Петр смотрел на меня изучающе, медленно жуя сосиску. При должном воображении можно сказать, жевал он её зловеще.
— Что? — спросил я, расправляясь со своей сосиской.
Думал, проспит в этот раз, но Петр кремень. Встал четко по расписанию, завтрак приготовил, стол накрыл.
— Ты кто такой? — спросил он.
— Олег.
— Я не про имя.
— А я не знаю, что у тебя там на уме. Какой вопрос, такой ответ.
— Тебе сколько лет?
— Шестнадцать, — не стал врать я.
— Шестнадцать… — эхом повторил он. — А ты вчера смог очистить меня, при этом не убил и сделал так, что чувствую я себя хорошо. Вместо того чтобы валяться в горячке пару дней.
— Думал, ты немногословен, а тут вон какая речь, ещё и наблюдательность недюжинная, — ответил я, показывая недовольство.
Не нравилось мне, что Петр так вокруг да около ходит. Спроси прямо, получишь прямой ответ. К чему сложности?
С утра я тоже встал по расписанию. Просыпайся Петр на полчаса раньше, узнал бы, что мои занятия отжиманиями не ограничиваются. Я полноценный комплекс упражнений делал. И на развитие тела, и на энергетику. Действия, не требующие серьезных умственных усилий, давно отработанные до автоматизма. Поэтому время на свежую голову обдумать случившееся у меня было.
— Откуда такие навыки? — родил он вопрос.
— Такие — какие? — хмыкнул я, но дальше вилять не стал и выдал подготовленную легенду: — Жизнь заставила, вот и научился. Ты же тоже в свои годы как-то поваром стал.
— Целительство — это несколько другое.
— Да? — спросил я, приподняв бровь. — Суть у всего одна. У тебя — талант. У меня — талант. Вот и всё.
— Теперь хотя бы понятно, почему ты на лечебницу нацелился.
Сказав это, Петр закинул в рот остатки сосиски, быстро задвигал челюстью и проглотил. Встал, прошёл к комоду, открыл ящик, оттуда взял фотографию. Значит, фотографии всё же были, просто спрятаны.
— Это моя бабушка, — выставил он фотографию старушки передо мной. — Авдотья Павловна. Целительница известная. Долго заведовала лечебницей Вальсики, куда ты попасть захотел.
— Ого, — удивился я, что так удачно на её внука попал. — Совпадение любопытное, но что ты хочешь мне сказать?
— Чтобы ты меня за дурака не держал. Что такое очищение, я прекрасно знаю. Из десяти целителей один умеет его делать качественно. Остальные либо не умеют, либо самые простые отравления снимают. А ты, кочевник шестнадцати лет, сделал то, что большинству не под силу.
— О как, — задумался я.
Как тогда человечество и все адепты не передохли с такой статистикой? Это при их-то готовности использовать грязное Масло.
— Может, ты сам княжеский сынок, а? — спросил Петр без юмора.
— Ты вчера, когда в туалет бегал, головой не приложился? Или княжеские сынки выглядят как я? Может, не знаю чего?
— Тогда я не понимаю.
— Так, а что тут понимать. Сказал же, талант, — развёл я руками.
— Это не тот талант, которым раз — и пользоваться можно. Серьезно учиться требуется. Куда серьезнее, чем повару.
— Не знаю, что тебе сказать. Попрошу только, не болтай об этом, ладно?
— Тебе есть от кого скрываться? — сразу напрягся он.
— Петр, у тебя фантазия слишком не в ту сторону работает, — в сердцах сказал я. — Свободу я люблю. Не хочу, чтобы меня на привязь бояре посадили. Что-то мне это кажется теперь очень вероятным, после твоих слов про статистику среди целителей. Есть ведь такой шанс?
— Пожалуй, что есть, — почесал он макушку. — Хорошо. Не скажу. Идем уже. А то опоздаем.
— Между прочим, у меня тоже вопросы есть!
— Вечером, — отмахнулся он.
«Засранец щекастый», — подумал я даже с каким-то уважением.
Меня на разговор развёл, а сам ничего рассказывать не захотел.
Я ему правду сказал. Действительно не хочу становиться ручным целителем. Но всю логику рассказывать Петру уж точно не стоит.
А вообще, судьба любит совпадения. Пусть в данном случае и горькие. Что в прошлой жизни у меня родители погибли. Что в этой. Пусть и не мои, а Олега, но очень уж совпадение красноречивое. Ещё и Петр этот. Какова была вероятность, что наши судьбы в этом вопросе похожи? Встретить парня, который живет один, пустит к себе дом, ещё и на работу пристроит. Мало того, ещё его бабушка работала в лечебнице не кем-то, а главой.
Более удачного знакомства и придумать сложно.
Совпадение? Нет, я так не думал. Наши мудрецы говорили, что бог смерти — это смерть для всего. И для людей, и для природы, и для самой планеты. Всё сожрет. Ничего не оставит. Вот сама жизнь и сопротивлялась его нашествию. Так что, вполне возможно, какая-то из скрытых сил подсобила мне. Я в этих материях не силен, поэтому наверняка утверждать не буду. К тому же в прошлый раз это не помогло. Всё равно весь мир проиграл.
Чтобы этого не повторилось, придётся крутить молчуна. Чем я и занялся, как вышли на улицу.
— И всё же, Петр, не сочти за наглость, но раз у тебя бабушка лечебницей управляла, может, ты просветишь меня, как мне туда устроиться?
— Кем? — покосился на меня Петр недовольно.
В этот раз он тоже сковородку под пальто нес. С виду посмотришь и не скажешь, что что-то прячет.
— Целителем.
— Хех… — улыбнулся он всю ширь, кепку снял, волосы потрепал и обратно головной убор вернул. — Да легко. У тебя должны быть документы. Ты должен иметь атестат о законченной начальной школе, девять классов. Также ты должен отучиться на подготовительных курсах для целителей. Сдать аккредитацию. И вот после этого, если приглянешься главному врачу, тебя возьмут.
— А как-то попроще нельзя? — не сдавался я.
— Попроще — это насколько?
— Это если документов нет, девять классов не закончил, нигде специально не учился.
— Олег… — посмотрел на меня Петр. — Сам подумай, кто беспризорника возьмет в место, куда и дворяне захаживают?
— Того, кто мастерски делает очистку? — забросил я пробный камень.
— Это аргумент, — не стал он отрицать. — Сразу же после озвученных пунктов.
— А как же институт наставничества? Я слышал, что целители берут учеников.
— Угу. Берут, — покивал Петр. — Начальная школа. Лицей для целителей. После, если талант покажешь, может, кто-то и возьмет. Обычно за хорошие деньги берут. В очень редких случаях — без денег. Но тогда либо связи, либо родственные узы, либо очень выдающийся талант. Кто на тебя просто так время тратить будет? Всё, хватит вопросов. Не люблю на улице болтать, — резко закончил он.
Я же самую малость расстроился.
Озвученный план меня никак не устраивал. В приюте никакого образования, считай, и не давали. Уроки-то были. Официально. Но той женщине, которая сразу все предметы вела, было плевать, слушают её или нет. Иногда она просто забивала и не приходила. Промолчу и о том, что сам Олег тягой к знаниям не страдал и с охотой пропускал редкие уроки, как и остальные дети. Так что ни на какой аттестат я рассчитывать не могу. Про лицей молчу. Уверен, там оплата серьезных денег стоит.
Нужно получше в вопросе разобраться и подумать, какие обходные пути есть. Много времени тратить я не мог себе позволить.
После первой волны посетителей Петр отпросился у Бориса Дмитриевича. Мне ничего не говорил, но я и так догадался, что задумал. Побежал в лечебницу, проверяться, что я там ему наворотил.
Опасный момент. Очень уж легко меня сдать, рассказав, что целитель-самоучка что-то там накрутил и надо бы проверить. Но делать нечего… В смысле есть. Посуду мыть. Чем я и занимался, не особо беспокоясь о том, что будет дальше. Петр вернулся через час как ни в чем не бывало. Снова ничего не сказал. Ни словом, ни жестом не выдал себя. С таким характером ему и в разведке рады будут.
Дождавшись вечера, когда уже домой к нему пришли, насел с новыми вопросами. Спросил про драку в подворотне.
— А что тут рассказывать, — вздохнул он. — Обычная ситуация на наших улицах.
— Так об этом и расскажи. Что это за парни были? Откуда такая любовь к черепам у их главного?
— Не главный он у них. Так, обычный сержант. А череп… Так это группировка черепков.
— Прямо так и называются? Черепки?
— Сами они себя называют Черепа, гордо и пафосно, — хмыкнул Петр. — Но остальные их черепками кличут. Только им самим не говорили, обидчивые.
— Чем ещё знамениты?
— Может, завтра? — устало спросил он, присев в зале и вытянув ноги.
— Можно и завтра. Только на улице ты говорить не любишь. В ресторане — занят. Когда ему спрашивать? Надо же знать, кто меня ножом убить хотел.
Почесав макушку, Петр ответил.
— Даже не знаю, что тебе рассказать. Черепки и черепки. Группировка у них большая. По всему городу дела ведут. Связаны со всем нехорошим, поэтому с ними лучше не связываться. Могли реально ножом пырнуть.
— А городовые что?
— А что с ними? — глянул на меня Петр.
— Им плевать на них?
— Не плевать. Черепков никто не любит. Но это как говно. Пока не трогаешь, особо не воняешь. Зато, если наступишь, вонь на всю округу поднимется.
— На деле это что означает?
— То, что у них несколько сотен членов в группировке. Как шелупонь мелкая, так и серьезные бойцы. Если их задеть сильно, вместе соберутся. Мало кто такое выдержит из мелких группировок. Считай, что и никто.
— Получается, они самые сильные? — сделал я закономерный вывод.
— Нет, — потряс головой Петр.
— А насколько тогда сильны?
Меня смущало их название, поэтому хотелось оценить, что за группировка такая.
— Сложный вопрос. Если толпа соберется — опасны. Но они так редко собираются. Подраться любят. Докопаться на улице могут. Но таких полно в городе. В этом плане они не сильно выделяются.
— А красильщики — это кто? — припомнил я упомянутое название.
— Это ученики школы, которая на улице Красильщиков находится. Минут двадцать пешком отсюда, — махнул он рукой в нужном направлении. — Там около пятидесяти учеников. Штук пять старших. Мастер свой есть.
— Им-то что от тебя нужно было?
— Так я в их школу заниматься ходил. Считай, пришли выяснить, не потерял ли хватку, вернуться приглашали.
— Интересные у вас в городе способы назад позвать.
— Какие есть, — развёл Петр руками.
— А много школ в городе?
— Откуда я знаю, — удивился парень. — Сотни две есть, пожалуй. Это в городе. В пригородах ещё сотня.
— Ого, — удивился я. — Много.
— Да как-то… — пожал он плечами.
У меня на родине тоже школы всякие были. Но в куда меньшем количестве. Здесь же прям рассадник.
— И что, в каждой школе чему-то своему учат? — с откровенным скепсисом спросил я. — Ты ведь не про обычные школы? А там, где с Маслом обращаться учат?
— Я про школы боевых искусств, — уточнил он. — Там и с Маслом работать учат, каждого по-своему, но до этого ещё дорасти надо.
— Там фокусам своим научился?
— Ага, — зевнул парень.
— Чего ушел? — спросил я. — Или это тайна?
— Нет тайны. Талант у меня есть. Дури много, — ушёл он в воспоминания. — Сам видел, что со мной было. Бабка сказал, силы много в себя тяну, а очищаю — плохо. Если продолжу, молодым помру. Просила перед смертью бросить это дело. Я и бросил. Сама-то лечить она меня уже не могла.
Правильно она всё сказала. Толковая, значит, была.
— Неужели в школе не учат, что с этим делать?
— В смысле? — Петр вынырнул из неприятных мыслей.
— Да в прямом. Если каждый ученик в себя грязное Масло тянет, они же все так передохнут.
По глазам Петра я понял, что он не понимал всю глубину моего недоумения.
— Так они и мрут, — ответил он, как будто это норма.
Я посмотрел на него потяжелевшим взглядом. Посмотрел на потолок, за которым где-то там, вдали, скрывалось темное небо.
И подумал, что точно попал в мир самоубийц-идиотов.
— Тогда зачем заниматься тем, что убивает? — спросил я, медленно выдохнув.
— Так это… — Петр открыл рот и закрыл. — Как-то так сложилось.
Прекрасно, что тут скажешь.
Следующая неделя пронеслась как-то быстро, я и не заметил. Ничего выделяющегося больше не происходило, никто на нас не нападал. Было неловко пользоваться гостеприимством Петра, но если не лукавить, то жить с ним — отличный вариант. Как жизнь наладится, обязательно парня отблагодарю.
По истечении недели меня вызвал Борис Дмитриевич.
— Молодец, хорошо работаешь, — сказал он. — Вот, держи, — положил он на столешницу пять червонцев. — Это не зарплата, а подъемные. Петр! — позвал он парня. — Сходи с Олегом на вещевой, купите ему одежду. Сам знаешь куда. Вам там скидку сделают и не обманут.
— Хорошо, — кивнул Петр. — Когда идти?
— Завтра и сходите. Выходной у вас.
— Это значит, что я принят? — спросил я.
— Да. Буду платить тридцать рублей в месяц. Петр сказал, у него пока жить можешь. Остальные условия такие же. Устроит?
— Вполне, — кивнул я.
Сам Петр мне ничего такого не говорил, но, видимо, Борис Николаевич с ним отдельно пообщался. Что же. Подобный расклад меня вполне устроит. На первое время.
Уже вечером, когда обратно домой шли, я спросил:
— А я тебя не напрягаю? Ладно, несколько дней, но на месяц пустить?
— Не люблю готовить для себя одного, — просто ответил он.
Таким тоном, что я заткнулся и больше с вопросами не лез. Он ведь тоже сирота, пусть мы этот вопрос и не поднимали, но и так понятно. Я как-то не подумал, что жить одному в пустой квартире может быть банально одиноко. В душу к Петру не лез, переживаний за ним тоже не замечал, что там у него на сердце, не представлял. Но тут и дурак сообразит, что к чему.
На следующее утро, вот неожиданность, Петр вылез из своей комнаты после девяти. И застал меня вопреки традиции не отжимающимся, а читающим книгу. Которую я взял с одной из полок.
Книги в этом доме уважали. Не знаю, что там в закрытых комнатах, но в гостиной собрали книги по медицине. У меня давно руки чесались добраться до этих запасов, но с нашим графиком это не представлялось возможным. Сегодня первый раз, когда свободное время появилось.
— Ты чего это? — удивился Петр.
Подошёл забрал книгу, посмотрел обложку, почесал макушку.
— Ты понимаешь, что здесь написано? — спросил он меня.
— Буквы. Из них слова сложны. А из тех…
— Я про смысл! — закатил он глаза.
— Это анатомический атлас. Там картинки есть.
— А читать ты умеешь? — спросил он с подозрением.
— А ты в иронию не силен, да? — окинул я его взглядом с не меньшим подозрением.
— Книги не повреди! — буркнул Петр и пошёл завтрак готовить.
Давно пора. Есть хотелось так, что живот сводило. Но сам я не рискнул на его вотчину лезть. А то ещё боевой сковородкой огреет.
Перед тем как на вещевой рынок отправиться, разговор состоялся.
Петя готовился как на войну. Сковородку свою любимую взял. Пальто натянул. Кепку широкую. На меня серьезно посмотрел и спросил:
— Ты, если что, сможешь меня очистить?
— Смогу. Но только тебе что, жить надоело? Если снова столько хапнешь, да ещё не рядом с домом, куда я твою тушу потащу? Или прямо там, на полях сражений очищать? Если что, то и так могу, но лучше до этого не доводить.
— Я на всякий случай спросил, — насупился он. — На рынке черепки есть, докопаются.
— А что, другого места, где одежду взять, нет?
— Дешево — нет.
— Ладно. Если что, разберемся. Ты, главное, себя до крайности не доводи. Это для здоровья совсем не полезно.
— Постараюсь, — кивнул он, осматривая себя в зеркало.
Сковородку поправил. Она у него на крючке специальном висела. Как домой приходил, в прихожей вешал. Я как-то не удержался, взял, вес оценил. Размерами она не большая, но тяжелая. Полностью из металла, такой по голове получить и без усиления крайне неприятно.
— Слушай, Петя. А всё же почему сковородка?
— Так закон.
— Что за закон?
— Княжеский, какой ещё может быть закон, — зыркнул он на меня и, поняв, что я не в теме, развернул мысль: — За обычную драку ничего не сделают. Разве что, если попался, на ночь в кутузку заберут. Но обычно откупиться можно. Червонца хватает. Если же побеспокоил кого, нашумел сильно, а тем более повредил что — тогда легко не отделаешься. Придётся штраф возместить.
— Пострадавшим или городовым?
— Это как пойдет. Но, скорее всего, и тем и тем, — без тени иронии ответил парень.
Я же про себя подумал, что для него норма про взятки хранителям порядка говорить.
— А сковородка тут каким боком?
— Так ты слушай и узнаешь, — посмотрел парень недовольно. — Если в ход оружие холодное пойдет, ножи или побольше что, пострадавшие будут — то тут без вариантов. На рудники отправят. Откупиться можно, но дорого и сложно. Людей надо знать.
— Прям-таки на рудники?
— Если только порезал, но не убил — на год. Если убил — на пять за каждого убитого.
— Даже подростков? — со скепсисом спросил я.
— Так чем мы хуже? — пожал плечами Петя. — Раз за нож схватился, значит — взрослый.
— Ну, логика в этом есть.
— Городовые, что с поличным взяли, ещё и награду получат, — обрадовал меня Петя. — Поэтому им выгодно не особо разбираться в деле, если попался кто.
— На это черепки и рассчитывали?
— Да. Реально подставить могли.
— А сами залететь не боялись?
— Ну… — Петр задумался. — Я их не люблю, но должен признать, за своих они вписываются. Если попался — выкупят, проблемы разрулят. Поэтому да, не особо они пугливые. Но всем остальным нужно беречься.
— С этим понятно, но что со сковородкой?
— А это не нож, — улыбнулся Петр. — Это кухонный инструмент. А я поваром работаю.
— То есть ты так закон обходишь? — догадался я.
— Это я так повышаю шансы домой целым добраться, — перестал он улыбаться. — Идем уже, а то жарко так стоять.
До рынка на автобусе добирались. Петр опять молчанку включил. Даже с интересом прокатился. Так вышло, что последний раз ездил на «железной повозке» ещё в детстве. Точнее, не я, а Олег. Сам же так ни разу и не покатался. Тем более на такой большой, и не сказать, очень уж удобной.
На город тоже интересно было посмотреть. Так что время пролетело незаметно.
Сам рынок ничем не удивил. Видел я уже такие места. В таких местах ничего дорогого не продаётся, зато выбор большой. Как ерунды непонятной, так и полезных вещей. Были и открытые прилавки, и те, что в павильонах.
Пока шли до нужной точки, я по сторонам поглядывал, но никого, кто по нашу душу шёл, не заметил.
Пятьдесят рублей, что мне выделили, на приличную одежду в магазине никак не хватит, поэтому я надеялся на обещанную скидку. Так оно и вышло. Петр привёл к открытой точке, где был разложен товар. Переговорил с продавцом. Одежду я мерил прямо там, за шторкой. Выданных денег хватило на штаны, пару маек и рубаху.
Но Петр на этом не успокоился. К другому прилавку ушёл, где обувь продавали. Сам выбрал, сам договорился.
— Мерь, — только и сказал мне.
Я и померил. Нашли то, что подошло. Ботинки стояли семьдесят рублей. Это со скидкой. Петр заплатил молча, на меня и не глянул.
— Что это было? — спросил я его, когда от прилавка отошли.
— Думай, что хочешь. То ли то, что мне, уважаемому человеку, стыдно с таким оборванцем ходить, — хмыкнул он, — то ли, считай, заплатил тебе сам знаешь за что. То ли в долг дал. Твоя обувь, без обид, годится только в мусорку отправиться.
— Нормальная обувь. Я в них почти год проходил. Крепкие и надежные.
— Эти тоже крепкие и надежные, — потряс он пакетом. — А ещё нормально выглядят. Без хорошей обуви — никуда. Или ты в лечебницу устраиваться передумал?
— А что, обувь поможет?
— Тебя хотя бы выслушают.
Этим ответом он все мои возражения и придавил. Что ж, буду должен. Семьдесят рублей. Это при том, что я пока зарабатываю только на еду.
Закончив разговор, Петр на выход отправился. Я уже думал, что без проблем уйдет, но тут он тихо сказал.
— Лихо стороной не обошло, — предупредил Петр. — Идем, Олег. Ты, главное, смотри, чтоб не прибили.
— Твоя забота достойна баллад, — хмыкнул я, поведя плечами.
Год. Мне хотя бы год. Прокачаться, мяса нарастить, тело укрепить да Источник до сотни развить. Мне тогда никакие уличные драки страшны не будут.
Но проблемы здесь и сейчас. Петр вперед двинул, да в сторону свернул, в переулок направился. Не терпится человеку кулаки почесать. Как от прилавков ушли, так черепки нам дорогу и преградили. Числом в десяток.
Вот и прогулялись за обновками.