«Хочешь насмешить меня, расскажи мне о своих планах».
— Гарб
Новый бог гоблинов, вобравший в себя силу двух старых, остановился на середине моста. Люди вокруг закончились, а воевать с орками он не собирался, и ярость потихоньку начала улетучиваться. К тому же последняя впитанная искра ее очень сильно заглушила.
Гарб посмотрел на дубину у себя в руках, затем на залитый кровью мост, безжизненные тела вокруг и пришел в ужас. Искры, полученные от Бирканитры и Михеля, настойчиво шептали, что он поступил плохо и нужно все исправить.
— Нужен посох, — прошептал гоблин.
В этот момент ему в плечо прилетел увесистый камень. Простого смертного он бы просто убил, но Гарб только зарычал от боли. Он повернулся, чтобы посмотреть, кто осмелился бросить ему вызов. В висок ударился еще один камень, более крупный. Потекла черная кровь, и ярость вернулась с утроенной силой.
Орки почувствовали неладное и бросились бежать. Вовремя, потому что гоблин одним гигантским прыжком перемахнул отделяющее его от камнеметов расстояние и принялся крушить боевые машины.
— Советом поможешь? — спросил Аггрх у Лю.
— Умри с честью или беги с позором, — посоветовал жахани. — Кажется, других вариантов не осталось, но я бы рекомендовал не сдаваться до последнего.
В этот момент аватару в правую руку впилась стрела с белым оперением.
— А, нет, я ошибся, — обрадовался Лю. — Это, кажется, твой эльфийский приятель работает. Если у него все еще отравленные стрелы, это немного ослабит вашего божка. Тогда к нему можно будет подобраться.
Глаза аватара вспыхнули желтым, и гоблин с рычанием воздвиг между собой и стрелком земляной вал на высоту своего роста.
— А может, и нет, — философски заметил жахани. — Попробуй зайти с тыла, что ли.
— Советчик фигов, — подумал орк. — Мы были в твоей полной власти у тебя дома. Что ж ты еще тогда его не обезвредил?
— Знаешь что, умник, — возмутился Лю, — случись что с носителем, нестабильный посох мог разнести у нас все в пух и прах, да и он сам мог выкинуть что-нибудь эдакое. Ты же видел, какие у него с головой проблемы. Я как только понял, что он за фрукт, сразу вас и спровадил. Но я тогда и представить не мог, во что это выльется. А задержи я вас у себя без веских оснований, хозяин бы меня между рогов за такое не почесал.
Воин обреченно вздохнул, достал из ножен зачарованные мечи и посмотрел на их зеркальную поверхность. На него смотрел молодой и немного грустный орк, без всяких шрамов на лице и шее.
— Что-то мне не хочется его убивать, даже если у меня бы и получилось, — сказал Аггрх. — Он дал мне слишком многое.
— Ну, тогда иди и повтори глупость Святоши, — в голову прилетел образ высунутого языка. — Кстати, это я вовремя вспомнил. Надо забрать его душу, пока никто другой не покусился. Я скоро вернусь. За твоей.
***
Необыкновенная легкость в теле настораживала. Все вокруг было каким-то неестественно размытым, словно на глазах висела вуаль.
Михель попытался их протереть и обнаружил, что его руки бесплотны, как и голова.
— Я все-таки умер, — сказал он, с недоверием прислушиваясь к собственному шелестящему голосу.
— Какой вкусный отвергнутый! — раздалось где-то сзади.
Монах резко обернулся и увидел надвигающего на него демона. Огромное, не меньше двенадцати футов ростом существо словно состояло из одних костей. Обычным, поднятым некромантом скелетом без мышц и кожи, оно не выглядело. Просто костяные наросты торчали отовсюду. Длинные свисающие ниже пояса руки заканчивались грязными желтыми когтями. На голове красовались привычные для большинства демонов рога. Где-то в глубине черных провалов глазниц тускло поблескивали рыжеватые огоньки пламени.
— Катись обратно в Бездну, пока я тебе рога не обломал, — честно предупредил Михель.
— Очень вкусный, — облизнулся демон костяным языком и начал приближаться, грузно опираясь на руки.
Яркая красная вспышка прорезала пространство, и множество незамеченных до этого Михелем мелких духов в страхе брызнуло в стороны. Между ним и демоном появился некто в монашеском балахоне. Один взгляд на него сразу заставлял проникнуться к незнакомцу абсолютным доверием, и только маленькие рожки на лбу немного смазывали впечатление. Большой Лю предпочитал показываться смертным в приятном для них облике.
— Выбирай, кто тебе наваляет, пуут, — широко улыбнулся жахани нерешительно застывшему демону. — Только не забывай, что от него будет больно, но быстро, а от меня лететь будешь дальше и дольше.
— Мерзкий мар, — зашипел в ответ костлявый, — я сожру тебя!
— Прекрасный выбор, — лучезарно улыбнулся Лю и прищурил глаза. — Передавай привет Иблису.
Этого движения хватило, чтобы демона придавило к земле. Жахани широко раскрыл глаза, и пуута потащило куда-то далеко. Через секунду он уже был вне пределов видимости, хотя его ругательства на родном языке еще можно было слышать какое-то время.
— Ну что, смертный, — повернулся Лю к Михелю. — Час пробил. Ты не выполнил условия сделки, а значит, я имею полное право забрать тебя с собой. Я мог бы утащить тебя силой, но не вижу смысла. Если пойдешь добровольно и согласишься служить нам, обещаю, что ты не пожалеешь. Правда, мир сейчас на грани уничтожения по твоей милости, так что, возможно, и служить-то долго не придется.
— А если я откажусь? — спросил человек.
— Не рекомендую, — улыбнулся Лю. — Ты ведь понимаешь, что в этом случае я тебя просто из принципа утащу с собой и использую, скажем, в качестве очень яркого вечного светильника? От любого другого ты отобьешься, но со мной у тебя контракт, и ты мне ничего сделать не сможешь. Думай, но только быстро. У меня там еще срочные дела остались.
Михель поджал губы. Гарба он не остановил, жизнь отдал зря и даже с Хиенной так и не встретился. Хиенна… Он не помнил любви, хотя рыжие волосы и белоснежная кожа прекрасной суккубы легко всплывали в памяти.
— Я ведь больше не смогу ее увидеть? — спросил он.
— Разве что на поле боя, — ответил жахани, — если мы вдруг каким-то образом сможем дотянуться до ее мира. Ее слой на особом счету теперь. Мы там потеряли целую армию, так что рано или поздно мы туда вернемся. Там и увидитесь. Для этого у тебя будет в запасе вечность, так что это желание рано или поздно сбудется. Тебе с ней все равно ничего не светило. Она в твоем мире — враг, а ты в ее — добыча.
Груз, лежавший на человеке столько времени тяжким бременем, давил с каждым днем все сильнее. Когда-то монах должен был сломаться. Но, как только он открыл призрачный рот, чтобы дать согласие, пространство встрепенулось еще от одной вспышки.
Неимоверно прекрасное рыжеволосое создание выпорхнуло в Шеол, сразу же недовольно поджало пухлые алые губки и поморщило точеный прямой носик. Ей не понравился запах жахани.
Дева взмахнула белыми с рыжиной крыльями, обдав даже бесплотного теперь Михеля ароматом блаженства и заодно избавляясь от неугодного амбрэ. На этот раз поморщился Лю.
— Ты не могла подождать еще пару секунд? — недовольно спросил он. — Я уже почти уговорил твоего любовника на мировую, а теперь придется начинать сначала.
— Извини, — очаровательно улыбнулась Хиенна. — Михель, мы уходим. Я не могу долго здесь находится.
— У нас с ним контракт, — предупредил жахани. — Если он попытается нарушить мои права, то просто исчезнет, а его Дэ все равно останется у меня.
— У тебя нет на него прав, потому что ваш контракт утратил силу, — погрозила ему пальчиком дева.
— Как это? — жахани немного растерялся, но постарался не подать виду.
Ангелоподобная тивада не стала бы врать или делать подобные заявления без оснований, поэтому у Лю возник повод для беспокойства.
— Ваш договор был устным и заключен под давлением, — снова улыбнулась тивада. — К тому же он не предполагал право собственности на душу в случае невыполнения условий. Но это не главное, потому что есть более важное обстоятельство. Тот, кого он якобы предал, жив-здоров и больше не является пленником Умбры, поэтому первый договор тоже более не может быть применен. И, конечно же, мои права имеют приоритет, так как я получила их раньше. Все по закону. Ты же не станешь нарушать законы, мар?
Даже в призрачном воздухе Шеола стало видно, как побледнел Лю. Он топнул ногой и бесследно исчез, больше не желая тратить силы впустую.
— Пойдем? — протянула Хиенна руку Михелю.
Дух несмело протянул к ней свою.
— Ты готова связаться с предателем вроде меня? — спросил он. — Ты больше не суккуба, а я даже не помню тебя и нашу любовь.
— Не говори ерунды, — мягко сказала тивада, нежно касаясь протянутой ладони. — Даже если ты где-то и поступил неправильно, то своей жертвой искупил все. Гоблину очень не хватало частички твоей рассудительности. А ты заслужил награду. Меня.
Как только их руки соприкоснулись, память вернулась. Михель чуть не задохнулся от радости и снова почувствовал себя живым.
— Я помню, — прошептал он, бросаясь любимой на шею и покрывая ее лицо поцелуями, и призрачность совсем этому не помешала.
Он вспомнил даже то, что забыл еще в обители.
— Ты, это всегда была ты! — выдохнул Михель. — Ты столкнула меня с пути зла и отправила в Орден.
Тивада кивнула.
— Ты долго не желал исправляться, а мне так не хотелось, чтобы ты достался марам. Орден оказался единственным выходом, чтобы ты не стал применять свои способности другим на погибель.
— Почему же ты не рассказала мне все в Бездне?
— Настоятель не просто так заставил тебя забыть мою роль в твоем обучении. Я боялась, что если ты узнаешь правду, то отвергнешь меня или еще хуже: вернешься на старый путь. Идем, если ты не хочешь навсегда остаться призраком, — поманила Хиенна.
— Но как же… там мои друзья, — сомнение и тревога отравляли счастье.
— Ты свою роль сыграл и больше ничем не сможешь им помочь, — успокоила его любимая. — Теперь все в руках гоблина.
Михель колебался только мгновение и шагнул вслед за девушкой. Он отправлялся туда, где никакие темные силы не имеют власти, а если и посмеют туда проникнуть, у него всегда найдется пара крепких мозолистых аргументов для встречи.
***
Огромный гоблин продолжал крушить. Камнеметы быстро превратились в щепки, и Гарб начал искать, на что бы еще выплеснуть не желавшую заканчиваться ненависть. Он остановился, обшаривая взглядом окрестности. Где-то недалеко сидит тот, кто попал в него стрелой.
— Гарб! Остановись, прошу тебя!
Гоблин оскалился при виде еще одного орка. От этого веяло опасностью, но дубина и его сокрушит. Дерево поднялось в замахе, но зеленокожий, словно танцуя, ушел от удара.
— Ты и меня убьешь после всего, что мы пережили вместе? — спросил орк.
Слова с трудом, но достигали затуманенного яростью разума. Воин выглядел знакомо.
— Аггрх, — прорычал аватар. — Уходи, пока я еще могу сдерживаться. Нужно время.
Стрела впилась на этот раз в левую руку. Орк схватился за голову и еле успел увернуться от очередного замаха, заодно погрозив мечом в сторону стрелка. Гоблин еще несколько раз безрезультатно махнул своим оружием. Затем он разверз под назойливым орком землю, и Аггрх полетел в неглубокую яму, с ужасом понимая, что это конец.
— Да здравствует Сераспикс! — боевой клич секты почитателей Каввеля подоспел неожиданно вовремя.
Гарб оставил орка и повернулся к новой опасности.
Ему навстречу шел Каввель, поигрывая посохом. Настоящим. За спиной минотавра шли остатки культа свидетелей Аспикса. Позади толпы маячил Антонио, осторожно выглядывая из-за спин.
— Прости, друг, но ты сам говорил, что мне придется тебя образумить этой штукой, если ты будешь не в себе, — извинился минотавр. — Тут вдруг Бурбалка появился, и я решил не ждать там, а прийти сюда, раз уж он может порталы открывать.
Гоблин заревел и бросился на святотатца, посягнувшего на его сокровище.
Посох несколько раз скрестился со стволом. Дерево каждый раз меняло породу, превращаясь то в ясень, то в дуб, то в березу. Каввель, подбадриваемый криками сторонников, кружил вокруг противника. Гоблин был заметно выше и тяжелее, а его оружие длиннее, зато на стороне тауросу выступала скорость.
Пират трижды пытался дотянуться до головы аватара, но всякий раз терпел неудачу. В очередной раз Каввелю показалось, что он нашел брешь в защите Гарба. Тауросу радостно взревел и поскользнулся на полоске льда, которую гоблин тайком наколдовал, улучив момент. Каввель грохнулся на землю. Толпа ахнула и зажмурилась.
— Гарб, прекрати!
Дубина взметнулась для удара, но зависла в дюйме от каштановых волос девушки в маскировочном наряде.
— Ты обещал, что не бросишь, а сам…
Губы побелели и дрожали от обиды, а колени подгибались от страха, но она все равно отважилась подойти так близко.
— Рати, беги! — раздался отчаянный вопль Аггрха.
Девушка не шелохнулась.
— Ты уже не тот странный парень, в которого я втюрилась, как дура, а бог, но в тебе должно было остаться что-то от него, — вновь заговорила хапуга. — Ты же хороший, добрый! Что с тобой стряслось?
Окровавленный ствол дерева полетел в сторону, а гоблин сел и обхватил голову руками. Затем вскочил и снова сел, давая себе одну пощечину за другой.
— Я знаю, ты меня не любишь, но есть же та, которая тебе была дороже меня. Подумай о ней, о своих друзьях. Мы все хотим, чтобы ты вернулся к нам.
Бог посмотрел на нее своими желтыми глазами и заплакал. Слезинки полетели на землю драгоценными камнями.
— Что я наделал? — спросил он и сам себе ответил. — Я перенес преступления немногих на всю расу. Так нельзя! Другие народы поступали так же по отношению к нам всю историю.
Осознание наконец пришло к нему в полной мере, и оно обжигало своей жестокостью.
Минотавр в короне спешно поднялся и остановился в нерешительности.
— Так тебя бить или уже не надо?
— Я еще не решил, — со вздохом сказал Гарб, вырывая из руки стрелу, — но посох пока отдай Аггрху. Я прошу всех отойти. Останьтесь только Аггрх и Рати.
Каввель помог орку выбраться из ямы, отдал ему посох и увел за собой толпу в сторону крепости. Он решил, что это место идеально подойдет культу для нового дома. Немного уборки, и они смогут вполне сносно тут жить. Бурбалка по длинной дуге обогнул Гарба и побрел вслед за минотавром в надежде узнать последние новости.
Аггрх неуверенно обнял хапугу. Он слышал ее слова, и они ранили глубже, чем хотелось бы: ему она в любви не признавалась. Девушка сперва нервно повела плечом, стараясь не смотреть на орка, но затем на миг прикрыла веки и закуталась в объятия громилы, как заворачиваются в теплое и уютное одело. Посох в его руке как будто тоже обнимал и согревал одновременно.
— Наших богов больше нет, — сказал Гарб. — Остался только я.
Рати скорчила недовольную рожицу, мол, хорош заливать, но лик гоблина был убийственно серьезен.
— Верховных богов теперь, кажется, не осталось у большинства народов Лумеи, и это плохая новость, — продолжил Гарб.
— Значит, я все-таки попаду к Лю, — с горечью прошептал орк.
— Первое, что я сделаю, когда ты вернешь мне посох, это изгоню его из твоей головы и жизни, — ворчливо сказал гоблин. — Ты попадешь в мое царство, потому что мой жрец не должен попасть в другое место. Вот только миры старых богов для меня закрыты, а нового тоже пока нет.
— А ты не можешь создать себе новый посохом? — спросила Рати.
Бог посмотрел на нее округлившимися глазами. Такая мысль ему в голову не приходила, но выглядела вполне осуществимо.
— И тогда я стану равным Део, — задумчиво сказал он. — Если Минору не соврал, то он и хотел, чтобы я бросил вызов Творцу. Однако никто не властен над Его законами. До сих пор я не делал ничего такого, что могло бы их нарушить, но если попытаться, он пробудится, и тогда…
Повисла гнетущая тишина.
— Ты уже нарушил один из первых его запретов швоим шуштештвованием, — из кустов неподалеку вышел темнокожий бард и направился к Гарбу.
Вот только голос принадлежал не ему. Немного сиплый, шепелявый и куда более низкий, чем у Адинука, бас подсказывал, что троу живет в своем теле не один.
— Бороды не хватает, — усмехнулся гоблин.
— Рашкушил ты меня, но я уже и не пряталша.
— Я надеюсь, ты потом его отпустишь, Хьялти, — сказал Гарб. — Я дружен с этим эльфом.
— Разумеетша, — кивнул бог дворфов. — Он хорошо меня машкировал вше эти годы и был лутшим верующим. Так вот, поздравляю с возвышением. Ты, наверное, знаешь, щто Део запретил богам появлятьша в швоем мире, но вше легко обходили запрет.
Гоблин по привычке почесал затылок, хотя потребности в этом больше никакой не ощущал.
— Аватары?
— Именно, — кивнул троу. — Или вот как я. Могу наутшить, ешли захотшешь. А вот ты не аватар, а бог во плоти, и ты здешь. Ешли он до ших пор тебя никак не оштановил, значит, вшо идет не только по нашему плану, но и по его воле. Хотя, шкорее, он как вшегда прошто дрыхнет и нитшего не видит.
— Вашему плану? — переспросил шаман.
— Разумеетша, — подтвердил Хьялти. — Мы ш Торгароном и Му-Кирином давно поняли, щто кто-то ведет охоту на богов. Когда штали пропадать наши враги, мы радовалишь, а потом штало штрашно. А когда пропали мои братья, пришлошь прятатша.
— Это как-то связано с проклятием Каввеля? — уточнил гоблин.
Аггрх настороженно смотрел на Адинука, с трудом веря, что все это время путешествовал бок о бок не с одним, а как минимум двумя богами. Рати просто прижималась к нему, заставляя отвлекаться. Она не понимала ни слова, потому что бессмертные говорили на своем языке. Орк же почему-то без труда вникал в беседу и старался запомнить каждую мелочь.
— Торгарон придумал, — кивнул Хьялти. — Шлишком много шмертных разотшаровалишь в богах. Говорили, щто раз боги не говорят ш ними, знатшит, можно и не молитша. А тут еще оштроухие натшали в швоих академиях утшить, что нельзя полагатьша на богов, а нужно шамим покорять шилы природы. Деревяшки поганые. Дурной пример-то заразителен, и неверие штало рашползатьша к гномам, а потом и к оштальным. А мы ш такими даже поговорить не можем. Вот рогатый и шказал, щто надо попытатьша шоздать нового бога как раз для них. Пушкай он бы ш ними говорил. Так хотели выпить два кубка шразу: и разотшарованных бы приштроили, и Део бы пробудили, щтобы он нашел тех, кто на наш охотитша. Мы знали, щто Минору щто-то ш тобой затевает и подброшили тебе Каввеля, щтобы ты за ним пришматривал, а он за тобой.
— Значит, культ Аспикса — ваше изобретение? — догадался Гарб.
— Шоздатель же отнял у наш возможношть иметь детей, — покачал головой дворф в теле троу. — Прошто родить бога шами мы бы не шмогли, а шмертный пророк проблему бы не решил. Пришлошь импровизировать. Пуштили шлух, что Ашпикш — новый бог, который принимает вшех отверженных, потому что шам штрадает от штарых богов. Шмертные шразу к нему и потянулишь. В нужное время прошел бы обряд, и ш нужным колитшеством верующих, Каввель бы штал богом. Кто же мог предвидеть, щто вы шумеете убежать ш Лумеи, потеряете время и ишпортите нам план?
Гарб задумался, и его высокий божественный лоб прорезали морщины.
— С этим понятно. А зачем понадобилась Могара?
— Ох, — махнул рукой дворф. — Это запашной план Му-Кирина и его неуемная похоть. Он шказал, щто наказывать проклятием нужно за щто-то, а для этого нужно шнащала шоздать ушловия. Ну, и шоздал дотшку-крашавитшу, на которую не мог не покушитша Каввель. Главное было швешти их вмеште.
— Запасной план, конечно же, состоял в том, чтобы и Каввель и Могара родили божественное дитя? — неожиданно вклинился в разговор Аггрх. — Вдруг бы у двух полубогов получилось то, что не дано полноценным.
Гарб с улыбкой кивнул, подтверждая догадку. Хьялти же икнул от изумления.
— Кто тебе это поведал, шмертный? — набычился он, не веря в догадливость орка. — Может, ты еще знаешь, щто они двоюродные? Ты еще шкажи, щто знаешь, откуда у минотавра моя шекира? Я шам подарил!
— А они двоюродные? — в свою очередь удивились Аггрх с Гарбом.
— Каввель полутшаетша ее двоюродный дедушка по отшовшкой линии, — сказал Хьялти. — Торгарон ее папе приходитша дедом, ведь он из старших богов. Он и Каввеля вашего затшал литшно, но шпрошил разрешения у матери и предшказал ее шину большое будущее. У него талант к предшказаниям.
Аггрх прикрыл ладонью глаза.
— Так вот как это, оказывается, называется, — с сарказмом сказал он. — Представляю, как это выглядело. Привет, я твой бог. Пришел сделать тебе ребенка. Можно я уже это сделал? Интересно, а у нее вообще была возможность отказаться?
Известие о гибели двух богов, которым он только-только начал было поклоняться, несколько выбила орка из колеи. Друга же он пока не воспринимал как небожителя, поэтому такой беспечный рассказ о произволе, творимом чужими богами, возмутил его до глубины души. Подлили масла в огонь и паладинские замашки, которые он начал в себе развивать. Аггрх теперь твердо усвоил, что женщин обижать нельзя, а дворф говорит об этом так, будто боги с матерями своих детей всего лишь за ручку подержались. Орк представил себе добродушную мордаху матери Каввеля и плохо скрываемую грусть в ее коровьих глазах. Это еще больше распалило зеленокожего.
— Богам не нужно разрешение, шмертный, — прошамкал дворф. — Заруби шебе на ношу. Торгарон и так оказал тшешть.
Хьялти насупился, орк обнял Рати одной рукой и крепче сжал посох другой. Гарб понял, что зеленокожий сильно рискует нарваться, и попытался разрядить обстановку.
— Давайте вернемся к сути, — дипломатично напомнил он о предмете разговора. — Ты ведь не просто поболтать вышел, Хьялти.
— Ах да, — сказал дворф. — У наш не полутшилошь с Каввелем, зато ешть ты. От Минору избавилишь, так щто теперь дело за малым. Нужно разбудить Део. Ешть мышли, как это шделать?
— Ешть, — задумчиво сказал Гарб и, поймав обиженный взгляд дворфа, исправился. — Есть. Я только думаю, надо ли.
— Ешли знаешь как — дейштвуй, — сказал Златобородый. — Ты наш план ишпортил, тебе и рашхлебывать. Только штарайша не шлишком прогневить Его, а то каждый раз, как он вмешивалша в наши дела, кого-то шильно проклинали. И вот еще щто. Ешли не шправишша, мы тебя из-под земли доштанем.
Аггрх и Гарб метнули на Хьялти одинаково нахмуренные взгляды, и тот вдруг заторопился.
— Вшо, мне пора, а то эльф оконтшательно тронетша. Надеюшь, еще увидимша.