(Букеев молча целует ей руку.)
О л ь г а. Что это значит?
Б у к е е в. Так. Это не обижает вас, надеюсь.
О л ь г а. Нет. Но - удивляет.
Б у к е е в. Не удивляйтесь. У меня душа наполнена чувством благодарности к вам.
О л ь г а. За что?
Б у к е е в. За то, что вы есть, вот такая неотразимо властная, такая красавица, за то, что я имею счастье знать вас. (Торопливо и тяжело бормочет.) Благодарю вас...
(О л ь г а смотрит на него.)
Б у к е е в (усмехаясь). Там, на берегу, вы стояли, задумчивая такая, в сторонке от всех, и уж не знаю почему - но очень тронуло меня это.
О л ь г а. Что именно?
Б у к е е в. Да вот - что в стороне от людей... вы стоите.
О л ь г а. Вы ошибаетесь, если думаете, что я избегаю людей. Особенно я люблю весёлых людей.
Б у к е е в. Жаль, что я не умею быть весёлым!
О л ь г а. Что же вам мешает?
Б у к е е в. Да так... не знаю что...
О л ь г а. Вы богатый, независимый человек.
Б у к е е в. Независ[имых] людей нет, я думаю.
О л ь г а. Вот как? Почему?
Б у к е е в. Ну... например: если чего-нибудь хочешь, так уж зависишь от предмета своих желаний.
О л ь г а. Желайте возможного.
Б у к е е в. Всё кажется возможным, а полное счастье недостижимо.
О л ь г а. Удовлетворитесь неполным.
Б у к е е в. Обидно. Человек жаден.
(Ладыгин нес[ёт] шаль, за ним Жан.)
Ж а н. Давно пора ужинать.
Л а д ы г и н. Да! Пора. Извольте.
О л ь г а. Спасибо.
Ж а н. Но все разбрелись, а Яков Сергеич на ступ[еньках] террасы рассказывает Верочке, Нине Аркадьевне о каких-то чудесах науки, - не рассказ, а мёд и перец! Удивительный муж у вас, Ольга Борисовна! Его даже камни могут слушать.
Л а д ы г и н. Был такой проповедник, который тоже... "Аминь, - ему грянули камни в ответ".
Ж а н. Это было в хрестоматии.
Л а д ы г и н. Не знаю, может быть. Позвольте, хрестоматия - это сборник стихов, книга?
Ж а н. То - книга, а то - остров в Тихом океане.
Л а д ы г и н. Никогда не слыхал. Будемте ужинать, а?
Б у к е е в. Жан - зови! (Пред[лагая] Ольге руку.) Позволите?
О л ь г а. Спасибо.
Л а д ы г и н. "Аминь! - ему грянули камни в ответ". Это очень хорошо сказано. А вообще я не люблю стихов, - ужасно трудно читать их! Запятые не на месте, и слова переставлены нелепо. А вам, Ольга Борисовна, нравятся стихи?
О л ь г а. Хорошие - да. (Вз[дохнув].) Как хочется музыки послушать!
Б у к е е в. Можно послать в город, там есть старичок один.
О л ь г а. Нет, не беспокойте старичка. Ваша племянница - не играет?
Б у к е е в. Верочка? Не знаю... Она у меня недавно живёт, ещё года нет...
О л ь г а. Сирота?
Б у к е е в. Да. Сестра моя умерла, Вера осталась с вотчимом, а он такой авантюрист, гуляка...
Л а д ы г и н. Вот авантюристов я люблю, интересные люди!
Ж а н. Прошу за стол!
(Идут Нина, Верочка, Богомолов.)
Б о г о м о л о в. Каждый из нас чувствует себя творцом или рабом некой "истины", и каждый стремится укрепить её в жизни, - вбить свой гвоздь в мозг ближнего. Это глубоко отвратит[ельное] стремление...
Б у к е е в. Ваш супруг неутомим.
Л а д ы г и н. Какая-то думающая машина.
О л ь г а (оглядываясь на него). Вы очень откровенны.