- Три деревни обошла, угощать угощают, а подают мало, - пожаловалась Манёнь.
- Чем же угощают, бабушка?
- Где молоком да рыбкой, а то все больше лукасом*.
_______________
* Л у к а с - толченный с солью зеленый лук, разведенный водой.
Этим кушаньем угощают в праздники либо нежеланных гостей, либо уж
самые скупые или вовсе бедные хозяева.
Так, разговаривая, дошли до больших ворот, за которыми начиналась поскотина.
Вдруг из-за поворота дороги, со стороны Сугона, вылетела парная упряжка.
Овдя с ужасом увидела, что правит упряжкой сам Амон.
"За мной погнался!" - решила она.
Ей бы нырнуть в можжевеловые кусты, что росли возле дороги, но она растерялась, стоит и смотрит, как прямо на нее несется резвый конь, как играет ушами, как красиво вскидывает ноги.
Амон сидел, опустив голову, должно быть, дремал.
Манёнь проворно отошла в сторону и потащила за собой девочку.
Лошади резко остановились у самых ворот. Амон поднял хмельную голову, увидел Овдю.
- Эй ты, холера, открой ворота! Живо у меня, ну! - он замахнулся кнутом.
- Погоди, Амон, сейчас открою! - раздался из можжевеловых кустов мужской голос, и на дорогу выскочил Серга.
Амон с перекошенным от страха лицом стал было заворачивать лошадей, но Серга подбежал, с силой рванул вожжи - Амон не усидел на месте и вывалился на дорогу, под ноги Серге.
- Не губи... Я тебе денег дам... Много денег... - взмолился он, ползая на коленях.
- Встань, что ты, как собака, ползаешь? - брезгливо сказал Серга.
Амон поднялся на ноги, попятился, опасливо глядя на Сергу.
Серга протянул ему вожжи.
- На, будешь у меня за ямщика, довезешь до уезда.
Но Амон, пятясь, прыгнул в густой можжевельник и побежал прочь от дороги.
Серга только усмехнулся.
- Далеко ли, Овдюшка, собралась? - спросил он.
- На хутор, к дедушке.
- А-а, ну иди, иди. Да и мне пора, путь не близкий. - Он уселся в плетушку. - Открой-ка, Овдюшка, ворота.
- Лошадей в уезде продашь? - спросила Овдя.
- Нет, только доеду на них, а там отправлю обратно с попутчиками, мне чужого не нужно.
Овдя открыла засов, ворота сами отворились, поскрипывая.
Лошади резво взяли с места, вихрем промчались мимо Овди.
Закрыв ворота, она долго смотрела вслед Серге, пока упряжка не скрылась из глаз.
7
Утром пришла мать. Овдя еще спала, но, как только Анна переступила порог, сразу открыла глаза.
Вид у матери был взволнованный, она запыхалась от быстрой ходьбы.
- Что там у вас еще стряслось? - спросила бабушка.
- Ох, сейчас расскажу, дайте отдышаться. - Мать села на лавку, утерла мокрое от пота лицо передником и стала рассказывать новости: - Ночью в посаде случился пожар. Сгорело два гумна - у Амона и у Гавры. Говорят, подожгли их.
- Кто же поджег? - спросил дедушка.
- Разве узнаешь? Следов не оставлено. Писарь кричал, что это Ерош подпалил.
- Ой, теперь Амон ему задаст! - испугалась Овдя.
Мать покачала головой.
- Амон-то умом тронулся!
- Как так?
- Да уж так. У него, сказывают, на гумне-то деньги были спрятаны. Сгорели деньги, он и помешался. Горячие угли цепом в ведро сгребает и шепчет: "Мотра, заслони меня, пусть люди не видят, куда я деньги перепрячу". Ох, грехи...
Бабушка собрала на стол, сказала:
- Старик сегодня голавлей наловил, так я рыбный пирог испекла.
За столом бабушка подкладывала внучке самые лакомые куски пирога.
Дедушка сказал: