«Жизнь подобна свече. Ее всегда можно задуть, но лучше пусть догорает сама».
- Хуан де Деса, великий инквизитор
Первое потрясение прошло.
— Со свистом разобрались, — подбодрил Шеанорда бард. — Теперь давай определимся с Каввелем и его прелестной спутницей.
— Да, пока светать не начало, — нахмурился минотавр. — Проклятье ждать не будет.
Он по-прежнему стоял вместе с Могарой, окруженный фанатиками, и предводитель дворфов уже не так горел желанием вступать в схватку, как раньше.
— Шмерть наших братьев проштить шложно, — произнес Шеанорд и поджал губы, скосив глаза на эльфа. — Ш другой штороны, у него было право на защиту, как наштаивает Адинук. Будем штшитать, щто мы квиты. Обещаем больше не нападать, ешли вы пойдете ш нами.
Борода и шлем из вороненого адаманта не позволяли рассмотреть мимику дворфа в деталях, но даже видимой части хватало, чтобы понять всю тяжесть принятого им решения. Вряд ли Шеанорд отказался от мести без веской причины. Минотавр оценил. На его памяти, эти бородачи, как и его рогатые собратья, клятв не нарушали. От друзей, тем не менее, Каввель уходить никуда не собирался. Могара, между тем, издала нервный смешок.
— Вы убили мою охрану, — обвиняюще тыкнув пальцем в Шеанорда, сказала она. — Зачем вы вообще напали на нас?
Дворф еще раз посмотрел на барда, тяжело вздохнул и твердо решил поделиться правдой.
— Гошпожа, — покаянно опустил голову Шеанорд. — Этот рашказ лутше не шлушать с пуштым брюхом и перешохшим горлом. Лагорд, Тройнорд! Тащите шуда беату.
Из задних рядов к ним протолкались два очень упитанных воина, Один нес самую настоящую дубовую бочку, удерживая ее на спине с помощью широких кожаных ремней. Судя по плеску внутри, из емкости уже успели порядочно отхлебнуть. Дворф бережно сгрузил ценную ношу на землю, а второй снял со спины мешок и начал извлекать из него пивные кружки, выточенные из какого-то прозрачного камня.
— Традиция, — пояснил Адинук, важно поднимая указательный палец вверх. — Трезвыми, как рыбы, важные переговоры вести нельзя. Каждый должен выпить кружку мира, и тогда между выпившими уже не будет былой вражды, а понимания, наоборот, прибавится.
Эльф первым потянулся к раздаче, подавая пример остальным компаньонам. Дворфы из окружения Каввеля только сглотнули слюну, но свой пост не оставили. Напитки ему и Могаре они передали по цепочке.
Гарб тоже сделал глоток. Напиток сперва продрал горло огненной крепостью и обжог пищевод, опускаясь ниже уже приятным теплом. Со второго глотка началось наслаждение. Вкус с трудом поддавался описанию и лишь отдаленно походил на простое человеческое пиво или гномий эль, оставляя во рту терпкое послевкусие смеси свежего ароматного хлеба, дубовой коры, спелого винограда и чего-то еще смутно знакомого. Гоблину он напомнил нечто давно забытое, будто родом из детства. Было очень вкусно и жалко, что так быстро закончилось. Беата прекрасно утолила не только жажду, но и голод.
Вскоре кружки опустели. Компаньоны ощутили одновременно и легкий шум в голове, и необычайный прилив сил вкупе с ясностью сознания. Погрузившись в мысли о том, что же ему этот вкус напоминает, шаман едва не упустил начало повествования.
— … Конфедерация, чтоб ее, — потешно сморщил бородатую физиономию Шеанорд. — Тогда все и началось.
Компаньоны вдруг поняли, что акцент у рассказчика куда-то пропал. Фанатикам беаты не предложили, и они разочарованно зашушукались: дворф заговорил настолько шепеляво, что ни слова стало не разобрать. Даже его сородичи перестали понимать, но они как раз удивляться не стали, прекрасно зная о необычных свойствах чудесного янтарного напитка.
Шлем Шеанорд снял и стоял в одном капюшоне поддоспешника, как бы показывая, насколько доверяет присутствующим.
— Когда наступил мир, мы радовались, что наконец-то можно будет перестать воевать и полностью отдаться ремеслам и искусствам, — продолжил он. — Вряд ли большой брат рассказывал вам о наших традициях, но вообще-то мы очень мирный народ. Разве что иногда любим кулаками помахать после кружечки крепкого.
— Только головы режете всем подряд, — сквозь зубы процедила Могара.
— Это вынужденная мера, — Шеанорд ее услышал и правильно понял. — Ваши спутники все равно были обречены, а мы избавили их от участи хуже смерти. Вы-то, небось, думаете, что мы поступили подло и бесчестно, а так они не поднялись в виде нежити.
— Не согласен. Они были вполне живы и почти здоровы, — холодно возразил де Деса.
Инквизитор спрятал меч в ножны и стоял, скрестив руки на груди. Его лицо на секунду напомнило застывшую маску презрения, но потом сменилось обычной бесстрастностью. За долгие годы храмовнику случалось встречаться и с более нелепыми заблуждениями.
— Твоя башка полна камней, человек. Ты бы сам оставил живых свидетелей? — предводитель топоров посмотрел на храмовника исподлобья. — Не в плен же их брать было! Это война, так что мы им еще и честь оказали.
— Так зачем вы напали? Мы же были союзниками! — почти зарычала Могара. — Можно же было договориться?
Дворф почесал шею под плотной тканью поддоспешника.
— Тут такое дело, — помялся он. — Я расскажу. Незадолго до появления Конфедерации на наши земли началось нашествие нежити. Сначала мы просто сносили мертвецам головы, но их стало приходить все больше, да и кости у них стали ощутимо крепче, почти каменными стали. Их даже перестали брать наши топоры, и пришлось взяться за молоты! В какой-то момент мы перекопали все кладбища инородцев в округе и отпилили всем покойникам головы, но это не помогло. Когда-то в округе бушевала война, и слишком много непогребенных солдат осталось гнить на полях сражений. Потом наших сил стало не хватать, и по ночам даже пришлось заваливать входы в пещеры.
— За помощью обращались? — спросил Каввель.
— А как же! — сжал кулаки дворф. — Ко всем соседям гонцов послали, но как раз в то время Брестон гонял вот этих вот отступников по всему морю, а остальные в страхе дрожали в замках и не смели высовывать наружу свой трусливый нос. Мы даже золото предлагали! Много золота, но никто не откликнулся. Король Фарукона — союзничек оловянный — тоже отказал в помощи и еще обозвал нас жалкими и ленивыми бородатыми попрошайками. Крепко тогда наши ребята обиделись.
— Не может того быть! — ахнула Могара.
— Может, — с кривой усмешкой сказал Шеанорд. — Письмо мы сжигать не стали. Оно со всеми гербовыми печатями и подписью до сих пор лежит на видном месте в зале собраний клана как напоминание, что верить можно только своим и то с опаской. Жрецы приносили богатые дары и возносили молитвы, но в ответ боги только присылали указания на новые месторождения в недрах. Приятно, конечно, но против нежити вообще бесполезно. Вот тогда и случился раскол в клане. Наши родные уходили со всем добром и семьями, чтобы найти свою гибель в этом несчастном культе. И уже потом явился он — в сияющих доспехах, с мечом — и предложил решить нашу проблему в обмен на пару услуг.
Напрашивающийся вопрос ни у кого не успел слететь с языка, потому что дворф поспешил на него ответить.
— Нет, мы ни разу не видели его лица под шлемом и не слышали его имени. Мы знаем только, что он человек и довольно молодой по голосу. Говорил еще так чудно, как в старину сказывали. Сказал, что борьба с нечистью — его работа, и взамен за услугу взял с нас клятву, что мы не откажем в трех его просьбах, какими бы они ни были. Поймите, мы в тот момент были готовы согласиться на что угодно. И он помог. Видели бы вы, как его меч косил толпы мертвечины! Настоящая бойня. Никогда бы не поверил, если бы не видел все сам. Вся нежить просто рассыпалась в прах от одного прикосновения.
Дворф оживился, а его поросячьи глазки мечтательно заблестели, когда картина битвы всплыла в памяти.
— Стеньгу мне в ухо! Он что, потребовал заманить соколов в ловушку, а посла взять живьем? — вдруг догадался Каввель, и вовремя перехватил за руки Могару, которая пришла к тому же выводу, наклонила рогатую голову, мощно топнула копытом и уже сделала шаг по направлению к обидчику.
— Да, но не сразу, — Шеанорд задумчиво почесал щеку, не обращая внимания на борьбу двух тауросу. — Это была его вторая просьба. Сперва он попросил начать переговоры о создании Конфедерации. Удивительно, но все вдруг так охотно согласились, что мы даже обрадовались. И действительно, наступил долгожданный мир. Золото потекло рекой, всем вокруг вдруг очень понадобились наши оружие, доспехи и украшения с самоцветами. Клан с тех пор не знал отдыха: кто не работал в шахтах, трудился в кузнях и ювелирных мастерских. Мы там даже ночевать начали. Потом снова явился он и потребовал вторую часть платы. Сумеречные топоры держат свое слово, поэтому я нижайше прошу следовать за нами. Мы никого в обиду не дадим, но мы должны привести нашему благодетелю посла Фарукона.
— И вы даже не узнали, зачем ему это нужно? — спросил минотавр, борясь с яростно брыкающейся Могарой.
Дворф виновато пожал плечами и отрицательно покачал головой.
Каввель оказался намного сильнее, и дочь Му-Кирина вскоре перестала вырываться и сдалась. Лишь раздувающиеся ноздри выдавали бурлящий в ней гнев. Истинная леди, какой ее пытались воспитывать дома, должна была бы просто разрыдаться или бухнуться в притворный обморок, но Могара себя такой никогда не считала.
Поскольку рот ей никто не затыкал, дворф услышал много новых подробностей о жизни его клана в общем и некоторых нюансах и способах размножения дворфов без участия женского пола, в частности. Шеанорд терпеливо ждал, пока запас ругательств принцессы истощится, а Рати уважительно внимала столь выдающемуся образчику ораторского искусства. Особенно ее впечатлил пассаж, в котором описывалось весьма нетрадиционное применение бород.
— Вас очевидно использовали, — взял слово Гарб, пока тауроса набирала воздуха в грудь для очередной тирады. — В случае с похищением, скорее всего, чтобы втянуть минотавров в какой-то пока неочевидный для меня конфликт. Возможно, даже с вами.
Гоблин как раз вышел из состояния счетной машины. Сопоставив все факты, ему удалось прийти к довольно очевидному выводу, что слишком уж много совпадений в этой странной истории.
— Наверное, — не стал спорить дворф. — Только это ничего не меняет.
— Это меняет многое, — нахмурился шаман. — Во-первых, я тоже никому не дам своих друзей в обиду, и поверьте, у меня для этого есть все возможности. Во-вторых, я, кажется, знаю, кто именно устроил вам заваруху с нежитью. Похоже на него?
Последний вопрос он задал Рати, и обладательница янтарных глаз многозначительно кивнула.
— Разве что с доспехами и мечом — это какой-то новый трюк, — добавила она, сморщив курносый носик. — Он обычно пользуется только магией. Непонятно еще, на кой ляд ему понадобилась вся эта возня с Конфедерацией. Надо бы отцу рассказать.
— О ком это вы? — подозрительно покосился на обоих гоблинов де Деса.
— Сандро, — хором ответили те, ничуть не прояснив ситуацию для человека.
Зато остальные компаньоны за исключением Могары все прекрасно поняли, а Аггрх стиснул мечи что было сил и заскрежетал зубами, вспомнив об убийце сына.
***
Действие беаты вскоре выветрилось, и Каввель приказал культистам вернуться в форт. Они, конечно, могли бы стать неплохим подспорьем в борьбе против топоров, если бы те вдруг решили напасть, но минотавру очень не хотелось выяснять, как почитатели отреагируют на его превращение обратно в быка с первыми лучами солнца.
— Идите обратно и подготовьте все для моего триумфального возвращения! — взревел тауросу.
Все верующие подчинились без возражений, и только горстка дворфов во главе с чернобородым наотрез отказалась покидать повелителя. Минотавру даже понравилось такое чувство долга, и он согласился на их присутствие.
«В целом — отличные ребята», — подумал он. — «И чего мы с ними раньше не дружили?»
Дворфы бросали хмурые подозрительные взгляды на своих бородатых сородичей, как бы говоря, только попробуйте покуситься на нашего бога. Топоры в свою очередь дружелюбия по отношению к Каввелю и Могаре тоже не выказывали. Впрочем, Адинук одной своей беззаботно-безумной улыбкой удерживал обе стороны от открытого противостояния. Его воспринимали как жреца и соответственно побаивались.
— Отчаливаем в сторону порта, — предложил пират, когда спина последнего сектанта скрылась за воротами. — Там разберемся, где швартоваться.
Ни у кого возражений не возникло. Де Десе вообще не терпелось поскорее убраться от логова культистов как можно дальше, пока его не рассмотрели получше. На счастье инквизитора, среди тысячи еретиков не нашлось ни одного из тех, кого он когда-либо допрашивал лично.
Сумеречные топоры во главе с предводителем ушли вперед, а за ними увязалась охрана Каввеля, чтобы «предотвратить и недопуштить». Компаньоны наконец смогли крепко обняться, после чего двинулись следом. Рати и Могара почувствовали себя немного странно при виде такого проявления чувств со стороны мужчин. Тауросу, гоблин, орк и эльф были искренне рады друг другу, совершенно этого не стесняясь!
— Они всегда такие? — шепотом спросила пораженная Могара у хапуги, специально для этого отставая, чтобы пошушукаться без свидетелей.
— Если б я знала, — с выражением крайней озадаченности на лице, ответила та и с тоской добавила. — Это самые странные парни, которых я когда-либо видела.
— Согласна, — кивнула Могара. — По-моему, они все немного чокнутые. Хотя мне это даже нравится.
— Мне тоже, — покраснела Рати, но из-за недостатка освещения, никто этого не увидел.
Дворфы тем временем успели уйти достаточно далеко и скрылись из виду за поворотами петляющей среди древних замшелых стволов тропы. Компаньоны поспешили вдогонку, но шагов через тридцать Аггрх вдруг замер на месте и поднял открытую ладонь.
— Тихо! — попытался он вслушаться в лесной сумрак.
Застыли на месте и остальные.
— Слушайте!
Полную тишину нарушало только дыхание компаньонов. Лязг доспехов бородачей больше не был слышен даже в отдалении.
— Засада, — предположил орк и не ошибся.
На тропинке показался одинокий золотоволосый эльф, с головы до пят закутанный в зеленовато-серый плащ с откинутым на плечи капюшоном. Одеяние лесного стража почти сливалось с окружением, и только светлые волосы и кожа давали возможность заметить его в ночи. Традиционно правильные слегка заостренные черты лица и горделивую осанку портила чересчур самоуверенная ухмылочка, дополнявшая полный высокомерия взгляд.
— Бонсуар, незваные гости, — нараспев произнес он. — Я командир особого пограничного отряда следопытов этого леса Селан Галлиру де Кошон.
Аггрх и Адинук, не сговариваясь, метнулись к Гарбу еще до того, как остроухий открыл рот. Морду гоблина перекосила гримаса ненависти, но он настолько преуспел в борьбе с собственным гневом, что даже не начал читать заклинание и только дырявил эльфа испепеляющим взглядом. Друзья решительно схватили колдуна за лапы — Рати за одну, а троу с орком за вторую.
— Все. В. Порядке, — тяжело дыша, проскрипел гоблин в три слова. — Отпустите, я его не убью.
Каввель и Могара посмотрели на остальных одинаково озадаченно. На лице эльфа надменность на секунду сменилась испугом, но, смерив взглядом высокую сгорбленную фигуру гоблина в потрепанном сером кафтане, он взял себя в руки.
— Его Величество, прекраснейший из прекрасных, Totius Magna, Parvuset Alba Lumea basileos, famosus totius continentem imperatortotius Elfinia, Gnominia, et Dwarfinia basileus… — продолжил командир следопытов на древнеэльфийском.
— Погоди, — перебил его Аггрх, — это на нормальном языке как?
— Самодержец всея Великия, Малыя и Белыя Лумеи, повсеместно известный царь и великий князь всея Эльфинии, Гноминии и Дворфинии, — тут же перевел эльф без тени смущения на лице, — владыка великолепного града Шамбр д’Аржона, который вы наверняка знаете как Серебряный Чертог, желает вас видеть у себя в гостях. Отказ не принимается.
Затем повернулся к компаньонам спиной и бодро зашагал по тропинке прочь.
— Следуйте за мной добровольно, и никто не пострадает, — певуче обронил он через плечо.
Друзья переглянулись и пошли за самоуверенным типом — все равно дорога в этом месте была только одна. Незадолго до выхода из лесной чащи обнаружилась причина, по которой звук доспехов перестал доноситься до компаньонов. Тусклый мерцающий свет догорающих факелов, тут и там валяющихся на дороге, освещал жуткую картину: все дворфы лежали, истекая кровью. У каждого из бородачей в голове торчало по две стрелы, глубоко вошедших в открытую часть шлема.
Лагорда, несшего бочку с беатой, постигла та же участь. При падении дубовая ёмкость раскололась, и содержимое вытекло. Воздух пропитался густой смесью запаха крови, фруктово-хлебного благоухания и разбавлялся хвойным ароматом леса. Места, чтобы обойти место бойни, просто не было, поэтому пришлось идти, переступая через тела погибших.
— Лучшие воины клана, братишка, двенадцать ювелиров, сорок два оружейника… — всхлипнул Адинук и зашептал, моля Хьялти принять души и праведных, и отступников.
— Мы вправе карать нарушителей границы таким образом, — невозмутимо бросил через плечо следопыт. — Пресветлый Миримон зачем-то изъявил желание встретиться с вашей шайкой. Воля короля священна, а так вас бы просто нафаршировали стрелами, как этих. На всякий случай предупрежу: если нападете на меня, вас не спасет даже приказ Его Пресветлого Величества. Бежать, разумеется, бесполезно, потому что догоним и накажем. За вами следили от самого корабля.
— Им нужно достойное погребение, — сказал бард, смахивая слезы.
— Погребением займутся вороны и дикие звери, — мерзко заржал лесной страж. — Самая достойная участь для незваных гостей. Вот тебя, черноухий, я бы сначала сжег, а пепел бы высыпал в море на всякий случай.
Адинук гордо промолчал, пытаясь придумать план мести.
Каввель шел следом и тяжело вздыхал, сожалея об участи дворфов. У них хотя бы было какое-то понятие о чести и долге, а эти гады просто перебили всех из засады, а теперь еще и бросят тут гнить их тела. Аггрх тоже приуныл: похоже, вокруг было куда больше эльфов, чем компаньоны смогли бы одолеть даже с помощью Гарба и его чудо-посоха. К тому же луки следопытов разили без промаха и ночью, что не прибавляло шансов тем, кто не прятался среди деревьев. Могара шла за избранником, боясь, что он опять превратиться в быка — и это тревожило ее куда сильнее, чем судьба каких-то грубиянов, которые получили по заслугам и только.
Рати хмурилась все больше, а увидев тела дворфов, поджала губы. Девушка шла под руку с Гарбом, который опирался на нее при ходьбе, и гоблин почувствовал, что ее опять мелко потряхивает. Он и сам еле сдерживался, но все же смог переключить внимание на размышления о том, чем грозит хапуге попадание в лапы к кровным врагам. Вывод его не слишком обнадежил.
— На-ка, выпей успокоительного, — порылся он в сумке и сунул девушке под нос пузырек со снадобьем.
— Не хочу, — попыталась уклониться хапуга.
— Пей! — рявкнул шаман на гоблинском, и Рати от неожиданности открыла рот, в который тут же полилась невкусная жижа.
Секундой спустя ее ноги начали гореть огнем.
— Тумми мущи кья бура дия?[1] — возмутилась девушка, выплевывая то, что не успела проглотить.
— Апне пита ке хащ даудо аур мададлао[2], — ровным тоном проскрипел Гарб и резко толкнул ее в просвет между деревьев.
Скорость заменила Рати имя, а ловкость стала вторым я. Она побежала, как никогда в жизни не бегала, легко огибая препятствия. На пути возник эльфоподобный силуэт с натянутым луком, но девушка даже не успела толком его рассмотреть. Спустя пару мгновений он остался позади, как и жуткий лес, и ее избранник, и посох.
[1] Что за дрянь ты мне дал? (гобл.)
[2] Беги к отцу и приведи помощь (гобл.)