Я что-то ответил, Лариска подняла меня на смех.
-Я не так давно работаю, но сама вижу, что врачи глупеют прямо на глазах. Арутюны с гор стали спускаться, или вот "плёночники"...
-Кто?- вздрогнул я.
-Те, кто на "плёнке" денежек заработает, а потом диплом в открытую покупает. И кто это - скажешь, врач? Врачу учиться надо, а крестьянину на земле работать. Деклассированные все какие-то стали. Мазепа против этого и борется. Поработаешь - сам поймёшь. А если он за квартиру взялся - дело верное. Мне бы только Ваську к себе прописать, чтобы двухкомнатную дали...
Дошли до общежития, зашли попить кофе. Спать совсем не хотелось.
Кофе совсем не полезло, поэтому Лариса потащила меня в постель.
-Сделай мне ещё так, пожалуйста...
Копаться в чужой, женской, странного устройства промежности не хотелось, было "не по тяге", приходилось "ломать себе кайф". Но ничего не оставалось - Лариске уж очень нравилось.
Потом я имел её традиционным способом, но как-то неудачно. То ли стенки влагалища были слабые, то ли член у меня плохо стоял. Я перевернул Журу, поднял повыше её задницу и начал пихать пенис прямо в анал.
"Ща я тебя разработаю",- мстительно подумалось мне. Но Лариска, вместо того, чтобы помочь, вдруг упала плашмя и затряслась от слёз. Я с трудом добился, в чём дело- оказывается, её незабвенный Толик очень любил "жинку распечатать насухую", после чего Лариса несколько раз бегала зашивать свою прямую кишку на кафедру проктологии.
Я потратил полночи на то, чтобы объяснить, что я- не садист, не мазохист, не гомосексуалист, не онанист. А просто любопытствующий мальчишка. Которому интересно, какие дырочки природа предусмотрела женщине и как можно их использовать с точки зрения физиологии секса, вот и всё. Закончилось позой "женщина сверху"- получилось хорошо, и я, долго-долго кончав, всё целовал и гладил целый час - долгий час - всхлипывающую Лариску. Несмотря на все мои способности убеждения, окончательно убедить её в своей нормальности у меня, увы, не получилось. Было стыдно, причём всё сильнее и сильнее.
Домой я вернулся в третьем часу. Мать, конечно, не спала, слышала, как я вошёл, но и не подумала подняться или хотя бы окликнуть.
"Значит, сердится,- подумал я, ощущая затухающие волны-пробеги от "отходняков" промедола.- Оправдываться всё равно не буду - мне 20 лет. А с Лариской и правда нехорошо получилось. Лучше бы сослался на усталость и дома отсиделся"...
Я лёг, и ещё долго приятные мысли то тут, то там буравили череп изнутри, а приятные-приятные мурашки носились то иголочками, то волнами по всему телу. Потом уснул.
3.Самое приятное пробуждение
Заснул я неожиданно крепко, так, что сам не ожидал. Очевидно, ненормальная бодрость и оживлённость, вызываемые наркотическими препаратами, требовали усиленного сна. В нём было что-то детское, пятилетнее, и я даже не помню, чтобы хоть раз проснулся. Хотя в восемь утра это была мать, которая сухо напомнила мне, что у меня занятия, и, между прочим, Военная кафедра. Накрахмаленный халат, шапочка и галстук в шкафу на плечиках.
Обычно я просыпался быстро и никогда не валялся в постели. Поэтому мать, посчитав задачу выполненной, собралась и ушла на работу. А я, впервые в жизни, решил никуда утром не идти, даже на Военную кафедру. Вернее, "решил"- сюда не подходит, решать я ничего не мог - просто юркнул обратно под одеяло, накрылся с головой и снова погрузился в эти реально- сюрреальные, необычайно сладкие сны.
Потом была пара звонков по телефону, но я не встал, накрыл голову подушкой и продолжал оставаться всё в этом психэделеческом состоянии.
Снились (грёзились) какие-то полёты между облаками, паруса, штормовое море, бегущая по волнам девушка, какие-то пробирки и бюретки, залитый солнцем Днепр, батисфера на глубине и диковинная глазастая рыба. Впрочем, воспроизвести простое сновидение - целая задача, это подтвердит каждый, кто читал Фрейда. Воспроизведение же самых высокоассоциативных образов из архитектонических полей коры или глубин подсознания- "отходняков"- переводу на обычный человеческий язык вообще не поддаётся- нужно самому войти в аналогичное состояние.
Но вот кто-то вошёл, кто-то сел рядом, кто-то закурил сигарету, кто-то потормошил меня. Это уже не был сон, и я выглянул из-под одеяла.
"Нет, это сон"...
На краю моей кровати сидела Рая- в тонкой курточке, короткой юбочке с разрезом, с обручем на волосах, в босоножках- такая, какой я видел её с Мельником. Она сидела и курила, аккуратно стряхивая пепел обратно в пачку, и с улыбкой смотрела на меня.
-Значит, вот ты какой, Белошицкий- трубку не берёшь, хоть и знаешь, что я буду тебе звонить, институт уже второй день прогуливаешь, таращищься из-под одеяла, как осьминог,- с упрёком сказала она.- Мама твоя где? На работе? Надолго? Хорошо, хоть дверь она за собой не закрыла, а то я звонила бы неизвестно сколько...
Да, это была она - Рая, живая, реальная, самая красивая девушка в мире. Я потянулся её обнять.
-Стой, дай сигарету затушить,- засмеялась она.- И дверь закрыть всё же надо- хорошо, если просто обниматься будем. А если нет?
Через несколько минут моя гостья, совсем голая, если не считать обруча и браслетов, забралась ко мне под одеяло. Ещё несколько минут мы целовались, причём уроки Журы пошли мне на пользу - касаться губами этого гладенького, загорелого, с ямочками тела было необыкновенно приятно. Причём и шейки, и грудочек, и животика, и ягодиц, а особенно ножек. От Раи пахло чем-то необыкновенно возбуждающим, и очень скоро ножки её были раздвинуты, а губы мои проникли в самые интимные места, где начиналось самое интересное.
- Французский минет или куннилингус,- прокомментировала Рая, претендующая на самую полную "продвинутость" в вопросах секса совершенно спокойным голосом.- Это же так унижает мужчину! Фу, Белошицкий, ну что за разврат- ты же будущий врач и комсомолец... А облизывать какую-то медсестру...
Очень скоро я заставил её замолчать, застонать и выгнуться мне навстречу, изо всех сил вцепившись мне в волосы. Между нами что-то началось- я без устали рыл, буравил, сосал и снова рыл её языком и губами, Рая принялась помогать мне пальчиками. Так мы перемещались в разных направлениях по кровати минут 20, пока оба не выдохлись.
-Ты всё больше меня удивляешь,- заявила Рая, закуривая новую сигарету и искоса рассматривая меня своими карими ("без блеску"- ура Лермонтову!) удлинёнными глазами.- Так хорошо мне даже с Пашей не было...
-А что Паша?- сразу насупился я.
-Ничего,- как можно равнодушнее ответила она.- Просто люблю его, дурака, и, похоже, это на всю жизнь.- Я тебе как-нибудь расскажу. А теперь давай ты- тоже, небось, кончить хочется. Со мной не церемонься- суй сразу раком...
Моя утренняя гостья, не переставая курить, приподнялась на локтях и коленях, подставляя мне пару кругленьких, слабо загорелых ягодиц. Щёлка между ними, только что как следует обработанная моим языком и губами, блестела, сверкала, по ней изнутри текла капелька белой вязкой жидкости.
Я пристроился сзади, намереваясь воткнуть полового друга в эту площадку, но подлец меня совсем не слушался. Он висел вяло и сморщенно, точно у пятилетнего мальчика, и никакие прелести Раи не могли заставить его отреагировать.
Она попыталась мне помочь орально, как вчера- но бесполезно. Отросток мой, даже не пытаясь налиться хотя бы вполсилы, тут же выскальзывал и повисал, повинуясь лишь закону всемирного тяготения.
"Неужели я стал импотентом"?- с ужасом подумал я.
-Ничего, бывает,- начала подниматься Рая. Я в панике подумал, что она сейчас уйдёт, но девушка просто подошла к балкону, завернувшись в занавеску, выглянула на улицу. Включила телевизор - шло утреннее повторение фильма "Дело было в Пенькове".
-Снова жара начинается,- зевнула она.- Кстати, ты знаешь, что я к вам в отделение перешла работать?
-Почему?
-В основном, из-за Пашки- видеть его не могу. А ещё из-за Арутюна. Сидеть с ним в одном помещении, стоять в одной операционной... В отделении у тебя своё рабочее место есть, с которого можешь послать кого хочешь и куда хочешь. Завтра нам с тобой старшая ночь поставила.
-А сегодня?
-Отдыхаем. Твоя мамаша когда вернётся? А насчёт эрекции ты не переживай. Встанет ещё до неба. Там после вчерашнего ничего, что ли, не осталось?- она указала на большую пляжную сумку, так и простоявшую всю ночь в углу.
Осталось ещё шесть кубов морфина и три промедола, про которые я совершенно забыл. Но в наличии был один только шприц.
-"Пятёрка" притёртая- то, что нужно. У тебя какая группа крови?
-Вторая, а что?
-А то, Саня, что делаем мне первой - я ведь универсальный донор. Физ у тебя найдётся промыть баян? Нет? Ну тогда воду прокипятим и отфильтруем. Я ведь сразу с морфуши начну...
Укололись- она морфином, я двумя кубами промедола, снова легли обнявшись. Еле-еле работал телевизор, показывающий страсти глубинного села 30- летней давности с молодым Тихоновым в роли шебутного тракториста. Учительница, его пассия, была чем-то похожа на Раю. Тихо совсем было- почти весь дом, разойдясь по детсадам, школам и работам, опустел; улица 40-летия Советской Украины была тихая боковая улица с редким троллейбусным движением, только ветер легонько колыхал занавеску. На балконе ворковали голуби.
Это было самое странное утро в моей жизни.