-Ломка? Уже?
-А ты как хотел- ведь мы с тобой на систему присели.
-Уже? Так быстро...
-Поэтому нужно идти на работу. Я сейчас иду - на сутки, ты вечером к шести подрулишь. Будем, как белочки, запасы делать. Ты и так молодец - если б ничего не вынес, фиг бы уговорил с тобой пойти. Но неплохо время провели, а?- она толкнула меня локтём в бок.- Да ладно тебе кукситься - ты нормальный, клёвый пацан, с тобой весело. Честно, не ожидала. У меня ведь друзей тоже нет.
-А Лариска?
-Ну, она вроде старшей сестры, что ли. Дальняя родственница. На иглу подсадила.... нравится она тебе?
Я что-то угукнул. Раскрывать свои отношения с Журой не хотелось. Но Рая ни о чём не догадывалась и спросила просто так.
Мы ещё немного полежали- я целовал ей между ножек, Рая- головку моего члена. Для настоящего полового акта мы были слишком вялы. Возиться с половыми органами друг друга сейчас не очень хотелось. Действие нас заводило, да, но несильно, как-то по обязанности, поэтому хотелось лучше кольнуться, чувствуя в этом настоящую свободу и полёт.
-Ладно, пошли- по последнему, и на работу. Ты не вздумай сегодня институт пропускать- если дома ляжешь, то всё, раскумарит, два дня не поднимешься. А за дружбу сделаем на брудершафт...
У Раи оказался ещё один шприц-пятёрка, который она хранила в небольшом стерилизаторе на всякий случай- соседи, зная, что племянница "Гамалихи"- медсестра, часто приходили сделать то алоэ, то витамин, то но-шпу. Вскипятили оба шприца, в каждый набрали по последнему кубику морфина гидрохлорида. Потом легли рядышком, я вручил ей свою правую руку, она мне- левую. Дальше перетянули плечи, протёрли локтевые сгибы и синхронно вонзили иглы в вены друг другу.
-Ну...раз...два...три...
6.Жизнь- это восторг
От Раи я ушёл рано, часов в семь, на самой высоте первых, самых радостных послеприходных ассоциаций. Звоня из первого же автомата домой, матери, я был полон благодушия, оптимизма и восторга. Её настырные вопросы о том, где я был, где сейчас нахожусь и что со мной происходит, даже привели меня в раздражение- ночь я провёл у самой лучшей девушки в мире, сейчас собираюсь в институт на Кафедру экспертизы временной нетрудоспособности, ничего необычного со мной ровным счётом не происходит, сегодня иду на дежурство, увидимся завтра.
-Нет, ты стал курить, стал безалаберным каким-то- раньше ты таким не был,- глубоко вздохнула мать.- Честное слово, лучше бы ты на эту работу не устраивался- прожили бы как- нибудь до твоего диплома...
-И совсем чтобы не рос...- ехидно добавил я.
-Я сон плохой видела, Саша. Не стану рассказывать...Основные проблемы ещё впереди, и уберечь тебя я не смогу. Храни, заступись за тебя царица небесная...
Несмотря на высшее культурное образование и профессиональную начитанность, мать была верующа и суеверна как крот.
-Ну всё, мам, тут троллейбус подошёл. Целую,- заторопился я.
С момента "брудершафта" прошло уже около часа, и я испытывал всё более нарастающий восторг. Внутри всё пело и танцевало, всё, буквально всё радовало- и ширина проспекта Ленина, на который мы выехали, и длинная плотина над седым Днепром, и даже дырки от снарядов в бетонных блоках- "Эти раны- свидетели суровой осени 1943 года". Радовали шлюзы, в которых сейчас поднимались какие-то сухогрузы- не понимаю, как, лишь однажды увидев сухогруз в трёхступенчатом шлюзе, груженный марганцево-никелевой рудой, можно было не умереть от счастья. Наш Л..., проявляющийся из раннесентябрьской дымки, показался мне красивейшим городом на земле.
Немного мешали люди, набивающиеся в машину с каждой остановкой всё больше и больше- Л... был весь построен вдоль проспекта Ленина, который был его самой большой транспортной магистралью и по которой, в основном, ходили почти все номера троллейбусов, трамваев и автобусов. Когда ближе к площади Космонавтики меня окончательно притиснули к поручням, я решил покинуть салон и продолжать путь до Кафедры пешком - благо, времени было с избытком.
Из троллейбуса я не вышел, а, по меткому выражению д-ра Мазепы, "десантировался"- ибо слёт со ступенек в толпе толкающихся граждан ещё до того, как машина затормозила, слёт прямо на высокий парапет тротуара было занятием далеко не безопасным. Пользуясь молодостью, небольшими габаритами и кое-какой физподготовкой, мне удалось благополучно встать на ноги и продолжить путь, между тем какую-то пожилую женщину начали хором поднимать с проезжей части - сама встать она не могла.
Кто-то побежал вызывать "скорую", и я ухмыльнулся- похоже, родная травма без работы в пиковые часы никогда не остаётся. Подумал о Рае, которая была вынуждена добираться до "семёрки" в таких же обществено- столыпинских условиях - на "тачках" она ездила только в том случае, если были деньги - сразу же по приезду расплатиться с водителем - а с деньгами, да ещё в конце месяца, у Раи тоже была напряжёнка. На "халяву" или "за красивые глаза" она никогда не ездила, не считая вчерашнего Гену-плёночника. Мне стало жалко, что её нет сейчас рядом, что мне приходится идти вот и восторгаться утренним Л... одному. Ещё никогда одиночество не доставляло мне каких-либо неудобств или страданий.
Я не спал уже несколько ночей, но свежевпрыснутый в венозное русло морфин творил настоящие чудеса. Я не ощущал ни следа малейшей сонливости, вялости или хотя бы желания полежать - наоборот, препарат пробуждал сильнейшее стремление двигаться, действовать, открывать и открывать для себя этот новый, совершенно необычный мир.
Я двигался по давным-давно знакомым улицам Л... неспешной походкой. Состояние моё чем-то напоминало состояние человека, вернувшегося в родные места после многолетней отлучки. Витрины магазинов, которые только начали открывать, городские учреждения, к которым с разных сторон сходились толпы совклерков- накрашенных с заметным вызовом женщин 30-40 лет, сгорающих от желания обменяться последними новостями. Свежие газеты, которые начинали расклеивать на стенды расклейщики, школьники, стекающиеся к школьным подъездам - всё это необычайно возбуждало моё любопытство. Хотелось буквально узнать о каждом встречном прохожем, о том, кто он, откуда, и главное - почему он такой славный человек.
На пересечении с улицей Героев- панфиловцев проспект был перетянут огромным плакатом "Мы придём к победе коммунистического труда", что тоже прибавило мне восторга. Ленинские выражения были просты, кратки и легко запоминались. Например - "Коммунизм- советская власть плюс электрификация всей страны" или "Из России нэповской будет Россия социалистическая". Мысли вертелись в голове со страшной скоростью, каждая была очень глубока и каждую можно было смело записывать- но ухватить или удержать в памяти ни одну мысль хоть какое-то достаточно продолжительное для запоминания время я не смог. Я решил попробовать их записывать, как только доберусь до института.
Я свернул в центральный парк и походил пустыми в этот час аллеями, сильно заваленными сухой листвой, с умилением посмотрел на нескольких бабушек, вышедших на раннюю прогулку с внуками, с неодобрением - на парочку бегунов трусцой в сопровождении огромных собак-овчарок. Этим мужикам полагалось работать, а не бегать по паркам. "Большое начальство или торгаши-подпольщики. Миллионер Корейко очень берёг себя для капитализма"...
Захотелось пепси-колы, и я свернул в только что открывшийся Центральный универмаг "Украина". Бутылку пепси-колы я выпил с удовольствием, но меня тут же стошнило, и я едва успел отбежать за мусорный бачок.
Рвота, как ни странно, была приятна и принесла немедленное облегчение. На меня с удивлением посмотрели несколько прохожих.
"Это вам не просто так - это смычка,- с торжеством подумал я. -Но вообще-то нужно осторожнее"...
Потом мне неудержимо захотелось курить через мундштук, и я купил один - заодно с чёрными очками в табачном киоске. К кафедре ВТЭКа, стоящей в глубине переулков, я подошёл в новой экипировке - в очках, с "Космосом" в мундштуке и с бутылкой "Пепси-колы" в руке. К последней я прикладывался теперь очень осторожно.
Группа уже почти вся собралась на крыльце и дружно смотрела, как я подхожу. Пока я шёл, глядя в сторону и пятёрней постоянно поправляя и отбрасывая волосы на затылок, никто ничего не произнёс, кто-то закашлялся бурно, кто-то ухмыльнулся. Мой выход произвёл впечатление.
Меня спросили, где я был два дня, и я повторил - ангина, но уже лучше, пропущенное отработаю. Я достал тетрадь и ручку и попытался записать несколько мыслей, образов или рифм, постоянно рождающихся в голове, точно в огромном реакторе. Но и это оказалось не под силу- мысли и образы никак не хотели формулироваться. Этот опыт заставил меня призадуматься.
"А есть мысли-то?- пришло мне в голову.- Продуктивна ли эта деятельность, и насколько? Помню, я даже пьяным, лет в 14, когда первый раз напился вусмерть, и то рисовал какие-то картинки. А здесь? Вроде бы под черепной коробкой у тебя целый кладезь - стихи, поэмы, романы, картины, гениальные открытия- а вот нет ничего. Может, это всё кажущееся? Эмоциональный образ мыслей принимаем за мысли"?
"Но с другой стороны - само восприятие. Я абсолютно, безбрежно счастлив, и единственное, чего мне хочется - это оказаться с Раей подальше отсюда, где-нибудь на экваториальных островах под пальмами, в пене прибоя, и чтобы бочка с морфином"...
Нет, без Раи чего-то явно не хватало. Вспомнился вопрос Фауста:
Скажи, когда ты не скучал? Подумай, поищи. Тогда ли,
Как над Вергилием дремал, а розги ум твой возбуждали?
Вошла преподавательница- Маина Водояровна Капустянская- высокая, худая особа 50 лет, заняла место на кафедре и монотонным голосом начала:
-Причины стойкой утраты трудоспособности при болезнях органов дыхания....
Я почувствовал несвободу и желание уйти. Но уходить нельзя было - Экспертизу нужно было отсиживать до мозолей на заднице. Я вздохнул, постарался подавить владеющее мною всё утро чувство восторга и начал записывать причины стойкой утраты трудоспособности. Чудесное утро, кажется, закончилось. Единственное, что мне оставалось- это ждать вечера, когда я смогу увидеть Раю.
7.Новые лица в травме
После Кафедры экспертизы была кафедра Глазных болезней. Мной овладело плато, и я преблагополучно продремал на задней парте. Впрочем, я не спал- я слышал всё, что говорил преподаватель и даже отвечал на вопросы. М.А.Б. же описывал, как его поднимают к больному и одновременно он слушает пение Амнерис- симптом очень характерный. Я, конечно, не театрал, но раздваиваться и делать одновременно два или три дела у меня получалось ничуть не хуже. Я слушал преподавателя,- лекцию об иридоциклитах и увеитах, одновременно -мозгом- группу "Аквариум":
Я не знаю, зачем ты вошла в этот дом,
Но давай проведём этот вечер вдвоём.