Марат теперь никуда не торопился. Друг внизу живота не хотел никуда падать совершенно. Властным движением Марат вошёл в огромное тело. Начал двигаться. Сначала медленно. Потом — слегка прибавил бёдрам круговых вращений. Он словно вбуривался — основательно, медленно.
Ещё, мой мальчик, продолжай, — донёсся хриплый шепот.
И Марат продолжил… Это было уже нечто иное. Транс, но совсем не боевой. Это словно заходишь в теплый океан, волны подхватывают и уже не отпускают.
А черт! — выругалась женщина под Маратом. — Ещё! Я чувствую…
Что она чувствует — Наталья договорить не успела. Ее накрыло так, что первый раз показался детской шуткой. Марат даже чуть-чуть перепугался, наблюдая как стопятидесятикилограмовое тело пытается проломить кровать.
Спокойно, — сказал он. — Спокойно.
Ещё… — то ли вопрос, а скорее — утверждение.
А он и не думал выходить. Ещё так ещё! Он же — железный.
Там у вас все нормально? — приотворилась дверь в спальню. Ольга, щурясь со света, старалась разглядеть, что творится в постели.
У нас все хорошо, — прорычал Марат. — Дверь закрой, дура.
Ольга же, услышав такое, подалась ещё больше вперёд.
Ты не охренел ли, мелкий? — спросила она, явно недовольная таким обращением.
И тут взревел трубный бас:
Закрой дверь, сучка драная, — казалось, что от этого голоса посыпалась с потолка известка.
Жирная ….дина, — зло взбрыкнула Ольга, но дверь тотчас же прикрыла.
Она обо мне беспокоится, — трудно поверить, что этот нежный голос минуту назад заставлял содрогаться стены. — Она моя лучшая… Ай, твою мать… Как же хорошо! Да этого быть не может!
— Может, — отвечал Марат, не останавливаясь ни на секунду.
— Нет, — хрипела через минуту Наталья. — Нет, все, я не могу, я умру, если ещё раз, стой, мой мальчик…
И Марат остановился. С трудом подавляя внутреннее сопротивление друга снизу. Хозяин, мы же ещё только начали!
— Ты не устал? — спросила Наташа. — Я — все. Не могу. Хватит. Это было чудесно…
Включи свет.
При свете она выглядела… Ужасно.
— Что, нравлюсь? — спросила она кокетливо.
— Нет, — честно ответил Марат. И добавил, не менее честно:
— Но было классно…
— Спасибо, — смутилась Наталья. — Пойдем к ребятам, что-нибудь выпьем и съедим…
Покинув спальню, Марат посмотрел на часы в коридоре. Время входа он помнил четко. Ого, целый час! Ему же показалось, что от силы прошло минут двадцать.
— Ну как ты? — участливо спросила Ольга. — Да не ты, мелкий поганец, — сквозь зубы пояснила она молодому человеку.
— На удивление… прекрасно, — прислушалась к себе Наталья. — Не злись на него. Этому мальчику суждено вырасти в необыкновенного мужчину.
Марат поперхнулся соком, который он пил прямо из бутылки. С опаской он повернулся, ожидая урагана насмешек, но никто даже и не думал шутить. Стром с Графом и вовсе смотрели с уважением. Комбат показал большой палец вверх, и хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел.
— Иди сюда, Маратище…
Марат? — удивлённо спросил мелодичный голос. — Я думала, ты Александр.
Я соврал, — признался Марат.
Вот ты значит какой… Много о тебе слышала, хотя представляла совсем по-другому.
Да уж, — Комбат ткнул подошедшего Марата в бок кулаком. — Он у нас такой. Теперь ещё и Казанова. Ебта, мелкий, поясни обществу, что в тебе бабы находят? По утрам бегаешь с красоткой. Из школы сразу двух куриц провожаешь. Потом после них с гимнасточкой вольную программу разучиваешь.
У тебя данные устаревшие, — буркнул в ответ Марат. Вот ведь, как всем интересно. Старухи на завалинке.
Кстати, Володя, — Наталья назвала Комбата по имени. Голос у нее, конечно, даже и не подумаешь, что он может принадлежать такой… слонихе. Ты же красавец мужчина, — продолжала она. — Глаза твои черные просто отпад. А девушки так и нет. Странно.
Почему нет? — со смехом вмешался в разговор Граф. — Есть у него девушка. Только она об этом не знает.
Граф, пасть закрой, — процедил парень.
Да всем известно, что ты по Грошевой страдаешь, и что она тебя уж десяток раз посылала в пешее эротическое.
Не десяток, а всего один.
Да ладно заливать, — не унимался Граф. — Так и признайся, что подкатывать ты не умеешь.
Зато сейчас я к тебе так подкачу, заколеблешься откатываться, — прорычал Комбат.
Марат смотрел на эту сценку, и вдруг понял, что вообще то, он должен помочь другу. В конце концов именно Комбат ему и позвонил. Вечер получился не так уж плох. Ну, реально, если бы вы, уважаемые читатели, видели эту Грошеву (а сам Марат не раз и отнюдь не два любовался этой девушкой издали) то с первого взгляда было понятно каждому, что это королева. Она была не просто прекрасна, она была великолепна. И совершенно неприступна в своей красоте. Ирка Комарова тоже ничего, и через год займет место королевы. Когда предыдущая пойдет дальше, из выпускного класса — прямо во дворец… Но пока этот титул принадлежит Грошевой совершенно точно, и по полному праву.
Слушай, Комбатина, — сказал Марат вслух. — А давай поспорим, что примерно через час, Юлька Грошева будет в этой комнате, сидеть на твоих коленочках! Хочешь, я позвоню по телефону, и вызову ее. Прямо в твои руки.
Комбат взглянул на друга, и усмехнулся.
Мелкий, сиди уж, Казанова…
Да я тебе должен буду, если проиграю, — веско сказал Марат.
Да что с тебя взять?
Ну хотя бы бутылку хорошего коньяка, — просто ответил молодой человек.
А деньги на мною выбранный коньяк у тебя найдутся?
Марат залез за пазуху и вытащил несколько купюр.
Найдутся.
Ну а я что буду должен? — настороженно спросил Комбат.
Человека, — ответил Марат. — Спокойно. Не убить кого-то, и даже не калечить. Просто поговорить с любым человеком, на которого укажу.
Просто поговорить?
Просто поговорить, — подтвердил Марат.
Ну, давай забьемся, Мелкий. Поговорить я всегда горазд. На любую тему… Женщина любит ушами. Это не присказка, а самый настоящий факт. Ей необходимо слышать. Как ею восхищаются, как ее хвалят, как она дорога и любима. Девушка похожа на ребенка, и если она это слышит, то будет в ответ любить также, как ребенок — своего родителя. Если мы забываем это говорить — то и она забывает, что ее любят. Это не такие уж и сложные слова, и говорить их приятно.
А багаж Марата за последний год сильно пополнился.
Он уже не просто выискивал стихи с женскими именами. Но смотрел, как и что говорят в книгах друг другу мужчины и женщины. Марат совершенно справедливо предполагал, что некоторые фразы оттачивались годами, а может и десятилетиями. Самыми изощрёнными умами человечества, между прочим.
Но самое сильное впечатление на юношу произвела «Суламифь» Куприна. Буквально поразило в самое сердце.
Когда он перечитал "это" трижды, то понял, что если бы сам услышал слова юной Суламифь собственными ушами из уст девушки, то был бы сражен, навечно. Да он убил бы за нее… А уж реплики царя царей он перечитывал десятки раз. Даже выучил наизусть, как стихи. Немного их приспособил для современности. Выстроил монолог, проработал с диктофоном паузы, интонации, дыхание… И сейчас собирался применить это оружие. Посмотреть — каково оно в действии.
Телефон её у тебя есть? — спросил Марат Комбата. Тот согласно мотнул головой.
А теперь слушай меня внимательно, — напряжённо сказал Марат. — Когда я поговорю с ней по телефону, то она придет сюда, и ты её не узнаешь. Но нужно знать, что она для тебя? Просто слабость, или ты её любишь? И как сильно?
Комбат хмыкнул, но Марат заметил, как напряглись плечи друга, как застыло лицо, а по шее поползла краснота — полоса за полосой.
Понятно, — протянул Марат. — С какого класса? Только не говори, что с первого.
С первого…, - кое-как выдавил из себя Комбат.
Хорошо, — успокоился Марат. — Значит, всё будет как нельзя лучше… Давай свой телефон, Комбатина, и лови каждое мое слово…
Гудки. Раз, другой, третий. Шёлк — и связь пошла. На табло смартфона появилась надпись, две большие буквы: ЛЮГ. «Любимая Юля Грошева», — догадался обострившимся чутьем Марат.
Юля, — почти шепотом произнес в трубку Марат.
Комбат, это ты? — надменный и холодный голос.
Да, это я, извини, волнуюсь, — Марат понизил голос, стал налегать и растягивать букву "а", пытался скопировать интонации друга резкие и отрывистые. Главное, что девушка на том конце провода его идентифицировала, и уже представила.
Юля, я давно хотел тебе сказать… Просто сам себе не прощу, если не скажу, ты уделишь мне три минуты?
Ну, говори, — голос в динамике ничуть не потеплел, но появилась заинтересованность.
Юля… просто… когда я вижу тебя, мне кажется, что это… белоснежная и гордая ладья скользит по глади озера… Что хоть я говорю? Хочешь смеяться — смейся. Но понимаешь… Пойми, мне нужно это сказать, я больше не могу, ничего не говори, просто слушай.
Марату показалось, что он слышит, как участилось дыхание — там, далеко.
Глаза твои подобны двум голубым сапфирам, ограненным самыми искусными мастерами…. Губы твои — алые кораллы, найденные на самой большой глубине, в пучине самого теплого моря…. Когда ты улыбаешься — я хохочу. Когда на твое лицо набегает тень — я готов плакать. Зубки твои как маленькие невинные ягнята…. Твои волосы подобны струям самого высокого водопада, только посмотри, и голова кружится… Шея твоя подобна лебединой…, а фигура — как дерево кипарис, гибкая, стройная и тонкая. Когда я засыпаю, то шепчу твое имя… Просыпаюсь и понимаю, что повторял его всю ночь. Ты приходишь ко мне во сне, каждую ночь…, много лет, с тех пор как я увидел тебя. Ноги твои из белого мрамора. Грудь — как бушующее море, волнует меня и манит одним твоим дыханием…
"Спокойно, Марат, спокойно. Паузы, держи ритм, наращивая интенсивность…"
Когда я выхожу на бой, то вижу тебя за спинами соперников… и ничто и никто в эти минуты не может меня остановить. Когда кто-то смеет смотреть на тебя — я чувствую себя львом, способным убить любого взмахом лапы… Когда ты смотришь на меня, я становлюсь маленьким котёнком, готовым мурлыкать от счастья под солнышком. Я просто хочу тебе это сказать, чтобы ты знала, услышала. Я тут сижу, среди друзей, и чувствую себя в полном одиночестве, вспоминаю тебя раз за разом. Может тебе мои слова покажутся смешными, но если кто-то еще посмеет посмеяться над ними, кроме тебя, то клянусь, что вырву их поганые кадыки голыми руками, — Марат обвел присутствующих взглядом. К его величайшему изумлению все сидели тихо и сосредоточенно слушали.
Вова, — послышался тихий голос в трубке. Теперь в нем не было холода и безучастия. Это был голос девушки, которая готова бросить все и вся и ринуться в ночь, к своему… возлюбленному?
Вова, — повторил голос. — Ты где?
Я у Строма, у него дома, — хрипло и отрывисто сказал Марат. Его реально трясло. Произошло что-то из ряда вон… Знаешь где это? — спросил он.
Да. Будь там.
Я всегда у твоих ног, всегда рядом, — сказал Марат.
По спине побежали капельки пота. Он нажал кнопку завершения вызова.
Если эта сволочь не придет, я ей лично все лицо в кровь порву, — сказала вдруг Ольга.
Она придет, — подала голос Наталья. — Это было… это было черт знает что, у меня мороз по коже…
Ты, Зуболом, опасный человек, — вдруг задумчиво протянул Стром. — Если у меня будет девушка, уж поверь, я буду стараться держать ее от тебя подальше…
Я просто в ахуе, — признался следом Граф. — Это просто…. какая-то, даже не понимаю, как перед этим можно устоять…
Но сам Марат смотрел на Комбата. В глубоких, почти черных глазах старшего друга явно разгоралось безумие. Так недолго дождаться и хука слева. Чувствуя опасность, Марат потихоньку стал разминать уши и щеки. Старая привычка, позволяющая избежать страшных синяков…
Пусть только дёрнется, — мрачно сказал Стром, мгновенно уловив суть дела. — Улетит прямо в окно… Лебедь наш, черноглазый.
Тут раздался звонок в дверь. Долгий и уверенный. Так мог звонить человек, обличенный властью. Например… королева.
Лицо Графа вытянулось.
Она что? Бежала? — изумленно спросил он.
Все знали, где живёт Грошева. Практически в соседнем доме, два раза упасть, как говориться… Но ей же нужно собраться, намазать… что там девушки мажут на лицо…
Пойду, открою, посмотрю, — с кривой улыбкой сообщил Стром.
Так, парни, — мгновенно взял инициативу Марат. — Все сделали мрачное выражение морд. Как будто трахнуть кого хотите, а вам не дают. Кроме тебя, — обернулся он к Комбату. — Володя улыбается и вообще само радушие…
А я как раз собиралась в "Клетку" идти, на дискотеку, и тут позвонили, — раздался из прихожей уверенный девичий голос.
Проходите, конечно, — гудел в свою очередь хозяин квартиры.
А у вас тут уютненько…, - с этими словами Юлия Грошева вошла в зал. Она бросила взгляд на экран телевизора (на котором выделывала коленца мисс Май). Потом оглядела присутствующих. Заметив две особи женского пола — слегка кивнула им. Комбат тем временем уже вскочил с кресла:
Ты пришла? — спросил он глупо.
— А ты ожидал кого-то другого увидеть? — с лёгкой наивностью в голосе спросила королева. Выглядела она бесподобно. Ходячее воплощение порнографии, чуть прикрытое одеждой.
Грошева, словно танцуя по комнате, приблизилась к креслу, около которого стоял вскочивший на ноги Комбат. Проведя руками по бёдрам, разглаживая невидимые складочки на облегающем ее фигуру платье — уселась на подлокотник.
— Так и будешь стоять как столб? — и потянула парня за руку. Когда Комбат оказался в кресле, то каким-то неимоверно гибким движением — съехала с подлокотника молодому человеку на колени.
— Что тут у вас, — Грошева прищурилась, осматривая стол со всевозможными бутылками.
— Мальчик, — повернулась она к Марату. — Сделай мне мартини с швепсом…
Марат усмехнулся:
— Мадмуазель предпочитает покрепче? Или послабей? Если слабей, рекомендую коктейль Санрайз, но обычно его готовят утром, после бурной проведенной ночи. А вот вечером предпочитают Разбитое Сердце. Хотя я вот, если честно, для себя бы приготовил Негрони, он заставляет задуматься и мечтать о спокойствии.
Марат, конечно, не пил. Максимум что позволял себе — действительно коктейль, один или максимум два за вечер. И совершенно естественно, занимаясь смешиванием всяких напитков — он прочитал кучу литературы по этому поводу.
О-о, — сказала Грошева с хрипотцой. — В этом уютном бомжатнике есть лёд? Тогда конечно, Сердце! А ты что будешь? — обратилась она к своему кавалеру.
А мне тоже самое, — не сразу нашелся Комбат. — Маратка, будь другом, намешай там этого говна…
Сморозив глупость и грубость — вечно невозмутимый и постоянно насмешливый Комбат реально стушевался.
Пожалуйста…, - добавил он тихим голосом.
Да, конечно, — Марат уже был за столиком.
Граф, не в падлу, сгоняй за льдом. Там есть, в холодильнике, я видел. Только в морозилке смотри. Это же лёд.
Он налил на два пальца белого мартини, долил столько же водки, и добавил Швепс, после чего, дождавшись Графа, кинул в стакан пару кубиков льда, перемешал обычной чайной ложкой.
— Сударыня…
— Мерррси, — ответила Грошева с белозубой улыбкой.
— Комбат, ты, кстати, не забыл, что должен мне? — обратился Марат к другу.
— Да, я не забыл, — ответил тот сипло.
— Ну, так вот тебе и человек, и задание…
— Что за задание? — нахмурились красавица на коленочках.
— Ну, мы с ним поспорили, что Комбат не умеет ухаживать за девушками и не сможет вас рассмешить, — не моргнув глазом, ответил Марат. — Так что у меня большая просьба к вам, мадмуазель, постарайтесь не смеяться на его слова, иначе это будет стоить мне десять щелбанов.
— Ха-ха-ха, — медленно сказала Юля. — Глупости какие. Вы такие смешные всегда, мужчинки…Она обвила шею Комбата обеими руками.
— Скажи мне что-нибудь на ушко, красавчик…
Комбат что-то прошептал, и Грошева, запрокинув голову, звонко засмеялась.
— Вы проиграли, мальчик, — сказала она Марату. — Но мы с моим котиком прощаем вам…
На Комбата было тяжело смотреть… Без смеха, естественно.
Его лицо сейчас было похоже на лицо пятилетнего мальчика, которого на день рождения заводят в комнату, заваленную подарками. "Это что, все мне?".
Марат погрозил другу кулаком, словно рассердившись, и при этом едва заметно подмигнул. Лицо Комбата налилось важностью и повзрослело — года на два, не меньше.
Маратище! — тем временем протянул свою граблю и вцепился в него гигант Попон. — Иди сюда. Давай так. Я тебе сейчас телефончик дам. Зовут Света, фамилия Крылова. А я тебе за это…
Попон, чё за дела? — возмутился Марат. — Я вам что, исполнитель желаний? Хочется тебе — ты и звони. Ты точно так же в школу ходил, на тех же самых уроках литературы сидел. Только я учился, а ты хернёй страдал…
Маратка, ты же уникум, никто не спорит, — не унимался Попон. — И в борьбе ты самый лучший. И отличник. И с бабами тебе везёт. Мы же не такие. Ты помоги товарищам…
Да какой я тебе уникум? — тихо возмутился Марат, покосившись на голубков в кресле.
Те, слава всем богам сразу, занялись сами собой и на посторонних вообще не реагировали.
Я учусь уже второй год вот этому… И тебе непло-охо бы научится. Ты свой мячик в кольцо скоко уже кидаешь? Научился ужо? Ну и здесь, мо-ожно. Завтра прямо и начинай. Прямо выходи из дома, и улыбайся всем женщинам по дороге… На следующий день здоровайся с ними. Как в кино… Фильм такой смотрел, "Крокодил Данди" называется? Ну вот. И вперёд… И это то-олько начало.
Марат сейчас специально говорил с нажимом на букву "о", более толстым голосом чем обычно, и даже чуть заикаясь. Не дай бог Грошева поймет… Не простит, наверно, одними "извините, это была шутка" — не отделаешься.
Тебя как друга просят. Тебе чего, жалко три минуты по телефону поболтать?
Слушай, Попон. Некогда мне по телефонам болтать. Ночь уже, домой я пошел, — Марат поднялся. И с сарказмом добавил:
Уроки ещё у меня не выучены…
Провожать юношу в прихожую вышел сам Стром.
Мелкий, — сказал он с ноткой смущения. — Ты, давай…
Почаще заходи. Дашь мне пару тренировок…
Тебе? — изумился Марат.
Мне, — твердо сказал Стром. — У меня с девками вообще плохо, боюсь я их. А у тебя вроде как вон как хорошо выходит. Заходи, короче, в любое время. Замётано?
Замётано, — буркнул в ответ юноша.