.
- Да, бляди и бляди, такие же, как все. А что хочешь их послать? – Друг всегда понимал меня с полуслова.
- Да. И я вот ещё подумал, может нам подзавязать с бухлом? Если будут деньги, то может получиться раскрутиться. Ты как считаешь?
- Да, откровенно говоря, и мне уже не лезет, - вздохнул Друг, и, подумав, добавил, - да и поработать можно. Может чего и получится.
- Ну, так, что? Посылаем этих кошёлок, и домой отсыпаться?
- Как скажешь, командир.
Мы как по команде встали из-за стола и направились в сторону ларьков. Девки тем временем развили бурную деятельность, они никогда не держали в руках столько денег. К нашему приходу они уже затарили три больших пакета и продолжали ещё что-то там выбирать.
- Ты поймай такси, а я пойду, успокою девушек, - и Друг, придав лицу, соответствующее нормальному казанскому пацану, выражение, двинулся к нашим не на шутку раздухарившимся подружкам, а я стал ловить тачку.
Быстро договорившись с частником, я с восторгом наблюдал «картину маслом». Впереди шёл Друг с суровым, я бы сказал «конкретным» лицом. А за ним семенили, обхватив дрожащими руками и прижав к груди свои необъятные, набитые в основном малопригодными в пищу ларёчными товарами, пакеты, наши, очумевшие от привалившего им счастья, девушки. Друг помог подружкам сложить пакеты со жратвой в машину, и усадил их самих.
- Готовьте ужин, мы скоро подъедем, - сказал он суровым пацанским голосом. Две дуры не могли проронить ни слова, а только благодарно кивали своими тупыми головками.
- Страницы летописи российского бандитизма только что были украшены ещё одной легендой о благородстве и щедрости «нормальных пацанов», - констатировал я, глядя в след отъезжающей машины. Друг усмехнулся и достал нам по сигарете. Нам не было жаль потраченных на этих дурёх денег и времени, мы просто были так воспитаны.
На следующее утро Компаньон торжественно вручил нам кейс, в котором лежала значительная сумма денег. Оказывается он ещё вчера, после нашего разговора в кабаке, поехал договариваться с тем мужиком о кредите. Тот по его, Компаньона, словам с трудом согласился и даже в тот же вечер дал всю сумму. «Вы бы видели, как я его уламывал!» - хвалился Компаньон, поглядывая на нас, бездельников и пьяниц. Он покровительственно смотрел на нас, мы с Другом пристыжено молчали, и только скромно предложили полученные деньги обмыть. И тут же по этому поводу началось распитие небольшого, нам же надо работать, количества спиртного, притом самого дорогого. Мы строили грандиозные планы.
А к обеду, совсем случайно так, узнали, что правительство объявило денежную реформу. Вся сумма, полученная Компаньоном от доброго дяди, естественно была в старых купюрах.
После недели безуспешных попыток обменять, или хотя бы закупит какой-то товар на эти ненужные никому фантики, мы снова запили. И теперь уже не шампанское.
К концу сентября стало окончательно ясно, что наш бизнес потерпел крах. Остались лишь долги, которые стали расти как снежный ком. Мы ещё как-то пытались, правда, вяло, решить проблемы легальным путём. Таскались по банкам и страховым компаниям в поисках кредита. Только такие наивные, загнанные в угол идиоты, как мы, могли на полном серъёзе пытаться взять банковский кредит в 93-ем году. Помните умопомрачительные проценты «годовых» и обязательные откаты? «Взять кредит» означало подписать себе смертный приговор. Но Бог всё-таки видно есть и кредит нам не дали, несмотря на то, что мы с упорством подставляли свои шеи под петлю, а вернее висок под пулю. Тем более фирма числилась на моей жене, и если бы мы взяли кредит, а отдать ни при каких раскладах мы бы его не смогли, и потом бы с женой что-то произошло, я бы никогда себе этого не простил.
В принципе я мог бы и не суетиться. Деньги у хитрого «доброго дяди» брал не я, а Компаньон. И вроде бы с нас, меня и Друга, и взятки гладки. Но я не мог вот так просто взять и кинуть Компаньона, всё-таки мы были знакомы давно, и даже считались если не друзьями, то товарищами точно. Тем более я видел, что ему тоже страшно, что его напрягает кредитор, и что он мечется и не знает, что делать. Потом он, правда, придумает выход.
А вот Друг, когда накал стал совсем уж сильным, самоустранился от общих проблем, и я остался с ними, с проблемами, один на один. И если до этого момента я просто выпивал, так чтобы быть в тонусе, то где-то с Нового года я «упал в бутылку» окончательно. Пил я много и остервенело. Выныривать из пьяного угара совсем не хотелось, и утром каждого дня главной задачей становились не поиски решения проблем, а поиски денег на спиртное. Опохмелиться, а потом напиться и снова уйти в небытие до следующего утра. Я стал, у кого только можно, занимать деньги, нисколько не заботясь о том, каким образом я буду эти долги отдавать. Так продолжалось примерно полгода.
июль 1994г.
Был июль 94-ого. Я шёл по залитой солнцем центральной улице нашего города, шел на встречу с Компаньоном, а как оказалось на встречу с огромными неприятностями, круто изменившими мою жизнь. Ещё один День, ну, тот самый, понимаете, да. Впрочем, неприятности у меня уже начались, и как истинно русский человек я их заливал спиртным в больших количествах. Я, кстати, только, что выписался из больницы, куда попал с диагнозом «разрыв стенок желудка», как результатом чрезмерных возлияний. Из больницы я сразу же направился в пивной ресторан, проверить, как меня вылечили, оказалось, что вполне. Поэтому запой продолжился с новой силой, ибо проблем пока я валялся на больничной койке, не убавилось.
Как мой Компаньон, меня нашел, я не помню, дело в том, что я практически не ночевал дома. Но о встрече мы договорились и вот я, в шикарном белом летнем костюме, приняв на грудь, грамм двести, спешу на рандеву. И тему, и исход предстоящей беседы я себе ясно представлял, таких разговоров за последние восемь месяцев было предостаточно. Но, всё равно я шёл, помнется, с желанием. Знал бы я тогда, что приготовил мне мой сокурсник, собутыльник, мой товарищ, наконец.
В общем, когда ни каких ларьков у нас не осталось, а остались лишь долги, Компаньон начал меня доставать. Ни просто «послать» кредитора, который всучил нам, лохам, перед самым обменом крупную сумму обесценившихся денег (да ещё под охренительные проценты), ни воспользоваться услугами нашей «крыши» (а у нас как у путной фирмы была своя «крыша», ибо в те годы без неё родимой и дворники, наверное, улиц не подметали) он категорически не хотел. Они, с этим деятелем, кредитором то бишь, постоянно вели переговоры сглазу на глаз, нас с Другом Компаньон никогда на эти встречи не приглашал, в результате этих «бесед» наш долг непомерно возрастал из-за накрутки процентов на проценты. Помните такой весёленький русский бизнес? Сколько трупов за этим, у-уу…. После встреч с процентщиком Компаньон бежал на переговоры со мной, а так как я всё больше и глубже уходил в глобальный запой, то всегда беседы заканчивались одинаково, пьянкой. Так продолжалось довольно долго, я успел влипнуть ещё и в другое дерьмо, и проблемы с Компаньоном отошли на второй план. Летом я загремел в больницу, организм ещё пытался как-то со мной бороться, и тут объявился Компаньон. Опять произошли бурные дебаты, попойки по окончанию, правда, уже не было.
И вот после двух недель в больнице, я здоровый, относительно, конечно, и спешил на встречу, ничего нового от неё не ожидая. Впрочем, сама встреча ни чем от других и не отличалась, но я предполагаю, да что там, я точно знаю, именно после этого разговора Компаньон принял окончательное решение по нашему «вопросу». И, несмотря ни на что, я всё же думаю, что далось оно, это решение, ему нелегко, и сейчас он бы так не поступил.
Короче: меня предали все, сделав «крайним». А Компаньон, так тот просто навёл на меня бандитов, якобы с целью вывести меня из запоя. Оригинальный, надо признаться, он избрал метод, вы не находите? Скажу одно: меня предали все – кроме алкоголя. Лишь спиртное оставляло меня на плаву. Пьяному не так страшно. Это знают те, кто был на войне, а я и был на самой настоящей войне. И ставкой была моя жизнь.
Ну, а Компаньон теперь мой кровный враг «номер один». Будет подыхать, валяясь на улице, переступлю и пойду дальше.
Надеюсь, что вам ещё интересно, что же было дальше. Читайте, и может, вспомните свои «90-ые». У каждого гражданина России были свои «девяностые», конечно у тех, кто был к тому времени более-менее взрослым человеком, хотя бы по паспорту. Для кого-то они были великолепным временем, порой накопления первичного капитала. Ну, уж точно не для меня. Я просто пытался выжить. Воздух тех лет был пропитан для меня страхом и водочным перегаром. Только недавно я стал ходить по улицам, не оглядываясь.