В этом мире
Столько всякого
Легко себя потерять!
Только-только
Подсохнет слякоть
Как всё вернётся опять.
"Константин Ступин."
Подумалось мне, когда мы добрались до фермерского логова. Не сорваться бы…
Дома, а точнее в гараже у моего друга, была накрыта богатая поляна. Один в один как в кошерном ресторане. Если по фильмам судить.
Во главе стола стоял пузырь коньяка, рядом — нарезанные лимончики, пара банок с черной и красной икрой по соседству. Рядом с благородным алкоголем красовалась наша родная водка и банка с селедкой.
Были и фрукты всякие, три пакета с соком. Пустующие места заполнили тарелки с невиданными мною забугорными деликатесами. Одним словом, выбирай — не хочу.
К великому изумлению Саныча я выбрал сок. Никакие его увещевания, что меня подлатали так, что организм лет на пятнадцать помолодел, мнения моего не изменили.
А на все наезды, типа, какой же я колхозный панк, если от возлияний отказываюсь, лишь улыбался.
— Ну нахер. Свежо ещё предание с прошлой пьянки, — отмахнулся я от возмущенного товарища. — Хочешь, бухай. Визуальную компания я тебе составлю. Ты отдохнешь, а я, наконец-то, язык почешу. Охренел я в этой больничке от недостатка общения. А по поводу панка, отвечу так. Панки они же против системы. А если система — бухать, значит против бухла. Вот так вот. Лично мое мнение и моя интерпретация основ столь любимой мною субкультуры.
— Тебе чего там кололи то, что ты с синьки, по ходу, на вещества перекинулся? — хмыкнул Саныч. — А то начал, я за ЗОЖ, я за ЗОЖ.
— Чист, как младенец, — буркнул я. — И про ЗОЖ я не говорил. И с веществами не общаюсь. Я с недавнего времени закон блюдю. А в этих широтах он запрещает эксперименты с химическим одурманиванием разума. А по поводу мыслей… Я ж тебе говорил, общения в больничке мне не хватало. Скучно было, вот и думал за всякое.
— Значит, только разговоров и не хватало? — заговорщицки подмигнул мне Саныч и совершенно без стеснения, бахнул стопку коньяка в одну каску.
Я хмыкнул и задумался. Давать разъяснения на озвученный вопрос, как выражаются в известных кругах, я не спешил. Фермер устал ждать, и мы слегка закусили, покурили и повторили. Местный олигарх опять потребил коньяк, я — томатный сок.
Хер его знает почему, но меня дико на томаты потянуло. Ну да организму виднее, что ему хочется. Я же, по факту, тупо пошел у него на поводу.
После третьей, захмелевший Саныч, так и не дождавшись от меня ни “А”, ни “Бэ”, начал оправдываться за свои тяжелые кулаки и неразбериху, в которой он совершенно случайно задел мою черепушку.
Обычный треп хмельного чувака, чувствующего за собой косяк.
Самое интересное наступило после восьмого тоста, всё также провозглашенного в мою честь. Выслушав все извинения и заверив друга, что зла на него не держу, я плавно вернул разговор к началу беседы.
— Саныч, а ты же с главврачом на короткой ноге? — тактично поинтересовался я, лениво смакуя дольку лимона, щедро посыпанную сахаром.
После излечения я сам охреневал от своих гастрономических пристрастий. Лимон, да без коньяка — это же извращение чистой воды. Пару недель назад это было моим жизненным кредо. А сейчас…
Соленые огурцы с шоколадом для меня самым кайфовым лакомством казались. Видно, знатно мне лампочку подрихтовали. Ну не залетел же!
— А ты с какой целью интересуешься? — ухмыльнулся дружан.
— Да так. Медичка там одна работает. Прям мастер своего дела. Выписали так быстро, что спасибо сказать не успел. Теперь неудобно, — схитрил я.
— Медичка, говоришь? — подмигнул мне фермер. — Это случайно не та сексапильная бляндиночка, с которой я в дверях в первый день столкнулся? И про которую, кстати, я тебя весь твой больничный срок пытал, а ты в партизана играл, — активно треская сочную ветчину, уточнил Саныч.
— Она самая, — открылся я.
— А хочешь, я прямо сейчас тебе свидание с ней организую? — изобразив недвусмысленный жест, уточнил дружан.
Я слегка подзавис. А потом все встало на свои места и срослось.
— Так вот откуда ноги растут? — протянул я расстроенным голосом.
Фермер в мою перемену настроения не врубился. Совершенно.
— А чего не так то?
— Да все не так. Я-то голову ломал, напридумывал себе всякого, а тут вон оно как! — разозлился я.
Саныча мой ответ явно не удовлетворил. Не въехал он в тему.
— Короче, прикинул, и получилось у меня, что запала она на меня немощного да болезного, — попытался донести я истину. — Я ж поверил, что она с чистой совестью и по зову сердца каждый вечер ко мне ходит, — разоткровенничался я. — А оно вон значит как. И почем нынче любовь продажная?
Моя реакция Саныча удивила. Он явно ожидал, что я начну благодарить его, восхвалять его идею. Фермер даже позу подходящую принял. А тут такое.
— Это был большой облом, — процитировал я современно музыкального классика, оценив состояние товарища.
— Писец. Причем, полный, — буркнул Саныч.
— Да не парься ты, — подмигнул я другу. — За заботу спасибо, но предупреждать же нужно. Я ж себя мачо вообразил. Покорителем молодых сердец. У меня от таких убеждений, аж габитус увеличился. Эт мне так твоя медичка сказала, — с серьезными щами заявил я.
Саныч мою тираду еле дослушал. Вначале, казалось, он совсем не вдупляет, о чем я. Но после слова “Габитус” он затрясся в приступе беззвучного смеха. А потом и вовсе сложился в кресле пополам, уперевшись лбом в кулак с зажатой сигаретой.
— Как говоришь? Габитус у тебя подрос? — переспросил он, еле сдерживаясь. — Медичка сказала? Ой, бля. Не могу. Молчи а. Дай в себя прийти, — выдавил он, вытирая слезы.
Ненадолго его хватило. Вытер дружан глаза, посмотрел на меня и опять, трясясь от приступа смеха, рухнул на стол.
Совсем обидно мне стало. Но виду я не подавал. Состроил морду кирпичом и курил, пуская кольца в потолок.
— Слушай сюды, животное, — выдохнул Саныч, когда очередной приступ отступил. — В животноводстве есть такое определение — габитус. Если по-простому, это общий внешний вид, упитанность животины, вкупе с её настроением и прочим. В общем, если скотина не жрёт ни хрена, на ногах еле стоит и у нее на морде написано “Лучше пустите меня на колбасу” — эт херовый габитус. Один мой знакомый зоотехник так говорит. А вот если скотину правильно лечить начинаешь, габитус повышается. То бишь, животина и жрать начинает, и поиграться не прочь, и к размножению начинает интерес проявлять.
Саныч перевёл дух, опрокинул в себя ещё стопарик и продолжил.
— Второе. По вечерам к тебе в гости заглядывала не медичка, а зоотехничка. Практикантка с четвертого курса. Она у Фёдорыча, есть у нас тут неподалеку животновод такой, практику производственную проходит. Так эта мандель подумала, что ей все за красивые глаза поставят. А хер там. Фёдорыч не такой. Он ей в начале практики сказал: “Зоотехник в отпуске. Будешь его работу делать. Вон бычатник, там конюшня. Хозяйство у меня племенное. Дуй семенной материал с производителей собирать. Манекенов у меня нет, так что ручками поработаешь и моих производителей за писюны подёргаешь, чтобы они в специальный сосуд накончали. Да ты и так должна знать. В институте учишься, да и сама не маленькая уже.
Я сидел с открытым ртом, не въезжая, то ли на мне тренировались, перед тем, как к быкам и коням идти, или…
— Так эта манда нихрена не сделала, — прервал мои размышления фермер. — Может забила, а может не смогла. А утром за материалом покупатель приехал. В криокамерах, соответственно, вместо спермы лучших производителей района — воздух. Причем, не свежий.
— Короче, люлей зоотехничка эта знатных огребла. Я в кабинет к коллеге заглядываю, а она Фёдоровичу орет, я лучше у престарелого директора и зоотехника семенной материал целую неделю по три раза на дню забирать буду путем оральной стимуляции, чем быкам пиписьки массировать. Фёдорыч от злости аж покраснел. У него здоровья на такие подвиги не хватит, а мне предложение интересным показалось. Ну, поговорил я с коллегой, и пошла студентка в больничку, свою вину засасывать. Как то так, — подмигнул мне Саныч.
— Я нахрена у тебя про неё спрашивал то? Завтра у этой специалистки практика заканчивается. Фёдорыч мне весь мозг вынес, справилась она с заданием или нет? — расставил Саныч все точки над i.
Друга я слушал с открытым ртом. Оказалось, вон оно как. А я-то на свидание хотел ее пригласить.
— Ааа, — махнул я рукой. — Предупредить не мог? Я ж почти жениться надумал.
— Прям так душевно сосет что ли? — опешил фермер. — Предлагаешь её ещё на отработке задержать?
Причём спросил он это с таким выражением лица, как будто это для него было в порядке вещей. С таким лицом, обычно, вещь обсуждают, а не судьбы людей. Лично мне, противно даже стало. А Саныч даже ухом не повел. Сидел, смаковал коньяк и ждал ответа.
— Тебе и не снилось, — решил подлить масла в огонь.
Обидно мне стало. Куда катится этот мир? Так нажраться захотелось. Еле сдержался. И была то мне эта девушка никем. Даже имени ее не знаю. А вот зло меня взяло.
— А если так, то чего грустный? — удивился Саныч. — Один звонок и через двадцать минут она тут. Гараж в твоем полном распоряжении, — хмыкнул дружан.
— Иди ты в баню, — сплюнул я. — Вечно у вас богатых все продается и покупается. Привыкли к власти. За людей только свой круг считаете. А остальные — так… Товар, — разозлился я.
— Санек, ты чего? — опешил фермер. — Да я же…
Слушать я его не стал. Спокойно встал, прихватил со стола яблоко и вразвалочку направился в сторону выхода. На пороге остановился, вдохнул полной грудью свежий ночной воздух, наполненный ароматами цветущего луга, и закурил очередную сигарету.
— Счастливо оставаться, — бросил я через плечо и, не оборачиваясь, шагнул в темноту летней ночи.
Вот правда говорят, спину взгляд буравит. Я это на себе почувствовал. Неприятное ощущение. Пока я за калиткой не скрылся, оно меня не покидало. Так и подмывало обернуться и посмотреть в глаза другу. Спросить.
А что собственно я у него спрошу? — начал вслух рассуждать я, шагая по ночной улице родного села. — Привык он руководить, а в такой должности, да чтобы не прогореть, по-другому никак. Профессиональная деформация. Обычный предпринимательский цинизм.
Размышления прервал звонок мобильника.
— И куда это мы такие обидчивые на ночь глядя свинтили? — с издевкой поинтересовалась трубка. — Как баба. Ей богу. Из-за какой-то бляди другу детства, считай что в морду плюнул и в утреннюю кашу насрал!
— Истерить завязывай, — прервал я тираду Саныча. — Я тебе отчитываться что ли должен? Отлить на свежем воздухе захотелось мне. Фермой, вон, рули и Чижа воспитывай, — огрызнулся я.
— Ты базар то фильтруй, — взревела трубка.
— Обязательно, — хмыкнул я и сбросил вызов.
Медленно вдохнув и выдохнув, все как учили на обязательных тренингах, я успокоился. Сделал так еще пару раз, и тут картинка в моей голове сложилась.
В поведении и реакции Саныча не было ничего сверхестественного. Даже наоборот, все логично и предсказуемо. Со времен мамонтов так пошло.
Все, кто в твоей стае — сородичи и настоящие человеки. А вот кто не вхож в твой круг — мутные типы и относиться к ним, как к равным не стоит. А значит, их можно и нужно использовать. Эволюция так задумала. Так было и так есть.
Аналогичная ситуация была и тут. Фермер уважал и считался с мнением только тех, с кем общался. С теми, кто имел власть или вес в обществе. И все это, включая пользование в своих интересах всех и вся, казалось ему логичным. И подослать смазливую девчонку товарищу для него было в порядке вещей. Вот он искренне и не понимал, с какого лешего я так вскипел.
Окрыленный мыслью, что вон какой я молодец, разгадал тайну природы, я развернулся и в приподнятом настроении зашагал обратно. В этой теории не сходилось только одно, нахрена Саныч вместе со мной попёрся бухать с деревенскими мужиками. Они то, как ни крути, а не из его стаи.
В гараже меня ждала картина маслом. Синий Саныч, подперев щеку рукой, разглядывал потолок и тупо игнорил происходящее вокруг. А игнорить было что. Точнее, кого.
На диванчике, забившись в угол, ютилась моя медичка. И когда успела, гулял-то минут пятнадцать максимум.
Гостья была в скромном таком наряде: топик, обтягивающий соблазнительную девичью грудь, не стеснённую никаким нижним бельем, и юбка из под которой выглядывали белые трусики.
— Салют, красавица, — поприветствовал я гостью. — Какими судьбами?
— У дяденьки спроси, — кивнула она на Саныча.
— Да ладно тебе. Нашла дяденьку, — забухтел Саныч. — Зови меня просто: хозяин. Ну, или господин. Не люблю формальности, — оживился он, потирая потные ручонки.
Гостья покорно кивнула. И всё. На этом разговор зашел в тупик. Девчонка молчала, Саныч облизывался и скалился. А я с кислой миной на лице прикидывал дальнейший план действий.
От вида медички у меня сработал выработанный за неделю рефлекс. У собак Павлова на лампочку слюна текла, а у меня при виде зоотехнички встал. Недели вполне на выработку рефлекса хватило.
Хотя, если подумать, на такую красоту любой мужчина бы полюбовался.
Прикинув хер к носу, естественно в фигуральном смысле, я решил, что девчонка появилась тут неспроста.
Я ухмыльнулся. А вот хер тебе, — пронеслось в голове.
— Саныч, иди ка ты нахер, старый хрен! — уверенным голосом произнес я, нагло плюхнувшись на диван. — Давай, наливай по писярику. А то, как дети малые. На сухую злоба не вымывается.
Фермер вначале состроил такую морду, что мне на секунду показалось, что он меня сейчас порешит. А потом заулыбался и от души плеснул в два стакана.
— Помнишь, кобелина. А я уже и подзабыл, как мы с тобой в юности на мировую шли, — расплылся в довольной лыбе дружан. — А как же твои убеждения? Путь против системы? — с издевкой произнес он, кивнув на стакан.
— Убеждения вот тут, — заверил я, слегка постучав по голове. — А друг. Точнее, лучший друг, с которым плечом к плечу прошли через такое дерьмо, что вспоминать не хочется, он вот, — похлопал я Саныча по плечу.
То ли не ожидал такого фермер, то ли расслабился. Или, что скорее всего, с синькой перебрал, а моя психологическая уловка возымела успех. Дружан полез ко мне обниматься.
— Санёк, бля. Ну ты и мудак. Я думал, все, пропал товарищ. Забил голову херней всякой, про друзей-товарищей забыл. Нос воротит. С молодежью тусует, а со мной западло что ли, — изливал он мне свою фермерскую душу. — Я ж тебя, да я за тебя любого, — уверял он от переизбытка чувств, не договаривая фразы. Но тут и так было все понятно. — Держи мировую и забудем про обиды, — завершил Саныч свой монолог.
Я вздохнул, улыбнулся, и мы бахнули. А потом обнялись и … Меня на секунду дежавю аж накрыло. Вспомнил, как давным-давно, разосрался я с Санычем. Даже морды друг другу подрихтовали немного. Неделю не разговаривали. А потом бабка моя нас свела на нейтральной территории и по жопе обоим прутиком то и огуляла.
— Дебилы, — сказала она тогда. — Вам вместе держаться нужно, а они носы друг от друга воротют. Ну по пьяни набили морды друг другу. С кем не бывает. Проспались. Кто поумней, взял бы бутылочку и пришел с повинной к другу. А они вишь чего. Гордые. А потом локти кусать будете.
— Эй, а вы чего, того что ли? — вернул меня в реальность удивленный девичий голосок. — Я может тогда пойду?
Вот вечно эти городские понаедут и загадят все.
— Я те пойду, — закричал фермер. — Садись к столу. Будем практику твою закрывать.
— А жизнь то налаживается, — обрадовался я, держа в руке ключ к веселью.
Коньяк подействовал моментально. Всякую философию из башки на раз вымыло. Зато тяга к жизни и активным действиям появилась.
— Тебя как зовут то, — поинтересовался я ради приличия и поддержания разговора, обращаясь к желанной гостье.
— Я ему полторы недели головку писячью язычком каждый вечер полировала значит, а он только сейчас познакомиться решил, — съязвила та.
— Ну, дык. Как то не до этого было. Да и ты все вопросы игнорила. Я ж к тебе исключительно с чистыми намерениями, а кто-то из нас двоих ротик хером затыкал и в молчанку играл, — отмазался я. — И хер был не у меня во рту.
— Да ты и не очень-то и настаивал, — парировала девица. — Натаха я. Давай за знакомство.
Саныч, наблюдавший за нашей беседой с нескрываемым интересом, одобрительно хмыкнул и мы чокнулись.
Разговор опять как-то завис. Осадила меня Натаха, так осадила. А хотелось отведать её дико. Моему бухому дружану эти условности, типа имени, фамилии, рода занятий, увлечений и прочей мутотени были до звезды. Он всем своим видом выражал, что совершенно не против, если прямо сейчас она нырнет под стол. Но к моему удивлению он активностей не проявлял. Сидел и с интересом наблюдал за нами.
А меня так и подмывало разговоры поговорить, да в нужное русло девчонку склонить. Как бы не за деньги, а полюбовно. Мысли, что Саныч ей забашлял или пригрозил строгими санкциями за отказ вступить в совокупление, я от себя гнал.
Хотя один интересный вопрос в моей голове зародился.
— А вот что ты чувствовала, когда меня…. Ээээ. Когда. Ну ты поняла, короче, — выдавил я из себя.
Фермер и деваха такого явно не ожидали.
— А ты с какой целью интересуешься? — удивилась зоотехничка.
— Может тебе еще раз в жбан дать, чтобы мысли в нужное русло вернулись? Девки не дают, на мальчиков перейти решил? — чуть отодвинувшись от меня, презрительным тоном уточнил Саныч.
— Дебилы, — резюмировал я. — Я про чувства говорю. Ну вот лично я не представляю, как это. Вот захожу я в комнату. А там такая… Ну не ахти какая девушка возлегает на шелковых простынях. Я ж так сразу-то не смогу. Наверное, — уточнил я.
— Почему? — почти в унисон спросили собутыльники.
— Вроде не импотент. В больничке все работало исправно, — хихикнула Натаха.
— Ну как… Ну не смогу и все. Я ж херню какую-нибудь отмочу и не до ебли уже будет. Да и как-то… Не доставит, лично мне, такой животный трах удовольствия. Для кого-то может такое и в кайф, но точно не для меня. Вот когда уламываешь-уламываешь, а потом так раз и как бы все само завертелось и срослось. Это да. Такое надолго запомнится. А что бы так, сразу и даже без “Здрасти”. Я ж не бык осеменитель.
— Да ладно, — не поверила Натаха. — Пойдем, проверим.
“От это поворот” — сразу же всплыла в голове популярная фраза.
Ситуация вырисовывалась патовая. Как говорится, и хотелось и кололось. С одной стороны я девчонку к близости расположил. А с другой… Она сейчас чисто из спортивного интереса предлагала. А мозг, засраный всякими условностями такая штука. Щас вот бац и амба. На полшестого упадет от переизбытка счастья и писец коту Ваське. Опозорился в глазах такой красавицы. Потом это в комплекс перерастет и останется прямая дорога на пенсию от дел постельных.
От такой перспективы я аж рефлекторно дернулся.
— Санёк, ты чего завис то? Я тут, честное слово, ни при чем. Она сама, — подбодрил Саныч. — Поколение пепси, блин. Для них хорошего человека ублажить, что стакан воды прилюдно принять.
Натаха хмыкнула, но от комментариев воздержалась.
— Саныч, на минутку выйдем, — решился я. — Проблема тут одна есть.
— Да не очкуй, есть у меня гандон. Знала куда иду, — усмехнулась зоотехничка.
После этой фразы Саныч меня чуть ли не пинками начал гнать в сторону выхода. Приговаривая, что город совсем нормального пацана попортил. Забил, грит, себе башку херней всякой в виде условностей и ритуалов и теперь создает себе проблемы на ровном месте.
— Да отстань ты, — разозлился я и слегка оттолкнул Саныча. — Выпить дай.