Я думаю, ни для кого не является секретом, тот факт, что алкоголь сильно влияет на психику пьющего. Влияет – это ещё мягко сказано. Разрушает – вот так, наверное, будет точнее. И куда же девать алкашей с разрушенной психикой, как не в психиатрические больницы. Кого-то в «дома скорби» отправляет государство, кого-то начальство с работы, кого-то уставшие родственники. Некоторых, особо «разрушенных», в «жёлтые дома» привозят машины под рёв сирен и под присмотром дюжих медбратьев из спецбригад.
Лично я всегда отправлялся в психушку всегда сам. Прекрасно осознавая, что без вмешательства специалистов мне из запоя не выйти, я сдавался, и жена начинала готовить сумку с обязательным набором принадлежностей. Приходило время «чистить пёрышки» и меня везли в дурдом.
Привозили меня обычно по утрам и на такси. Перед поездкой я естественно выпрашивал денег на «четвёрку» и порой даже сам за ней в ларёк и ходил, пока жена занималась приготовлениями к поездке. Половину «чекушки» выпивал, а остатки переливал в маленькую фляжку, для того чтобы пронести с собой в палату. Иногда эта моя хитрость удавалась.
Почти все мои запои после 2000 года заканчивались тем, что я ложился в дурдом «под капельницу». Это и называлось – «почистить пёрышки». Меня помещали в палату к таким же алкоголикам. Но так как мои «заезды» в дурку хорошо оплачивалось, то понятно, что и палата была очень приличная и внимание персонала повышенное. За тем и другим следила подруга жены, работающая в лечебнице заведующей отделением. Правда, женским отделением, но это не мешало ей часто ко мне наведываться и проверять хорошо ли меня лечат. Основной же причиной моего появления в психушке было то, что только здесь, под присмотром врачей, можно было без потерь перенести надвигающийся «Delirium tremens», буквально «трясущееся помрачение», в простонародии «белая горячка». Но об этом немного позже.
периодически с 2001 по 2004г.г.
И так, в один из «заездов»…
Медсестра прокричала мою фамилию, и я понял, что меня пришли навестить. После капельницы немного покачивало, но состояние было уже гораздо лучше, в общем «отпуск» начался. Попить успокаивающих таблеточек, «прокапаться» витаминками и просто отлежаться в компании таких же «истерзанных нарзаном» мужчин - это я и называл «отпуском». Находясь в «жёлтом доме» уже не в первый раз, я всегда удивлялся тому, что настоящих «дураков» здесь был минимум. В основном тут обитали алкоголики, выходящие из запоя (ваш покорный слуга в их числе), наркоманы «ломающиеся на сухую», подследственные, проходящие психиатрическую проверку «на вменяемость», молодые парни «косящие» от армии и совсем малая толика настоящих шизофреников и параноиков. А вообще контингент был хороший и спокойный, каждый был занят своими проблемами и в душу никто ни к кому не лез. Палаты были укомплектованы строго по «интересам» так сказать, но в последний раз со мной лежал очень интересный пациент, вот он-то мог бы находиться не только в палате «алкоголиков».
Сева Котов, назовём его так, сам родом из Питера, был параноиком, наркоманом и алкоголиком в «одном флаконе» так сказать, к тому же, как потом оказалось бывшим «хакером». Заболевание его поначалу не как не проявлялись, был он тих и задумчив, а сошлись мы с ним на литературной почве. Именно в тот день мать принесла мне вместе с домашней едой (вот питание в этом «раю» оставляло желать лучшего, что правда, то правда) книгу Владимира Сорокина «Голубое сало». Здесь в спокойной, можно сказать патриархальной обстановке захотелось перечитать эту удивительную и гонимую книгу, я был просто в восторге, когда прочитал её первый раз. Такой удивительный и изысканный бред, это что-то! И вот, увидав у меня эту книгу, Сева обратился ко мне в первый раз за три дня (до этого он не проронил ни слова), попросив, когда я прочитаю, дать книгу ему. Всё-таки, какие эти питерцы изыскановежливые, слышали бы вы, в каких выражениях была озвучена данная просьба. Я отдал ему книгу сразу же, так как хотелось услышать мнение о ней другого человека и сравнить со своими впечатлениями. Питерец буквально «проглотил» чтиво за пару дней и огорошил меня фразой, что оказывается «Голубое Сало» - это не что иное, как «разговор» по Интернету двух ПеДе. Бывший «хакер» разъяснил мне, что ГС - это первый виртуальный роман, так сказать реалии ближайшего будущего. Это было начало наших «литературных вечеров».
Потом мы часами говорили о книгах. Я восхищался своим любимым Лимоновым, Сева настойчиво советовал прочитать Пелевина. «Здесь у вас, его не знают и не читают, а вот в Питере – это культовый автор! Натуральное пособие по наркомании», - рекламировал мне хакер-наркоман. История заболевания Севы очень кстати занимательна, хотя и не оригинальна. Талантливого паренька Севу подмяли под себя питерские бандиты. И вот он уже должен был заниматься взломами не для души, так сказать, а для зарабатывания денег. Это Севе не понравилось, и он слинял в Нижний, бросив роскошную квартиру в городе на Неве. Но стресс от общения с братками видимо был так велик, что «крыша» у Севы немного съехала. Этим и объяснялось Севино пребывание в психушке. А так как стресс заливался вином, да и по венам Сева наверняка «гонял», то диагноз у него был очень нехороший, целый как говорится букет.
Начитан Сева был необыкновенно, беседовать с ним было одно удовольствие. Читать я всегда любил, правда, вкус у меня очень специфический. Если раньше мою библиотеку составляли тома Ирвина Шоу, Ремарка, Хейли, Хеменгуэйя и других романтиков, то теперь я читаю только крутых реалистов – Э.В.Лимонов, вот мой идеал писателя, да и человека впрочем. Казалось бы, самому уж сороковник, чего уж идеалы строить, но читать его жизненные произведения одно удовольствие. А так как я обладаю нестандартным мышлением и довольно-таки утонченным вкусом в литературе с удовольствием читаю Сорокина, вот с Пелевиным сложновато, всё-таки я алкоголик, и мне нюансы мировоззрения наркоманов не под силу, другой профиль, сами понимаете. Да, со временем литературные пристрастия меняются. Я стал жёжче и реалистичней смотреть на мир. Кстати, классный анекдот: чем отличается жизнь от хуя? Жизнь – жёжче!
Ну, это я отвлёкся от темы. Честно скажу, дискомфорта я там, в дурке, не испытывал, так только по началу пришлось внятно объяснить мальчикам-наркоманам, что таблетки, которые выдавались мне каждый день, может быть мне и не нужны, но отдавать их я не буду. А кое-кому пришлось растолковать, что чая на приготовление чифира, у меня нет, и не предвидится.… А так всё спокойно и благолепно как-то. Хорошо там, в дурдоме, зализывать душевные раны, о теле врачи позаботятся. А вот такая тишина и покой, ой, как необходим нам, алкашикам.
Однако о самом первом моём пребывании в дурдоме я до сих пор вспоминаю с содроганием. Впервые я попал туда ещё в конце 90-ых, захотелось немного исчезнуть из поля зрения кредиторов, да и подлечиться, тоже не мешало. Та же тётя-доктор устроила меня в «тихое» отделение, но вот условия там были ужасающие. И дело не только в том, что нового корпуса тогда и в помине не было, а по всей территории психушки стояли одноэтажные бараки, похожие на спальные корпуса в советских пионерских лагерях. Так вот в этих корпусах была самая настоящая «жопа»!
Здание старое, запах плесени и прогорклой каши, стены сто лет не крашенные, и полчища тараканов под ногами. Дверей в палатах не было, это чтобы персоналу было легче наблюдать за пациентами. А пациенты настоящие шизики и параноики. Помню, как двое голяком бродили постоянно, и врачи никакого внимания на этих нудистов не обращали. В туалете, где естественно тоже не было никаких дверей, ни кабинки с унитазами, а обыкновенные «очки» на возвышениях, нормальные такие тюремные «параши». В туалете, психи, а скорее те, кто под них косил, варили настоящий чифир. Всё как полагается: на самодельной спиртовке, а порой и просто на горящем свёрнутом в жгут вафельном полотенце. Я сам видел, как в большую закопчённую кружку крошили брикет плиточного чая, как «на зоне». Настоящих дураков постоянно пиздили в этом же туалете, а может быть и в жопу ебли, я бы не удивился. Персонажи там находились – Ламброзо отдыхает. А всех кто как-то нарушал режим и не хотел принимать лекарства, там же в туалете херачили здоровенные медбратья. После экзекуции привязывали сырыми простынями к койкам. Простыни высыхали и сжимались – ор стоял дикий. Но всем было плевать. Я там только два дня выдержал, на первом же свидании сказал родственникам, что не отпущу их, пока они меня не заберут отсюда. Хорошо ещё что я и тогда лежал, так сказать «по блату», а то бы хрен меня оттуда выпустили.
Кстати, и мой отец здесь лежал. Тоже по причине алкоголизма, естественно. Я помнил, как мы с матерью приходили к нему. Гуляли в парке, а вокруг бродили шизофреники и собирали огрызки яблок. Тогда, в детстве, мне было смешно. Но когда я сам сюда попал, то понял, как не сладко отцу здесь приходилось. Я-то по своей воле там находился, а отца засадило государство.
Эх, грехи наши тяжкие!..
«Delirium tremens», или «белая горячка» начинается уже после запоя, после того как вы тормознули с питиём, в этом-то вся и жуть. Казалось бы, всё, вы благополучно вышли из запоя, состояние нормализовалось, живи и радуйся! Ан нет, в один прекрасный, или совсем наоборот, момент «крыша» у вас съезжает, и вы начинаете творить, чёрт знает что. Именно вот Чёрт и знает. Боже, что только не приходило в мою больную голову – кошмар!
Первый раз помрачение рассудка у меня случилось в самый разгар моей эпопеи с бандитами. Ничего удивительного, напряг у меня тогда был кошмарным, выпиваемые дозы - убийственными. Вопреки всем медицинским канонам «делирий» начался в момент, когда я ещё пил, да и завязывать не собирался. Но из любого правила случаются исключения…
октябрь 1994г.
Братки вытащили меня прямо с рынка. Вернее из бара напротив. Я удачно разжился деньгами, нашлась ещё одна рыночная дура, которая повелась на мои россказни и отстегнула энную сумму, и я забежал к азерам поправить здоровье, и только успел «махнуть» дежурные стопятьдесят, как услышал за спиной окрик.
- Хорош бухать! Дело есть, пошли, - самый маленький, и самый мерзкий из братков выскочил передо мной как чёртик из табакерки. Кретинская ухмылочка на чуть раскосой физиономии, ключи от машины, покручиваемые на указательном пальце правой руки, левой рукой, засунутой в карман спортивных брюк, он как всегда машинально почёсывал яйца.
Я расплатился с барменшей и, пожалев, про себя, конечно, что не выпил целый стакан, не говоря ни слова, вышел на улицу. Малой (я тут для удобства придумал всем браткам прозвища, имена-то я их не забуду до самой смерти, но упоминать их, сами понимаете, нет никакого желания) кивнул в сторону соседнего двора и мы тронулись: я впереди, а он, чуть подотстав, как бы конвоируя меня. Зайдя во двор, я увидал две машины и четыре, до сблёва знакомые, хари: Рыжего, Длинного, Нервного и Доброго. Вся команда в сборе, и это означало, что поездка будет неблизкой. Меня посадили на заднее сидение в «восьмёрку», потом сами расселись по машинам и рванули. Кстати, когда вначале нашего, так сказать знакомства, я поинтересовался на фига им такая неудобная машина, как «восьмёрка», то Малой, как всегда, с улыбочкой поведал, что для их дел трёхдверная тачка именно «самое то»: «Вот для того, чтобы возить таких сбегающих уродов, как ты, например - поймал мыша, и ебёшь неспеша! Гы-гы-гы!».
Куда едем, мне ни кто не говорил, да я и не спрашивал. Во-первых, бесполезно, а во-вторых, мне уже было всё равно. Честное слово, без балды. Через некоторое время мы подъехали к моему дому, и бандиты сказали, чтобы я взял с собой костюм, рубашку и галстук. Они даже не вышли из машин и не поднялись со мной к квартире, прекрасно зная, что я хрен куда денусь. Потом мы переехали через волжский мост и выбрались на федеральную трассу, братки тут же притопили до пола, и машины понеслись в сторону их родных мест. Я, определив, наконец, куда собственно меня повезли, улёгся на заднем сидении и заснул.
На место мы приехали глубокой ночью, меня с трудом растолкали и отвели в квартиру. Там меня поместили в пустующую комнату и бросили на пол матрас. «Ссать захочешь, стучи», - впервые за всю поездку обратились ко мне бандиты, потом выключили свет и заперли дверь.
Проснувшись утром, я почувствовал отчаянное похмелье. Впрочем, за последнюю пару лет такое вот начало дня стало для меня делом вполне привычным. С трудом поднявшись с матраса, я подошёл к двери и тихонько постучал. Мне открыла миловидная девушка в спортивном костюме, явно татарочка, и молча отвела в места общего пользования. Оправившись и кое-как умывшись, я прошёл на кухню. «Совсем, видно братки нюх потеряли, - думал я, наливая себе чай, - Оставили меня одного с девчонкой. А если я с ней чего-нибудь сделаю? Хотя, что я могу, на хрен, сделать! И куда я потом денусь, за сотни километров от дома?! Интересно, а какие инструкции эта деваха получила? И как бы на счёт того, чтобы выпить?».
Я сидел и прихлёбывал жидкий чаёк из пиалы, когда на кухню вошла моя охранница.
- Тебя как зовут? – девушка смотрела на меня внимательно и серьезно.
- Андрей, - ответил я и попытался улыбнуться, получилось не очень.
- Есть хочешь? – всё тем же ровным голосом.
- Выпить хочу, - а что, собственно, мне перед ней выдрючиваться-то!
Девушка, ни слова не говоря, открыла холодильник, вынула початую бутылку водки, достала из шкафчика гранёный стакан и налила в него, примерно на два пальца.
- Пей, - сказала девушка.
- Мне этого мало, не возьмёт, - я не притронулся к стакану. - Давай полный.
Девушка, немного помедлив, всё же долила до двух третей и убрала бутылку обратно в холодильник.
- Это твоя последняя выпивка. Тебя сюда привезли, чтобы ты не пил.
- Твоё здоровье! – я усмехнулся и выпил водку одним глотком. Закусить мне ничего не предложили, и пришлось запить уже остывшим чаем.
- Закурить есть? – водка на удивление мгновенно вставила по мозгам.
Девушка вынула из кармана куртки пачку «Честерфилда» и кинула её на стол. Я достал сигарету и прикурил от своей зажигалки.
- А куда, собственно, меня привезли, если не секрет? – я выдохнул дым прямо в лицо своей охранницы.
- Приедут парни и всё расскажут, - девушка и бровью не повела на мою выходку.
- Да, ладно тебе, - выпитая водка начала расслаблять, - что за тайны? Ну, хорошо, раз не велено, не говори. А зовут-то тебя как, а?
- Тебе это знать не нужно, - девушка тоже закурила, но всё равно оставалась стоять.
- Жаль, такая симпатичная девушка, а я не знаю её имени, - никотин, соединившись с алкоголем, начали своё чёрное дело, меня конкретно повело.
Девушка никак не реагировала на мои ужимки, а только продолжала молча курить. Мне показалось, что она нервничает.
- Слушай, незнакомка, а может, плеснёшь ещё грамм сто. Я никому не скажу, а? – я заговорщицки перешёл на шёпот.
- Нет, - спокойно ответила девушка и затушила сигарету в пепельнице.
Тут раздался телефонный звонок, девушка вышла в коридор и взяла трубку. Говорили по-татарски, и из знакомых слов я расслышал только мат и своё имя. Девушка почему-то постоянно срывалась на крик, а я тем временем осторожно открыл дверцу холодильника, достал бутылку и сделал несколько глотков. Когда девушка, закончив разговор, вернулась на кухню, я уже сидел, как ни в чём не бывало, и курил новую сигарету. Девушка, внимательно посмотрев на меня, достала многострадальную бутылку, и, конечно же, заметила изменение в объеме. Она что-то пробормотала на своём родном языке, наверняка что-то нехорошее, и вместе с бутылкой вышла из кухни. Вывод: все бабы одинаковы, даже те, кто сторожит пойманных должников.
Через полчаса приехали Малой и Нервный, и отвезли меня на другую квартиру. Прощай суровая Незнакомка, в хреновую историю тебя втянули твои друзья-бандиты! Хата, куда меня привезли, мне понравилась гораздо больше прежней. Меня даже заставили разуться и надеть тапочки, кругом на полу были ковры. Добротная мебель, цветной телевизор, серьёзная музыкальная аппаратура, а главное в квартире было много спиртного. Разнокалиберные бутылки в баре, который имелся в импортной стенке, а также несколько ящиков с коньяком и водкой, запрятанных в нижних отделениях кухонного гарнитура. Всё это дразнящее и влекущее великолепие мне продемонстрировал Нервный, и тут же лишил меня всяческих иллюзий: «Тронешь хоть одну бутылку, порвём как тузик грелку!». Суки, одним словом!
Потом бандюганы всё-таки решили ввести меня в курс дела. Оказывается, они надумали отвезти меня в Москву и взять в каком-нибудь тамошнем банке кредит, на моё имя, естественно. Для этого, собственно и потребовался костюм с галстуком, для этого же они меня и отвезли на свою историческую Родину. Чтобы здесь, под их присмотром я хотя бы немного пришёл в себя, оклемался от пьянства и приобрёл подобающую внешность. Короче говоря, чтобы рожа у меня была ни как у опойки, а как у солидного бизнесмена. Разболтавшись, Малой обмолвился, что их конкретно достало со мной возиться, что Компаньон, вызвавший их, братков, им тоже уже надоел, но так как сил и бабла в меня за эти почти четыре месяца вбухано немерено, то им бы хотелось что-то с меня поиметь. Но денег у меня нет, а в этом они убедились, то вот, и решили поставить меня «на лыжи», не зря же, они, в конце концов, фирму на моё имя открывали. Вот так в лоб, без всяких там экивоков. Потом, правда, подумав, что сболтнул лишнее, Малой стал уверять меня, что получив кредит, они поделятся и со мной, что они даже сделают мне другие документы и что я смогу начать жизнь заново.
- Хрен ли тебе в твоём городе делать? Жена от тебя почти отказалась, да и кредиторы тебя ищут. А тут получишь бабки, шестую часть, без базара, и заживёшь спокойно. Можешь вот прямо в этой квартире, - Малой распылялся всё больше и больше, и даже, наверное, уже и сам верил в то, что говорил. - Я тебе машину дам. У меня в гараже «девятка» есть. Хочешь машину?
- У меня прав нет, - по инерции ответил я, а сам прекрасно понял, что жить мне осталось столько, сколько времени займёт оформление и дальнейшее обналичивание кредита.
- Херня, права не проблема! – и Малой хлопнул меня по плечу. - Только вот, пить завязывай! Делюгу сделаем, и тогда можно будет и гульнуть!
- Дело сделаем и вы меня вальнёте где-нибудь в глухом подмосковном лесочке, - криво усмехнулся я.
- Хотели бы вальнуть, давно бы вальнули, - вмешался Нервный. - Ты хоть и алкаш, но башка у тебя варит. Если в Москве всё прокатит, то мы с тобой ещё что-нибудь замутим.
Потом братки ушли на кухню и стали там о чём-то разговаривать в полголоса. Я включил телевизор, и не хрена не понимая сюжета и, не разбирая слов, стал смотреть какую-то жизнерадостную советскую комедию.
- Короче, мы отваливаем. Сиди тихо, захочешь жрать, посмотри в холодильнике, - и бандюки стали отпирать входную дверь.
- Слышь, пацаны, - я очнулся и встал с кресла, - а у меня сегодня День рождения. Можно я выпью чего-нибудь, а?
- Пиздишь, - усмехнулся Малой.
- Посмотрите в паспорте, он же у вас, - уже давно документ, подтверждающий мою ничтожную личность, находился у братков.
- Хм, точно! – Нервный достал из кармана куртки мой паспорт. - Ладно, возьми там, в баре бутылку, только не нажирайся, а то точно отпиздим!
Как там называется, когда заложники и бандиты уже не видят друг в друге врагов, и у них возникает подобие взаимной симпатии? «Стокгольмский синдром», так, по-моему? Доказано, что этот синдром не является психологическим парадоксом, не расстройством, а скорее нормальной реакцией человека на сильно травмирующее психику событие. Как раз мой случай, не находите?
Когда братки ушли и тщательно заперли за собой входную дверь, я подошёл к ней, внимательно осмотрел и понял, что наружу без ключей не выйти. А разве могло быть иначе?
Из бара я взял литровую бутылку водки «Финляндия»: « А хер ли?! – подумал я, - я им ещё нужен, и не хрена до Москвы они со мной не сделают! Ну, ёбнут разок раз по печени, привыкать что ли?». Потом прошёл на кухню и открыл холодильник. Кроме упаковок баночного пива, пачки сливочного масла и бутылки кетчупа там ничего не было. Хотел было взять банку пива, но решил, что всё-таки это будет перебор. Я стал поочерёдно открывать дверки в отделениях кухонного гарнитура, чего там только не было! Коробки со всевозможными консервами, импортными макаронами и другой разнообразной бакалеей. Упаковки «сникерсов», «марсов», короче всё, чем торговали коммерсанты начала 90-ых в своих затрапезных ларьках. Братки явно крышывали торгашей своего маленького городка, а все мною обнаруженные продукты были частью оплаты. Хотел взять на закуску банку тушёнки, но не нашёл ни одного ножа, видно бандиты всё попрятали от греха подольше, пришлось ограничиться шоколадным батончиком. И ладно хоть в раковине нашлась одинокая чашка, другой посуды не наблюдалось.
Я вошёл в комнату, уселся в кресло, переключил телевизионный канал, свернул крышечку с бутылки и сделал глоток прямо из горлышка. Водка была тёплой, но охлаждать было некогда, да и незачем. Через минуту от выпитого бросило в пот, я стянул с себя свитер и остался в чёрной майке-борцовке. Потом немного посидев, решил снять и джинсы, но увидав на своих бёдрах следы ожога утюгом, вспомнил события трёхмесячной давности и натянул «ливайсы» обратно: «Пидорасы, я ещё вам этот утюжок припомню! – пронеслось в уже замутнённой голове.
Минут через десять я выпил ещё, но уже налив в чашку, и закусил приторносладким «марсом». Конечно же захотелось курить, я достал всё из того же бара пачку «Кэмэл» и стал дымить прямо в комнате. «Надо бы всё-таки хоть форточку открыть, - лениво подумал я, - а то жарко, да и дышать не чем». Встал и подошёл к окну. На удивление решёток на нём не обнаружил, правда этаж был второй, но прямо под окном комнаты находилась бетонная плита, служащая навесом над крыльцом подъезда. Как таковой форточки не было, и я открыл одну створку окна.
Вы не подумайте, что я вас просто так от нечего делать утомляю всеми этими подробностями. В дальнейшем все эти мелочи будут иметь значение.
Я стоял у открытого окна и курил. Осень в тот год выдалась холодной, первый снег, по традиции выпавший на Покров так и не растаял, вот и тогда, 13 октября, с неба падали мелкие снежинки и раздувались по земле несильным, но противным холодным ветром. «Да, Андрей Георгиевич, оригинально ты встречаешь свой День рождения, ничего не скажешь, - усмехнулся я, - хрен знает, за сколько сот километров от дома, на бандитской хазе и с довольно смутными перспективами на дальнейшую жизнь!». Я выбросил окурок в окно, налил в чашку водки и плюхнулся в кресло.
«Ты хоть понимаешь, что домой ты уже наверняка больше не попадёшь, - я выпил водку, уже не закусывая, а просто закурил новую сигарету, - Чтобы они тебе тут не плели, но после того как поставят вас уважаемый «на лыжи», жить вам останется всего ничего…».
«Понимаю. А что делать? – я с трудом приподнялся и достал из стенки пепельницу, устроить пожар в мои планы не входило, - Может всё-таки не врут, и действительно, подкинут деньжат, да и поживу потихоньку, а там как масть пойдёт…».
«Ты, чего, мудак, что ли?! Ты может, ещё в бандиты запишешься, а! Ха-ха! На кой ты им нужен?!»
«Но если я пропаду, то мои родственники всяко заявят в ментовку и наверняка, расскажут, про Компаньона, да и братков они видели? Менты Компаньона сразу раскрутят, и тот всех сдаст…».
«Может быть, всё так и будет. Но тебе-то что за радость от этого? Ну, найдут тебя менты весной, где-нибудь в придорожном овраге, и это в лучшем случае. Тебе легче стало от этой мысли? А братки откупятся, или отмажутся, типа знать не знаем, и ведать, не ведаем. Но даже если их и возьмут за жопу, тебе-то что? Ты уже на небесах будешь, тебе, братец мой, всё уже будет до едрени фени… Вот так-то!».
«А может вызвать ментов? В коридоре вроде телефон стоит. Только, что я им скажу?..»
Я уже пил прямо из бутылки. В телевизоре мелькали какие-то размалёванные девки и педрильного вида мальчики, а в голове у меня творилось чёрт знает что.
Когда конкретно в моём воспалённом мозгу щёлкнуло я уже конечно и не вспомню. Вернее я даже и тогда этого не заметил. Самое страшное, что «делирий» начинается резко и неожиданно. В памяти остались какие-то обрывки, какие-то клочья, как будто киноплёнку разорвали на мелкие частички, а потом невпопад склеили. Сейчас, когда прошло уже достаточно много времени, мне кажется, что всё это происходило не со мной. Я закрываю глаза и вижу метания обезумевшего человека, бормочущего что-то несвязное и творившего непонятно что…
… Он медленными глотками допил остатки водки, с трудом цепляясь за подлокотники, поднялся с кресла и достал из бара ещё одну бутылку. Потом докурил тлеющую в пепельнице сигарету, свернул крышку с новой бутылки и сделал ещё пару глотков. Его удивило, что водка потеряла и вкус и крепость, и пилась как простая вода. «Дом окружён! Сдавайтесь!» - Он явственно услышал голос усиленный громкоговорителем. «Как быстро подъехали?», - удивился Он и отпил из бутылки. Потом Он почувствовал запах какого-то газа, и увидел, как из открытой оконной створки повалил густой дым. Он резко вскочил с кресла и бросился в ванную. Там Он плотно прикрыл дверь и стал законопачивать щель под дверью полотенцами, срывая их с крючков на стене. Потом Он вцепился в дверную ручку и стал судорожно тянуть дверь на себя. «Выходите с поднятыми руками! Пускаем газ!» - неслось с улицы. Он глубоко вздохнул и задержал дыхание… Спустя какое-то время Он ползком пробрался к окну и стал прислушиваться к тому, что творилось на улице. Он вылез через открытую створку на оконный карниз и спрыгнул вниз на навес крыльца. Он ни кого вокруг не видел и ни чего не слышал. Потом Он осторожно, судорожно цепляясь за припорошенный свежим снегом бетонный навес, спустился на землю. Он не знал куда идти, но чётко понимал, что идти надо…
Через полчаса в квартиру вошли Нервный и Малой. С ними были две девицы нетяжёлого поведения, компания явно собиралась хорошо погулять и отдохнуть. Надо признать реакция у братков была что надо. Увидав, что клиент исчез, а через открытую створку окна в комнату тихо залетают мелкие снежинки, они тут же выставили шлюшек за дверь и принялись осматривать квартиру. Кроме одной выпитой полностью и одной ополовиненной бутылок водки, а также пепельнице с множеством окурков никакого ущерба братки не обнаружили.
- Через окно, сука, ушёл! – Малой указал на следы на карнизе, - Прыткий, гондон!
- Слава Богу, ствол на месте, - Нервный достал из-под дивана завёрнутый в тряпку пистолет.
- Когда пацаны подъехать обещались? – Малой отхлебнул водки и закурил сигарету.
- Да уж скоро, - Нервный посмотрел на часы, - Что делать-то будем?
- Дождёмся пацанов и поедем искать, - Малой пожал плечами и сел в кресло, - Позвони нашим молодым, пускай тоже подгребают сюда, чем больше народу будет, тем лучше.
… Он шёл по улице, не чувствуя холода. Вот так, в чёрной безрукавной майке, джинсах и рваных домашних тапочках на босу ногу. Он шёл вдоль дороги, не обращая внимания ни на идущих на встречу людей, ни на сигналящие сзади машины. Тапочки промокли от присыпавшего асфальт снега, Он несколько раз поскальзывался, падал, но снова поднимался и только проверял, не оборвался ли шнурок дешёвенького нательного креста…
Рыжий, Длинный и Добрый возвращались домой в отличном настроении. С утра они объездили крышуемых коммерсантов, собрали дань, и теперь можно было расслабиться по полной программе. В салоне «девяностодевятой» гремела музыка, братки шутили и со смехом вспоминали, как припугнули провинившегося коммерса и скачали с него лавэ гораздо больше, чем планировали.
- Ну, ты его здорово загрузил, - ржал довольный Рыжий, - повёлся лох по-полной! Будет, сука, теперь знать, как наёбывать!
- Да я вообще в следующий раз ему ухо отрежу, пидару, - басил Длинный.
- Блядь! Смотри, пацаны, наш клиент, кажется! – сидящий за рулём Добрый резко дал по тормозам.
Машину занесло и выкинуло на тротуар. Она остановилась буквально в метре от идущего и ничего перед собой невидящего человека в майке и домашних тапочках.
…Он не понимал, что хотят от него какие-то люди, затаскивающие его в машину. Люди что-то кричали, о чём-то спрашивали, но Он только улыбался и сжимал в руке нательный крест…
- Как он съебать-то сумел?! – Добрый недоумённо покачал головой, - Я за парнями поеду, а вы тут поспрошайте нашего другана.
- А хуйли его спрашивать! - и Длинный развернувшись, ударил сжавшегося человека ногой в грудь.
- Щас отпиздим, а потом отъебём хором, - поддакивал Рыжий.
- Давайте сначала я парней пригоню, и тогда решать будем, - Добрый вышел из гаража, куда они привезли беглеца, и сел в машину.
Оставшиеся братки ещё по разу продемонстрировали каратистские навыки, потом заперли гараж и вышли на улицу покурить. Человек поднялся с бетонного пола и сел на валявшуюся покрышку, ни боли, ни холода он не чувствовал.
… Вдруг в углу гаража Он увидел свою жену. Почему-то внешне она была совсем, как тогда, когда ходила беременной их дочерью. Та же причёска и, то же клетчатое платье-распашёнка, облегающее надутый живот. Жена смотрела на него и плакала. Он вдруг чётко понял, что её изнасиловали, Он почему-то точно знал это. Он вскочил на ноги и бросился к дверям гаража. «Суки! Сволочи! Откройте! Я убью вас!», - Он кричал, не слыша своего голоса. Двери открылись и на него опять посыпались удары, но Он ничего не чувствовал, кроме злобы, осознавая своё бессилие…
- Братан, а у него по ходу крыша поехала, а? – Рыжий глядел, как человек ползает по полу гаража на четвереньках и плачет.
- Хуй его знает, - Длинный опустил, занесённую для удара ногу и зло сплюнул, - Давай парней подождём, а то гикнет ещё. Возись с ним потом.
Я не гикнул и в себя пришёл уже под вечер того же дня. От греха подальше бандиты отвезли меня за город и поместили на каком-то складе. Ночь я провёл под неусыпной охраной молодого бандита, который держал меня на прицеле старенькой двустволки. К утру я почти всё вспомнил и, прокрутив в голове всё со мной происшедшее, понял, что хватанул «белочку».
Ближе к полудню приехали бандиты, мы расселись по машинам и рванули в столицу нашей Родины. Всю дорогу братки навязчиво интересовались, как я себя чувствую и больше пальцем не трогали. А через сутки я уже, как ни в чём не бывало пил коньяк в ресторане Измайловской гостиницы.
То, моё самое первое «помутнение сознание», скажу честно, повергло в шок ни столько братков, сколько меня самого, правда, я как мог, старался не показывать виду, что взволнован не меньше их. Хотя надо полагать случившийся срыв помог мне избежать ещё больших проблем. С кредитом у братков не клеилось, а выводить меня на сцену они побоялись, наверняка, вспоминая мои безумные глаза и неадекватное поведение. А если бы я перед работниками банка закатил бы такой вот концерт? В конце концов, бандиты решили избавиться от меня по-тихому, предложив заплатить отступные. Деньги нашла жена, и я распрощался с ребятками из Татарстана навеки. По крайней мере, я так думаю.
А вот «белочка» меня стала посещать регулярно. К тому же ещё прибавилась и алкогольная эпилепсия. Я стал падать на улице и хорошо, что хоть при большом скоплении народа и не на проезжей части. Меня приносили домой, и я с трудом мог вспомнить «кто я» и «где я». Уже когда я стал пить «запланированными» запоями (что это за зверь и с чем его едят, об этом немного позже), то предвидя скорое наступление «делирия» я отправлялся в психушку и уж там, в спокойной обстановки и под присмотром врачей, переживал эти уходы в параллельные миры. Приходя в сознание, а порой и во время «сеанса», так сказать, я даже пытался записывать всё увиденное и ощущавшееся там, за чертой. Исписывал целые тетради, правда, вот потом с трудом мог прочитать написанное.
Мне кажется, что вам будет интересно. Вот, например из последнего…
Б Р Е Д Ы
Вот уже третие сутки я честно разговариваю с самим собой, да-да именно с собой, с женой мы временно разделились и спим на разных кроватях., без особого сожаления как с её так и с моей стороны..
Но только первый день был таким неуютным и тягостным. Только появилась вполне явственные суждения о цивилизациии инков и майя, а под утро я активно учавствовал в сопротивлении опостылевшему режиму. Скорее всего повлиял просмотренный ранее фильи М.Гибсона «Апокалипсис».
Жена поджала губы после того как я спал один бросила коронную фразу : «что пить надо меньше». Я же почувствовал себя гораздо моложе.
Я особо не придал значения этим явлениям. Нормализация сна всегда происходит тяжелее всего.
Ещё хуже стало ко второму… Из воздуха, в тёмном подъезде стали материализоваться разные предметы и люди. Но они мгновенно пропадали. И смешно было бы кому-то сообщить…, но вот то что мне труднее стало спекулировать на периоде трудной жизни а за рупь я точно сейчас не нагнусь заметили многие.
Вечер я уже поджидал с интересом. И опять это были сначала люди, но потом к моему сожалению превратились в средневековые города. Самое интересное все ко мне обращались на равных, совершенно не замечая моего неглеже – я летом, да и в другое время года предпочитаю спать голым.
И опять утро оборвало какую-то очень интересную экскурсию по какому-то…
Спору нет, я был крайне удивлён. Тем более днём материализация предметов стало проявляться всё чаще и чаще, и появление…интересных человеков, и в самых неожиданных местах.
Я терпеть не могу моего… и конечно же позвонил своему «лечащему врачу», той которая мне ставит капельницы.
Мы договорились с ней часов на 11 вечера – женщина она энергичная и профессиональная, что говорить, ведь она согласилась, хотя находилась за городом.
Я держался, но всё же лёг. Сновидения были почти реальными. Кем бы вы подумали, я стал почти мгновенно? Князем Георгием Всеволодочем, основателем моего города. Чего к чему?
К счастью это продолжалось не долго, приехала врач и начала меня лечить. Сразу какие-то три таблетки и капельницу и просила ей обязательно позвонить утром. Вид у неё был растерянный, прямо скажу…
Потом я решил всё это записать. Хотелось, ей Богу!
Пустой я человек, стало быть. Ничего я в жизни не сделал, только ломал, да и…
Поэтому спать не могу, а по утрам хожу как ебанутый. И бабу не хочу.
Все эти сказки для быдла – я-то знаю. Не сплю, потому что однозначно мне везде, где можно, а расслабиться не могу, могу, конечно, да и то разучился. А под утро переписать всё это на ноут нет сил, ни грамма нет.
Тут ещё этот проповедник хренов, даже и читать не могу то, что он мне принёс. Нет у меня души. Да, сука, нет! И взяться неоткуда. Вот надо спросить его, проповедника, где он был, когда меня бандиты вязали? Он кокс со своей молоденькой пиздой разбодяживал. Что ж тогда он грязной еблей под дармовым кайфом занимался и его не торкнуло, что с его другом… А теперь учит!
Нет уж, хуй! А то он и слов этих не знает…
Значит, он всю жизнь взял и забыл, а теперь, когда я … собрался мне сказать и меня не жалеть. Всё на хер. Я тоже жалеть и боятся, не буду. Пора вещи назвать своими именами. Никогда жалеть не буду.
И пошли все на хуй…
Тот, кто родил меня, тот первый бросит, и всегда будет бросать в меня камень, только это по-большому счёту всё равно.
Кто первый распнет, и кто первый покается. Хотя многие будут долго ломать копья.
Он дурачок. Он думает, что открывает «откровения», или они к ним «нисходят».
Вот когда я тут один на один…до тех пор я не буду толком спать – страшно, потому что всё это бред в основном…
Наверное, в тех тетрадях, которые были со мной в психушке, и есть «откровения», похлеще иных…
Я всё рассказал, чтобы добиться возможности спокойно писать по ночам. Ноут на балкон и вперёд… Сколько ещё предстоит дурацких разговоров, пока мы конкретно не трахнемся…
Если бы я с бухты-барахты не запил…вот и причинно-следственная связь.
Я скажу одно, что последние полтора года, что меня не покалечило (рёбра не в счёт, не измордовали), что у меня ценного мало что украли, что ни в какой блудняк я не вписался – это очень хорошо. Всё! Хватит! Баста!
Сколько всего никак не допишу! Мне работать надо.
Лежу себе, лежу, вчера утречком на своём диванчике и под трели птичек веселых думаю – «ну, кто же их зараз с самого утра голосить заставляет?». Ну, разве что, дела неизбежные житейские, а у меня вот никаких дел нет, разве что похмельных – но так сами понимаете это самые что, ни на есть житейские.
И вот встаю я с диванчика, аккуратно выкушиваю, раз уж птички спать не дают, оставленные на опохмел сто граммов и с чистой совестью выхожу на лоджию. А там, за окном благодать, «ляпота» как бы сказал царь Иоанн Грозный.
Кстати, мне поправившемуся и окосевшему понятно – срочно, надо завязывать. Дела надо делать…
А потом испортилась погода, и праздник души закончился сам по себе.
А запой получился на загляденье, давно я так не гулял с таким вот размахом.
Чтобы иметь много денег, надо много потратить. Судя по тому, сколько я «потратил» за этот месяц, у меня будет очень, очень, очень много денег.
Прекрасные завтраки в летнем кафе у «черножопых», всё-таки я люблю кавказскую кухню. А первая бутылочка вина как бальзам на истерзанную душу. Хорошо, что не пил водку, она всё-таки угнетает особенно с утра.
Потом умудрялся даже делать кое-какие дела, по крайней мере урона не бизнесу, ни дому не нанёс.
Ну, а вечером ужин в шикарном летнем ресторане в центре города. Вот на кой хер правда я встречался с ..? Что я от неё бедной хотел? Понтанулся я конечно не слабо, до сих пор помню её широко раскрытые глаза, но зачем мне это было нужно? Если бы предложил трахнуться думаю отказа бы не последовало. Но ведь не предлагал даже! Мудак! Я так думаю, что оставил женщину в лёгком недоумении – уж это как пить дать. Не поняла девушка ни моих намерений, ни моего поведения. Да я и сам-то не понял, но вечер мы провели классный, прямо как у Хема, или Ремарка.
Вот, наверное, этого я и добивался, подсознательно. Правда, женскую кандидатуру выбрал не совсем ту, что надо по сценарию. Только вот все знакомства похерены и выбора то особого не было. А так хотя бы мордашка симпатичная. Я думаю она осталась довольна, даже несмотря на то что секса не было. Не думаю, что её часто приглашают в рестораны.
А вот с другой получилась лажа. Ну, на хрена я так напился! Вот уж с кем переспать-то я точно очень хотел. И судя по бурному приёму она тоже была очень рада моему приходу. А когда я опять выпендрился накупив горы выпивки и закуски как-будто бы полк должен был гулять. Она явно переживает не лучшие времена, смотрела на меня глазами преданной собаки. Но я же сука всё и испортил. И то что потерял мобильник это мне наказание за мудозвонство. Правда я понял одно – встречаться со своими бывшими любовницами не стоит. Когда она бросилась мне на шею, и стала целовать мне, почему-то было грустно, а когда мы сидели за столом я опять же чувствовал себя не в своей тарелке. Может поэтому-то и напился. Нельзя войти в одну реку дважды – это точно.
А вообще я всю жизнь хотел (жалел, что невозможно) быть аристократом. Вставать после 11 часов, выпивать кофею, читая газету. Со вкусом одеваться, предварительно аккуратно побриться и вкусно надушиться. Потом можно ехать в присутствие. Ну, а дальше всё как у Льва Николаевича…
Синтаксис и пунктуация, так сказать, сохранены.
Во время «белой горячки» несчастным алкашам приходится встречаться с мерзкими обитателями невидимого тонкого мира, то есть ада. Да, давно уже известно, что вокруг нас существуют другие миры, и библейские ад и рай, есть реальность. И как говорил философ Н. Бердяев: «Люди очень беспечны в своём неприятии ада». Во время алкогольного опьянения, а особенно во время алкогольной горячки, бреда, душа наша отделяется от тела, и живёт сама по себе, вот тут-то её и начинают осаждать «тёмные силы». Не зря испытавшие «D. T.» говорят, что видят чертей и им подобное. Я и сам видел, нет, не чертей, я видел себя со стороны, и признаюсь ощущения не из приятных. Кошки вот тоже видят вокруг себя «нечто». А в том, что во время «белки» мы соприкасаемся с потусторонним миром, я ни сколько не сомневаюсь.
Бывает, что я вот ни с того, ни сего, начинаю вспоминать прошлое… А что если бы в тот непогожий октябрьский день 94-ого трое братков задержались на своих разборках, или поехали бы другой дорогой? Как далеко бы ушёл ничего вокруг себя не видящий человек в чёрной майке и тапочках на босу ногу? И дошёл бы он куда-нибудь, вообще.