Я знаю, где их пушка. Я разведал…
Я подползал, они вон там, в саду…
— Да где же, где?.. — А дайте я поеду
На танке с вами. Прямо приведу.
Что ж, бой не ждёт. — Влезай сюда, дружище! —
И вот мы катим к месту вчетвером.
Стоит парнишка — мины, пули свищут,
И только рубашонка пузырём.
Подъехали. — Вот здесь. — И с разворота
Заходим в тыл и полный газ даём.
И эту пушку, заодно с расчётом,
Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.
Я вытер пот. Душила гарь и копоть:
От дома к дому шёл большой пожар.
И, помню, я сказал: — Спасибо, хлопец! —
И руку, как товарищу, пожал…
Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут, забыл его спросить.
Познакомившись с обстановкой в Шарковщине, я понял, что наш контрудар больше смахивает на авантюру, чем на реальную операцию. 100-ю дивизию оттеснили от села на юг, и она зацепились за речку Берёзовка и какой-то заболоченный ручеёк на окраине Радюков, её левый приток. Атаковать прямо на север — значит, прорываться через немецкую подготовленную оборону, и любой танк, любая БМД, подбитая на мостике через какой-то сраный ручей, застопорят движение всей бригады. Но даже если такого не случится, а немецкая ПТО не нанесёт нам существенного ущерба, после этого придётся брать мост в самой Шарковщине и вести уличные бои. В которых танки и особенно самоходки становятся очень уязвимыми. Ведь цель контрудара находится на северном берегу Дисны. В общем, как в анекдоте про космонавтов, которым, в ответ на американский полёт на Луну, приказали лететь на Солнце.
Правда, «Политбюро», поставившее нам такую задачу, действительно оказалось не дурнее нас. Не потому, что уточнило «ночью полетите», а решило обернуть немецкую хитрость против них же самих.
Оказалось, немцы уже заканчивали сооружать ещё один мост через Дисну в районе деревни Пашки, после чего собирались, обойдя 100-ю дивизию с востока, ударить ей в тыл.
Под утро 9 июля мост захватили десантники. Уже без всяких кавычек, поскольку действовала именно диверсионная группа ВДВ. Следом подоспели сапёры, которые оценили грузоподъёмность сооружения, укрепили, где и что надо, а затем с танков началась переправа бригады.
Всё это время мой батальон совместно с артиллерией 2-го стрелкового корпуса, вёл обстрел линии обороны немцев, а бойцы 100-й дивизии создавали видимость подготовки к лобовой атаке. Стреляли редко, экономя боеприпасы, но за счёт большого количества стволов создавалась иллюзия массированной артподготовки.
Хитрость удалась. Гитлеровцы начали переброску подкреплений на левый берег Дисны, ослабив тем оборону населённого пункта с других направлений. И когда три десятка танков в сопровождении почти полусотни БМД вдруг появились на восточной, считавшейся самой безопасной, окраине, из Шарковщины началось бегство.
В течение часа село было очищено от немцев, а мост через Дисну захвачен. Пока «десантура» на БМД громила позиции немецкой дивизионной артиллерии, располагавшиеся северо-западнее населённого пункта, выведенные на прямую наводку танки и САУ стали бить через реку по фрицам, приготовившимся к отражению атаки сильно поредевшей 100-й дивизии. Был, говорят, и парнишка, подсказавший, как можно обойти замаскированную противотанковую пушку…
Из непредвиденного планом случился лишь бой мотострелков с неожиданно появившейся со стороны Буевщины колонны какого-то немецкого тылового подразделения 290-й пехотной дивизии. Кто не успел развернуть машины на дороге, были уничтожены, рассеяны или взяты в плен.
Когда снова прошедшие на правый берег Дисны, но уже по мосту в самой Шарковщине, танки бригады ударили в тыл фашистской пехоте, она не выдержала. Её позиции не были рассчитаны на круговую оборону, и началось бегство. Именно в этот момент и пошли в атаку воины 100-й дивизии, мстя за предыдущее поражение.
Как минимум, два полка, вся дивизионная артиллерия и несколько подразделений усиления 36-й пехотной дивизии оказались разгромлены наголову. В здании, где размещался штаб дивизии, удалось захватить кучу документов, но сам штаб успел сбежать по дороге на запад.
Весь бой продолжался около четырёх часов и обошёлся нам довольно дорого: порядка семидесяти погибших и около двухсот раненых. Было подбито пять БМД, три из которых ещё подлежали восстановлению, чем немедленно и занялись ремонтники. А бойцы бригады, наспех приведя себя и технику в порядок и пополнив боезапас, двинулись на восток. На этот раз уже почти в полном составе (за исключением эвакуированных в Глубокое раненых и техников, заканчивающих ремонт повреждённых боевых машин десанта). Нас торопили: надо было нагонять «ядро» 290-й пехотной дивизии, шедшее в сторону города Дисна весь прошлый день.
Нагнали мы его в дефиле между громадными Ельнинскими болотами и рекой Дисна. Впереди гремел бой, иногда ухали танковые 125-мм орудия (уж этот звук я и во сне призна́ю!), гремели разрывы миномётных мин, часто бумкали немецкие полковые орудия. Это немцы, застигнутые на марше наступающими от города Дисна танками и БМП 297-го гвардейского мотострелкового полка, сумели организоваться, и теперь пытались сбить наших товарищей с необорудованных позиций в районе то ли крошечной деревушки, то ли хутора Ямно.
Появившиеся в тылу у фрицев тяжеловесные Т-10 и подвижные «тридцатьчетвёрки» вызвали переполох у немецких связистов и сапёров, но завязавшаяся стрельба, в которой особо выделялось уханье танковых орудий, привлекла к себе внимание тех, кто находился дальше. Хутор Терешки они проскочили почти на полном ходу, сея вокруг себя смерть, а перед Юзефово пришлось маневрировать. Дивизионная артиллерия, выбравшая себе позицию на поле близ следующего хутора, Бояры, успела развернуть орудия и встретила ребят огнём прямой наводкой.
От попадания 150-мм гаубичного «чемодана» отлетела башня у одной «тридцатьчетвёрки», 105-мм снарядом разворотило ходовую Т-10. Ещё одному Т-34 близким разрывом порвало гусеницу. Открыла огонь 37-мм зенитная артиллерия, отгоняя катящиеся позади танков БМД.
Батарея просуществовала недолго: даже обездвиженные танки успели сделать по несколько выстрелов, после чего у остатков немецкой дивизии не осталось дивизионной артиллерии, а потом и зенитных автоматов. Но дальше командир полка решил действовать более осмотрительно. Тем более, прорвавшиеся в Бояры танки были встречены огнём противотанковых пушек из-за очередного ручейка, впадающего в Дисну. И хорошо бы, если безвредных для них 37-мм «колотушек». Судя по ударам в броню, имелся у фрицев и калибр посерьёзнее. Полковник Мотовилов предположил, что это могут быть пока ещё редкие в войсках 50-мм противотанковые пушки, уже представляющие некоторую опасность для Т-34–85. А из полей между Иваново и Зорькой, тоже развернувшись, открыла огонь полковая артиллерия, среди которой, как мне известно, есть и 150-мм орудия.
В общем, мой батальон подтянулся к тому самому Юзефово, что находится через реку от Столицы. И мы, совместно с полковой артиллерией мотострелков, принялись за уничтожение обнаруженных позиций немецких противотанкистов, а также попытались заставить замолчать их полковую артиллерию.
Чтобы это получилось гарантированно, пара Т-10 дважды выползала к треклятому ручейку, вызывая огонь на себя.
Как выяснилось позже, Мотовилова напугали вовсе не пятидесятимиллиметровки, а наши отечественные «сорокопятки», захваченные фрицами в качестве трофеев. Но это выяснилось уже позже, когда наша бригада и батальон 297-го гвардейского, поддержанного двадцатью Т-72, нанесли удар с двух сторон и встретилась в Зорьке.
Одна группа разбегающихся фрицев была прижата к болоту и там частично уничтожена, а частично взята в плен «десантурой». Другая пыталась вплавь пересечь Дисну, но сумевшие переплыть реку живыми, были перехвачены мотострелками на БМП-1.
В этот день 290-я пехотная дивизия 56-го моторизованного корпуса прекратила своё существование: ещё утром другой батальон 297-го полка разгромил штаб дивизии и захватил в плен её командира, генерал-майора фон Вреде. Но ещё позже выяснилось, что прекратила существование не только 290-я дивизия.
Окончание книги
11 июля 1941 г., 21:40, Москва, Кремль
— Таким образом, можно считать, что планы германского командования разгромить наш Западный фронт в первые же дни войны, двойным кольцом охватить и уничтожить войска фронта, и открыть прямую дорогу на Москву оказались сорванными, — закончил свой доклад начальник Генерального штаба маршал Шапошников.
— Спасибо, Борис Михайлович, — кивнул Председатель Государственного комитета обороны. — Как все описанные вами меры повлияли на ситуацию на других фронтах?
— Бомбовые удары реактивной стратегической авиации по финским и германским войскам, пытавшимся выйти к Ленинграду, и важным объектам в Финляндии предотвратили прорыв противника к городу и позволили стабилизировать фронт в Карелии. Финские войска фактически прекратили боевые действия.
Ослабление группировки Группы армий «Север» для удара по району Полоцка замедлило продвижение немцев в Прибалтике. До сих пор продолжается оборона Риги. Резко замедлилось наступление в направлении Пскова.
На Юго-Западном фронте продвижение противника также замедлилось. Причина — серия бомбовых ударов по линиям снабжения немецких войск и важнейшим железнодорожным узлам. Кроме того, этими ударами уничтожено значительное количество бронетехники противника, что серьёзно снизило ударную ценность их танковых «кулаков».
На Южном фронте в результате таких же бомбардировок румынские войска практически потеряли боеспособность. Почти полностью выведенные из строя нефтепромыслы и нефтеперерабатывающие заводы, а также сооружения крупнейшего румынского порта Констанца, бомбовые удары по Бухаресту привели к массовым антиправительственным выступлениям. Это позволило нам не только ликвидировать румынско-германские плацдармы на нашей территории, но и, в устье Дуная, захватить крупный плацдарм в Румынии.
В общем целом, нам удалось завоевать превосходство в воздухе, на отдельных участках, как, например, на Западном фронте и на южном фланге Северо-Западного, переходящее в господство. Это было достигнуто как регулярным уничтожением вражеских аэродромов со стоящими на них самолётами, так и применением реактивной истребительной авиации, которой противник ничего не может противопоставить. С отдалённых от Западного фронта участков германское командование было вынуждено снимать авиацию и перебрасывать её на Минское направление, чем существенно облегчило положение наших войск на них.