— Сад ожидания? — дрожащим голосом спросила Клара, — Но почему? Зачем ее сюда?
Саша видела, как ее колотит дрожь. Глаза ее утратили свое мягкое мерцание, стали того же цвета, что стены вокруг. Волосы, которые еще недавно казались перламутровыми, сейчас напоминали клочья пыльной паутины.
— Таков порядок. — ответил альбинат.
— Хорошо. — Кротко согласилась Клара. Казалось, она растеряла в этом унылом месте не только красоту, но и силу. — Но я, по крайней мере, могу увидеть Троих Главных?
— Можете. Подозреваемая останется здесь.
Саша тем временем заметила несколько высоких фигур. Музы! Их можно распознать даже издалека. Одна бродила по дорожкам сада, две сидели на каменной скамейке, еще одна стояла, прислонившись плечом к стене. Лиц было не разобрать, но Саше показалось, что они похожи друг на друга. Не только перламутровым сиянием волос и особой музьей хрупкостью. Одинаковое ощущение загнанности и уныния исходило от них. Они казались безмерно уставшими — плечи их безвольно опустились, головы поникли.
Клара продолжала крепко сжимать Сашину руку.
— Сашенька, — произнесла она виновато, побудь немного здесь. А я поговорю кое с кем и вернусь за тобой.
Саша охотно согласилась. Ей было невыносимо видеть, как сильная, гордая Клара превращается на ее глазах в растерянное и запуганное существо. Поэтому она заверила Клару, что все в порядке, и она с удовольствием подождет ее в этом чудесном саду. И чуть не силой освободила свою руку.
— Я скоро вернусь… — пролепетала Клара едва слышно и отступила в тень коридора. Каменная плита с грохотом захлопнулась.
В этот момент одна из муз отделилась от стены и двинулась по дорожке в Сашину сторону, шатаясь, будто под ветром. Высокая, тонкорукая, волосы цвета солнца в дымке, глаза как мутное стекло. Саша знает, какими красивыми бывают эти глаза, как они меняют цвет от малейшей перемены настроения. И выцветают, туманятся, словно пеплом покрываются от грусти и от страха. Именно такими глазами смотрела на нее муза. Она подошла ближе, и чувство беспричинной радости, предвкушения счастья вдруг охватило Сашу. Она чувствовала, что ей все доступно, все подвластно. И прямо-таки распирало желание поделиться своей радостью со всем миром.
Муза подошла совсем близко и Саша с удивлением узнала вчерашнюю девушку с площади Безобразова. Ту, которая собиралась нырнуть в болото.
— Эола! — ахнула она.
— Ты меня знаешь? — удивилась муза.
— Мы разговаривали с тобой вчера вечером, помнишь? Я Александра.
Эола всмотрелась в нее и лицо ее прояснилось.
— Да, я помню… длинное имя. Ты тоже оказалась здесь… Что ты натворила?
— Сама не знаю, — пожала плечами Саша.
— Постой, я припоминаю… Ты не муза, и на драгоценную не похожа, и уж конечно не азума. Ты… — Муза снова заглянула Саше в глаза, — Не может быть!
— Может, может, — заверила ее Саша. — Не только тебя это удивляет. Я уже начинаю чувствовать себя виноватой из-за того, что я — человек.
— Тебе повезло, что ты человек. Они тебе ничего не сделают. Ты же не обязана соблюдать кодекс.
“Опять этот кодекс!” — с досадой подумала Саша
— А ты обязана?
— Конечно. Я же муза.
— А ты здесь почему оказалась? Если это не секрет. — спросила Саша.
— Я хотела прыгнуть в болото. — призналась ей на ухо Эола. — Это страшное преступление. Меня поймали и… — Она опустилась на траву и спрятала лицо в узких ладонях. Саша присела рядом, осторожно погладила горестно склоненную голову. И нежданная, неуместная радость взмыла в ней, как только она коснулась тонких волос.
Эола вскинула голову, стряхнув Сашину руку.
— Тебе нельзя! Это опасно! Постой… Ты видишь меня, мы разговариваем… Значит ты, все-таки, не совсем человек? Кто ты?
Саша пожала плечами.
— До сегодняшнего дня я была уверена, что человек. Но все говорят, что люди не могут видеть муз и оставаться в здравом уме. А я могу. Получается, я не совсем человек.
— Ты мне кого-то напоминаешь.
— Я здесь всем кого-то напоминаю. — с досадой пробормотала Саша.
— Ну конечно! — воскликнула Эола, — Ты похожа на Агафью! Ты посредник? Какое счастье! Ты пришла, чтобы оживить Источник!
Пепельно-серые глаза засияли радугой.
— Я пришла, чтобы найти свою маму. — твердо ответила Саша.
— Она тоже в башне?
— Очень надеюсь, что нет. Хотя… Я была бы рада найти ее даже в башне. Я ее вытащу откуда угодно — лишь бы найти.
— Зачем же ты здесь, если здесь ее нет? Ты теряешь время.
— Кассандра пропала. — хмуро ответила Саша. — Альбинаты утверждают, что я видела ее последняя. Я забыла рюкзак в ее доме, а в нем мой паспорт, вот они и…
И вдруг она замолчала на полуслове, осененная догадкой:
“ В паспорте же не написано, что я поехала к Кларе! Кто им сказал? Кто знал? Савва, Карл, Бэлла и этот… Юлий Цезарь Леонардович. Значит и про Кассандру кто-то знал раньше остальных и вызвал альбинатов. Но кто же из них?”
И снова муза прервала ее мысли.
— Если пропала Кассандра, — проговорила она упавшим голосом, — со мной покончено. На нее была вся моя надежда.
— При чем здесь Кассандра? И что значит — покончено?
— Меня отправят в Город Мертвых Талантов. — ответила Эола, вся дрожа. — И я проведу там много лет, в попытках воскресить хотя бы одного. А может быть, — прошептала муза, — я никогда не выйду оттуда.
— Что это за место?
— Город-кладбище. — ответила Эола, и глаза ее вновь стали как пепел. — Когда погибает талант, он отправляется туда. А его человеческая оболочка остается жить. Пока человек жив, его талант можно спасти. И такие несчастные как я пытаются воскресить мертвые таланты. Чаще всего это бесполезно. Но если это случится, то музе даруется полное прощение и освобождение. И она становится очень, очень сильной. Но я никого не смогу воскресить, я знаю! — она уронила голову на руки.
— Не плачь, пожалуйста! — Саша сама чуть не плакала, — Тебя ведь еще туда не отправили!
— Если мне не поможет Кассандра — отправят. Я даже на тело анимузы не могу рассчитывать. А это было бы просто счастье! Проживешь кошачью жизнь, и — свобода!
“ Значит Молчун тоже набедокурила.” — заметила себе Саша. А вслух спросила:
— Чем тебе может помочь Кассандра?
— Она видит. От нее не укроется ни мысль, ни намерение. Ее словам верят даже в башне защиты. И если она подтвердит, что я не хотела становиться азумой и творить зло, а просто измучилась от голода, то меня не отправят… туда. Я ведь не виновата, что инспирии нет. — Муза смотрела на пышный куст чайной розы, а глаза ее туманились и выцветали.
— Послушай, а что если поговорить с Кларой? — предложила Саша.
— С Кларой? — муза подняла на Сашу все еще невидящие глаза. Потом наклонилась к ней и тихо сказала: — Говорят, она была… там. В городе. А ты сможешь с ней поговорить?
— Конечно смогу! — легко пообещала Саша, — Если меня саму выпустят отсюда. — горько усмехнулась она.
В эту минуту загрохотала каменная плита, и в проеме возник альбинат.
— Александра Белоконь, прошу следовать за мной. Трое Главных ожидают вас. — проскрипел он.
Саша обняла на прощанье дрожащую от страха Эолу, поднялась со скамейки и направилась к выходу.
— Пожалуйста, поговори с Кларой! — донесся ей вслед нежный голос.
***
И вот она стоит посреди зала, вырубленного в камне. Свет не проникает сюда — каменную дверь захлопнули, а окошек, даже таких крошечных, как в коридорах, здесь нет. По стенам ползают жуки-фонарщики размером с блюдце. В зале царит зеленоватый полумрак. И холодно как в склепе.
Длинный стол из гладкого серого камня перегораживает зал ровно посередине. На столе одиноко горбится ее несчастный рюкзак, порядком испачканный, рядом аккуратно разложено его содержимое.
За столом на каменных креслах с высоченными спинками сидят три очень похожих друг на друга старичка. Трое Главных. По обе стороны вдоль стен стоят альбинаты. Справа от стола сидит Лев, по-прежнему вальяжный и самоуверенный. По тому, как расслабленно он откинулся на спинку каменного кресла, видно, что ему ничуть не холодно.
По левую сторону стола — Клара. Она сидит очень прямо и напряженно, стараясь не касаться каменной спинки, руки на коленях крепко сжаты. Видно, как дрожат ее плечи. От холода или от страха?
При первом взгляде на Троих Главных Саше показалось, что бояться нечего. Они показались ей похожими на добрые поганки. Беленькие, маленькие, аккуратненькие. Они выглядели совершенно безобидными. Вот только ногти у всех троих очень длинные и острые.
Альбинаты стояли перед старичками навытяжку, будто не смея лишний раз шелохнуться. Их почтительная неподвижность наводила на мысль, что не так уж безобидны эти старички. И еще одну странность она заметила — из всех присутствующих холодно только ей и Кларе.
Заговорил Центральный старичок.
— Ваша попечительница, досточтимая Клара изъявила намерение присутствовать при вашем допросе. — голосок тихий, дрожащий.
Саша покосилась на Клару. Та опустила ресницы в знак согласия. Будто тоже боялась шевельнуться.
— Драгоценный Лев, как будущий Магнус обязан быть в курсе всех дел и тоже примет участие. — продолжил хрипловатым басом Правый старичок.
На этот раз кивнула Саша. Лев и бровью не повел.
— Ваша попечительница, досточтимая Клара пересказала нам вашу историю. — со скучающим видом продолжал Центральный старичок. — Она не представляет для нас особого интереса. Мы заботимся лишь о соблюдении Кодекса Музеона. И озабочены лишь исчезновением ясновидящей Кассандры. Расскажите особой комиссии как вы провели вчерашний вечер.
— Зачем, если Клара вам рассказала?
— Мы хотим послушать вас. И советуем рассказать все. — старичок многозначительно посмотрел на Сашу.
— Если вы солжете, или что-то утаите, мы сразу догадаемся. И последствия для вас будут самые печальные. — предупредил Левый.
— Говорите. Здесь ваши друзья. — сурово сказал Правый.
Саша переступила с ноги на ногу, чтобы убедиться, что они не примерзли к полу. Вопросительно взглянула на Клару. Та едва заметно кивнула.
Ну и ладно. Так даже проще. Гладко врать она все равно не умеет. Она начала рассказывать с того момента, как Каспар исчез за забором. На Клару старалась не смотреть — стыдно было. Не сказать всей правды — все равно что обмануть. Если Клара перестанет ей верить, то будет права.
Саша закончила свой рассказ. Повисла тишина. Центральный старичок постукивал по столу длинными ногтями. К нему присоединился Левый — тоже начал стучать. Через пару тактов вступил Правый. Теперь все трое отбивали своими когтями сложный ритм. Мерная дробь сильно нервировала Сашу. От холода у нее дрожали колени, и ей казалось, они дрожат в такт с постукиванием. И вдруг она догадалась — они стучат не просто так! Они общаются, договариваются между собой о чем-то. От этой догадки стало еще холоднее. Стук резко оборвался. Центральный хлопнул ладошкой по столу и повернул голову к соседу справа.
— Прошу, коллега, задавайте ваш вопрос. — сказал он.
— Доводилось ли вам ранее видеть оскуратов? — прохрипел Правый старичок.
— Кого?
— Если одного из этих — Центральный показал пальцем на альбината, — утопить в болоте, а через пару дней выудить, то как раз получится оскурат. — он тихонько захихикал. Двое других захихикали вслед за ним. Альбинат стоял как памятник самому себе и бровью не повел.
— Судя по вашему рассказу, в доме Кассандры на вас напал оскурат. — пояснил Правый.
— Ах вот как. Тогда — нет. Раньше я с такими не встречалась. — ответила Саша, чувствуя, что от холода губы ее одеревенели и плохо шевелятся.
— И вы от него просто убежали?
— Это было непросто.
Старички многозначительно переглянулись.
— Ну вы же видите, что это вранье! — начал Лев. — От оскурата невозможно спастись.
Снова молчание. Постукивание ногтей. Время шло, Саше казалось, что они уже целую вечность молчат и стучат. Холод усиливался. Теперь уже все тело дрожало в такт постукиванию.
Центральный хлопнул по столу и повернулся к левому соседу.
— Драгоценный прав. История с оскуратами не кажется правдоподобной. — заметил Левый.
— Но ведь потомки Агафьи находятся под особой защитой. — робко заметила Клара.
— Складывается тупиковая ситуация. — заговорил Центральный, не обратив на нее внимания.
Голосок его был едва слышен, но Клара осеклась, опустила голову.
— Перед нами ни муза, ни азума, ни драгоценная. — как ни в чем не бывало продолжал Центральный, — Либо она посредник и может спасти Музеон, либо — ведьма из Поганой Ямы, и пришла, чтобы навредить нам.
— А возможно и погубить окончательно. — поддакнул Правый, — Внести ясность в этот вопрос может только Кассандра. А она исчезла. И пролить свет на ее исчезновение не может никто, кроме подозреваемой. А она утверждает, что ничего не знает.
— Не понимаю, что вас смущает. — уверенно заговорил Лев. — Где здесь тупик? Пусть она сидит в яме для хухликов до тех пор, пока Кассандра не будет найдена.
— А если ее вообще не найдут? Я так и буду сидеть в яме для хухликов? — перепугалась Саша.
Центральный старичок молча развел руками. Саша решила воспользоваться паузой.
— А можно я спрошу?
Старички переглянулись. Центральный подумал и кивнул.
— Попробуйте.
— Кто сказал альби…натам, что я у Клары? Об этом знали только четверо кроме меня… — губы ее едва шевелились, и вместо голоса выходил невнятный шепот.
— Что вы там мямлите? — раздраженно перебил ее Центральный, — говорите громче!
Саша потерла губы ладонью, чтобы отогреть, собралась с силами и сказала как можно громче:
— Никто из этих четверых не знал, что я была у Кассандры!
— Зачем так кричать, — поморщился Центральный, — мы не глухие. Продолжайте.
— Кто-то следил за мной… за Кассандрой. — с трудом проговорила Саша. Она хотела добавить, что возможно стоит поискать еще свидетелей, но язык вдруг перестал ей повиноваться, она поняла, что не сможет произнести связную речь.
Центральный старичок смерил Сашу насмешливым взглядом, молча повернулся ко Льву.
— Все намного проще. — ответил Лев. — Платон Леонардович приехал за Кассандрой. Обнаружил страшный погром. Вызвал альбинатов. Разумеется, ему задали несколько вопросов, на которые он ответил.
“ Как глупо получилось! Зря я влезла. Выставила себя идиоткой!” — расстроилась Саша.
— Это не значит, что за ней не следили. — робко возразила Клара и Саша послала ей взгляд, полный благодарности. Она по-прежнему на ее стороне!
— Кто мог за ней следить? Она утверждает, что вчера появилась здесь впервые. — напомнил Лев.
— Автор з-з-записки. — пролепетала Саша, стуча зубами. Она подышала на руки, но собственное дыхание показалось ей ледяным.
— Опять эти сказки Венского леса! — Лев закатил глаза.
— Тогда зачем ей было сюда ехать? — воскликнула Клара.
— А вот это самое интересное! — живо откликнулся Лев. Он даже с места привскочил. — Пусть расскажет нам об этом!
— Уже десять раз рассказала! Ты тупой, что ли, совсем?! — не выдержала Саша. От злости ей даже стало немного теплее.
— Выбирай выражения! — зарычал на нее Лев.
— Успокойтесь оба! — прошипела Клара. — Сядь сейчас же, Лев!
Лев послушался, сел, прожигая Сашу злобным взглядом.
Старички постукивали ногтями, улыбались. Казалось, эта сценка их позабавила.
— Записку никто не видел. — невозмутимо подытожил Центральный. — Значит будем считать, что ее не существует. До тех пор, пока вы не докажете обратное.
— Как же… докажу? — стучала зубами Саша. — Если только… Хухлик! В Самородье болтается. Его найти…
— Вы что же, предлагаете вас отпустить? — округлил глаза Правый старичок.
— Да. Я же… не сделала ничего…
— Мы не можем быть в этом уверенными. Боюсь, что вам придется пока погостить у нас. — Центральный аккуратно хлопнул ладошкой по столу, как точку поставил.
— По…гостить? Это как?
Саше казалось, что даже мозги у нее заиндевели, и ей никак не удавалось сообразить, что значит — погостить.
— В яме посидеть, — с готовностью ответил Лев. — пока все не разъяснится.
— Как же оно… разъяснится?
— Как нибудь. — ответил Левый.
— Само собой. — добавил Правый.
— С течением времени. — подытожил Центральный.
Старички дружно захихикали.
— Нет… нет… а мама?
— Ну, знаете, деточка, это уж слишком! Здесь вам не детский сад!
Саша бросила отчаянный взгляд на Клару. Та опустила голову, обхватила себя за плечи дрожащими руками. Ей холодно — поняла Саша. Холодно и страшно. Она ей не поможет.
— Хухлика… найти… — бормотала она, все еще на что-то надеясь.
— Хухлик нам не нужен. Зачем его искать? — хихикнул Центральный старичок. — Не в том мы возрасте, чтобы бегать за хухликами.
Старички оценили шутку, дружно захихикали.
— А… альби… альбиносы…
— Если альбинаты будут бегать за хухликами, то кто же будет охранять подступы к болотам? Лунную гору? Следить за соблюдением кодекса?
Центральный в упор смотрел на Сашу, будто ждал от нее ответа на свой бессмысленный вопрос.
— Ну? Как же нам с вами поступить?
Трое Главных дружно застучали когтями по столу.
А Саше вдруг стало все безразлично. Холод выгрыз из нее волю, она уже готова была согласиться на что угодно, лишь бы убраться из этой глыбы промороженного камня.
— Ничего подобного в Музеоне не случалось. — сказал Центральный, досыта настучавшись. Я отправлю запрос в мировую башню, спрошу совета. Александра Белоконь будет ожидать ответа в яме для хухликов.
— За что? Я ничего…
— Подождите, коллеги. Есть еще один вариант. — сказал вдруг Правый старичок. Все посмотрели на него. Он выдержал паузу, доведя общее внимание до предела и голосом сказочника произнес:
— А давайте посадим ее на паром. Пусть себе плывет…
— Я против! — быстро ответил Лев.
— Подождите, драгоценный, подождите, — остановил его Левый. — В этом определенно что-то есть. Посмотрите на нее. И правда, маленькая девочка. Ну сбежала она от оскурата — повезло. Бывает. Заблудилась, запуталась. Кому она опасна? Пусть себе едет домой. Согреется.
Все трое захихикали.
— Хотите домой? — ласково спросил Центральный.
Саша изо всех сил отрицательно мотала головой, она так дрожала, что боялась случайно кивнуть в знак согласия.
— Да или нет?
— Н-нет… Нет! Не хочу.
— Что ж. Тогда в яму для хухликов. — улыбнулся Центральный. — Уведите!
Двое белесых отделились от стены, двинулись к Саше. Она хотела закричать, что ни в чем не виновата, что промерзла до костей, что она маленькая девочка и никому не желает зла, но язык не шевелился, и тело не слушалось, оно будто превратилось в заледеневший камень. Только глаза остались живыми, теплыми и Саша видит, как бледнеет Клара, как улыбаются старички, как доволен Лев, как приближаются альбинаты. Сердце стучало все медленнее.
“Сейчас оно замерзнет, остановится и все закончится.” — с облегчением подумала Саша.
Ледяные, твердые, как клещи пальцы вцепились ей в плечи. Сердце встрепенулось и замерло.
Каменная дверь с грохотом отъехала в сторону, и в зал брызнуло солнце. Вместе с солнцем в каменном проеме возник темный силуэт. Еще один альбинат. Он прошел прямо к столу, и с почтительным кивком положил перед Центральным исписанный лист бумаги. Старички внимательно ее прочли.
— Охранный документ. — с некоторой досадой сказал Центральный старичок.
Ледяные клещи на плечах вмиг разомкнулись. Альбинаты застыли возле Саши, как почетный караул. Она перевела дыхание.
— На нем подписи лишь пяти Драгоценных. Этого мало. — заметил Правый.
Клара выразительно посмотрела на Льва. Тот не шевельнулся. Клара молча подошла и дрожащими руками подписала документ.
— Теперь достаточно?
— Теперь достаточно.
— Я возражаю. — заявил Лев. Одна из подписей не принадлежит драгоценному.
— Лев! — прошипела Клара
— По закону требуются подписи шести драгоценных. Они перед нами. — сказал Левый старичок.
— У меня есть сомнения насчет драгоценного происхождения одного из подписавших. — не сдавался Лев. — Он права не имел. Он вообще никто.
Центральный старичок вопросительно взглянул на Клару.
— Савва вырос без родителей. Но он с рождения признан драгоценным. Он имеет право голоса. — надменно произнесла она.
Центральный развел руками.
— В этом вопросе ваше слово — закон, досточтимая Клара. Мы временно отпускаем Александру Белоконь под ответственность и на поруки шести драгоценных. До тех пор пока не прольется свет правды на судьбу Кассандры. — театрально провозгласил он.
Защитники по очереди подписали бумагу. Грохнули печать с такой силой, что эхо прокатилось по залу.
Саша облегченно вздохнула, едва веря своему счастью.
“Теперь, если что, и сбежать можно.” — сообразила она оттаявшими мозгами.
Центральный не сводил с нее цепкого взгляда.
— Имейте в виду, что любое ваше необдуманное действие обернется большими неприятностями для ваших поручителей. — предупредил он, словно прочтя ее мысли.
— Я ничего такого и не собиралась… — смутилась Саша.
— Очень, очень большими неприятностями. — с нажимом повторил Центральный.
— Я требую, чтобы она соблюдала особые условия. — с вызовом заявил Лев. — В интересах безопасности Музеона.
Правый старичок расцвел.
— Чувствуется хватка будущего Магнуса! — сказал он с восторгом.
— Какие вы предлагаете условия? — деловито осведомился Центральный.