Как ни странно, ребята быстро втянулись в эту захватывающую игру, которая, по их мнению, здорово помогала им подготовиться к "взрослой" жизни. Даже Сашок принял самое деятельное участие, а однажды, явно смущаясь, попросил Ленку поставить ему походку.
Хожу как пугало, не знаю куда руки-ноги девать, — пожаловался он. — Особенно с девушками маленького роста, — добавил он, и уши у него стали пунцовыми.
При чем здесь рост? — удивилась тогда Ленка. — Да при твоей высоте можно любую кадрить, не задумываясь. Тем более что поверь моему опыту, маленькие девочки очень любят высоких парней. Так они компенсируют свой недостаток роста. Да, мы тоже бывает комплексуем по этому поводу, что такого? Вам можно, а нам нельзя?
Сашок теперь был красным весь, до корней своих светлых пшеничных волос.
Да выдумаете тоже, — выдавил он наконец из себя. — Вот был бы я ростом как Марат, ух я бы развернулся.
Сам Марат, присутствующий при этом разговоре, чуть не поплыл, как от хорошего хука справа. Чего? Эта двухметровая с большим лишком дылда комплексует по поводу своего роста? Да Марат бы год жизни отдал, чтобы стать Сашке хотя бы по плечо! Букашка и козявка, мужичок с ноготок…
Вот оно как, — отложил Марат еще зарубочку на память. — Не в росте дело.
Потом были занятия по завязыванию и поддержанию разговора. Знакомство. Движения.
Движения были особо интересными.
Девчонки реально показали класс. На этот раз напарницей Марата была Женька. Она сидела боком к Марату. И вот бросила на него взгляд. Второй, третий. Потом стала копировать его движения. С задержкой, конечно. Но он уже чувствовал симпатию. И вдруг руки девушки прошли по волосам, по самым кончикам. Потом — по шее, едва касаясь кончиками пальцев кожи. По груди, причудливо вырисовывая формы. Спустились к пояснице, и медленно, разглаживая невидимые складочки, заскользили по бёдрам. На лице истома. Хитрый взгляд ударяет не хуже молотка.
Ну как? — насмешливо спросила «Пирожок с дырочкой», широко открыв свои зеленущие глаза. В руке у нее откуда то взялся карандаш, который она медленно пропускала между пальцами. Рот приоткрылся, и острый язычок хищно облизал пухлые губки.
Офигенно, — сознался Марат. Потом сглотнул слюну. — Вот ей богу, Жень… Не была бы ты моей сестрой — влюбился бы, с первого взгляда.
Женька захохотала.
Так. Молодец. Пятерка. Твердая, — отчеканила Ленка, наблюдавшая за представлением. — Завтра будем учиться смеяться. Чтобы смех твой в ушах стоял у человека. Чтобы когда над его шутками смеются — он всегда помнил, как смеялась ты.
Ну, или ты, — добавила она, уже обращаясь к Марату. — А то вы, мужики, смеяться вообще не умеете. Ржете, как кони, только хуже, да ещё и с брызгами…
Они совершенно друг друга не стеснялись. Да и чего стеснятся? Бабка их до последнего мыла в бане всем скопом, и внуков и внучек. Да и купаться они ходили, если на дальние, известковые пруды… Так как эти пруды были очень далеко, да ещё и через шоссе — взрослые крайне неохотно пускали туда детей. А сами идти ленились. А вода там была… Прозрачная. Каждый камешек на песчаном дне видно. И всегда теплая. Вот и возникла у ребят привычка — ходить туда одним, а чтобы взрослые не ругались, заметив мокрые разводы на штанах — купались обычно нагишом. Волосы — они что? Они высохнут по дороге от ветра. А вот трусы, как ни выжимай — все равно мокрые…
Так что стесняться им было совершенно нечего, и продвигалась их самодеятельное обучение флирту очень резвыми темпами.
В этом году семнадцатилетняя Елена закончила школу, и поступила… Нет, не в театральный, а в обычный Политех, на специальность "Архитектура". Она вообще считала себя творческой личностью. Играла на гитаре. Естественно — пела. И рисовала. Очень хорошо рисовала. В деревню в разное время она привезла (кроме альбомов и фломастеров) — довольно большую горку специализированной литературы. В основном пособия и учебники. И один из них был крайне интересный. Называлась сия книга "Художественное рисование (большими золотыми буквами на твердой зелёной обложке) человеческого тела". Последние слова были прописаны не золотом, а очень мелким черным шрифтом. Учебник имел массу картинок — великолепных, мастерски исполненных. Марат довольно часто и втайне от сестры рассматривал эту книгу, и однажды был пойман на месте преступления.
Лена сначала его отчитала, а потом вдруг спросила: чье тело он, Марат, считает более привлекательным? Женское или мужское? Марат с ответом не особо колебался.
Женское, — пробурчал он.
А вот и ни фига, — совершено спокойно сказала Лена и начала листать по иллюстрациям. А рисуночки там были… ого-го-го! В основном назывались: "Натурщик" или "Натурщица". И все абсолютно голые. Редко-редко какая тряпочка.
Тело у мужчин куда более привлекательное, в рамках искусства, без сомнения, — продолжала меж тем Лена. — Одни мышцы рук чего стоят. Рисунок вен вообще зачастую индивидуален. А теперь представь взбухшие вены на женской руке… Привлекательно выглядит?
Марат представил. Да… Брр, хорошего мало.
Торс, шея, грудные мышцы, спинные, ноги… С ногами вообще интересно, — пальцы Ленки указывали на то или иное изображение. — Женщина с короткими кривыми ногами ужасна. А вот мужчины очень даже ничего. Длинноногие тоже котируются… Широкая спина… Ты представляешь женщину со спиной как у хоккеиста? Как впечатления?
Марат прыснул.
Вот про это и говорю. Женская фигура стремится к идеалу, к застывшему совершенству. А мужская всегда в развитии, и поэтому куда как привлекательней.
А моя фигура? — выдавил из себя Марат.
Твоя? — Ленка перестала терзать пособие, и посмотрела на брата. Сузила глаза. — Нормально, я бы поставила семь из десяти. Скорее всего, через пару лет будет девять… Надо не переставать качать руки, всегда держать пресс и талию, это у тебя самое выразительное. Подкачать надо будет плечи, и задницу.
Задницу? — удивился Марат.
Конечно, — без тени смущения Ленка ущипнула его за ягодицу. — Она у тебя плоская. А между тем половина женщин скорее всего назовет мужскую задницу самым привлекательным элементом у вас…
Ни фига себе, — не удержался Марат. — Нас по задницам оценивают?
Физическое состояние — да, — сказала Ленка. — Хотя, братец, запомни и заруби на своем любопытном носу. Женщина любит ушами. Это абсолютно, стопроцентно. Так что если ты будешь выбирать, что тренировать приоритетно: язык или жопу — выбирай первое, не ошибёшься. И да… Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, так вот, — Ленка чуть замялась, — поговорка верна и для женщин. Поверь, умение мужчины накормить женщину — это уже половина победы.
Погоди, до кулинарии как-нибудь потом доберёмся, — пробурчал в ответ Марат. И так слишком много информации.
Вечером он решил подвести итог. Все в том же дневнике. За основу взял десятибальную систему. Итак. Что мы имеем в активе…
Улыбка. Девять из десяти. Да, как минимум девять из десяти любых встреченных Маратом женщин — улыбались ему в ответ. Осечки бывали, но крайне редко. Знаком он, или не знаком с женщиной или девушкой — значения не имело. Улыбка действовала на всех. Отработана она была «на ура». Сначала робкая, потом прищуренная, как будто вспоминающая. Потом — как будто не вспомнил, и просто широко улыбнулся, чуть пожав плечами, с капелькой сожаления, типа «извините», иногда с лёгким подмигиванием. Чтобы было даже не очень понятно — подмигнул или нет. Отработана перед зеркалом и ассистентками сто тысяч миллионов раз. Можно сказать — самое его убойное оружие на данный момент. И даже не девять, а скорее всего девять и пять десятых.
Второе, отработанное на восемь баллов — умение делать комплименты. За это лето он их столько наделал: и шляпкам, и туфлям, и платьям, фигуре, причёске, лицу, ногтям. Разбуди ночью и запросто выдаст… Ну, пусть не сто штук, как Пушкин и Кюхельбекер, но пять десятков точно. Конечно, далеко не высшего уровня, но и это умение для большинства недоступно. Так что — твердая восьмерка. Марат собирался поднять это умение как минимум до девятки.
Для этого ему придется перечитать кучу поэтов, желательно с мировыми именами, признанных гениев в своей области.
Марат додумался до этого, валяясь на веранде с томиком Александра Блока. "Дева Света, донна Анна — тишина…" упоминание в одном четверостишии сразу двух женских имен, причем никто не запрещает эти имена менять. Очень перспективно… Тем более современное поколение Блока не читало почти поголовно, а те, кто смогут его поправить (если он, например, исправит Анна на Жанна, или Алла, или ещё как-нибудь) — то это же прекрасный повод для развития беседы.
Читали когда-нибудь у Блока "Незнакомку"? Нет? А зря…
Естественно, потребуется знание не только Блока, но и, несомненно, Пушкина, Лермонтова, Есенина, Гумилева, Жуковского. На каждое женское имя найдется свое чудесное стихотворение. Надо просто найти. И заодно более-менее знать биографии вышеупомянутых личностей, особенно если в их жизни были роковые женщины, а такого у поэтов — пруд пруди…
К сожалению, поднять уровень комплиментов на последний, десятый уровень — Марату не получится. Способностей к стихосложению у него нет. А то, что получалось — лучше сжигать, сразу. И уж ни в коем случае не показывать никому. Достаточно с него дикого хохота сестер, когда он прочитал свой первый потуг на стихотворном поприще. Ленка тогда, утирая набежавшие от смеха слезы, попросила больше так не делать. Никогда. И даже не пытаться… Ну да он не против. За него уже написаны мегатонны прекрасных строк, надо их просто знать, желательно наизусть. Да и память потренируем заодно, пригодится…
Да уж, это надо быть совершенно и безумно талантливым, чтобы написать такое: "…как мимолётное виденье, как гений чистой красоты". Вот ведь шельмец, Александр Сергеевич. И «ходок» тоже был — будь здоров. Да и какая устоит?
Язык тела — семь баллов. Да, ему поставили походку. Он больше не горбился, и не шаркал ногами. Голова не опущена, и не задрана. Взгляд ровный, спокойный, уверенный. Мимика отработана, теперь на его лице спокойно можно читать, что он думает. Руки теперь не только грабли, или крюки для захвата, но и знают как себя вести в необходимых ситуациях. Даже потирает пальцы он сейчас не с видом голодного людоеда, а как утонченный аристократ. Так, что девушке невольно в голову приходит мысль почувствовать эти руки где-нибудь у себя…, на теле. Вихлять бедрами ему скорее всего не потребуется, но если понадобится — он может так пройти, что любой вертихвостке даст фору. При этом не развратно отталкивающе виляет задницей, а просто показывает, на что способно это самое тело.
Артистические способности — около шести. Вряд ли он сможет достоверно претвориться сыном миллиардера или Казановой, но это дело наживное. Претвориться полицейским, кстати, у него здорово выходит. "Гражданочка, лейтенант Нечаев, к вашим услугам. Назовите ваше имя и фамилию. Пройдёмте, тут недалеко"… Забавно, но полицейских девушки в основном недолюбливают. Любить могут, но вот использовать такую роль как повод для знакомства — успех маловероятен. Скорее скажут: хорошо что отстал, наконец-то.
Теперь: внешность. Сюда входит вся физическая привлекательность. Лицо, фигура, волосы, общее развитие тела.
Семерка.
Конечно, неуклюжими движениями, мимикой натурального дебила и грязной одеждой любую внешность можно испохабить, это не сложно. Но все равно есть люди, «десятки, девятки и восьмёрки» — которым даже это не помеха, все равно привлекают внимание. Но и для Марата сейчас внешность не имела вообще никакого значения — он не собирался привлекать, он собирался — завоёвывать. Есть нормальная внешность? С баллом выше среднего? Ну и ладно.
Ну и самая последняя, самая неприятная строка: сексуальная практика. Твердый и ровный ноль. Девственник, короче. Хорошо подготовленный, напичканный по самые уши теорией девственник. Замечательно. Прелестно, как бы сказала ворона из мультика…
Эй, Казанова! — позвала его Ленка, просунув голову в дверь. — Пошли, там для тебя новое задание есть.
Что ещё? — захлопнул дневник Марат.
Будем сегодня учиться передавать эмоции без мимики, — Ленка вошла в дверь вся. — Как в старых фильмах. Я видела. Например, показывают лицо человека крупным планом, а у него отчаяние на лице. А через пять секунд ему кричат за кадром что все хорошо, и на лице радость. А мышцы лица вообще почти не шевелились. Высший пилотаж, вот что я тебе скажу, братец.
Ну, давай посмотрим на твой высший пилотаж, — пробурчал Марат, всем своим видом демонстрируя, что его оторвали от дела необычайнейшей важности.
Закончились эти занятия практическим флиртом совершенно неожиданно. В тот день Марата и Илью послали в Центр, за хлебом.
Парнишки шли, разговаривая о чем то своем. Совершенно никого не трогая и не задевая. Почти рядом с деревенским магазином (который по сути был простым ларьком) стояла коробка от военного автомобиля. В ней ютился пастух, дядя Гена, с собакой Альмой. Это временное жилище для пастухов стояло здесь всегда, сколько Марат себя помнил. Привезли его сюда в незапамятные времена, когда ферму ещё только построили. Хотя какая ферма? Два огромных загона, вытоптанные в ноль, и будка, где коров доили, на пять-шесть дойных мест. Коров запускали из первого загона, выдаивали, и прогоняли во второй. Делалось это дважды в день. В одиннадцать дня, и в восемь вечера. И вот когда шла дневная дойка, (а это часа два или три) — у пастуха было время передохнуть, для чего ему и привезли временное пристанище, подальше от фермы, поближе к магазину.
Дядя Гена, как и многие пастухи до него — так и ночевал в этой будке. Целую неделю, пока не прибывал сменщик — дядя Валя. Геннадий любил выпить, желательно каждый день. И сегодня у него были гости — какой-то мужичок и тетка. Втроём они сидели на скамейке перед будкой, и о чем-то разговаривали пьяными голосами.
На улице стояла жара, больше никого не было. И ничего не предвещало несчастья. Но в какой-то момент дядя Гена отвлекся от беседы, увидел пареньков, и сказал одно слово:
Фас!
Что это было? Временное помутнение сознания на ровном месте? Объяснения тут бессильны, честно говоря… Альма, здоровенная овчарка черно-рыжей масти рванула к паренькам.
Марат побежал от нее. А Илья замешкался. Псина схватила его за ногу — и сразу же отпустила. Может Геннадий успел ей крикнуть "ко мне!" или "фу"? Марат этого не слышал. Они побежали обратно к себе домой, Илья с каждым шагом прихрамывал все больше и больше. Потом остановился, задрал штанину. На тощей мальчишечьей икре, параллельно, справа и слева — кровоточили две глубокие ровные вмятины. Марат взял брата под руку, и ни слова ни говоря они доковыляли до крыльца. Потом были охи, и вздохи, и крики-вопли, машина соседа, на которой Илью увезли в районный центр, в больницу. А потом привезли, с уколом и туго перевязанной ногой. А Марат все сидел и смотрел в одну точку.
Вот оно как, вот так вот бывает. Идёшь ты, идёшь, и вдруг у тебя три секунды на всё, и про всё. А ведь он… Любил. Да, по-настоящему любил своего младшего непутёвого, озорного, и одновременно серьезного братца. Худого, с тонкими чертами лица, всегда с непослушной копной на голове. Да, он всегда думал, что готов за любого из братьев-сестер отдать жизнь, не задумываясь. А вот как оно на самом деле… Глубокий, бессильный стыд затопил сознание. Сотни и сотни раз Марат проигрывал бег Альмы, и свое позорное бегство. Вот тебе и старший брат, вот тебе и любовь на всю жизнь!
Ну как же так?