— Мы вышли из ворот и двинулись быстрым шагом в сторону Храмовой комплекса. Шли быстро. Останавливались, лишь наткнувшись на стражу или патруль римлян. Вовремя уходили, благодаря чуткому слуху Антона. Через час мы приблизились к стенам казармы.
Там был пост и стоял один римлянин. Я понял, что именно он и должен нас пропустить внутрь. Подошел и назвал пароль, тот помолчал и сказал отзыв. Потом я отдал ему кошель. Тот взвесил его на ладони, кивнул и открыл нам дверь. Мы шагнули во двор. Внешний двор Претории был небольшим, с уложенными плитами, на которые делались насечки и борозды, чтобы не поскользнулись лошади, а насечки для игры в кости. Слева были казармы, а справа размещалась тюрьма.
Мы спустились по лестнице и наткнулись на первую дверь. Я достал ключ. Он точно подходил к замковой щели. Открыв ее, зажег фонарик, и Антон первым спустился вниз. За ним шел я, закрывая за собой двери. Ступени довольно крутые и шли спирально вниз. Мы снова уперлись в дверь и вновь наш ключ ее открыл. Вскоре вошли в довольно большую камеру, выбитую в скале. В дальнем углу, прикованный к столбу цепями, сидел мужчина с изможденным лицом в набедренной повязке, весь исполосованный, с кровавыми подтеками. Я направил на него луч фонарика, и он прикрыл глаза, тяжело поднимая руку к лицу.
— Убери свет, — пронеслась мысль в моей голове. Я опешил.
— Кто здесь? — спросил я на автомате, — Ты, Антон?
— Это я говорю с тобой, чужестранец, — вновь пронеслось в моей голове.
— Антон ты слышал это? — тихо спросил я Антона.
— Да, — тревожным голосом ответил он, — А разве не ты говоришь?
— Идите сюда, люди, что пришли ко мне, и уберите свет, — опять послышалось в голове.
— Это телепатия? — спросил вслух Антон.
— Можно и так сказать, — вновь послышался голос в наших головах.
Я отвел свет фонаря в сторону. Мы подошли ближе, и присели перед этим мужчиной.
— Это Вы с нами разговариваете? — спросил его.
— Да, я, — ответил он и поднял голову.
Передо мной сидел мужчина среднего телосложения, выше среднего роста, примерно, как и я, с темно-русыми волосами и зелеными глазами. У него был европейский склад лица с темной бородкой и усами. Волосы едва доставали плеч и были все в крови. Крутой широкий лоб и глубокие глазницы.
— Кто вы и зачем здесь? — вновь раздался голос в наших головах.
— Вы Иисус? — спросил я.
— Да.
— Вы знаете, что вас завтра казнят?
— Знаю. Зачем вы здесь?
— Мы из другого мира. Из параллельного. И у нас тоже был такой же человек, как и вы, который дал народу новую религию и новую жизнь.
— Я знаю. Что вам надо от меня?
— Вами написана книга, в которой есть способ изготовления смертельного оружия и порталов, дверей, в другие миры. Некоторые враждебные секты пытаются ее найти для войн. Мы их не хотим ни в нашем мире, ни в других мирах. Скажите, где она и мы спрячем так, что никто и никогда ее не найдет. Пусть она послужит только мирным целям.
Он молчал и только смотрел на нас.
— Хорошо, я скажу вам, где ее искать. Но вы еще не готовы, даже в вашем мире.
— Мы ее спрячем. Я даю вам свое честное слово. Мой товарищ тоже.
Антон кивнул.
— Я спрятал ее в долине Иосафата, на перекрестке дорог, где одна ведет в Иерихон, другая в Вифанию. Повернуть надо на дорогу, что ведет на Иерихон. Путь в то место составляет около 35 ваших километров и на этом отрезке происходит спуск на тысячу метров. Там бесплодные скалы и по той и другой стороне многочисленные пещерки на возвышенностях. В одной из них я и спрятал свою книгу. Со стороны невозможно ее заметить, но если спуститься по отвесной стене на уровень пяти метров и заглянуть за левый выступ, то можно увидеть римскую цифру. Ею помечена пещерка, где и лежит она. Начало счета надо вести слева и вниз по диагонали. Это пергамент, скрученный в рулон и запаянный в металлический цилиндр. Его можно вскрыть лишь тем, кто уже освоил данную технику литья. В другое время это бесполезно. Только высокотехнологичный мир с высоким потенциалом и высоким интеллектом, лишенный мысли о войнах и уничтожении себе подобных, сможет воспользоваться данной информацией, как вы ее величаете. Путь неблизкий и тяжелый. Готовы ли вы преодолеть его?
— Готовы, — твердо сказал я, и Антон подтвердил, — Готовы.
— Что вы еще хотите у меня спросить?
— Кто вы? У нас о вас просто сказки рассказывают. Возвели в ранг Бога и молятся на иконы, взывая к милосердию. Их называют христианами и верующими.
— А вы? Верующий? — он внимательно посмотрел на меня и на Антона.
— Скорее нет, чем да, — ответил я, — Но всегда уважал чувства других.
— Я — Человек. Обыкновенный человек. Из плоти и крови. Я познал этот мир, изучая его с тринадцати лет и до тридцати. Семнадцать лет я провел в Тибете и Индии, изучая манускрипты древних ученых. Занимался духовными практиками, освоил возможность освобождения от земных помыслов. Научился входить в информационный поток, так вы его зовете. Мы называем его Пространством. Волновыми потоками энергии пронизано все Мироздание и там многое можно узнать. Так я узнал свое предназначение. Мне было трудно принять его. Все-таки я человек, со всеми его слабостями и желаниями. Я познал многое и опечалился за свой мир, за людей, бредущих в темноте. Злоба и жажда насилия, власти, богатства, захватили этот мир. Большая часть людей живет в нищете и болезнях, тела и духа. Они не знают путей выхода из этого болота. Я смог дать им заветы, примеры служения и жития. Но у меня мало времени.
— Но зачем же тогда согласились на смерть, ведь могли бы и дальше проповедовать. И к тому же вам больше было бы веры и скорее пришло бы понимание истины. Пройдет пятьсот лет, прежде чем ваши постулаты начнут принимать люди. А потом еще через пятьсот лет во имя вас будут совершаться кровавые дела по всему уже христианскому миру.
— Что делать. Люди несовершенны в большинстве своем. Их можно успокоить только крепкой верой в правильность их поступков. А для этого нужно время. Вот вы в своем времени уже чувствуете приближение истинных знаний?
— Наверно. Если истина в вере чистоты Душ человечества.
— Идите к истине. Путь открыт. Надо открыть и свое сердце.
— И все-таки, почему принимаете такую муку? — спрашивал его снова, не понимая этого поступка.
— Люди неграмотны, запуганы, задавлены тяжелой работой. Они скорее поверят сказкам, нежели философским постулатам. А для такой версии, нужен Человек, принявший за веру страшную в своей ипостаси, мучительную смерть. А потом воскрес. Смертью смерть поправ. Этим я закрываю мой народ от душевного уничтожения. Они запомнят именно этот подвиг во имя человечества. А все остальные истории придумали обо мне люди, чтобы было понятно и увлекательно, чтобы было интересно. Пусть. Лишь бы жили и любили. Как я их люблю.
— Как можно любить все человечество? — удивился я.
— Можно. Надо научиться любить ближнего своего. Он будет любить своего и так пойдет цепочка любви от человека к человеку. Это так просто. Это надо понять и принять. Вот об этом я и рассказываю в своей библии — книге. И как открываются врата между мирами. Именно для этого я многое переписал из древних манускриптов.
— А зачем же еще и оружие?
— Чтобы защищать свой мир от врагов. Их еще много в Мироздании. Но не для захватнических войн.
— Спасибо вам за все, что вы сделали для нас, людей.
— Идите. Пусть у вас получится, то, что задумали. Я верю вам, люди! — и опустил голову, как будто задремал.
Мы встали, постояли и, поклонившись ему, пошли к неприметной двери в противоположной стене. Ключ также подошел. Открыли дверь в подземелье и двинулись вперед. Гулко раздавались наши шаги, где-то слышались падающие капли воды. Каменные стены были покрыты плесенью. Стоял затхлый болотистый смрад. Мы почувствовали, как начали подниматься вверх и опять уткнулись в небольшую дверь. Открыли ее, и вышли на свежий воздух. Прямо перед нами был обрыв. Он оказался небольшим и мы успешно его преодолели. И тут увидели три фигуры в темных плащах, что также держали перед собой фонари. Это были электрические фонари. Выключили их одновременно. Постояли раздумывая. Справа был ров и стена города, слева мы не успели поглядеть. Может быть тоже ров. Это та самая группа, что ищет ключ. Я сказал Антону приготовиться к драке, и постараемся прорваться. Стрелять было нельзя, привлечем внимание сторожей на стене. Они тоже это понимали. Был бы я один, то ушел бы легко.
— Делай как я, — сказал ему и бросился вперед.
Они, конечно, не рассчитывали на такой мой безрассудный поступок и замешкались. Я уложил одного сразу, ударив ногой, вспомнив боевые махи кунг-фу, отом сражался с другим. Тот тоже был силен в боевых приемах. И пока мы с ним махались, увидел, что Антон лежит на земле. И тут я озверел. Мое тело вспомнило все, и вот они уже лежали бездыханные.
Подхватив Антона на плечо, бросился в сторону ворот. Там находилась наше спасение — небольшая дверца, к которой должен подходить этот ключ, как мне рассказал легат. Я быстро открыл ее, втащил Антона и успел закрыть перед самым носом этой очухавшейся троицы. И вот мы здесь.
Герман закончил свой рассказ, а все еще сидели зачарованные его повествованием.
— Так значит это не сказки, про Иисуса Христа? Значит, он все-таки был? И он Бог? — сказал с удивлением Николай, оглядывая сидящих.
— Главное, что он Человек! С большой буквы. Человек, прикоснувшийся и познавший основы Мироздания. А все остальное антураж, сказка. Все кроме его смерти. Какой силой духа надо обладать, чтобы знать и идти на это!
— А почему вы не позвали его с собой? Избавили бы от такой страшной казни? — спросила вся в слезах Ивановна.
— Мы предлагали, он отказался. Сказал, что все должно идти так, как должно быть. Иначе мир будет развиваться по другому пути. И наш тоже. И мы не сможем вернуться в свой. Тогда это уже будет другой мир.
— А можно мне завтра посмотреть на него, хоть одним глазком? — слезно попросила Ивановна.
— Зачем смотреть на муки? — удивилась Клара, — Это будет очень тяжелым испытанием для вас.
— Я выдержу, — твердо сказала женщина, — Он же выдержал и я смогу.
Герман кивнул.
— Будет тебе Ивановна, такая возможность. А повезет ее Ариэль и проводит, куда она скажет.
— Спасибо, — тихо сказала Ивановна и пошла наверх, утирая слезы.
— Еще есть время поспать, — сказал Герман, — не возражаете?
— Давай, отдыхай, — ответил Николай, — Пошли на крышу, Толян.