Т о г р у л. Нет, и на работу ходит, и у нас бывает - не прячется. Позавчера со мной была на плотине, с чертежами возилась, замечательная девушка.
Имамяр. Зря Яшара сделали козлом отпущения. Раньше ты тоже каждый день приходил, а теперь стал редким гостем. Мне отец всегда говорил: чужой человек никогда не будет братом.
Т о г р у л. Честное слово, дядя, столько работы, что голова кружится. На днях заканчиваем постройку станции. И плотина сегодня будет готова. Теперь меня чаще будете видеть.
Имамяр. Да что в том толку! Неужели нельзя было помочь Яшару?
Т о г р у л. Я в тот же день отправил письмо в Баку. Но по некоторым соображениям его отстранили от работ. "Пусть, - говорят, - пока на плантациях работает, потом посмотрим".
Имамяр. Но вы же поминутно к нему обращаетесь, без него не можете обойтись.
Т о г р у л. Потому что проект - его. Вопрос еще не выяснен, положение опасное. Ты видел опытную хлопковую плантацию Яшара?
Имамяр. Как же не видел. Он, бедный, там пропадает с утра до вечера. Кажется, и сейчас туда пошел.
Т о г р у л. По его расчетам уже должны быть всходы, но признаков их нет до сих пор. Может быть, ничего и не выйдет.
Имамяр. А тогда что?
Т о г р у л. Не будет всходов - ничего и не выйдет. Тогда и станция и плотина гроша не будут стоить.
Имамяр. Как же так - построили и будете сносить?
Т о г р у л. Нет, почему, может быть, он найдет выход. В крайнем случае профессора Белокурова пригласит.
Имамяр. А тот что, больше вас знает?
Т о г р у л. Он - профессор, учитель наш. На днях работа закончится, там видно будет.
Имамяр. А все-таки плохо поступили с Яшаром, обидели. Бедняга много пережил за это время.
Т о г р у л. Сам сглупил. Увлекся делом и ничего не замечает; забыл, что здесь деревня, что нельзя все делать на виду у всех.
Имамяр. Знаешь, сынок, когда и ты так говоришь я ничего не понимаю. Положим, Яшар любит Ягут, кому какое дело. И у вас она бывает, кому какое дело.
Т о г р у л. Ну, ты - сознательный и потому так думаешь. Если б все были такими, как ты, тогда другое дело. А когда ему говоришь об этом, обижается. Последнее время он и ко мне стал относиться холодно.
Имамяр. Что ж делать ему, бедному, - обижен. По правде говоря, вы не особенно можете похвалиться дружбой. Я, хоть убей, не взялся бы за его работу. Человек трудился, ломал голову...
Тогрул. Что же мне делать? Вот на днях заканчивается работа на стройке, начнется другая. Если и тогда его не допустят к работе, как мне поступить? Не оставить же ее на половине!
Имамяр. А справитесь без него?
Т о г р у л. Едва ли. Все в его бумагах. При их помощи как-нибудь еще можно справиться. А без них даже сам он не сумеет.
Имамяр. Он так расстроен, что еще вчера грозил сжечь проект и броситься в реку.
Т о г р у л. Как сжечь? Вдруг и в самом деле сглупит! Надо бумаги у него взять. Ну, я иду, дядя. Если придет, скажи, пусть приготовит проект, дадим Тане снять копии. Я пойду наверх, поработаю, а потом еще вернусь. Караульные на месте?
Имамяр. Как же... Я сам несколько раз за ночь проверял. Ведь столько денег потрачено, не шутка. Я только что вернулся.
Т о г р у л. Ну, хорошо, пока, дядя. Ты скажи Яшару о бумагах, а я скоро вернусь.
Тогрул уходит. Имамяр подходит к столу, рассматривает бумаги Яшара, и
потом динамит. Издали доносятся песня пастухов и звуки свирели. Слышны
шаги. Имамяр отходит. Входит Яшар.
Имамяр. Пришел, сынок... Тогрул здесь был, только что ушел.
Я ш а р. Что же он говорил?
Имамяр. Просил приготовить бумаги, копии хочет снять.
Я ш а р. Почему?
Имамяр. Не знаю, вам лучше знать. Говорит, что и дальше сам будет дела вести, что тебя к работе допускать не хотят.
Я ш а р. Ну, что ж, вон в папке, пускай возьмет. Я сам своей жизни не рад.
Имамяр. Понятно, сынок, всякому было бы обидно. Ты трудишься, напрягаешь ум, а потом тебя из-за пустяка удаляют да другому работу передают... Но что поделаешь, надо терпеть!
Яшар. Я над этой работой ломал себе голову, ночами не спал, работал с опухшими глазами. Она мне, как родной ребенок... Порой, когда смотрю я, как работают, точно молния осеняет меня мысль, вижу, где неточности, иду и сам поправляю. Но все, что делают со мной,- справедливо. Я вел себя, как ребенок.
Имамяр. Ничего, сынок. Терпение виноград превращает в халву, а тутовые листья в шелк. Это - судьба. Со всеми может случиться.
Я ш а р. Знаешь, дядя, если б не ты, мне очень трудно было бы переносить все это. Иногда я так расстраиваюсь, что готов и бумаги эти сжечь и стройку взорвать...Но меня останавливает чувство долга, ответственность.
Имамяр. Нет, сынок, это - нехорошая мысль. Ведь уже истрачена немалая сумма, да и без проекта ничего нельзя сделать. Не так ли?
Я ш а р. Да, все в этой папке, не будь этих бумаг, я и сам ничего не смог бы сделать.
И м а м я р. А разве не сумеешь снова написать? Сам ведь работал.
Я ш а р. Сам-то сам, но работал пять лет. Тысяча разных расчетов, сколько кислоты, сколько воды, - все имеет свои расчеты. Если подмешать больше или меньше, ничего не выйдет. А так кто помнит?
Имамяр. Тогрул говорит, что всходов еще нет, надо пригласить профессора.
Я ш а р. Ему, конечно, надо распространять об этом по всему свету. Всходов, правда, еще нет, но позже, наверное, будут. Пока ничего нельзя сказать.
Имамяр. Это верно, и зачем ему было раньше срока говорить всем об этом.
Я ш а р. Эх, к черту все. Я ужасно устал, дядя. Понимаешь, как-то пал духом.
Имамяр. Садись, я тебе чаю принесу. Знаешь, сынок, в наше время и друг не тот, и брат - не брат. Будь другой на месте Тогрула, за твою работу совсем не брался бы.