- С Танечкой.
- Он - говно, - рявкнул раненый.
- Кто?
- Градус.
- Молчи!
- Не буду я молчать!
- А ты сам-то! Пришел на дискотеку со своей девушкой и каждые тридцать секунд с ней целуешься! Кто так делает?
- А что тут такого? Это моя девушка.
- Молчи!
Было ясно, что им не хотелось плохо говорить о тренере. Но его поступки натекают на их поведение, вот и бросились на раненого товарища. Реки желчи потекли. Конца этому не предвиделось.
- Каждые тридцать секунд ты с ней целовался!
- А что тебе-то!
- Все должно быть в меру...
- В меру, да? А у тебя три итальянских наконечника, ты с нами не поделился! Если в меру, зачем три наконечника...
Крики понеслись по всему вагону: кто есть кто... В их голосах уже мелькали невидимые шпаги. У меня подскочило давление, пришлось выпить две таблетки андипала. В окне елки, как лешие, мелькали.
- Ребята, - сказала я. - Давайте спать! Ночь ведь.
- Кому-то хочется спать, а нам не хочется! - бросились они в скандал со мной, обрадовались, что нашли жертву: все-таки хорошо, что можно сорвать зло на постороннем.
- Мама никогда вам не говорила, что вы не одни на белом свете? Что надо уважать и других людей!
- Не трогайте мою маму, мы ведь вашу не трогаем!
- Так я вам не мешаю спать.
- А мы не хотим спать.
- Хорошо. Не спите. Но молча. Можно лежать и думать, для чего голова-то дана.
- Не указывайте.
- Послушайте: Бог не для одних вас создал этот мир, этот вагон.
- Он вообще не создавал ничего!
- Зачем вы говорите такие слова? Молчите лучше, а то отвечать потом придется.
- Не придется. Вы знаете, что Гитлер - в раю?
- Боже мой, да что же это за языки у вас, остановитесь же!
- А вы что - философ? Можете с нами поспорить на эту тему?
- Нет, я - писательница, спорить не хочу, я спать буду.
- Вот и напишите рассказ, как мы не давали вам спать.
- Кому это интересно? Рассказ должен ситуацию просветлять, а не затемнять. Тем более, что вы - люди неплохие, а вырастете - будете вообще хорошими, просто разнервничались... это бывает. Сейчас давайте все замолчим.
Ребята пошептались, куда-то вышли (может, покурить, но точно не знаю), потом вернулись и тихо улеглись. Больше я не слышала от них ни слова. Почему? Сие тайна великая есть. Честно, не знаю, в чем дело. В Перми я вышла, а поезд пошел дальше, в Сибирь.
Меня встречали дочери и муж. В глазах у них стояли вопросительные знаки: везу ли я договоры, авансы. Сразу сказала, что нет. Повисло молчание. На привокзалке младшая дочь заметила:
- Зато мама вышла с выражением рассказа на лице!
Слишком хорошо они меня знают. Да, если б заключила договор, ехала б в купе, этой встречи с фехтовальщиками не было б... А так я поняла причину многих российских невзгод: слово расходится с делом. Всегда в чем-то проигрываешь, а в чем-то выигрываешь. Только так и бывает. О жизнь, ты прекрасна, прекрасна!