Когда гориллоид оказался в десяти шагах от Марата, тот пришел в движение. Скорость была просто потрясающей. Кому-то непосвященному могло показаться, что сейчас Зуболом прыгнет, и попробует ударить ногой в полете. Чемпион Европы даже слегка усмехнулся.
А потом мелкий прыщ пропал из виду. Только слева, далеко — покатился колобок. Парень изумленно развернулся… и только потом понял, что это не он развернулся — а его, развернуло… Марат, прокатившись за спину противника, уцепился за правую руку боксера. Тот рванул на себя, и тотчас чуть не потерял равновесие… почти шлепнулся… и сразу резкая боль в плече чуть не заставила его заорать…
Мелкий хорек вывернул толстую кисть, пробежал пальцами по предплечью, заломил руку почти к затылку. С хрипом, выпучив глаза — чемпион постарался вырваться — …и вырвался. Вот только рука уже висела бесчувственной плетью, а сам он стоял на земле, упираясь в нее левой рукой. На шее, и под мышкой, в сложном захвате — лежали-протиснулись тонкие руки.
Чемпион попытался вскочить, но вместо этого его голова пошла по странной траектории, по изогнутой восьмерке — и впечаталась лбом, прямо в каменистую, утоптанную землю. И еще раз. И еще. Чудовищным усилием боксер вырвался, разорвал захват. В глазах пыль и кровавые круги, зубы вроде целы… И кто-то тотчас же ухватил его за ногу, за самую лодыжку, и теперь он полетел на землю плашмя, а многострадальную правую руку снова заломили стальные манипуляторы, но не к затылку, а уже чуть не к макушке…
Сволочь, руку оторвешь, пусти, гад! — в бессильной ярости закричал парень. — Тваааарррь!
Боль была просто ужасной. Эта мелкая тварь сверху реально хотела оторвать ему руку!
Наших бьют! — заорало со всех сторон. — Наших!! Бьют!!!
Задрожала земля. Марат, как заяц, оставив стонущего лежащего чемпиона — рванул на дальний фланг, к своим.
Сошлись.
Несколько секунд продолжалось как будто равное противостояние, а потом «металлисты» дрогнули, и начали откатываться к своим воротам. Засвистели зрители.
Ломи! Держи! Мы — мясо! Мы — сильней…
Драка шла уже у ворот, там намертво встали графы, самые могучие бойцы, специально отобранные из всех школ… последний заслон. Но их продавили, и вот — звук судейского колокола, привязанного к перекладине футбольных ворот… Спартаковцы пробились к колоколу, и заставили его прозвенеть…
Драка прекратилась, как по взмаху волшебной палочки. Все встали, как вкопанные. Ударить кого после колокола — вечный позор и пожизненная дисквалификация.
Тьфу ты! — в сердцах сплюнул Комбат. Кто-то из спартаковцев весело заорал. Кто-то протянул руку для рукопожатия. Машинально Комбат пожал протянутую пятерню бывшего соперника.
— Запинали, как щенят…
Что, продули, слизняки? — раздавался над толпой зычный голос Беседы.
Спартаковцы бурно поздравляли друг друга.
Где там наш мелкий говнюк? Зуболом который! Тащи его сюда! — снова подал голос Гена.
Марата подхватили под мышки, поволокли на голос крейсера.
Ухо у юноши распухло — поймал удар слева. Из губы сочилась кровь. Ребра тоже слегка побаливали, угодил под чью-то ногу. Но в целом — ничего, могло быть и хуже.
Ну, ты даешь, мелкий! — захохотал Беседа, как только Марата поставили перед ним. — Стране железо! Как сам то, ничего? Чистая победа, брат. Это тебе не хухры-мухры! Пиво пьешь?
Гена Беседа, не смотря на проигрыш, явно был в отличном настроении.
Нет, — как можно грубей ответил Марат.
Молодец, — похвалил Крейсер. — От пива пузо растет. Смачно, мелкий, смачно. Иди, подружись с чемпионом, а то он наверно в шоке. Объясни там, что к чему, парень то весь поник, как тряпка… Объясни, что ты тоже в шестерке лучших юниоров по стране, только типа… ну, придумай там что-нибудь…
В кармане у Гены зазвонил телефон.
Да, все нормально. Проиграли. В целом. Нет, конечно. Да нет же, Зуболом выиграл. Вчистую. Да… чего там сомневаться… чистая победа… Запись есть, конечно, со всех ракурсов…
Марат в сопровождении Комбата пошел к спартаковцам.
Им протягивали руки, хлопали по плечам, одобрительно восклицали. Словно и не стояли десять минут назад друг напротив друга, готовые рвать и метать.
Экс-чемпион находился поодаль от остальных, вокруг него суетились целая команда. Плечо перевязали прямо на одежду. Рука тоже на перевязи, стекающую со лба кровь зафиксировали зажимами прямо на грязную рану. Прибежал человек с ледяной грелкой. Морщась, чемпион приладил ее под перевязь.
Увидев Марата, парень нахмурился, потом сквозь силу улыбнулся. И стало видно, как он молод. Ну, реально мальчишка, здоровенный бычок, наивный и простой.
Марат протянул левую руку.
Зуболом, — сказал он как можно дружелюбней.
Слон, — ответил на рукопожатие чемпион. — То есть Слава. Слава Слон.
Марат, — снова представился юноша.
Да я в курсе, — чемпион продолжал держать ладонь Марата в своей левой руке.
Рука как рука, — пробормотал он. — А там я будто с роботом каким-то дрался. Ты не робот случайно? Терминатор какой, из жидкого железа?
Не, — хмыкнул Марат. — Но ты тоже здоров. Я с одной твоей рукой едва справился, вот если честно. Ты бы из меня котлету сделал, если на ринге…
На ринге — да. А вот тут, видишь как, братишка… Сплоховал…
Да ничего, — успокоил его Марат. — Это фигня. Почти случайность. Сам же понимаешь, ты в первый раз, а я тут целый год в зачинщиках. Весной встретимся снова. И увидишь как оно все будет, совсем по-другому. Опыт, братишка, вещь великая…
В понедельник на второй перемене Марат как обычно пошел к школьному спортивному городку. У него давно сложилась такая традиция — на второй перемене выходить из школы на улицу и пять минут посвятить разминке. Все, особенно парни относились к этому с пониманием и уважением. Некоторые даже составляли пару Марату, но обычно недолго. Зимой особо никому морозиться неохота.
Десять подтягиваний, пять подъемов переворотом, двадцать жимов на железных брусьях. Зимой — метание снежков. Правой рукой, и левой, на пределе возможности. Кто хорошо кидает — тот хорошо и бьёт, а уж как замечательно развиваются связки и суставы кисти, локтя и плеча — так вообще красота. Опять-таки, меткость и координация повышаются. Все это шло в зачёт спортивного дневника, и аккуратно записывалось вечером, когда Марат подводил итоги дня. Раньше он даже подводил итоги недели, и смотрел, что он прокачал больше за семь дней, и на что надо обратить внимание в следующем месяце.
Сейчас у него стояла следующая задача: "Выносливость". Столкновение со спартаковцами показало, что он уже не может выдержать даже три минуты на полной отдаче.
Боевой транс — его самое мощное преимущество над противником. Когда разум буквально отделяется от тела, просто и холодно даёт приказы на выполнение тех или иных движений, не чувствует боли, и его очень трудно сломить. Но само тело оказалось не готово к таким чрезмерным нагрузкам.
Раньше он мог в таком состоянии спокойно подтянуться тридцать раз подряд, десять минут отжиматься глубоким жимом, бежать на пределе возможностей четыре минуты и даже не очень запыхаться, пробежав за это время два километра.
Теперь он вырос, потяжелел, уже категория не сорок два, а шестьдесят. Год назад забросил секции — что карате, что борьбы. Надоело, и слишком много от него требовали, считая, что он гробит талант. Но семь тренировок в неделю? Дополнительные индивидуальные? Да вы чего? Ради чего? Чтобы стать призером на очередных соревнованиях? Всю жизнь ухнуть в спорт? Он туда пошел, чтобы научиться защищать себя. А на последних республиканских понял, что, не смотря на все задатки — по земле ходят десятки, если не сотни ребят с куда лучшими данными.
Он едва пробился в шестерку лучших. Тренера были в восторге. Они чуть ли не слезу пустили. Потому как кроме Марата из их спортивной школы и до шестерки то никто не дошел. Большинство вообще тормознулись на первых двух отборочных кругах.
Но его так здорово помяли в отборочных турах! Ни о каких "туше" и чистых победах уже и помыслить нельзя. А уж как его откатали в финальных поединках… Марат, конечно, уперся рогом, уступил в последней схватке совсем немного, шесть-девять по очкам. Но это был предел. Это как с артистами. Голос есть у многих. И слух, и чувство ритма. Но настоящими артистами становятся очень немногие, чаще всего те, кто жертвуют для своей способности двадцать пять часов в день, восемь дней в неделю…
Так или иначе, выносливость придется качать, хотя бы до восьмёрки, до восьми минут. От этого никуда… Тем более что выносливость несомненно входит в комплекс умений, который ему сейчас необходим.
При этом Марат отчётливо понимал — утренние пробежки это прекрасный способ познакомится поближе с девушками. Не просто поближе — а очень даже близко, а там уж недалеко и до отношений, которые гораздо тесней просто дружеских. Которые уже можно отнести к теплым дружеским, то есть еще шаг — и фактически интимным.
Он дал себе целый день на подготовку, отрепетировал речь. Проговорил ее несколько раз на диктофон, выбрал самый лучший вариант (по его мнению). Определил время, перед последним уроком. У девушек будет возможность подумать над его словами, но не очень долго. При этом они не забудут то, что будет сказано. По собственному опыту Марат прекрасно знал, как запросто вылетают из головы даже очень важные вещи, о которых шел разговор утром, на ранних переменах.
Погоды, слава тебе Кришна, стоят великолепные, на улице последние жаркие дни, а в классах — настоящая парная духота.
До звонка осталось ещё пять минут, когда Марат вошёл в класс. Пацанов было едва половина, а вот девчонки все на месте.
Свитер на пуговицах, в котором он пришел с утра, висел на согнутой правой руке. Жарко же… И обнаженный вздутый трицепс выглядит очень эффектно.
Марат был в белой майке, с коротким рукавом, которая совершенно не скрывала его рук до самых плеч. При этом белоснежность эластичного материала выгодно контрастировала с бронзовым загаром кожи.
Костяшки кулака левой руки упёрлись в парту. Вены разом взбухли, и рука превратилась в этакое жутковато-корявое полено.
Минуточку внимания! — громко сказал Марат. Все взгляды в классе разом обратились на него. Анька Травина внезапно судорожно облизнулась, и это заметил не только наш герой.
С завтрашнего дня я начинаю утренние пробежки. Бегать буду по школьному кругу. Два круга разминочных, и два на пределе. Начинаем в шесть двадцать утра, буду заходить. Нагрузки будут расти, предупреждаю сразу. И я бы был очень признателен и благодарен, если бы кто-то из девушек нашего класса составил мне компанию.
Марат сделал короткую паузу.
Мда, Анька хоть сейчас готова составить ему компанию. Девушка затравленно и с обречённостью на мгновенье взглянула на тот угол класса, где сконцентрировались конкурентки из "первой десятки". Увиденное ее не порадовало — все внимательно слушали речь.
Марат же, сделав паузу, чтобы информация дошла до всех, продолжил говорить:
Почему девушка? Все просто. Это стимул. Так как бегать я хочу каждый день… То я просто не смогу ей сказать… Что мне сегодня не хочется, посплю дальше, ты ведь не обидишься, друган? Это у нас, у парней — сплошь и рядом. А с девушкой такой номер не пройдет. Вот поэтому я подумал… И мне хотелось бы, чтобы напарником был кто-то из вас.
И ещё раз пауза.
Теперь выходим на "коронный прием":
Тем более. Это только мое мнение… Длинные, стройные и спортивные ноги ещё никому в жизни не помешали. А некоторым, как я слышал, вообще бы стоило сбросить лишний вес, нагуленный на бабушкиных плюшках…
Удар получился — что надо. Даже первая красавица и умница класса, Ира Комарова, несколько раз судорожно хлопнула ресницами. Марат, честно говоря, постоянно прислушивался к девичьим разговорам, и прекрасно помнил, как именно большинство из девиц делятся своими ощущениями и впечатлениями от оценки собственных тел.
На взгляд юноши, они все были прекрасны.
Но девушки больше оперировали словосочетаниями: жирная корова, сало на боках, бройлерные ляжки, откормленная тушка — как по отношению к подругам, так и к самим себе.
Это все, — скромно закончил Марат. — Если кто надумает, пусть подойдёт ко мне завтра после уроков, и просто скажет. Что, как, когда. Спасибочки за внимание.
Прошел на свое место и сел. Как паинька мальчик. Девичьи разговоры, царящие в классе до его речи, даже не возобновлялись. К Марату подошёл толстенький паренёк, Игорь, которого все звали просто Гоша.
Маратка, если никто не согласится, я готов с тобой побегать. Я бы тоже, ну там понимаешь, пару кило лишних бы, сбросить. Ты только скажи… ну… Я сразу, как штык… Ну если там эти бройлерные курицы, — казалось, в воздухе раздалось шипение десятка разъярённых змей, — … продинамят тебя… Я… Ну ты понял?
Понял, Гоша, — серьезно ответил Марат. — Учту…
Прозвенел звонок. Идеально. Как в театре.
Надо ли говорить, что выступление Гоши тоже было запланировано заранее?
Хорошо продуманный и великолепно исполненный номер произвел эффект разорвавшейся бомбы. Не атомной, конечно, но где-то близко. Вообще Марат не думал, что из этой затеи получится хоть что-то путное. Однако у девушек девятого «А» класса была своя беседа в соцсети. Уже через две минуты после звонка на урок там появилось сообщение от Травиной, которая обычно крайне редко писала:
"Я бы побегала"
"Я бы тоже" — это сообщение пришло через тридцать секунд от Лены Ивановой, известной своей ветренностью и худобой.
"Ленка побойся бога. ты же скелет. вот мне бы не мешало" — написала Крылова Света, несомненная "номер четыре" в их классной иерархии. Мнения и желания Травиной не котировались, но ее слова сработали как запал, хотя всерьез их никто не воспринял.
"Так рано вставать же" — написала Ольга Скворешникова.
"Никто не заставляет. Я не против" — отозвалась Наталья Шишкина.
Сообщения росли как снежный ком, но все ждали. Что же скажет "номер один"?
Ирина Комарова напряжённо думала.
Что явно отражалась на ее прелестном личике, которое можно было в этот момент сравнить с "высеченным из камня". Ровные длинные ноги у нее имелись, даже в избытке. Обычные, длинные, ровные ноги. Вот только они были вовсе не спортивные.
Несомненно и безоговорочно — она будет бегать. Решила ещё давно.
Но, конечно же, побаивалась.
Что могут сказать? Что она зарастает жиром, и решила сбросить лишний вес? Ну ведь так и скажут, стервы… Ещё и дополнят выдуманными подробностями, где именно этот жир растет.
А тут такая удача. Боец «номер один» предлагает публично присоединиться к его тренировкам. Пусть сказано это было для всех, но кто имеет полное право поддержать его начинание в первую очередь? Ну, конечно же, достойнейшая! Это будет органично и уместно.
У Марата бы глаза полезли на лоб, если бы он знал, как о нем отзываются девушки. Его табеля, полные пятёрок без единой тройки с самого первого класса — имели определенный авторитет. Но — крайне небольшой.
Марат отличался примерным поведением. Максимум что он себе позволял в стенах школы — иногда вправлял мозг злостным хулиганам и двоечникам, обычно добрым словом, не пуская в ход профессиональные умения. И поэтому считал себя в стенах школы самым настоящим ботаником, заучкой, скромным и невыдающимся. Ему казалось, что он отлично играет свою роль.
Но в глазах многих особей противоположного пола он был отпетый хулиган, драчун, только маскирующийся под отличника, забияка и шпана, причем высшей категории, с которым не страшно ни в огонь, ни в воду, ни под медные трубы.
Так довольно часто бывает, что человек думает и видит в себе одно, а окружающие — совсем другое. В глазах друзей и соседей человек, всю жизнь посвятивший науке может характеризоваться как заядлый рыбак, хотя он просто любит посидеть с удочкой и поразмышлять о своем. Прилежная социальная работница, тихо гордая своей нужностью людям — в глазах подруг может выглядеть как безнадежный забитый синий чулок и кошатница, просто потому что у нее две кошки.
Так и Марат.
В глазах шпаны он "отличник", в глазах одноклассников — "шпана"…