Спирту 96% у меня в сейфе стояла целая банка, плюс ещё полбанки микстуры Равкина, содержащей и спирт, и фенобарбитал и ещё какую-то вырубательскую смесь. Завтра всё это нужно было списывать, так что я разлил всё это в два стакана и преподнёс пострадавшим.
-Ух ты, опричастились!- понравилось им. Вскоре оба начали дремать.
Я пожал плечами. Открывалась уникальная возможность "спиздить" восемь кубов морфина гидрохлорида. Учитывая то, что расфасован препарат был не в картонные коробки, как промедол, а покрыт целиком целлофановой плёнкой, извлечь ампулу, не нарушив плёнку, невозможно было, и взять из пачки беспрепятственно, перепаять их возможным не представлялось. Лариска уже спала - впрыснутая в неё моя сперма действовала в этом отношении на бабу благотворно - так, что я не стал ей ничего говорить. Всю ночь, каждые три часа, я открывал ампулы с морфина гидрохлоридом и переливал содержимое ампулы в заготовленный флакончик из-под пенициллина. Аккуратно списав в истории и в журнале учёта, я всё же делал дрыхнущим работягам какой-нибудь укол- гентамицин им же всё равно был назначен- и уходил к Лариске под тёплый бок. Через три часа процедура повторялась. Мне удалось перепаять и четыре ампулы с промедолом со своего поста, перелив их содержимое в другой флакон. День, кажется, сулил богатую добычу.
Неудержимо захотелось уколоться, но будить для этого Лариску показалось жестоким. Я набрал ещё кубик промедола, заперся в туалете и сел "орлом" на унитаз. Левое плечо я прижал к коленке, отчего локтевая вена в сгибе моментально вспухла. Осторожно, высунув кончик языка, я взял шприц правой рукой, как берут финку, попробовал поршень. Тут я сообразил, что забыл антисептик.
"Ладно, фигня,- подумал я.- Там такая имунная система"...
Изловчившись, я укол сам себя. Это было неприятно, но не очень- сейчас будет что-то, и я напрягся в ожидании. Кончик иглы проник в вену, что показала струйка красной крови, рефлюксировавшая в шприц. Я догадался отвести локоть от коленки и изо всех сил надавить на поршень, одновременно стараясь, чтобы игла не выскочила. Доза промедола моментально вдавилась мне в вену, описала большой круг кровообращения и ударила в голову. Я едва не упал с унитаза.
Кое-как отсоединив иглу, я зажал место инъёкции рукавом халата, вымыл шприц под краном, и, шатаясь, побрёл в сестринскую - греться возле Лариски, вылавливать кайф и мечтать. О чём?
...узел волос из шёлка
Складки платья легки...
Боже, как глупо.
19. Райка Гамал
Утро понедельника вышло напряжённым. Мазепа пришёл рано, часов в восемь, и Арутюн тут же заспешил к нему испуганным петушком. Вышел он оттуда минут через 15, и было видно, что "огрёб" дежурный врач по полной.
Я переделал все утренние инъекции. Приятно чувствуя, как греют карман два пузырька- один с морфином, другой с промедолом, сдал Лариске пустые ампулы. Она попросила уколоть её напоследок.
-Дают нам сразу троих- одну студентку и двоих из 3-й больницы,- устало сказала она.- Может, ещё кого выбить удастся. Райка, кстати, к нам сюда просится- не хочет больше работать в травмпункте. Может, и правильно. Неужели я когда-нибудь все ставки укомплектую, чтобы самой только в день выходить? Аж не верится. Ты зайди или позвони завтра...
Она поцеловала меня, и я отправился на занятия. Сегодня предстояла факультетская терапия - целый день в кабинете доцента Субботовского, слушать его рассказы об ишемической болезни сердца.
"Неужели пойду?- остро подумалось мне.- С полными карманами морфина и промедола"?
Я вышел на улицу. Хоть и были 20-е числа сентября, лето, казалось, никуда не уходило. Где-то за Днепром в полную силу наливалось красноватое солнце, грозя вот-вот подняться над крышами Л... и погрузить город в самую несносную жару. Нет, погода, кажется, занятиям отнюдь не благоприятствовала.
Я вышел на площадь- выжженный квартал
Одел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно- у меня изо рта
Шевелит ногами непрожёванный крик...
Напротив приёмного отделение была небольшая стоянка. Я различил на ней "Волжану" шефа- прекрасная, красивая машина, вполне достойная такого седока, как Мазепа. В любой честно заработанной вещи, в отличие от украденной, чувствуется красота и гордость своим владельцем. Я поискал машину Мельника - но её не было. Очевидно, он паркуется в 10-й больнице, где кафедра.
Зато там стояла "шестая" "Лада" кремового цвета. За рулём её сидел Арутюн Арташесович в хорошем замшевом пиджаке и белой тонкой водолазке. Из машины слышалась музыка - пел Вячеслав Малежик.
-Отработал, Саша?- крикнул он мне.- Ты извини, что я тебе пошить вчера не дал- народу было много. В другой раз, как подходящий попадётся - сам позвоню.
-Спасибо, Арутюн Арташесович,- ответил я.- А вы уже отработали?
-Да, я же сейчас в дежурантах...
Несмотря на то, что приязни к доктору Карапетяну у меня не прибавилось, вежливость его была приятна. С вежливостью бороться гораздо сложнее, чем с грубостью.
В это время из дверей приёмного вышла Рая- все в тех же джинсах и футболке, с сумочкой, что я видел позавчера у старшей. Волосы ей были схвачены хвостиком, что придавало ей деловой, строгий, утренний вид.
Арутюн гуднул, улыбнулся и начал заводить мотор "Лады". Рая приветственно махнула длинной рукой с какими-то кольцами на запястье, но не повернула, пошла дальше. Карапетян тронул машину, стараясь нагнать её и поехать вровень. Я шёл сзади, точно уэллсовский невидимка.
-Подвезти?- улыбаясь изо всех сил, спросил Арутюн Арташесович.
-У вас бензина не хватит, доктор,- вздёрнув голову, ответила Рая и ускорила шаги.
-Хватит, полную канистру только что залил. А не хватит - заправимся. Ну? Три часа - и мы в Ялте...
-Нет, спасибо. У меня дела. Я на трамвае...
-Да брось ты- на трамвае,- скривился Карапетян.- Я ж с самыми лучшими намерениями, Рая. Давай. Не хочешь в Ялту или Кирилловку на пару дней, хоть до общаги подброшу, до Тимурки.
Пока Рая подыскивала ответ- по дрожанию нижней губы было видно, что ответ будет невежлив, несмотря "на хорошие намерения" доктора, решил вмешаться я.
-Арутюн Арташесович. А что, если я Раю провожу?
-Ти?- Карапетян глянул на меня с нескрываемым презрением. Веки его знакомо фундукообразно напряглись.
-Да, я.
-Тебе же на занятия?
-А у нас физкультура...
Арутюн придал лицу самое свирепое и высокомерное выражение, на которое был способен. У всех кавказцев, как бы безобидно они не выглядели, всегда есть в лице что-то злое, зверское, пугающее, обозначающее вызов к самой серьёзной борьбе, борьбе не до первой крови- до смерти.
-Смотри, Рая,- постарался как можно насмешливее сказать он.- Сегодня одно настроение, завтра может быть другое настроение...
Карапетян резко дал полный газ и исчез из виду.
-Ну чё?- улыбаясь неизвестно почему и так широко, что потом было неловко, навис я.- Проводить? Пошли?