1969 год. Июль. Москва
— Малой, а давай выпьем? — Численко улыбался, но как-то вымученно. И, судя по запаху, уже пребывал в состоянии легкого подпития. Правда, надо отдать должное, одет как всегда франтовато, с иголочки. И это при том, что всего лишь поднялся на лифте, выйдя из своей квартиры, расположенной в этом же подъезде. Ребята однажды со смехом рассказывали, что Игорь как-то умудрился за вечер, проведенный в «Советском», сменить пять костюмов, купленных в загранке. Благо, дом из окон ресторана виден, идти недалеко.
Ленка как раз вышла из душа и стояла в дверях ванной в коротком импортном халатике — Ага: «У вас нет такого же, но только с перламутровыми пуговицами?» На голове чалма из полотенца. Брови нахмурены, на лице легкая гримаса недовольства. Ни дать, ни взять, иллюстрация на тему: сварливая жена и безалаберный муженек со столь же безалаберным дружком.
— Проходи, — Данила не упустил возможности немного потроллить Андрееву. На у что, какого лешего та вдруг решила, что можно вести себя в его квартире, как в своей? Не нравится, так вот тебе бог, а вот порог!
— О, это дело! — обрадовался Игорь и зашел в прихожую. Ленка фыркнула и скрылась в ванной, демонстративно хлопнув дверью. — Где-то я ее видел? — задумался Численко. И вдруг просиял. — А, точно, журналистка!
— Верно, — кивнул Мельник. — Она самая. Проходи на кухню.
Одноклубник проковылял в указанном направлении и с облегчением плюхнулся на диванчик уголка. Поставил на стол бутылку «Вардзии»[4]. Вытянул со стоном больную ногу и осторожно помял травмированное колено.
— Сильно болит? — с сочувствием поинтересовался Данила.
— Ноет, зараза, как гнилой зуб! — пожаловался Численко. — Ночью проснусь, так хоть волком вой. До утра, порой, глаз сомкнуть не могу.
— А врачи что говорят?
— Да что они тебе скажут, — товарищ безнадежно махнул рукой. — Всякое-разное болтают, а я же по глазам вижу, что сами не верят в то, что обещают.
— Подожди, — потер лоб Мельник. — А в Швейцарии тебе консультацию и осмотр организовали, там-то чем все закончилось?
— О, брат, хватил — в Швейцарии! — помрачнел Численко. — Там много чего сказали. А наобещали еще больше. Послушать, так в их клиниках настоящие волшебники работают. Только, знаешь ли, оплату за свои услуги потребовали такую, что переводчик устал мне цифры называть. В Италии в прошлом году и то честнее оказались, сразу честно признали, что шансов почти нет.
— Мы могли бы с ребятами скинуться, — предложил, подумав, Данила. — К Дерюгину еще надо сходить.
— Забудь! — Игорь решительно взял в руки бутылку. — Неси лучше стакашки, сейчас жахнем по одной и жизнь сразу станет веселее!
— Извини, я тебе принесу, но сам пить не буду, — виновато сказал Мельник. — Ты же знаешь, у нас скоро игра с «Араратом», так что надо быть в форме.
— Брось, — криво ухмыльнулся Численко. — Кто не пьет, тот не играет. Вот, помню, ребята из «Торпедо» рассказывали, как они прямо в день матча на четверых шесть бутылок шампанского жахнули. И ничего, выиграли потом. Так что, не валяй дурака, Малой, тащи посуду.
— Гусарство — это забавно, — недовольно пожевал губу Данила. — Вся фигня в том, что если хочешь играть долго, то надо всю свою жизнь подчинить футболу. Тренировки, режим, питание — без твердых границ в этом вопросе никуда. Закончишь быстро и бесславно.
— А ты, никак, лет до сорока собрался пылить? — посмотрел на него с прищуром одноклубник. — Лихо. Только вот я тебе так скажу: человек предполагает, а бог располагает. Где гарантия, что тебя завтра какой-нибудь костолом так же, как и меня, на больничную койку не отправит? Молчишь? Правильно делаешь.
— Все может быть, — не стал спорить с товарищем Мельник. — Но пить все равно не стану. Если хочешь, соком вон чокнусь. Я как раз трехлитровую банку березового в ближайшем гастрономе купил, так он по цвету все равно, что «беленькая».
— Березового? — скривился Численко. — И охота тебе была эту пакость покупать. Он же в магазинах штабелями стоит, пылится и на хрен никому не нужен.
Данила усмехнулся. Не скажешь же, что лет эдак через пятьдесят березовый сок станет весьма популярен из-за повального увлечения ЗОЖ и будет стоить весьма приличных денег.
— Кому что нравится, — нейтрально пожал он плечами. — Так я несу рюмку?
— Черт с тобой, — сдался Игорь. — Тащи. Все равно насухую такие вопросы обсуждать как-то не очень.
— Какие «такие»? — насторожился Мельник. — Ты о чем?
— Вот нальем, тяпнем, а потом и поговорим, — тихо засмеялся товарищ. — Ты иди за стаканами, а я пока у тебя в холодильнике пошурую на предмет закуски.
— Сидите уже, — вышла из ванной Ленка. — Знаю я вас, мужиков, сейчас кильку в томате с черным хлебом покромсаете и рады. Варвары форменные.
— Когда такое было? — громко воскликнул Данила с обидой. — Я, если хочешь знать, эту гадость вообще на дух не переношу. Там же одни ошметки из отходов производства плавают. Мы как-то с пацанами в детдоме кота бездомного ими угостили, так бедняга два дня животом маялся. Бр-р! — его ощутимо передернуло.
— Да-да, — покивала Андреева с ехидной улыбочкой. — Конечно. Охотно верю. Иди уже, горе луковое, неси бокалы. А то, как я слышала, вы собрались коньяк стаканами глушить. Дикари!
— Вот неправда, — возмутился Численко. — Я как раз в курсе, что для коньяка специальные бокалы есть. Себе в Венгрии даже специальный сервиз как-то по случаю купил, когда мы туда на сборы ездили.
— Снифтеры, — понятливо улыбнулся Мельник.
— Чего? — недоуменно вытаращился на него Игорь.
— Бокалы под коньяк так называются, — пояснил Данила. — От английского sniff — «нюхать». Они бывают разного объема, а еще, чем старше напиток, тем больше по размеру должен быть бокал. Ну чего уставились, — усмехнулся он, заметив, что и Ленка, и одноклубник смотрят на него с одинаковым изумлением. Так, словно вдруг на их глазах сервант внезапно ожил и начал громко и с выражением читать поэму Маяковского «Облако в штанах». — Думали, совсем деревянный? Я ведь английский учу, попалась какая-то книга по этикету, там и прочитал.
— А, верно, — расслабился Численко. — Грешным делом решил, что ты шпион! — он коротко хохотнул. — Кстати, а в этой твоей книжонке не написано, как правильно нужно коньяк употреблять?
— Давайте я расскажу, — вмешалась в их разговор Андреева, выставляя попутно на стол из холодильника сыр, фрукты и тарелку с мясной нарезкой. — У меня папа большой любитель. Так вот, он всегда наливает примерно на четверть, потом взбалтывает…
Мельник не стал дослушивать и пошел в комнату за посудой. В прошлой своей жизни он тоже позволял себе иногда немного погурманить и мог устроить настоящее священнодействие вокруг бутылки дорогого элитного алкоголя. Не часто, но бывало. Так, больше для понтов. Поэтому правила распития коньяка знал. Хотя, больше все-таки уважал хорошее вино.
Ленка сноровисто накрыла на стол и удалилась в комнату, поняв, что мужчинам нужно поговорить о чем-то серьезном. Даже дверь за собой прикрыла. Правда, Данила подозревал, что охочая до сенсаций натура пусть и бывшей, но все же журналистки возьмет свое и она обязательно попытается подслушать. И мысленно поставил себе в памяти зарубочку спустя некоторое время подойти на цыпочках и резко распахнуть дверь. Авось, удастся поставить шишку одной хитрой бестии. Но разговор пошел такой, что об этом своем желании он вскоре позабыл начисто.
— Лимончик бы еще резанул, а? — попросил Численко и не спеша налил себе в бокал шоколадного цвета жидкость. По кухне немедленно поплыл аромат благородного напитка. — Нектар! — причмокнул довольно Игорь, втянув ноздрями запах. — Славка Метревели из Грузии по случаю прислал несколько бутылок. Точно не будешь?
— Точно, — кивнул Мельник, кромсая тоненько лимон. — Сахарком посыпать?
— Валяй! — одноклубник сделал глоток, покатал коньяк во рту и, довольно жмурясь, проглотил. — Класс! — он потянулся за ломтиком сыра. Смачно зажевал и неожиданно остро взглянул на Данилу. — Скажи, Малой, только честно, не надоело еще, что Бес держит тебя за болвана?
— Чего⁈ — Мельник уставился на товарища широко открытыми глазами. Ни х…я себе заходик, без прелюдий! — Игорь, ты о чем сейчас?
— Ну ладно, ладно, не переигрывай, — поморщился тот. — Тоже мне, артист погорелого театра выискался. Я давно уже понял, что ты вовсе не такой наивный дурачок, которым зачем-то так любишь прикидываться. Давай без обиняков, начистоту. Я еще раз спрошу: не устал, что над тобой Бесков постоянно издевается? — Численко напряженно впился глазами в своего собеседника.
— Ну, если начистоту, — протянул Данила, собираясь с мыслями. Нет, такого разговора он явно не ожидал. — Давай начистоту. Константин Иванович — это фигура. Человек в нашем футболе известный, уважаемый. Да, со своими тараканами в голове. Но специалист очень высокого уровня. И, собственно, если бы не он, то я, скорее всего, до сих пор за «бубликов» бегал. Так что, — Мельник развел руками. — Я к нему отношусь с большим уважением.
— Брось, не о том речь, — нетерпеливо отмахнулся Игорь. — В квалификации Бескова, как специалиста, никто не сомневается. Дело здесь в другом. Неужели не замечаешь, что команду лихорадит? В чемпионате мы явно не на своем месте, в Кубке кое-как ползем, а в прошлом году вообще с позором вылетели. В Европе да, в Европе шороху навели, да еще какого. Только вспомни, что ты Маслову с Анютой предложил перед финалом, чтобы Бес вам всю малину не испортил?
— А ты откуда про это знаешь? — вскинулся Данила. И тут же вымученно улыбнулся. — Проболтались деятели. Вот и верь после этого людям.
— Опять не туда свернул, — недовольно цыкнул зубом Численко. — Договорились ведь нормально говорить! Вопрос в том, что Иваныч ни разу не победитель. И постоянно срывается на игроках, когда у него что-нибудь идет наперекосяк. Найдет виноватого и давай гнобить! Мозг чайной ложечкой выедать! Сколько уже ребят из команды повылетало, хотя вполне могли бы еще пользу приносить? На пару полноценных составов хватит. А разговаривает как? Через губу не переплюнет, барин форменный. Откуда только в нем столько высокомерия, можно подумать, что голубых кровей. Теперь, давай конкретно тебя возьмем. Лучший новичок прошлого первенства. Забил, дай бог каждому известному форварду, столько забивать. В списке тридцати трех лучших на каком месте оказался?
— На втором, — нехотя сказал Мельник.
— Правильно! — торжествующе воскликнул одноклубник. — А на первое тебя журналисты побоялись ставить только потому, что ты не весь чемпионат отыграл. Зато иностранцы не стали мелочиться и в еврокубке тебя призами попросту завалили. Причем, замечу, совершенно по делу — не красней.
— Я не пойму, причем здесь это все? — насупился Данила. — За тот же год мне вон, квартиру дали, мастера спорта, потом заслуженного, орден в Кремле вручили.
— Ага, — тон ему закивал Игорь. — В часть отправили, где едва в чухана не превратили, невыездным чуть не сделали, виноватым за «договорняки» теперь вот назначили. Да и на собраниях то и дело звучишь, как главный виновник. Причем, совсем не важно, по какому поводу. Мальчик за все! Мы с парнями уже втихаря ставки начали делать, как долго ты терпеть будешь. Другой бы давным-давно уже из «Динамо» в другой клуб сдернул, а ты молчишь, да жопу на тренировках и в матчах рвешь, Бескову славу завоевываешь. И заметь, даже то, что ты получил, не всегда Иваныч тебе обеспечил. Квартира, звание, орден…еще разобраться нужно, хотел он, чтобы у тебя все это появилось или нет.
— Я не в курсе, поэтому утверждать не возьмусь, — уклончиво ответил Мельник.
— Так то ты, — фыркнул Численко. — Мы-то в такие кабинеты вхожи, где правда завсегда наружу выплывает. Поэтому слушай, что тебе говорят старшие товарищи.
— А старшие товарищи у нас, дай угадаю, — Данила ненадолго задумался. — Ты, Масло, Анюта…кого я пропустил?
— Будешь смеяться, но многих, — Игорь потянулся за бутылкой. — Очень многих! Уж извини, но, в сущности, ты, покамест, еще совсем пацан. И откровенничать с тобой мужикам взрослым как-то не очень. Поэтому есть игра, тренировки, банька, а есть и свои кампании, где говорится кое-что не для широкого круга и не для лишних ушей.
— Это понятно, — нетерпеливо отмахнулся Мельник. — У вас своя жизнь, у молодых — своя. Помню, слава богу, как заслуженные игроки нам в дубль бутсы свои приносили разнашивать. От меня сейчас, ты чего хочешь?
— Погоди! — Численко поднял вверх указательный палец. Со смаком втянул в себя коньяк, зажмурился от удовольствия, а потом с шумом выдохнул. — Эх, хорошо! Где там у тебя лимончик?.. Собственно, если разобраться, ничего особенного и не требуется. Что надо и кому надо уже сказано. Сейчас пойдет движение и, думаю, в ближайшее время всех игроков по очереди дернут на ковер к Дерюгину. И вот там надо ответить правильно на заданные вопросы. Смекаешь? Ну, например, что команда и тренер устали друг от друга, потеряли контакт. А Бес унижает, к тому же, наше человеческое достоинство, мучает бессмысленными придирками. Что-нибудь в таком разрезе. Да, чуть не забыл, может еще твоя подпись понадобится, под коллективным заявлением.
— Под заявлением? — насторожился Данила.
— А ты думал, — зло оскалился Игорь. — Дела закручиваются серьезные, в сторонке постоять и отмолчаться не выйдет. Иногда приходится свое с кровью выдирать. Я тебе не рассказывал, как квартирку свою нынешнюю получил?
— Нет.
— О, там страсти нешуточные кипели, старичок! — Численко покровительственно улыбнулся. — Несколько лет, будто несмышленыша, за нос водили. Обещаниями кормили, а дело ни на сантиметр ни продвигалось. Я с тогдашней своей женой в общаге динамовской кантовался. Другим, главное, сразу ордер, а мне хрен на лопате! А я тогда уже в основе сборной пылил. В конце концов, психанул, пришел в Центральный Совет «Динамо» и напрямую им заявил, что на ближайший матч не полечу.
— И что? — с невольным интересом спросил Данила.
— Да что, как игру продули, так на следующий же день попытались меня на испуг взять. Орали, что, дескать, я саботажник, забастовщик и прочую херню несли. Пугали, что за Урал отправят. А я их снова послал. Пошумели еще, а потом по-быстрому ключи дали. Так-то!
Мельник задумался. Да уж, ситуация! Главное, не вовремя эти дворцовые перевороты затеяны, ой как не вовремя. Команда только-только стала нащупывать свою игру, дела пошли потихонечку на лад, «Динамо» медленно, но верно поднималось в таблице первенства. Да, продули в последнем матче киевлянам, так там на тоненького все было. И сложись дела немного иначе, вполне могли завоевать полновесные два очка. Бывает. Ну да, психанул, конечно, Бесков, наговорил сгоряча в раздевалке всякой ерунды. Так у всех свои тараканы в башке водятся. Тренер-то он классный. Человек, быть может, не очень. Но тренер первоклассный. И научиться у него можно многому. А вот кто придет ему на смену…
— И кого вместо Иваныча планируется поставить?
— Да какая разница, — отвел взгляд Численко. — Кандидатур хватает. Якушин, Качалин… Пономарев вон недавно из Финляндии вернулся, опыт европейский приобрел — чем не вариант?
Темнит Число, решил Данила, ой темнит! Наверняка ведь уже «старички-разбойнички» обкашляли это дело и остановились на одной из кандидатур. А вопрос-то, на самом деле серьезный. Вот придет вместо Бескова условный Якушин, притащит за собой какого-нибудь любимчика и прощай место в основе. Что, скажете, фантастический вариант? Как бы ни так! Вон, Иваныч таким макаром Козлова в основу пихает, даже если тот не в форме. Ровно, к сыну к нему относится. И что тогда делать, бежать в другой клуб? Так вопрос еще в свете давешнего приказа, а отпустят ли из «Динамо» новоявленного офицерика? Нет, в Барнаул или Целиноград, а то и, чем черт не шутит, Кировабад — запросто. Но это ведь тупик. Глухой и беспросветный.
— Так что ты решил, Малой? — Игорь требовательно взглянул на Мельника. — Ты с нами?
— Мне нужно подумать, — глухо сказал Данила. — Слишком неожиданно все, я не могу тебе сейчас ответить.
— Понятное дело, — неожиданно легко согласился с ним товарищ. — Думать, он завсегда полезно, брат. Смотри только, как бы не опоздать с решением.
— Я тебя услышал, — сухо ответил Мельник. — Буду думать. Ответ тебе нужно дать?
— А что, не устраиваю чем-то? — засмеялся Численко. — Живем в одном доме, пересечься раз плюнуть. Так чего, спрашивается, ненужный огород городить? Надумаешь чего, заходи по-свойски, не тушуйся. Посидим, покалякаем. Да, в команде о нашем разговоре не распространяйся.
— Понял, не дурак, — проворчал Данила.
— Вот и хорошо, — Игорь медленно поднялся. — Пойду я, пожалуй. В ресторане всяко веселее, чем с тобой, язвенником-трезвенником. Да, коньячок прихвачу!
— Да я и не претендую, — пожал плечами Мельник.
Когда входная дверь за одноклубником захлопнулась, из комнаты неторопливо вышла Ленка.
— Наговорились, алкаши?
— Не пил я, — рассеянно ответил Данила. А потом вдруг задумался. Что, если Андреева подслушивала их разговор? Они ведь с Бесковым вроде как семьями дружат. Мельник с подозрением поглядел на девушку. Но та вела себя абсолютно спокойно. Прошла на кухню и недовольно сказала:
— А насвинячили-то, насвинячили! Давай, чудовище порядок наводить. Чур, я со стола убираю, а ты посуду моешь!
Слышала или нет? Вот в чем вопрос. Почти, как в «Гамлете».
«Вардзия» — марочный грузинский коньяк, который выпустили в 1966 году в память о Шота Руставели.