Где-то в городе Наам, княжество Соуго, на севере Белой долины.
Артуро прекратил играться с добычей и, сблизившись с культистом, изящно взмахнул рукой. Лёгкий, тонкий и безумно острый коготь, в который превратилась его кисть, очертила полукруг. Из рассеченного горла червивого хлынула кровь. Моментально потеряв любой интерес к схватке, противник рухнул на колени и, хрипя, попытался прикрыть руками кровоточащую рану.
Артуро просто вонзил коготь ему в затылок, обрывая мучения.
Вынув оружие, он брезгливо отряхнул его и огляделся.
Город горел. Ночь была светла от огня пожаров. Изредка, с разных сторон, доносились крики то боли, то ярости, совсем редко ветер доносил рев варага.
Сейчас пятеро агентов Червивого Яблока вместе с стражниками, гвардией, остатками корпуса боевых волшебников и просто неравнодушными гражданами пытались отбить нападение Тысячи Глаз.
Атака была спланирована весьма хорошо — культисты сожгли четыре окрестных деревни, на пожар помчались спасатели и стражники, на пожар в слободе за окрестным лесом отправили уже часть гвардии. В город, лишенный большей части сил, пришел основной отряд противника — с три сотни рядовых культистов, несколько офицеров, погонщики варага со своей ордой и один Белое Сердце. Сейчас его выслеживал Ранф. Тем не менее, Тысяча успела сжечь многие административные центры, натравить варага на жилые кварталы, захватить городской арсенал. Яблоко было не в лучшем положении.
К блондину из темноты неба шмыгнула птичка, сотканная из мрака. Послание от кого-то. Артуро поймал ее левой рукой, правая все ещё представляла из себя большой коготь. Птичка рассеялась дымом, втянувшимся в ладонь.
"Сольпуга, быстро, на юго-запад, Короеда теснят!" — раздался в ушах командный голос Базиля-Коршуна.
Сольпуга-Артуро вздохнул, сбросил с себя кофту, обнажив торс, вложил монетки в специальные прорези на глазах маски, и начал метаморфозу. Снова. Все же пора стать серьезным. За игры с добычей Ранф его бы не похвалил.
Левая рука вытягивается, приобретает два дополнительных сустава, кисть превращается в коготь. Теперь руки одинаковые. Ноги утолщаются, покрываясь жгутами искусственных, сотканных из гибкого мрака, мышц. Из спины лезут ещё две пары конечностей — длина около двух метров, четыре сустава, когти на концах. В конце Сольпуга покрыл всю доступную площадь тела шерстью — десятисантиметровыми толстыми волосками из хитина. Благодаря хорошей иннервации мышц, держащих волосы, Сольпуга прекрасно чувствовал мельчайшее движение ветра. Можно было сказать, что его осязание распространялось метров на десять-пятнадцать вокруг.
В завершение метаморфозы Артуро тяжко вздохнул и выпустил изо рта маленького паучка из мрака — он сейчас не представлял, где находится юго-запад.
Паучок приподнял край маски, скользнул на покрытую шерстью грудь, скользнул к брюкам, нырнул в карман, и, чуть погодя, с видимой натугой извлёк оттуда маленький компас, после чего прыгнул на подставленную руку.
Сольпуга оценил направление, подождал, пока паучок спрячет компас обратно, развеял его и присел. Напряг свои мышцы и пустил Мощь в искусственные.
И с лёгкостью запрыгнул на крышу соседней трехэтажки.
Дальше Сольпуга, выглядящий как чей-то ночной кошмар, поскакал по крышам строго на юго-запад.
Долго его путь не продлился. Буквально через десяток домов, в переулке, он услышал звон стали и почуял запах крови. Подбежав к краю крыши, он склонился над обрывом.
***
Принять выпад на меч, пинок в бедро, враг отшатнулся. Перейти на нападение. Меч чертит кровавую борозду на его груди — успел отшатнуться. Враг слева. Отклонить голову, пропуская шип из мрака. Левой рукой отмахнуться мечом. Самонадеянно, глупо, но сил уже почти нет. Задела — культист потерял маску, отвернулся и завопил, прижимая руки к месту, где минуту назад были его глаза.
Врага сзади не почувствовала. Шип вошёл в левую часть поясницы.
Афина только всхлипнула от боли.
Сил не осталось. Она в одиночку схлестнулась с десятью культистами, и уже минут двадцать машет мечом как заведённая. Шестеро из нападающих украсили своими потрохами брусчатку, один оглушен, но ещё трое…
Афина вызывает Мощь. Словно черви пробуривают себе путь сквозь мышцы — привычное чувство. На конце ее локтя возникает острый пятисантиметровый шип с пустотой в основании. Там создаётся газообразный мрак. Когда газа становится слишком много, шип отрывается от основания и летит. Привычный ритуал, не занимает и двух секунд, атаки шипом — базовые атаки любого червивого.
Попала или нет — уже неважно. Афина чувствует, что быстро теряет кровь. Видно, последний удар задел артерию. В ушах звенит, ноги слабеют. Она только и может, что смотреть, как рослый культист в серой мантии с кровоточащей полосой на груди замахивается булавой, сделанной из угольно-черного мрака.
Сверху на культиста тяжело приземляется нечто отвратительное, уродливое, вонзая в человека шесть длинных шипов. Покрытое серыми волосами, с шестью паучьими конечностями, всаженными в врага, с ногами, бугрящимися от черных обнаженных мышц, с погребальной фрельской маской на лице и блестящими глазами-монетками в пять горстей. Афина почувствовала, как под ее маской на щеки потекли слезы облегчения.
Чудовище одним движением разрывает культиста на куски, густо окропляя все вокруг кровью. Чудовище рычит — это смотрится особенно жутко, когда рев доносится из-под красной каменной маски.
Ужасающая помесь человека и длиннолапого паука смазанной тенью ринулась на врагов. Афина же просто рухнула на колени и прижала руки к животу — сейчас ее задача верно направить Мощь, чтобы восстановиться и продолжить битву. Придется ткать себе мышцы, скреплять треснувшие кости, оборачивать в гибкую тьму разорванные артерии.
Потом она хлебнет одного дорогого элексира, встанет, поднимет отцовский меч и продолжит резать Тысячу Глаз.
Теперь будет полегче. Теперь с ней Сольпуга.
***
— Господин, нам налево! Там хорошее место, агенты ослабили там коэффициент Бругга, разлом открыть будет проще.
— Просто веди! — рыкнул Боан.
Он возглавлял центральный отряд сил Тысячи Глаз. Шестьдесят солдат, не жалких культистов, что только и могут, что стенать о невозможности жить как все, а настоящих солдат, прошедших многолетнее обучение в горных крепостях Тысячи, взращенных на ненависти и вскормленных на почтении к Освальду. Один старший офицер, постоянно то посылающий мрачных воронов, то принимающий — координирует работу. И он, Белое Сердце, один из сильнейших воинов Тысячи, приближенный к самому Освальду. Такой кулак с лёгкостью разгромит почти любую силу в Красных Княжествах.
Господин выбрал хорошее место для построения своего государства. Однако, многое что надо разрушить, прежде чем строить новое.
Они уже убили мэра, захватили арсенал, разрушили Палату Наемников. Варага вырезают активное население, не трогая тех, кто трусливо заперся в домах. Летучие отряды кусают остатки гвардии, торопящейся обратно в город, а городской Круг Обороны просто затопили мясом культистов и одним Гладиатором. Его отряду осталось только дойти до площади, где специалисты заботливо ослабили ткань реальности, и немного ее порвать. Тогда в город войдут основные силы, выделенные Боану, и Наам станет плацдармом для захвата Соуго.
Офицер поймал очередную птицу, и вдруг резко развернулся к Боану:
— Господин!..
Он не успел договорить — пуля крупного калибра разворотила ему голову и часть груди, разорвала идущего рядом солдата и, задев по касательной, оторвала ногу следующему.
Стыдно признавать, но Боан оторопел. Они же захватили арсенал, старые галгарабойные орудия не могли попасть к жалким силам сопротивления…
Следующая пуля порвала четырех солдат, вместо трёх. Отряд не поддался панике — солдаты начали занимать позиции, прикрываться щитами, прятаться за ближайшими предметами, разбивали стекла и забирались в дома, а трое младших офицеров поставили над Боаном огромный мрачный щит.
Вдруг Белое Сердце обратил внимание на фонтан крови, взметнувшийся вверх дальше по улице. В той стороне, куда они держали путь.
Там стояло… что-то. Человекоподобное тело было закрыто глухой бледно-серой пластинчатой броней, словно бы образовывавшей комбинезон. Руки напоминали булавы с гипертрофированными, хищно шевелящимися шипами. От всего тела отходили десятки тонких, гибких нитей — одно малозаметное движение, и ближайший солдат развалился на две неровные половины.
Мерзкие розовые глаза за маской, нет, за лицом, сорванным с Гладиатора, смотрели точно на Боана.
Белое Сердце вышел из-под щита. Выпустил из пальцев облако мрака. Тот послушной собачкой собрался в огромную секиру, которой так привык орудовать Боан.
— Мне много про тебя рассказывали, Отшельник! — крикнул своему противнику Белое Сердце. — Мне будет интересно одолеть тебя. Хочу увидеть глаза Освальда, когда я брошу твою голову к его ногам!
— Знаешь, сколько раз мне это говорили? — крикнул ему в ответ Ранф-Отшельник.
Внезапно один из младших офицеров рядом с Боаном свистнул. Подчиняясь условному сигналу, все солдаты спешно начали возвращаться на улицу, и группами набрасываться на Отшельника. Гремели выстрелы.
— Ты что делаешь? — заревел Боан на офицера.
— Ваша задача — открыть разлом на той площади, — не дрогнул червивый. Глаза за маской оставались бесстрастными. — Оставьте его нам. Идите.
— Никуда я не пойду, — рыкнул Боан и ткнул секирой в сторону Отшельника.
Тот был словно волнолом в шторм. Волны наказываются на каменный вал, и бессильно взмываются брызгами в небо. Все так и выглядело — солдаты группами нападали на одинокого агента Яблока, и все они за несколько его плавных, экономных движений разукрашивали город своей кровью. Винтовка с ближайшей крыши почему-то замолчала, но солдаты кончались ещё быстрее. Ранфа не брали ни мечи, ни пули, ни все многообразие техник Тысячи Глаз. Зато он щедрой рукой сеял смерть.
Боан успел пройти лишь десяток метров, как последний из солдат в одиночку кинулся на Отшельника, замахнувшись прикладом винтовки, словно дубиной.
Червивый за белой маской просто отмахнулся от него. Приклад и ложе винтовки щепой брызнули в стороны, а практически обезглавленный солдат рухнул на землю.
Боан встал в стойку, отведя секиру чуть за спину. Его душа пела — наконец достойный соперник! Боан был одним из сильнейших бойцов ближнего боя из всех Белых Сердец. С Якубом ему не сравниться, но все же… И тут замечательный шанс доказать себе, каких ты высот достиг.
Отшельник, видимо, принял правила игры. Он остановился, подприсел и отвёл правую руку далеко за спину. Длинные нити впились в землю за ним, выгнувшись дугой. Розовые глаза внимательно следили за молодым Тысячеглазым.
Боан скрипнул зубами. Он ещё и издевается. Что ж, тогда Боан применит пару нечестных приемов. Что может быть веселее, чем гнущееся древко у секиры? Отшельник точно этого не ждёт.
Что-то свистнуло, и внезапно Боан упал на одно колено. Посмотрел вниз. Выстрелом того оружия ему оторвало ногу ниже колена.
Ловчие особи, торчащие из тела Отшельника, распрямились, с чудовищной скоростью швыряя его вперёд. В полете Ранф снёс Боану голову, впечатался ногами в грудь одному из офицеров, сломав ему почти все кости туловища, а двух оставшихся попросту порвал на куски червями-штыками.
На землю тяжело приземлился Базиль — из маски, состоящей из кожаных обрывков, торчали несколько его приживленных глаз. Лучший стрелок просвещенного мира внимательно следил за окрестностями. Он развеял свою двухметровую винтовку ещё на крыше, и теперь расслабленно держал два не менее впечатляющих калибром револьвера.
— Чего-то ты сегодня разогнался, — пожурил Коршун старого товарища. — Работаешь грязнее обычного.
— Слышал донесение от Рябиновки?
— Нет.
— Черведавы в получасе езды. Сообщение я получил около двадцати минут назад.
— Дерьмо, — сплюнул Базиль.
— Да уже нет, даже на руку, — возразил Отшельник, вырывая застрявший между пластинками брони-кутикулы нож. Лезвие до половины было в его крови. — Мы можем вывести свои подразделения. Надо только приставить пару выворотней к местному осведомителю. Как его, Эмиль, что ли?
— Эмиль, да.
— Угу, — задумчиво кивнул Ранф. — Тогда… Ссольи ракл нак ссоррн тау Эмиль.
Откуда ни возьмись прилетела маленькая черная птичка. С кивка Ранфа ее поймал Базиль. Прослушав сообщение, он сказал:
— Черведавы в городе, вступили в бой с Гладиатором.
— Пошли отсюда. Командуй вывод агентов.
Коршун взмахнул рукой, отправляя сразу дюжину птиц в полет.
— Шеф, куда дальше?
— Малогост, в Бранге. Следующая атака там.
— А она когда?
— На рассвете, — пожал плечами Ранф.
Коршун только вздохнул.