Нам пришлось сделать приличный крюк. Мы обогнули рощу, в которой подобрали полуживого рыцаря, и повернули не на восток, к столице, а на запад — к замку Остерат. Райнер Хамвольд то приходил в себя, то вновь отключался. Я начал переживать, как бы к его фамильным владениям не привезти труп. Уж очень не любят сильные мира сего плохих вестей. Однако спустя сутки Райнер почти полностью пришел в себя. Его перестали терзать страшные боли, он уже не впадал в беспамятство. Крепости его молодого организма можно только позавидовать. Естественно, он сильно переживал потерю своего боевого коня. Все время клялся отомстить. Он жаждал чуть ли не сразу, как попадет в замок, вновь вооружиться и отправиться «добивать недобитых». Я надеюсь, что в следующий раз он возьмет каких-нибудь помощников, потому что не геройство сильно раздражает врагов, а самоуверенность. Подобного счастливого спасения уже вряд ли стоит ждать.
Я знал похожих героев, которые всегда атаковали вражеский строй первыми. Врубались на огромном коне в ряды копейщиков, круша и уничтожая. Пешими прыгали грудью на щиты, размахивая оружием направо и налево. И все не для того, чтобы их не могли упрекнуть в трусости или бездействии, — все для того, чтобы быть лучшими. Я же считал, что главная задача воина в битве — сохранить строй, а в беспорядочной рубке — прикрыть спину рядом стоящего сослуживца. Потому что каким бы мастерством ты ни обладал, спастись в подобной заварушке в одиночку не получится. В конце концов, героев выбивали из седла, закалывали толпой, и звание нового бога войны переходило к другому яростному бойцу, везучему до поры до времени.
В случае с Райнером все было несколько иначе. Мне казалось, что он заметно привирает о своих подвигах, превращая одного противника во вражеский отряд, а полуголых разбойников — в отлично экипированных злодеев, но высказывать ему это вслух я, по понятным причинам, не собирался. Воспользуемся его щедростью, если таковая обнаружится, починим колесо и тронемся к столице.
Придя в себя, благородный рыцарь постоянно сыпал комплиментами в сторону Алабели. Это раздражало меня гораздо больше его великого жизнеописания. Среди «прекрасной спасительницы», «королевы цветов», «самого совершенства» встречались и совсем уж заковыристые восхищения, которые можно было понять, лишь хорошо зная фольклор этой гелетианской провинции. Алабель в ответ на это томно вздыхала, сверкала глазками и мило улыбалась. Знал бы этот рыцарь, что за девица сидит перед ним.
— Понял, Энрико, — говорил я другу, — что тебе нужно для того, чтобы завоевать Алабель? Пустая болтовня и разбитая черепушка!
Мне казалось, что еще немного, и Райнер Хамвольд признается ей в вечной любви, попросит руки и сердца и сделает ее леди Хамвольд. Я совсем не был против, если бы Алабель покинула нас, но прекрасно знал, что этому не бывать. В Остерате она станет его наложницей, а не супругой. Если, конечно, ее это устроит. В противном случае она отсечет ему яйца.
К центру владений Хамвольдов мы добрались перед самым вечером. Остерат представлял собой небольшую, но хорошо укрепленную крепость на живописном холме, окруженном полями, деревнями и рощицами. С высокого донжона местность наверняка просматривалась на десятки километров во все стороны. Судя же по тому, что на домики простых жителей можно смотреть без содрогания, деньжата у Райнера водились.
Замковые ворота были отворены. Нас остановил скучающий сержант в длинной кольчуге и шапеле. Узнал, что везем. Тут же его скука развеялась, а шапель от излишней спешки слетел с головы. Он со всех ног бросился в замок, созывая врачей, пажей и прочих слуг. Райнера положили на носилки и отнесли в покои.
Он успел дать все необходимые распоряжения по поводу нас, так что в гостеприимстве нам не отказали. Накормили, обеспечили уход лошадям и нашли плотника, который тут же приступил к решению проблем с колесом повозки. Камердинер заверил нас, что возимое имущество и оружие будет в полной и безусловной сохранности. Я очень надеялся, что уже на следующий день мы выдвинемся в путь.
Нам выделили помещение для сна: одно на двоих с Энрико и отдельную гостевую комнату — Алабели. Ее покои располагались гораздо ближе к пиршественному залу, чем наши. Кто бы сомневался.
— Что думаешь о нашем приключении? — спросил я у Энрико, когда дневное светило уже покинуло небо и его место заняла полная луна.
— Об этом, — он окинул взглядом низкий свод комнаты, — или о лесном?
— О лесном кошмаре я стараюсь не вспоминать. Что думаешь о Райнере?
— Что он напыщенный и подозрительный пустозвон.
— Правильно, но выказывать это в той или иной мере не следует. Будь вежлив. Мы здесь гости, а хозяин слишком честолюбив. По крайней мере, на вид. Почаще вспоминай свою Гиону, и все будет хорошо. Алабель — это Алабель. Она преследует свои цели. Ей можно доверять хотя бы потому, что она выручила нас из беды, хотя имела все возможности понаблюдать за нашими корчами и агонией. Но доверие должно ограничиваться только тем, что она не желает нам смерти. Все остальное — ее мир, неподвластный нам. Понимаешь?
Энрико угрюмо кивнул. Я потрепал его за плечо и отправился к своей лежанке.
Меня разбудил стук в дверь. Это была молоденькая служанка, которая принесла нам чан с теплой водой и просила через полчаса спуститься в зал к завтраку. Я поблагодарил ее и лукаво подмигнул. Она засмущалась, но меж тем успела бросить любопытный взгляд на Энрико, который зевал и потягивался перед открытым окошком.
«Побриться, что ли? — подумал я и почесал бороду. — К черту!»
Внизу нас уже ждали. Рядом с пустующим креслом главы стола сидела мать Райнера Бригитта. С ней я имел случай познакомиться вчера. Весьма холодная и властная особа. Она была одета в темное шелковое платье и причудливый головной убор, как бы дополнявший сложную прическу. Умело пользовалась макияжем, так что совершенно не очевиден тот факт, что Бригитта на несколько лет старше меня.
Через один стул от хозяйки замка сидела Алабель. Наверное, то был знак уважения, поскольку некие родственники Бригитты в количестве семи человек сидели гораздо дальше от нее. Нам с Энрико выделили места напротив остальных. Оно и лучше.
— Присаживайтесь, дорогие гости, — с едва заметной улыбкой произнесла Бригитта. — Райнер пока не может присутствовать с нами, но он еще раз велел передать, что высоко ценит помощь, которую вы ему оказали, и искренне благодарит вас. Восхвалим Первозданного и приступим к пище!
Это было самым долгожданным пунктом в ее короткой речи. На столе стояло множество блюд, один вид которых из сытого сделает голодного: фазаны под соусом, рагу из овощей, жареный сом с перцем и бобами и много другого, чего простой крестьянин в глаза никогда не видел. Все это понеслось в мой желудок с угрожающей скоростью. Думаю, мой аппетит немного удивил госпожу Бригитту, так как она сказала:
— Это лишь завтрак. На сегодняшнем пиру все будет богаче. Будет открыто лучшее вино пятилетней выдержки. Кстати, из Мальдиона.
Я чуть не поперхнулся, но вовремя протолкнул застрявший в горле комок пищи глотком душистого пива.
— Какой пир, простите?
— Пир в честь моего сына Райнера и его спасителей. В вашу честь.
— Я вам так благодарен, но, не примите за грубость, нам пора ехать. Мы и так сбились с пути.
На лице Бригитты не дрогнул ни один мускул:
— Это лишь один день, не больше. Завтра мы вас отпустим, снабдим едой и другими припасами для дальней дороги.
— Я бы и рад, но…
— Мой сын предугадывал такой ваш ответ. Он слезно просил, чтобы вы не отказывались. Если вы не будете присутствовать на пиру, люди сочтут Райнера неблагодарным. Это даст повод для слухов и сплетен. Соглашайтесь, прошу вас. Алабель ответила согласием.
Энрико робко поглядел в мою сторону. Я переглянулся с ним и пожал плечами:
— Что ж, примем за честь.
А хотелось сказать совершенно противоположные вещи. Ох, уж это гелетианское гостеприимство! Можете валить хоть в преисподнюю, но для начала улыбнитесь на публику, дабы благородные люди даже не подумали про хозяев плохо.
Спустя минуту размеренного поглощения пищи я сказал, обращаясь к Бригитте:
— Простите, если касаюсь старых ран, но Райнер как-то обмолвился, что его отец погиб шесть лет назад. Не поделитесь, как это случилось?
— Несчастный случай на охоте. Упал с коня и сломал шею. Так бывает, когда вокруг царит мир и теряются военные навыки.
Я понимающе закивал. Райнер говорил, как умер его отец. Сказал, что он получил тяжелые ранения в схватке с гигантским вепрем, наводящим ужас на окрестные леса. Кто же отомстил за отца? Правильно — Райнер. Ударом тяжелой пики пронзил его насквозь. Мяса этого чудовища, по его словам, хватило на всю округу.
— Ваш сын храбро сражался с негодяями в неравном бою. Это подвиг, но он должен быть более осмотрителен — у него же еще нет наследников. Не знаете, когда он собирается подарить вам внуков?
Такого вопроса Бригитта явно не ожидала. Она сохранила вид, но в ее коротком взгляде на Алабель я уловил нотку растерянности. Чародейка тем временем, словно хищница, вгрызалась в баранью ногу.
— Всему свое время, — только и сказала госпожа.
После столь замечательной трапезы я решил прогуляться по замку. Отдельно от всех. Мне не терпелось поглядеть, что за вид открывается с какой-нибудь высокой башни. В передвижениях по замковым коридорам меня никто не ограничивал.
Вскоре я нашел лестницу на смотровую башню. Это, конечно, не донжон, но вид, тем не менее, открывался просто восхитительный. Равнинная Гелетия предстала во всей красе.
На вершине этой башни я оказался не один. Там уже стоял и любовался видом некий мужчина с аккуратными усами и длинными черными волосами, развевающимися на ветру. На нем был светлый расшитый кафтан, который так любят носить в Мальдионе. Он заметил меня и поприветствовал:
— Тоже пришли полюбоваться остератскими землями?
Я кивнул, а он спросил вновь:
— Вы тоже гость в этом замке?
— Да. Если вы слышали про неприятность с хозяином, то я тот, кто выручил его. Меня зовут Фосто.
— Хавьер из Патса. Это рядом с Сараксом. К вашим услугам.
— По торговым делам здесь?
— О, вы очень проницательны, Фосто. Жизнь — это погоня за достатком. И я в ней не последний бегун. Местные лорды очень ценят товары, что я им привожу. Лорд Райнер, к примеру, взял заказ на декоративные конские доспехи. Несмотря на несчастье с его конем, он все равно их купит. Предоплату-то ему никто не вернет.
— Все справедливо, — согласился я. — Так вы из Саракса товар привозите?
— Я — нет. Мне привозят его из Саракса в город, что лежит между большим лесом и этим замком. Ну, а дальше либо я — к лордам, либо лорды — ко мне. Не желаете приобрести какой-нибудь доспех? Вы походите на воина. Как спасителю моего постоянного клиента, я сделаю вам скидку.
— К сожалению, сейчас я стеснен в средствах. А оружием торгуете? Что-то плечи у моего арбалета потеряли упругость.
— Нет, — протянул Хавьер. — С оружием дела обстоят иначе. Если вы движетесь в Меску, там сможете купить все необходимое. Так куда вы направляетесь?
— В вольные города. Надеюсь, Великий Перевал безопасен.
— Вы не один?
— Нет. Нет, не один.
Распрощавшись с новым знакомым, я спустился вниз. Внимательно оглядел внутренний двор укрепления. Спустя минут двадцать мое терпение вознаградилось — на противоположной от меня галерее шагали мои скромные знакомые: Райнер Хамвольд и Алабель. У молодого рыцаря все еще была перебинтована голова, но он вовсю улыбался и без умолку что-то говорил. Алабель смущенно улыбалась в ответ. Просто восхитительная пара. Я дождался, когда Райнер покинул ее, и сопроводил девушку до пустующего коридора, где находились ее покои. Она заметила меня лишь тогда, когда я схватил ее за руку.
— Ты что, Фосто? — вздрогнула она.
— Что я? Мне хотелось тебе тот же вопрос задать. Какого черта ты крутишься с этим Райнером?
— Ревнуешь?
Мои глаза округлились от ее наглости:
— Ты что задумала? Хочешь обчистить его, как орех? Или в благородное сословие вздумала вступить?
— Каждое твое предположение имеет право на существование. Ни в одном я не вижу ничего плохого.
— Хочешь оставаться здесь — оставайся, но не вздумай его обворовывать. Завтра мы должны уехать отсюда почетно и спокойно. Поняла?
— Утром будет видно.
Я придавил ее к стене:
— Послушай, идиотка. Только что я встретился с одним торговцем, который, похоже, имеет связь с твоим любимым оружейником из Саракса. Не думаешь, что тот может узнать тебя?
— Переживаешь за меня?
Мне хотелось взвыть.
— За себя, за себя я переживаю. Сдалась ты мне. Когда мы уедем отсюда, делай тут что хочешь. Пока же не привлекай к себе внимания.
Когда я отпустил ее и собрался уходить, она крикнула мне вдогонку:
— Торговцев стало слишком много. Не может быть, чтобы Астор Кальдеро столь легко нашел меня здесь.
Я лишь отмахнулся. Мне порядком надоело строить из себя няньку для безмозглых спутников, с коими свела меня судьба. Нужно просто пережить еще один день.
Почти до самого начала торжеств я провалялся в выделенной мне комнате. Энрико где-то пропадал. Мне принесли чистое белье и наряд взамен моего старого залатанного тряпья — черный камзол и похожего цвета штаны из телячьей кожи. Что ж, буду выглядеть как дворянин. Чтобы соответствовать образу, пришлось воспользоваться услугами брадобрея. Теперь я мог дать фору Энрико.
Когда парень зашел в комнату, я, развалившись на лежанке, кидал в потолок угольки. Вид у Энрико был счастливым.
— Что, все уже готово?
— Да. Много гостей, много столов и еды. Я думаю, не зря мы согласились остаться.
— Ты чего такой радостный? Предвкушаешь бесчеловечное набивание желудка отличной снедью?
— Помнишь ту девушку, что приходила к нам утром? Так вот, потащила она меня в чулан…
Гостей и правда оказалось полным-полно. В пиршественном зале царила жуткая суматоха. Кухарки ставили на столы последние яства. Слуги пытались распределить места так, чтобы никто не обиделся. Из-за таких ошибок, чего доброго, можно головы лишиться, ибо немалая часть гостей — сурового вида рыцари, не терпящие к себе пренебрежительного отношения. Что бы они под этим ни понимали. Были и дамы разных возрастов, прибывшие из соседних поместий вместе с мужьями и свитой. У большого вытянутого окна в середине зала готовились к выступлению музыканты со свирелями, барабанами, скрипками и лютнями. Уже веселили гостей подвыпившие шуты, пригнанные сюда в спешке. Все было готово к празднованию такого замечательного события, как победа храброго Райнера над отрядом разбойников. Это не ошибка — вокруг говорили про то, как он в одиночку их всех до единого поубивал. Мы же подобрали раненого, но не побежденного. Пусть будет так. Пусть он твердит, что убил огнедышащего дракона, — лишь бы нас не беспокоили.
С лестницы сошел Райнер Хамвольд собственной персоной. Зал загудел, приветствуя храбреца. Тот в ответ помахал всем геройской рукой и занял место во главе стола. Мы с Энрико сидели почти на тех же самых местах, что и утром. Вокруг нас стояли горы первоклассной еды и бочонки, полные хмеля.
Слово взяла госпожа Бригитта:
— Мои возлюбленные гости! Сегодняшний день наполняет мое сердце радостью. Я безмерно счастлива наблюдать, как мой сын пользуется своей заслуженной славой. Как щедро делится ею с вами. Как бесчестные злодеи понесли заслуженное наказание, а настоящие герои могут отпраздновать это. Ешьте, пейте, благодарите Первозданного за его милость! Слава отваге!
— Слава! — гаркнула мужская половина зала и принялась уничтожать запасы замка Остерат. Заиграла веселая музыка.
Изрядно наевшись и напившись, я осознал, что зря хотел как можно скорее покинуть чертоги этого прекрасного владения. Надо было прикинуться отцом Алабели и остаться здесь на правах бедного родственника. А судя по взглядам, которыми иногда одаривала меня госпожа Бригитта, я мог бы вообще прибрать этот замок к своим рукам. Вот бы поглядеть тогда на лицо этого Райнера.
Кто-то попросил музыкантов сыграть всем известную мелодию. Рыцари запели. Даже я знал эту старинную песню. Обнял покачивающегося Энрико и принялся надрывать глотку:
Принцесса из Варамиада, благая сердцем и душой,
Глядела на море и пела, звала любимого домой!1
Прошло часа три безудержного веселья. Повсеместно зажгли факелы и толстые свечи. Праздник продолжался.
Я почувствовал зов ошалевшего от происходящего желудка. Пришлось на время покинуть стол и пиршественный зал. Ввиду сильного опьянения я так и не обнаружил необходимого помещения. Вместо этого случайно наткнулся на одиноко стоящую в темном углу корзину. Какая удача!
Возвращаясь в зал, я несколько заблудился. Спросил у седой служанки дорогу, но все равно вышел не к залу, а к какому-то хранилищу. Подходя к нему, услышал голоса за приоткрытой дубовой дверью. Один из них принадлежал Райнеру. Другого, хриплого, я никогда не слышал.
Голос у Райнера был довольно сердитым:
— Завтра же, я повторяю, завтра же собирай ребят. Всех, кого найдешь. Надо срочно навестить их. Они пожалеют о том, что сделали.
— Мне кажется, мы прибудем в опустевшую деревню. Они уже давно разбежались по лесам, — ответил ему хриплый голос.
— Они слишком тупы. Это же никчемные крестьяне. Их зерно в амбарах — куда они его денут? По карманам набьют? Они задолжали мне пушнину. Их не устроило, что я удвоил подать. Они на коленях умолять меня должны, а они что сделали? Цепом мне по голове врезали.
— Я согласен, это неслыханно. Это мятеж. После такого нельзя в живых оставлять никого. Это должно быть примером остальным. Но какого рожна ты один к ним поехал?
— Я их хозяин. Их император, повелитель, бог. Они должны кланяться мне и бояться поднять голову. Это все их кузнец — он подбил остальных. Его надо поймать и четвертовать!
— Что насчет коня?
— Заберешь у Косолапого. Пусть за нами пешком ковыляет. Или на пони. Идем назад.
Я услышал шаги, направляющиеся ко мне. Хмель сразу вылетел из головы. Я быстро огляделся и спрятался за пустыми бочками, что стояли рядом. Райнер и его бандитского вида друг проследовали мимо. Все обошлось.
Кусочки истории сложились в единую картину. Благородный рыцарь сражался не с разбойниками, а с собственными подданными, живущими у леса. Ну, как сражался? Просто из-за собственной наглости и самоуверенности получил удар по голове, но благодаря шлему смог выжить. Не человек — герой. Надо будет рассказать Алабели, с кем она имеет дело. С таким рыцарем миловидным девицам лучше не оставаться наедине.
Когда я вышел к залу, пир уже подходил к концу. Точнее, он мог бы продолжаться до утра, и кое-кто был полон сил и продолжал упиваться, но большинство уже с трудом стояло на ногах. Многие разошлись по гостевым комнатам. Многие воины спали где придется: на лавках, на полу, друг на друге. Ни Райнера, ни Бригитты, ни моих спутников я в зале не увидел. Побрел наверх, в свою комнату.
Энрико крепко спал на соломенной кровати. Стоял жуткий храп. Я не собирался с ним церемониться, поскольку знал, как непросто бывает его разбудить. Начал трясти его изо всех сил.
— А? Фосто? Во имя пресветлых демонов, что тебе надо? Оставь меня в покое!
— Ты один сюда поднимался?
Энрико рыгнул и попытался закрыть глаза. Я опять встряхнул его:
— Один или нет?!
— Проклятие, один. Нет-нет. С Алабелью. Она сказала мне… А, черт!
— Что она тебе сказала?
— Ничего.
— Говори, а не то я вышвырну тебя в окно. Пока будешь лететь — протрезвеешь.
— Она просила не говорить тебе. Дело в том… В общем, она решила к Райнеру зайти, околдовать его и стянуть у него что-нибудь ценное. Сказала, ты еще «спасибо» скажешь.
— Ну, спасибо ей. — Я был в ярости.
— Вот видишь, — по-идиотски улыбнулся Энрико и тут же уснул.
Надо срочно остановить ее. Связываться с Райнером, да еще когда в замке полно верных ему друзей, пусть и в неважном состоянии, было крайней степенью глупости. Если что-то у Алабели пойдет не так, поплатимся мы все.
Я выскочил из комнаты. Пробежал по коридору и достиг винтовой лестницы. Там, наверху, были покои благородных. Я поднялся и тут же натолкнулся на торговца доспехами Хавьера из Патса. Он стоял, облокотившись о стену, и подкручивал свои ненаглядные усики. На его поясе висел меч. Хавьер удивился, увидев меня:
— Господин Фосто, как вовремя вы прибыли. В глубине души я знал, что вы появитесь.
— Что вы здесь делаете? Я решил зайти к Райнеру. Узнать о его самочувствии, поблагодарить за пир.
— Хм, думаю, нет. Думаю, что вы решили вырвать из его рук свою возлюбленную. Хотя можно ли называть богопротивные чары любовью?
— Не понимаю, что вы несете.
— Все вы понимаете, Фосто. Из Саракса в нашу контору пришли необходимые инструкции по поводу рыжей ведьмы Алабели. Мне посчастливилось услышать ее имя на устах лорда Райнера. А зная, что с ней было двое сообщников на большой повозке, легко сделать вывод, что именно мне улыбнулась удача. Господин Астор очень зол на всех вас. Он думал, что у вас хватит ума разделаться с ведьмой, а не примкнуть к ней.
Я смотрел на Хавьера. Следил за движением его глаз. Его рук. Он добавил:
— Лорд Райнер очень опечален, что его хотели обмануть. В некотором роде он испытывает к ведьме благодарность. Но я сказал ему, что все это она сделала лишь для собственной выгоды. Так что и он не сразу покончит с ней. Использует для собственной выгоды.
Хавьер выхватил меч в тот же момент, как я бросился на него.