Вернулись мы с приема абсолютно обессиленные и сразу же завалились спать.
Утром я проснулся от трели Лириного будильника. Потянувшись в теле кота, я спрыгнул с кровати, слишком большой для одного меня, и с трудом открыл дверь. Мы с Лирой пересеклись в коридоре: девушка точно так, как и я, решила не разлеживаться. Переглянувшись, мы улыбнулись друг другу и пошли умываться.
Освежившись и почистив зубы, мы спустились за завтраком — нас манил запах свежесваренного кофе. Уже приближаясь к кухне, мы услышали голос Ранфа:
— Проклятие наложила Пепловласая.
— Сарцикка что ли? — переспросила Фелиция.
— Она самая.
— Мне эта дрянь никогда не нравилась.
— Судя по всему, ты ей тоже, раз она согласилась на такой заказ.
— Поступил как обычно?
— Естественно, Фел. А что мне оставалось? Тысяча дала ей в руки гримуар с Запретным ведьмовством. Пришлось убить ее и немного почистить ее окружение. Сумел выйти на ячейку, предоставившую ей такие сведения, и ее тоже зачистить.
— Работал один?
— Нет, Сольпуга был на подстраховке. Ячейку чистил с Короедом, она в горах хорошо обучилась. Она стала похожа на Базиля.
— Пояснишь?
— Оперирует только маленькими объемами Мощи, но контроль превыше всяких похвал. Что удивительно, предпочитает работать без облака. Хотя с ее саблей это было бы убийственное сочетание.
— Ранили?
— Врать не буду, — в голосе Ранфа мне показалась виноватая улыбка. Наверное, показалось. — Но Сехк уже все подлечил. Как всегда, в порядке.
— Я уже не знаю, браться ли мне снова за твои руки? — горестно вздохнула Фелиция.
— Не думаю, что будет толк. Привык уже.
— Твои руки — один сплошной шрам, — в голосе Фелиции зазвенело осуждение, но ноты тревоги все равно прослеживались.
Лира наклонилась, взяла меня на руки и прошептала на ухо:
— У меня в лаборатории было кофе и небольшой запас ветчины. Предлагаю схомячить и не мешать им.
— Семнийская? — в ответ прошептал я. Лира кивнула. — Потянет. У меня с вчера в карманах лежат два пирожка с печенью.
Ведьмочка прыснула в ладошку. Повернувшись, мы стали удаляться от кухни в сторону Лириной лаборатории.
А все же интересно, что тут забыл Ранф.
— Люмпен, — шутливо-осуждающе отчитала она меня. Это она про похищение пирожков.
— Какие есть. Я могу быть самым боевым парнем на свете, но внутри меня живет голодный Кот.
Лира не сдержалась и захихикала.
Мы сварили кофе в тщательно отмытом тигеле. Лира добавила в свежесваренный напиток лимон, щепотку каких-то ароматных трав, разлила по объемным стаканам и нарекла это «кофе по-ведьмински». Пока она нарезала ветчину и неожиданно обнаружившийся сыр, я сгонял в свою комнату, обратился, оделся и вынес пирожки.
Приятно свежее осеннее утро, беседка над обрывом, усыпанная пожелтевшими листьями, терпкое и кисловатое кофе по-ведьмински, еще отдающее ранозаживляющим отваром, прохладные, мятые пирожки с печенью и тарелочка сочной, острой ветчины. Чем не идеальное утро?
***
После завтрака меня поприветствовал Гальза. Как обычно, откуда-то из-под очередной тумбочки — большая часть отопляющих решеток была спрятана от посторонних глаз.
— Кот, нас ждет новое обучение.
Я наклонился прямо к решетке.
— Гальза, я только поел. Меня же опять стошнит.
— Я чую, что сейчас ты человек. Так что не должно. Спускайся.
Я только вздохнул.
— Иди, — улыбнулась Лира. — Ты каждый раз выходишь оттуда все сильнее и сильнее. Приятно видеть моего фамилиара таким сильным.
Я улыбнулся в ответ и пошел в каморку под лестницей.
Как и всегда, комнатушка Гальзы встретила меня распахнутым жерлом исполинского котла, духотой и жарой. Ящер уже ждал меня, сидя в своей забавной кошкоподобной позе.
— Серьезный разговор, кот.
— Слушаю.
— У меня есть гара «рганду». «Присутствие». Именно она помогает мне отслеживать некоторую часть абстрактного внимания на наше поместье. Как ты помнишь, благодаря ей мы и начали заниматься. Но сейчас все еще хуже, чем было тогда.
— В смысле?
— На поместье теперь сконцентрировано внимание десятков разумных. Один взгляд очень и очень недобрый. Что, Гибельная гора под твоим домом, вы делали на этом приеме?
— Пообщались, — хмуро ответил я.
— Пообщались, — хмыкнул Гальза. — Превосходно пообщались. Будь бдителен, наращивай Мощь. Будет прекрасно, если до конца месяца ты познаешь предел Амадея. Занимайся Серпентисом. Теперь тренировки через день, после заката, — галгара закончил инструктировать меня и немного помолчал перед следующей фразой. — На самом деле, есть еще один важный разговор. Откладывал до последнего.
— Внимательно слушаю.
— Хочу обменяться с тобой гарами.
— Что? — ошарашенно спросил я.
— Я хочу себе твои «угул». Могу обменять на «присутствие».
— Насколько я помню, ты говорил, что эта процедура ослабляет силу гара.
— Да, так и есть. Но добровольно переданная гара ослабевает всего на одну десятую потенциала. В долгосрочной перспективе это важно, но в краткосрочной иметь такую гару как «угул» будет полезно мне, а «присутствие» — тебе.
— И какое же применение?
— Видеть внимание и, отчасти, цель действия. Знать, кто из толпы врагов выстрелит. Знать, куда наметил удар боец-противник. Знать, куда полетит брошенный тобой камень.
— Полезно, соглашусь. Но что я теряю?
— Ну, не сможешь призвать гвалтрхара и раугу-гарр. Огромные, живучие твари, на которых охотятся целыми племенами. Но, в любом случае, показать тебе я их не смогу, так как никогда вживую не видел. Я хотел сказать тебе, чтобы ты это обдумал. Не нужно давать ответ сразу. Грал го нарва до ссонд.
— Что?
— Поговорка. Остуди огонь, покажи угли.
— Сколько времени даешь?
— Полагаю, недели тебе на раздумья хватит.
— Полагаю, да, — ответил я и призадумался. А потом уронил: — А что ты готов обменять на «пространство»?
Гальза замер. Четыре сияющих раскаленным янтарем глаз смотрели на меня не отрываясь.
Я ощутил, что нахожусь в опасности. Никакое «присутствие» тут и не требовалось.
— Как минимум три клейма, — наконец изрек Гальза. — «Чешуя», «кромка» и «плавление». Это минимум. Подумаю и добавлю к перечисленному еще что-то. Тяжело терять часть наработанного. Я, знаешь ли, полностью освоил вагарр.
Гальза развернулся из клубка, встал на четыре конечности и неожиданно больно всадил мне в плечо коготь. Сантиметра на два. Я не сдержал вскрика.
— Сейчас мы разучим плавление и сразу несколько угул.
— А не много? — забеспокоился я, потирая кровоточащее плечо. Очевидно, разговор про клейма окончен.
— Кот, — ощерился галгара. — Мы с тобой скоро год как занимаемся Отпечатками. Думаю, ты выдержишь. Давай, узри, — и он протянул ко мне свою когтистую руку, уже объятую кровопламенем.
И я узрел. Увидел всю ужасающую силу и такую изящную простоту «плавления». А потом я увидел угул.
Все помутилось.
***
Посмотрел на галгару. Пока не могу одолеть. Надо сбежать.
Выпустил из рук (почему их всего две?) струи огня — мигом вылетел из каморки. Воткнулся головой в стену. Больно, но чешуя спасла. Разрывая когтями на лапах ковры, вылетаю на улицу. Выбиваю плечом дверь. (Что я творю?)
Оказываюсь на улице. Холодно. Не Инферно. Наплевать. Я хочу убивать. Заберу клейма и стану сильнее. Тут все волшебники, я знаю. Пожру их плоть, выпью их кровь. Обрету силу.
Прыжком перемахиваю через весь двор. Вторым прыжком перепрыгиваю забор — калитка из железа, так просто не выбить.
На улице самка с детенышем. Испуганно смотрят. Запах страха. Температура повышается. Сладко. Их плоть будет такой же сладкой.
Кто-то перепрыгивает стену поместья. Смотрю. Плевать на самку.
Высокий, сильный. Серая кожа, черные глаза полны голода. Роккулу. Достойный враг. Его мясо пойдет мне на пользу.
Кидаюсь на него. Меня перехватывают и вбивают в землю. Зря он так. Почти не меняя положения, кусаю за лодыжку. Роккулу хрипит от боли. Мерзкая рыбья холодная кровь наполняет пасть. Где сила? Где клейма? Придут позже, наверное.
Меня поднимают и еще раз вбивают в землю. Сложно сопротивляться — руки переломаны. Переоценил. Роккулу сильный. Меня раз за разом вбивают в землю, во все стороны летят комья земли и моя чешуя.
Обессилен. Избит. Роккулу поднимает камень и бьет меня по голове.
Темнота.
***
Прихожу в себя во дворе. Тело нещадно болит. Снова у меня болит я. Напрягает тенденция.
Пытаюсь осмотреться. Рядом стоят все обитатели поместья, включая Гальзу. Нет Амелии, но и понятно, в общем-то: она не может выходить из дома. Также, почему-то нет Ранфа.
— А что, собственно, случилось? — спрашиваю я. Голос хриплый, будто тоже переломан.
— А ты перегрев словил, — отвечает Гальза. — Такое иногда случается. Чувствовал себя галгарой?
Я вспоминаю и ужасаюсь.
— Я хоть никого не съел?
— Нет, Джаспер, — отвечает Дамиан. — Гальза предупреждал, что такое может случиться. Пришлось, правда, немного покорежить тобой дорогу. Ты очень живучий, никак не хотел вырубаться. Извини за камень.
Голова и вправду раскалывается.
— Что с женщиной?
— Я ее подкупила, — объяснила Лира. — Сказала, что случайно призвала духа жестокости из Завихрений. Наплела с три короба, подарила сертификат на зелья, денег дала.
— Ох-х, — я снова откинулся головой на такую мягкую и холодную траву. — Ну и кошмар.
— В этом моя вина, — пророкотал Гальза. — Я несколько переоценил тебя, дал слишком много Отпечатков. Как-то ты их в кошачьей форме легче держал.
— Зато меня не вырвало, — схохмил я перед тем, как снова отрубиться.
***
Удивительно, но все раны исчезли вместе с чешуйчатым обликом — кости срослись, ссадины затянулись. Так что и мое восстановление не продлилось долго. Лира напоила меня полудюжиной разных отваров, намазала тремя мазями, и уже к вечеру я был как новенький.
Когда я, уже снова в образе кота, вышел из комнаты, Гальза приказал мне выйти на задний двор поместья. Сказал, что схема тренировок меняется. Я только поморщился. Неужели сегодняшнего недостаточно?
И да, и нет. На улице, в тренировочной одежде и со своими устрашающими дольяг на руках, меня ждала Гиз.
— Гальза приказал тебя потренировать. Сказал, чтобы ты перекинулся в галгара-нар и дрался так.
— Уф-ф, — тяжко выдохнул я. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось драться.
— Быстрее, — жестко поторопила меня Гиз.
Глаза у нее сверкнули сталью. Поняв, что с волшебницей спорить толку нет, я отправился в свою комнату, переоделся в похожий тренировочный костюм — мягкие тканевые брюки и свитер — и вышел обратно во двор.
Гиз нигде не было видно. Я придирчиво осмотрелся. Понюхал воздух. Она где-то здесь. Включил теплозрение, и лишь благодаря ему спас свои зубы.
Земля подо мной разверзлась, и оттуда выпрыгнула волшебница. Вынесенным вперед кулаком в стальной перчатке она вполне могла раскрошить мою челюсть. Спешно покрываюсь чешуей, секунда, и отращиваю ее правильно.
— Врага не будет волновать, в каком ты состоянии, — произнесла Гиз, мимолетным движением выбив из хвоста косиц комочки земли. — Враг нападает из засады. Враг хочет убить тебя любой ценой.
Я просто молча поднял предплечья в классической защитной боксерской стойке. Это она коту рассказывает, ха-ха?
Налетаю на нее, и понимаю, что девушка чертовски сильна. Гибкая, стройная как тростинка Гиз играючи уходит от моих атак, мягкими шлепками по вытянутым в ударе рукам перенаправляет векторы моего движения, сбивает мне центр тяжести. Я дерусь с воздухом, шатаясь как пьяный.
Удар по лицу — девушка уворачивается, снова молниеносным движением шлепает ладонью по локтю, и меня ведет влево. Меня настигает весьма чувствительный удар в печень.
— Джаспер, соберись! — грозно окрикивает меня Гиз. — Вы, инферналисты, мастера боя. Любым другим волшебникам можно найти сотни применений, но вы — короли поля битвы. Инферналист обязан сражаться в любом виде, в том числе и в рукопашке. Как ты защитишь Лиру?!
Внутри меня вспыхивает злоба. Подумав, даже не думаю гасить ее.
Чешуя удлиняется в шипы. Зловещая улыбка переходит в оскал от угла до угла челюстей. Привычное зрение смешивается с теплозрением. Чувствую, как хвост утолщается, покрывается костяным гребнем.
— Что ж, поиграем по-взрослому, — это не слова, это змеиное шипение.
Бросаюсь на нее. Повторный удар в лицо. Очередной толчок под локоть. Не пытаюсь выровнять равновесие, кручусь вокруг оси и заряжаю волшебнице в живот мясистым хвостом.
И от отдачи отступаю на два шага. Как в стену зарядил.
— Уж лучше, — улыбается Гиз, держась за все же отбитый живот. — Продолжим?
И мы дальше деремся. Почти без перерывов — пауза в десять секунд после очередного ее и, реже, моего особенно сильного удара. Гиз ловкая. Гиз быстрая. Гиз прекрасно видит импульсы силы, векторы движения, на лету рассчитывает силу своих ударов, чтобы повалить меня на траву.
Я стал тяжелее. Хвостом компенсирую смещение центра тяжести. По усилению движения горячей крови волшебницы вижу, какой частью тела она ударит. Прочность моей брони нивелируется ее стальными дольяг. Земля вокруг нас покрыта моей рассыпанной чешуей.
После десяти минут непрерывного боя забываюсь и, когда Гиз допускает оплошность, звучно щелкаю челюстями в миллиметре от ее носа. Волшебница в непритворном испуге отшатывается, но тут же берет себя в руки.
— Неплохо.
— Врагс-с не дрем-млет, с-с. Враг подл и ковар-рен. Я тоже ковар-рен. Буду ис-с-спольз-с-совать вс-се, что мн-не дан-но.
— Правильный настрой, — кивает Гиз и зловеще ухмыляется. — Вижу, ты разогрелся. Теперь я тебя кое-чему научу.
Справа от меня бьет фонтанчик земли, будто там разорвалась миниатюрная граната. Комья земли, уже осточертевшие за сегодня, бью в лицо и ослепляют. Полагаюсь только на теплозрение, но в бою его использовать куда труднее обычного.
Гиз налетает неожиданно, бьет поддых, по челюсти — щелкаю зубами, но не достаю, — по печени, награждает двумя ударами по животу. Отшатываюсь, думая, за что первым схватиться.
— Твои враги — волшебники. Они будут применять волшебство. Дерись, применяя свое.
Я рычу и из пасти пускаю в Гиз струю огня. Та уворачивается, но я уже тут и с силой бью ей в печень. Гиз охает.
— Примерно такс-с? — злорадно спрашиваю ее.
— Примерно, — отвечает Гиз. Внезапно чувствую, как сила тяготения потеряла надо мной власть — подлетаю в воздух, молочу руками, ногами и хвостом по нему, но не помогает. — Ошибка раз. Волшебство годится не только для отвлекающего маневра.
Волшебница замахивается, и я ничего не могу сделать. Только сжаться.
Удар невероятной массы буквально вбивает меня в стену поместья.
— Ошибка два. Не все эффекты годятся для сверхблизкой дистанции.
Волшебница отпускает меня, и я неловко падаю на траву.
— На сегодня все. Завтра днем повторим. Гальза настоятельно рекомендовал натаскать тебя, и таскать по траве я тебя буду каждый духов день.
Я с затаенной радостью втягиваю чешую.
— Почему не он сам? — спрашиваю я. Волшебница подходит ко мне и протягивает руку.
— Потому что он не человек, а тебя надо натаскивать на людей-волшебников. И еще, потому что он очень сильный. Пока тебе рановато. В тот раз, когда ты дрался с ним, Гальза не показал и десятой части потенциала.
Вспоминаю бой Гальзы и Дамиана и согласно киваю. Принимаю руку Гиз. Та приподымает меня и награждает несильным, но ощутимым толчком в лоб. Снова падаю на землю.
— Ошибка три. Враг вряд ли будет щадить тебя. Вообще, у тебя есть неплохая база, есть талант к ближнему бою. Сильно не хватает практики.
И волшебница уходит.
***
Я лежу в своей комнате. В человеческой форме. Размышляя, прядаю ушами. Покачиваю в руке пузырек с новым зельем Лиры.
Пошел восьмой час моей человеческой формы.
Лира подогнала царский подарок — зелье-стабилизатор для моей матрицы. Сказала, что это не очень полезно для здоровья, так как, по сути, усиляет действие проклятья, но для меня в самый раз. Так оно и оказалось.
Как только я выпил шестидесятиградусный эликсир с мощным вкусом лаванды, то сразу же ощутил, как мистическая пружина внутри меня снова собралась. Глоток дарит мне около двух часов, по моим прикидкам. Но в то же самое время, эликсир чувствительно бьет по печени. После каждой склянки надо пить восстанавливающие зелья, да и больше двух в неделю мне пить никак нельзя.
Но мои мысли поглощены вовсе не зельем. В ушах стоят упреки Гиз, и упреки справедливые.
«Тебя надо натаскивать на людей-волшебников.» «Инферналист обязан сражаться в любом виде.» «Как ты защитишь Лиру?!»
Принимаю волевое решение. Беру неприметную одежду — тренировочные брюки, белую рубаху. Подумав, добавляю галстук-шнур и подтяжки. Ну нравятся мне висящие подтяжки, ничего поделать не могу. Кроме того, это подбавит баллов в правдоподобность моего облика «залетного франта-фраера». Надеваю берет, прикалываю к волосам. Огнестрел побудет дома, с гиль я сам себе огнестрел.
На улице свечерело. Я выбираюсь через окно, чтобы меня никто не заметил. Через стену покидаю поместье. За полчаса выхожу из частного центра, прохожу опустевший Алый рынок, миную жилой район и вхожу в трущобы.
Спустя десять минут блужданий по закоулкам я вознагражден окриком в спину:
— Йоу, птичка, принеси монетку. Полторашка, к тебе обращаюсь.
Оборачиваюсь. Использую свое преимущество — часть кошачьих способностей и кошачьей же физиологии при мне. Тьма для меня не такая уж и непроглядная. А тут еще и фонарь не так далеко.
Их четверо. Сильные, высокие, закаленные трущобной жизнью. Одеты просто, других тут не водится. У одного в руках оторванный кусок металлической водопроводной трубы. На конце что-то бурое, ожидаемо пахнет кровью.
Шпана и сама пахнет кровью. Агрессией. Желанием поиздеваться.
Я как кот, что забрел в чужой район. Но вот к жизни кота не привыкать. Вы же не думали, что та драка с облезлой животиной была одна?
— Я не птичка, — отзываюсь я, незаметно покрывая руки длинной чешуей Серпентис. Меняю связки. Разогреваю мышцы. Клокочущие внутри меня ярость и Мощь подбираются к пищеводу. — Я кот. А вот вы — птички. Подкинете монетку мне?
Главарь, единственный парень с длинными волосами, заплетенными в неаккуратную косичку, хмыкает. Видимо, это команда, так как на меня бросается один из банды и коротко, без замаха, бьет в лицо.
Использует импульс от своего бега, усиливает удар. Умно.
Отшатываюсь вправо, перехватываю его левой за рукав длинной рубахи и тяну себе за спину, усиливая его импульс. Так мой, точно такой же короткий, удар в лицо выйдет сильнее.
С хрустом выщелкиваю челюсть нападающего. От болевого шока тот падает на землю.
Банда, потерявшая члена менее чем за секунду, застывает. Быстрее всех оживает тот, с трубой — камень с земли сам прыгает ему в руку.
— Повеселимся? — с ухмылкой спрашиваю я и кидаюсь в драку.