Я живу на Ваях
Мне, поверь, не ведом страх,
Но от этой страшной мысли
Происходит стук в зубах.
На Чижовке ты живёшь
И к тебе не пройдёшь.
Так чижовские замесят
Что до дома не дойдёшь.
“Сектор Газа”.
— Минералка, ми-не-рал-ка, — талдычил я, тряся за плечи зомбя, казавшегося самым трезвым. — Купить где? — злился я. Битый час круги нарезаем, а ни одного признака цивилизации так и не встретили.
То в помойку упрёмся, то к посадке выйдем, то ещё в какую-то хрень неведомую. А нам бы ларёк.
— Там, — еле ворочая языком, отмахнулся начинающий литерболист.
Хотелось конкретики, но большего от него я не добился. Пришлось нам всей компашкой, погоняя бухую троицу, чесать в указанном направлении.
И мне это начинало нравиться.
Свежий и, действительно чистый воздух небольшого поселка, слегка проветрил голову и наполнил моё сердце радостью. Чиж тоже радовался и понятно чему.
Анька… Та вообще светилась, как лампочка Ильича. А что до самочувствия погоняемых нами зомбей, так нам на это было наплевать. Мы их с собой, можно сказать, за компанию взяли. Или от греха подальше.
Хрен его знает.
Когда мы уходили, Мишаня то в отключке был. А вот сколько он в таком состоянии протянет? А ну как пока мы важную задачу выполняем, он очухается и пойдет со сна опять ножичком махать.
Вот и взяли мы с собой невменяемый и трудно кантуемый балласт.
Так мы и шли, наслаждаясь сельскими видами, и обществом друг друга. Пока Чиж не проявил бурную радость от того, что он самый глазастый оказался и искомое засёк.
Круглосуточный алкомаркет типа ларька стоял под единственным на улице фонарём. Рядом, как и полагается, подозрительная троица тусила.
Зомбей и тут решил поберечь. Хрен его знает, на какой ступеньке они в тутошней системе иерархии.
Оставили их на попечение Аньки в тени забора под лавочкой, а сами двинули совершать подвиг.
Местные за нами наблюдали издали. А когда я начал загружать большой пакет полторашками, зашевелились.
— Эй, пацаны, закурить не будет? — предъявил нам самый мелкий.
Габариты у гопоты были далеко не впечатляющие. На мордах полное отсутствие интеллекта и последствия постоянного злоупотребления синькой.
— Так вы чё, ещё и не местные что ли? — навёл справки второй шкет.
Так я и определил главаря и его шестёрку.
Первого в случае кипиша первым гасить надо, а от второго можно любую подляну ожидать.
Расклад стандартный до одури. Вождь синерылых, почти на голову возвышавшийся над своими соплеменниками, покачивался в центре. С флангов его прикрывали шёстерка номер раз и номер два. Ради халявного бухла, готовые на всё.
— Это смотря с какой стороны посмотреть, — блеснул я интеллектом.
— Чё? — зависла троица.
— Через плечо. Говорю, когда я этот район держал, вы ещё в батиных яйцах прели, — обозначил я своё главенство.
— Не понял. Ты чё? — продолжал тупить главарь, то сжимая, то разжимая кулаки. — Я не понял, ты на батю моего что ли наехал? Да я тебя…
— Вот дурак. Я тебе говорю, твой батя мне за самогоном бегал и шестерил как мог, а ты щенок, пасть на меня раскрываешь? — начал злиться я, разминая руки и шею.
Чиж, почувствовав развлекуху, пакет отставил и тоже присоединился к психической атаке. А я хмыкнул, вспомнив его демарш на нашей первой дискотеке.
— Дружище, ты их аккуратно бей, ладно? — бросил я, слегка повернувшись к Чижу. — Как там говориться, то? “Победа будет за нами, мы поедим?”. Мочи козлов! — взревел я и ринулся в атаку на опешившую от нашей наглости гопоту.
Малой слегка замешкавшись, рванул на самого мелкого. Как он потом мне доказывал, чтобы тот под ногами не путался.
Свистел балбес или нет, не знаю. А троицу мы знатно с пути нашего смели. Почти, как в кино. Брюс Ли позавидовал бы. Вандам и рядом не стоял. Чак Норис бы нас зауважал, если бы увидел, как мы их лихо разметали.
Но насладиться победой мы не успели. Мелкий гопник, поверженный Чижом, оказался читером.
— Пацаны, наших бьют! — завопил он во всю глотку, стартуя в сторону ларька из позиции раком на четырех конечностях.
Ну вылитый снорк из лампового и обожаемой моим поколением игрухи “Сталкер”.
Хорошего пинка для старта ему явно не хватало. Но мы, в отличии от наших вражин, свято чтили пацанский кодекс, гласящий: “Лежачих — не бьют”.
Хотя удрать у него не получилось. И мы тут были совершенно не причём.
Всё синька виновата.
— Пацаны! — прозвучал повторный клич над полем битвы поверженного алко-бойца.
Промедление было смерти подобно. Это я сразу смекнул. Троица была в своих пенатах. Шанс, что их всего трое на этой локации, был весьма мал. Как минимум ещё столько же где-то рядом зависает.
— Валим, нах, — прикинув хер к носу мотивировал я Чижа.
И подхватив злосчастный пакет, стартанул в спасительную темноту неизвестной улицы.
— Анька, бежим, — бросил я, пробегая мимо забора, под котором дислоцировалась троица зомбей.
Вопросов она не задавала. Поняв, что люля грозят всем, кто не местный, пристроилась в агрегарде. Баласт пришлось бросить на произвол судьбы.
Ну, уж извините, своя шкура — дороже.
Бежали мы долго. Минуту, не меньше. А потом адреналин отпустил, дыхалка сбилась, и мы дружно перешли на шаг.
— Это что сейчас было? — шумно вдыхая после каждой фразы, спросила Анька.
— Норматив ВФСК “ГТО” по сматыванию от недружественных аборигенов на длинные дистанции и по пересечённой местности, — едва ли не выплевывая легкие, отмахнулся я. — Ну нах. Вернемся домой, сяду на диету. Курить брошу, с синим завяжу, — зарекся я.
— До завтра то продержишься? — хмыкнул Чиж.
— А иди ты, — обозлился я. — Так то, люлей мы чуть из-за тебя не получили.
— Это с хера ли? — удивился малой.
— А кто меня в эту дыру притащил?
— А ты весь такой, прям против был! — огрызнулся Чиж. — Пинками тебя сюда пригнали. Да? Сам вопил, погнали, вдарим настоящий рок в этой дыре.
— И даже гитары не расчехлили, — вздохнул я.
По большому счету, малой был прав. Но я уже пришел в себя, и обиды не было от слова совсем.
Да и весело же было.
Гопоте навешали, сами не огребли. В пакете минералка и пара баклах пива. В хате нас дожидается самогон и лёгкая закуска.
А то, что бухать и курить обещал завязать, так это с нового дня нужно начинать. И лучше с глубокого бодуна.
— Ладно, забей, — улыбнулся я. — Погнали к Мишане. Сдается мне, ищут нас.
— Полюбому, — согласился Чиж. — А идти то куда?
Вопрос оказался злободневным. Я дорогу смутно помнил, а тут ещё и забег этот по темным и незнакомым переулкам. Пришлось сознаться в своей географической импотенции.
— Вот вы даёте, — заржала Анька. — А по навигатору слабо? Или религия не позволяет?
— Вот ты капитан очевидность, — огрызнулся я на новый мозг нашего коллектива. — Сразу, как адрес назовёшь, так и пойдем. Надо у местных поспрашать.
— Поспрашали уже, — буркнул Чиж. — Тут на весь колхоз всего одна трёхэтажка. И на карте она по любому есть.
— Такой умный, да? Тебе череп не жмет? — начал заводиться я.
— Есть слегка. Особенно с похмелья, — обрадовался малой.
Поумничать у меня не получилось. Прогресс меня поимел, а потом вывел наши бренные тела к трёхэтажному человейнику.
Отсутствовали мы, чисто по моим ощущениям, часа два. Плюс-минус. Но когда зашли в подъезд, я завис.
— Кажись, ошиблись мы, — втягивая носом тонкий аромат хлорки, витавший в воздухе, остановился я.
— Да нет, всё правильно. Вроде, — подозрительно озираясь по сторонам, протянул Чиж.
Подъезд был девственно чист. В элитных новостройках так чисто не бывает. А тут в захолустье…
Летающая тарелка, припаркованная на детской площадке, смотрелась бы естественнее, чем это.
— А, не. Всё правильно пришли, — обрадовался малой, увидев знакомую дверь.
Чиж с довольной лыбой дернул за ручку и офигел. Дверь была закрыта.
— Блин, я точно помню, когда мы уходили, она открытая была. Я даже проверил, — пробормотал озадаченный балбес.
— Ну, тут два варианта. Или Мишаня очухался и дверь закрыл, или родаки вернулись и по ушам ему надавали, — почесав репу, блеснул я дедукцией.
Как бы то ни было, но в хате были наши шмотки. Решили брать квартиру штурмом.
В запертую дверь долбились мы долго. Минут пять. И всё безрезультатно. Поорали даже немного, в промежутках прикладывая ухо к двери. Но в квартире царила тишина.
Наши вопли нашли отклик у соседей.
— Вы кто такие и херли вам тут надо? — окинув нас подозрительным взглядом, поинтересовался дедок, выглянувший из квартиры напротив.
— Папаша, всё норм. Мы к другу пришли, а он не открывает, — обрисовал я ситуацию.
— Ну вот и идите отсюда нахрен. Вас тут не ждут, — перебил меня дед.
— Да мы бы с радостью. Ключи от мотика и вещи наши у Мишани остались, — огрызнулся Чиж, пнув дверь неприступной хаты.
— А мне насрать. Ещё раз по двери двинешь, я тебе в жбан двину и скажу, что так и было, — ничуть не смутился дед.
— А не много ли ты на себя берёшь, папаша? — удивился я.
— Слышь, пацаны и пацанесса, я же ясно сказал, шли бы вы нах отсюда. А то у нас тут кабаны совсем дикие. Ноги, нахрен, покусают. По самые яйца и титьки, — на полном серьезе заявил нам дед. — А ещё и отмудохать могут.
Мы рты раскрыли в непонятках.
— Ну чего зависли? Майора звать будем? — улыбнулся дед. Не по-доброму так, а с подвохом.
Кто такой майор и что от него лучше держаться подальше мы поняли через несколько секунд. Когда дед слегка дверь приоткрыл и там довольная морда кавказской овчарки нарисовалась.
Чижа и Аньку как ветром сдуло.
— Всё-всё-всё. Извините за беспокойство, мы уходим. На улице под кустиком Мишаню подождём, — пятясь вниз по лестнице, извинялся я.
— И тебе не хворать, — заржал дед и хлопнул дверью.
Совещание на тему “Кто виноват и что делать?” развернули на лавочке. Залив жажду пивом, пришли к выводу, что в гостях хорошо, но дома лучше.
Банально потому, что дома желающих двинуть в морду в разы меньше.
Но возвращению в родные пенаты мешала суровая реальность. Ключи от мотика лежали в моём рюкзаке, а рюкзак в хате. Там же дожидались своего часа гитары, которые на произвол судьбы, даже временно, бросать не хотелось совершенно. Да и самогон было жалко. Как минимум трёшка на хате осталась.
— Чиж, а ты же парень сильный да ловкий. Высоты не боишься совершенно и готов на любые подвиги? — взял я на понт юнца.
— Что есть, того не отнять, — развернул плечи балбес.
— Тогда предлагаю план-капкан. Высота детская, балконы не застеклены. Дверь на балкон, насколько я помню, осталась открытой, — изложил я суть. — Ты аккуратно залезаешь на мишанин балкон, прислушиваешься, если хозяин с ножом на тебя не бросается, проникаешь в квартиру и открываешь нам дверь. Мы заходим, берем своё и так как нам тут не рады, валим в сторону дома.
— Гениально, — хмыкнул Чиж.
Отмазываться он не стал. Мой план нам показался надёжным, как швейцарские часы. А главное, отказаться Чиж не мог. В противном случае Анька всем подругам бы по большому секрету про очкуна рассказала бы. Способ древний, как говно мамонта, но до сих пор рабочий.
На первом этаже балконов не наблюдалось. С горем пополам, а взгромоздили балбеса мне на плечи, и он смог дотянуться до балкона второго этажа. Сделал усилие и даже, кряхтя подтянулся. Перехватился поудобнее, потом ещё раз и ещё, выматерился и умудрился упереться ногой в край бетонной плиты.
Матюкнулся ещё раз, взобрался на металлические перила. Встал на них, держась за стену, и ухватился за мишанин балкон.
— Давай-давай. Ещё чуть-чуть, — громким шёпотом подбодрили мы нашего верхолаза.
Но не срослось. Только начал малой подтягиваться, помогая себе ногами, руки сорвались и пал посланец к нашим ногам. Благо буйная растительность удар немного смягчила.
— Чиж, ты чего? Ты как? — рванули мы к летуну.
Тот лежал, не шевелился, пучил глаза и бесшумно открывал рот, пытаясь вздохнуть.
— Э, ты чего? — похлопал я его по щекам. — Кончай придуриваться, а то Анька тебе больше не даст.
Шут его знает, от этого или нет, но Чиж начал приходить в себя.
Через минуту он уже сидел и глубоко вдыхал ночной воздух. Окрылённая Анька даже приобняла балбеса и попыталась его поцеловать.
— Ёптыть, — просипел малой, оттолкнул подругу и ломанул в сторону кустарника.
— Чего это с ним? — опешила девушка.
— Не знаю. Может, вспомнил чего, — предположил я.
— Ааа, — раздался радостный вздох из темноты. — Успел. Чуть в штаны не обосрался.
— Романтический момент потерян, — констатировал я и закурил.
Через пять минут, когда Чиж, почесывая задницу, вылез из кустов, провели второе заседание нашей элитной алко-группы. От повторного штурма балкона было решено отказаться. Ломиться в дверь тоже не решились.
— Нужна засада. Накроем поляну на мотике и будем терпеливо ждать, когда наш забаррикадировавшийся друг соизволит выйти на белый свет, — постановил я.
Пока пиво не кончилось, время летело быстро и незаметно. А как баклахи иссякли, то и анекдоты перестали вспоминаться, комары появились, у Чижа жопа болеть начала, у Аньки голова, а мне жрать и спать захотелось.
До рассвета было далеко. До Мишаниного пробуждения — ещё больше. Пришлось доставать из недр коляски стратегический запас с прошлой пьянки — полторашку самогона, аккуратный шмат сала и краюху хлеба.
Душевно посидели. Я даже не заметил, как вырубился.
— Подъём, алконафты! — вырвал меня из лап Морфея старческий голос. — Подъем, я сказал! Майор!
— Гау, Гау, — тащил меня в реальный мир собачий лай.
Перед глазами всплыл образ вчерашнего нелицеприятного знакомства с мишаниным соседом. Пришлось открыть глаз и попытаться принять вертикальное положение.
Тело нещадно болело. Причём всё.
Спал я сидя на мотике, приложив голову на бензобак. Как не навернулся — загадка.
Чиж со своей пассией примостился в коляске. И там им было в разы удобнее, чем мне. И теплее.
Я поёжился. По утрам уже прохладно, однако.
Солнце вроде как вовсю светило, но грело пока что слабо. Значит сейчас часов семь утра.
Мне так показалось.
— Я вам говорил, чтобы культурно себя вели? — спросил дед, грозивший нам знакомством со своим псом, по кличке Майор.
— Угу, — согласился я, обшаривая мутным взглядом окрестности в поисках сосуда с живительной влагой.
— Держи, — усмехнулся дед, протягивая мне баклаху минералки. — По ходу ваша, если у мотоцикла валялась.
— Спасибо, — просипел я и присосался к бутылке.
Обычно этот момент в книгах описывают так: «Герой с каждым глотком ощущал, как возвращаются силы, голова свежеет, а мысли становятся ясными».
Нихрена подобного.
В восемнадцать лет может так и есть, надо на Чиже проверить, кстати, но со мной этот фокус не прокатил. Желудок тяжелел, руки тряслись, башка пульсировала.
— Дааа, — протянул дед. — Видать, хреново тебе.
— Есть такая маза, — согласился я.
— Короче, мазафакер, нотации я тебе читать не собираюсь. Наведёшь обратно порядок в моем любимом скверике и мы в расчете, — выдал квест любитель собак.
Я аж подавился. До боли знакомой интонация и фразы мне показались. Как будто дежавю.
— Грабли и пакеты мусорные — у подъезда найдешь. — Один грести будешь или с этими, — дед кивнул на сладкую парочку, сопевшую в коляске, — мне плевать. Мы с Майором сейчас немного погуляем, а через полчаса назад придем. К нашему приходу тут всё должно быть в первозданном виде. Травинка к травинке и ни одной мусоринки. Задачу понял или Майора нервировать будем?
Крыть было нечем. Посмотрел я по сторонам и вздохнул. Вроде посидели чуть-чуть, а мусора валялось, как будто масштабная пьянка тут была.
— Ну вот и ладненько, — подмигнул мне дед. — Время пошло.
— Гау, гау, — заверил меня, что поблажек не будет, хвостатый друг пенсионера.
Делать было нечего. Вздохнул, перекурил и разбудил сопевшую в коляске парочку, виновную в моих злоключениях.
Отпоил их минералкой и мотивировал на трудовой подвиг, в красках описав предстоящее знакомство с зубами Майора. Чиж для вида повозмущался, но за граблями и пакетами сбегал.
— Ну вот, совсем другое дело, — раздался за нашими спинами голос деда, когда мы уселись перекурить после ударного субботника. — А вы собственно, чего тут сидели то? В гости что ли к кому приехали?
Пришлось снова вводить любителя чистоты в курс дела.
— А, ну если к Мишане, то пошли, — подмигнул мне пенсионер. — Вместе постучимся к нерадивому хозяину. А то навели вчера шухер на весь подъезд, да ещё и бычить начали. Вот и припугнул я вас своим хвостатым другом. А сейчас, вижу, ребята вы нормальные. А нормальным пацанам, отчего же не помочь.
Подъезд вновь встретил нас кристальной чистотой. Отчего так стало, я теперь не удивлялся. При таком то жителе попробуй своё свинство не убери. Ни одна милиция не спасет. Да и судя по кличке пса, дед перед нами не простой. Как минимум, отставной вояка или мент на заслуженном отдыхе. А с таким связываться — себе дороже.
Церемониться с соседом дед не стал. Встал спиной к мишаниной двери и давай со всей дури ногой долбить по ней.
— Мишаня, открывай. Собака с милицией пришла! — информировал он после серии ударов.
И Мишаня сдался. Открыл дверь, бледный, как поганка. Трясущийся, как алкаш после недельного загула.
— К тебе гости, — подмигнул нам дед и с гордо поднятой головой удалился восвояси.
— Во дает, — восхищенно протянула Анька, разглядывая закрывающуюся дверь грозного соседа.
— Д — дисциплина, — съёрничал Чиж и нагло отодвинув Мишаню, просочился в хату. Ну и мы двинули следом.
Хозяин жилплощади радости отчего-то не проявлял. Тупо пялился на нас с раскрытым ртом и выпученными глазами. Мы тоже в долгу не остались. Молча скинули в коридоре верхнюю одежду и отправились хоромы осматривать на предмет, чем бы опохмелиться.
Первое, что реально бросилось в глаза, в квартире была идеальная чистота. Даже малейшего намека на вчерашнюю попойку не было.
Хозяин жилплощади радости по-прежнему не проявлял.
— Слушай, друг мой, Мишаня, — наехал на дружана Чиж. — Это за какие-такие косяки ты нас на улице ночевать бросил? А?
— Блин, а вы живые, что ли? — натурально удивился вчерашний юнец, наконец-то придя в себя.
— А почему должно быть наоборот? — не въехал я.
— А что вчера было? Я последнее, что помню, как мы с Саньком на балконе курили. А потом, бах и всё. Проснулся ночью, на полу, в луже крови. Рядом нож валяется, — поведал нам юнец. — Начал вас искать. А нет никого. Хата разгромлена, всё кровищей залито. Выбегаю в подъезд, а там ещё хлеще. Очканул я. Ну, думаю, поножовщина тут была. Родаки убьют, если узнают. Давай по-быстрому в подъезде порядок наводить. Только убрался там, домой зашел и дверь закрыл, как в неё ломиться начали. Ну всё, думаю, менты. А в хате такой компромат… Решил не открывать. Ну, они подолбились-подолбились и ушли. В кустах засаду устроили. Я с балкона видел. Ну, думаю, вы меня так просто не возьмете. Окно поплотнее занавесил и давай тут тоже всё драить.
Я еле-еле сдержался, чтобы не отвесить этому очкуну подзатыльник. Хотя, с другой стороны, просыпаешься посреди ночи, ещё от пьянки не отойдя, а тут такое. Во что угодно поверишь.
— Так, стоять, Сивка, — насторожился Чиж. — А мусор ты куда дел?
— Выкинул на мусорку, — пожал плечами Мишаня.
— А наши шмотки, гитары? — насторожился я.
— Так я же говорю, ментов испугался, а это улики. Выкинул я всё.
— Дебил, мля. Куда выкинул, помнишь? — взревел я.
— Ну, да.
— Манда, — срифмовал я. — Руки в ноги и быстрей.
Сегодня удача вновь была на нашей стороне. Коммунальщики мусор ещё не вывозили. Так что рюкзак почти не пострадал. А гитары этот мнительный юнец, оттер полотенцем, в одеяло завернул и в старый диван, который около мусорки стоял, заныкал.
Обошлись малой кровью. Но расшатанную нервную систему и потерю алкоголя потребовали возместить.
Натурой.
Мишаню даже уговаривать долго не пришлось. Он так обрадовался, что его бить не будут и в тюрьму не повезут, что сгонял до магаза и притащил целый ящик какой-то пародии на джин-тоник.
С похмелья — самое то. Было бы, если бы…
Домой мы вернулись на следующее утро.
Проспал я до вечера. Я бы и дальше с удовольствием поспал, да Чиж, зараза, разбудил. У него видок был тоже, тот ещё. Посидели мы с ним на кухне, подлечились супчиком и стопочкой, да и разошлись как в море корабли. Чего он приходил, я так и не понял.
А меня и весь следующий день бодуны мучали. Пока я про ночное обещание не вспомнил. Три дня ни капли спиртного не потреблял. Или даже побольше. Подумал даже, ну его на такие алко-марафоны.
А потом меня отпустило.