Кто-то на Пушкарской задыха-ет-ся!
Есть тревога на лице,
Есть магнезия в шприце,
Ща она там быстро оклемается!
Александр Розенбаум в те годы всё больше входил в моду.
Это выглядело чертовски заманчиво, и я, взяв в деканате разрешение работать "во внеучебное время", отправился бегать по подстанциям "Скорой помощи". Их было в Л... четырнадцать, и на всех мне отказали- желающих работать было достаточно- раз, а ещё никто не хотел связываться с неопытным четверокурсником.
-Если бы у вас скоропомощной стаж был, или вы хотя бы на пятом курсе учились...
Таким образом, здесь ничего не вышло. Я начал пытать счастья в клиниках мединститута и в городских больницах. Договорился было в пульмонологическом отделении 5-й больницы, но меня отговорила Светка Олефиренко, мой основной консультант по вопросам трудоустройства. Светка была намного меня старше, до поступления в медин закончила медучилище и работала в 3-м роддоме акушеркой уже шестой год.
-Ты чего, Санька?- округлила она глаза, узнав о моём решении.- Ты с головой дружишь? Какая пульмонология, опомнись!
-То есть?- не понял я.
-Там же кто лежит- пневмонии да астмы. Всё дежурство ты будешь бегать, антибиотики разводить и колоть. Ампициллин назначают четыре и шесть раз в сутки, гентамицин- три, и по времени они никак не совпадают. А левомицетин? Плюс внутривенные инъекции. Этазол, эуфиллин... А ну, попробуй, введи хлористый в вену и не промажь? Сто раз поседеешь... Это ты вообще не присядешь и скоро вывалишь язык на плечо. В туалет сходить некогда будет! А ночью у кого-нибудь астматический приступ начнётся- заемучаешься купировать- эуфиллин в вену, капельницы с содой да гидрокортизоном. Взвоешь! Прекрати, нема дурных... Не забывай, что там больше 80 рябчиков ты иметь никогда не будешь.
Картина, нарисованная Светкой, была впечатляющая.
-И перестань ты бегать по этим больницам. Не зная броду, не суйся в воду. Помни, что у тебя ни стажа, ни опыта- кому ты по-настоящему там нужен, нянчиться. Если берут, то значит, там работа такая, что все тикают...
-Свет, а если в реанимацию податься? Там платят больше...
-Не выдумывай. Если платят, то только потому, что санитарок нигде нет. Будешь за 30% дополнительных и перестилать, и подмывать, и пыль протирать, и трупы вывозить. Никогда 40- процентную глюкозу с кровью с пола не соскребал? Поскреби, поскреби, когда вот-вот смена твоя закончится и в институт на занятия нужно успеть...
-Ну, а куда бы ты посоветовала?
-Иди к нам, в акушерство. Я, так и быть, составлю тебе протекцию. Вот такая работа...
Кислая гримаса на моём лице остановила восторженную Светку. На акушерстве она была помешана и могла воспевать его часами.
-Ну, тогда иди вон, в травму,- показала она на угрюмый корпус, обнесенный забором и скрытый клёнами.- Там уж точно работать некому- с руками тебя возьмут. Ты же мужик...
-Травма?- ещё кислее скривился я. -Что ты мне предлагаешь, Света? Какая ещё травма? Да у меня с детства на все эти гипсы, переломы и костыли аллергия жуткая. Там же что-то среднее между моргом и вытрезвителем. А уровень какой? Травматолог- это же вообще не врач- костоправ. Слесарь...
-Что ж ты такой идиот, Белошвеечка? В двадцать лет ума нет! И не будет, не жди. Я тебе дело говорю, а ты ребячишься, как пацан. Так ты себе никогда подходящей работы не найдёшь. А травма- вот такая вещь. Если б я акушерством не заболела, то в травме бы работала.
-Нет, Света. Уж лучше пульмонология...
-Да ты ж сам не представляешь, от чего отказываешься!- воскликнула Светка, что называется, "заводясь по-настоящему".- У меня там в 1-й травме знакомая девчонка, кстати, работает. Мы вместе в училище учились- Лариска Журавель. Пошли, зайдём...
Я упёрся, но Светка решительно потащила меня за собой.
-Пошли, пошли. Под лежачий камень коньяк не течёт. Посмотрим, узнаем обстановку. Может, там уже все ставки забиты. Не понравится- уйдём...
2. Лариска Журавель
Травматологический корпус 7-й городской больницы представлял из себя приземистое пятиэтажное здание из кирпича. Он не был новым. На вид корпусу было полвека минимум, и он строился в то время, когда в архитектуре ценилась прочность, высокие потолки и большие окна.
Корпус стоял особняком, несколько в стороне от основного больничного ансамбля. У него был отдельный бетонный забор, так что создавалось впечатление о чём-то нехорошем и стыдном- холерном бараке, КВД, туберкулёзной лечебнице или лепрозории. Вокруг него во множестве и беспорядке росли клёны, вязы, берёзы и кусты шиповника; был конец сентября, ещё тепло, и по аллейкам между деревьями гуляли травмированные и их родственники. Гуляли, разумеется, только те, кто мог сам ходить- с загипсованными руками, с завязанными головами и лицами, на костылях с загипсованной ногой- или с ногой в каких-то блестящих кольцах- после того, как по телеэкранам страны прокатился фильм "Доктор Калинникова" с блистательной Ией Савиной в заглавной роли, слова "аппарат Илизарова" знали самые далёкие от медицины люди.
Некоторых возили в креслах-каталках; некоторые бодро ездили сами, вращая колёса руками. Бросался в глаза контраст между этими богатырскими, развитыми, как у горилл, верхними конечностями и тоненькими-претоненькими ножками в спортивных трико и тёплых тапочках, безжизненно свисавшими вниз.
-Спинальники,- вполголоса объяснила Светка.- На пятом этаже отделение восстановительной нейрохирургии Гальперина. Он таких берётся оперировать...
-Что же можно оперировать, если есть анатомический перерыв спинного мозга?- щегольнул я специфическим оборотом речи. -Нейроны и их аксоны не восстанавливаются. На гисте[1] нам плешь этим проели.
-Значит, научились восстанавливать. Может, ты сам когда-нибудь будешь такие операции делать.
-Да куды мне...
Вход в корпус был сейчас один, через приёмное отделение. Как раз туда приехала "скорая", из которой, шатаясь, вышел белый как мел парень, мой ровесник. Его поддерживал какой-то "линейщик" в расстёгнутом белом халате. Правая рука парня отсутствовала почти по локоть; кисти не было совсем. А предплечье являло собой ужасающий бесформенный обрубок- конгломерат кожи, одежды, мышц и осколки костей. Всё это было пропитано чёрной кровью и представляло ужасное зрелище. Не будь у меня институтской закалки, меня б точно вырвало.
"Кажется, жгут нужен",- тупо подумал я и поднял глаза- жгут на плече имелся.
"Ещё наркотики нужно вводить в вену- шок, нарушена микроциркуляция, в мышцу не подействуют. И асептическую повязку... А повязки-то нет. Где ж его так угораздило?"
-Производственная травма. В токарный станок рука попала,- раздалось откуда-то. Это скоропомощник, усадив парня на кушетку, объяснил выскочившему врачу. Тот, бычьего вида мужчина лет 30, был больше похож на борца-разрядника, чем на врача. Шапочки не было, грязный халат в кровавых брызгах был одет прямо на майку, обтягивающую мощные мышцы плечевого пояса. Травматолог курил папиросу и с отвращением морщился- то ли от дыма, то ли от увиденного.
-Жгут когда наложен? Промедол вводили? Почему повязки нет?
Скоропомощник что-то ответил, ответ ещё больше разозлил этого амбала.
-Когда вы, блять, уже работать научитесь!- заорал тот на коллегу, выпучив глаза.- Почему повязку не наложил? Это же азы, элементарщина! Всё, надоело. Буду писать вашему главврачу. Каждый раз одна и та же история. Засношали! Затрахали! Как фамилия?
-Магаляс Вячеслав Петрович. 21 год. Рабочий с "Красного Октября"...
-Да не его! Твоя как фамилия?
-Вы... вы не тычьте! Я такой же врач...
-Да какой ты, к шутам, врач! Тоже мне- повязку, блять, элементарную повязку наложить не можете! Врач! Всё. Пишу докладную...
-Как вы себя ведёте? Я сам на вас напишу. Хам!
-Ё#нуть бы тебе пару раз,- от души матюгнулся амбал.- Когда-нибудь, ей-богу, не выдержу. Галя! Рая! Одна оформляет и анестезиолога зовёт, другая операционную мне разворачивает. Ампутация предплечья...
-А нельзя сохранить, доктор?- робко спросил больной.- Я ж только с армии вернулся. Жениться в октябре собрался...