- Да какое мне дело? Что достанется, то и жрите!
- Э-э-э, почему так грубо, дядя Венедикт? - обиделся Нодар.
- Грубо? Ты посмотри на этого головастика!
- Не оскорбляй человека, дядя Венедикт! Хватит ему своего горя! пожалел товарища Отия.
- А ты при чем?
- Как это при чем? Друг он мнв или кто?
- Оно и видно! Все вы одним миром мазаны!.. Ну-ка соберите ваши манатки и убирайтесь отсюда!
- Товарищ Венедикт! - начал официальным угоном Яго Антидзе.
- Какой я тебе товарищ, сопляк! - взорвался Венедикт.
- Да что ты в самом деле, река эта твоя, что ли? - спросил Нодар.
- А чья же? Тебя не было и в помине, когда я здесь ставил коши.
- Ну а теперь позволь нам! - попросил Нодар.
- Говорю вам: перенесите кош ниже или убирайтесь на тот берег!
- Послушай, дядя Венедикт, река не твоя и не наша, река принадлежит советской власти и рыба в реке - тоже! - объяснил я.
- Ты кого учишь, болван, что мое, а что государственное?!
- В Конституции сказано, что все мы в равной мере пользуемся правом на отдых и на охоту! - уточнил Нодар.
- Не учи меня, что сказано в Конституции! Я на своем веку знал много конституций! - огрызнулся Венедикт.
- При чем тут я? Так сказано в Конституции!
- Что, что там сказано? Чтобы Нодар Головастик и Сосойя-бездельник отнимали кусок хлеба у Венедикта Кутубидзе?
- Нет, не совсем так... Чтобы ели все, вот что сказано!
- Так, да? - сощурил глаза Венедикт.
- Так! - кивнул головой Нодар.
- Значит, так? - обратился Венедикт ко мне.
- Точно! - подтвердил я.
- А разве о том там не сказано, что подобные вам сорванцы обязаны иметь честь и совесть и уважать старших?
- Видно, не читал ты Конституцию... Там нет такого указания.
- Нет?
- Нет.
- Значит, нет?
- Нет, дядя Венедикт, чего нет - того нет!
- Значит, об этом не сказано, а о том, что вы должны жрать, а я глядеть вам в рот, об этом сказано?
- Рыбы хватит на всех, дядя Венедикт!
- Нет, ты ответь мне! Не сказано, да? - не отставал Венедикт.
- Нет! - заупрямился я.
- И это называется Конституцией?! - Не ожидая ответа, Венедикт выхватил из-за пояса топор и направился к нашему кошу.
- Что? Что он сказал о Конституции? - спросил вдруг Отия Каландадзе.
- А что? - обернулся Венедикт.
- Сосойя, как он сказал? "Что это за Конституция"?
Не так ли? А ты чего уши развесил? - напустился Отия на Яго. - А еще член комсомольского бюро!
- Что я такого сказал? - побледнел Венедикт.
- Он еще спрашивает! "Я знал много конституций!
Что это за Конституция!" Значит, наша Конституция тебе не нравится? голос Отии зазвучал угрожающе.
- Ты... Ты не болтай лишнего! Не говорил я этого! - струсил Венедикт.
- Как это не говорил? - повысил голос Отия. - Ого!
Пришел сюда, разорался: река, мол, моя, я с вами, мол, разделаюсь, то да се!.. Да ты, оказывается, самый настоящий частный собственник и вредный пережиток капитализма к тому же!
- Ты это про меня? Да... как ты... смеешь? - прошептал обескураженный вконец Венедикт.
- А что, не грозился разве? - подлил в огонь масло Яго. - Вместо того чтобы поддержать молодежь в трудное военное время, ты оскорбляешь нас, и не только нас, но и нашу Конституцию. Еще и запрещаешь ловить рыбу!
Да если хочешь знать, немецкие фашисты ничего худшего и не делают!
- Вы что, с ума посходили, ребята? - застонал Венедикт.