[Тава: …]
Следующий день вступительных испытаний, слава богу, прошёл без участия Тавагото. На самом деле, аптапаро не был полностью уверен, что его освободили от этой должности.
Когда он вместе со слегка прихрамывающей после вчерашнего дня Мун пришёл во дворец, ни императора, ни его клона не было, а деньги лежали в положенном месте.
Он решил, что его обязанности, как жюри, завершились, так что с чистой совестью двое чернорождённых вытащили из кладовки ведро, наполнили его водой, сбегав на морозе до колодца, положили на плечи швабры с щётками и принялись убираться, начиная с первого этажа.
[Тава: …]
Сегодня дела шли очень хорошо: работа текла быстро, никто не ходил по коридорам и не отвлекал, да и грязи было что-то маловато.
Казалось, что дворец совсем опустел — разве что по периметру стояла стража, да и только.
[Тава: …]
В любом случае, сегодня аптапаро было не до этого. Двигая щёткой, намывая тряпку и мотая шваброй, он думал всего лишь об одной Бернадет.
Было уже трудно отрицать, что он влюбился — довольно быстро и не обдуманно, но кто, собственно, будет его в этом судить?
По сути, он в первый раз чувствовал что-то подобное, так что и реакция была соответствующей. Он то и дело думал о своей пассии и придумывал всё новые и новые способы её добиться. Естественно, в большинстве из этих фантазий не было места для какой-то инициативы с его стороны. То на неё нападали бандиты, а он героически спасал её, то она падала с крыши, а он её ловил, то за ней гнались разъярённые медведи, а он помогал ей спрятаться в тернистых корнях лесных деревьев.
Мечтательно уткнувшись в пол или на какую-нибудь полку, он работал гораздо быстрее, даже не пытаясь прислушиваться к каким-нибудь шорохам, которые обычно издавала Мун.
[Тава: …]
[Мун: …]
Девочка, естественно, не могла не заметить такую перемену в поведении своего сожителя и напарника. Тем не менее, по какой-то непонятной причине сказать она ему ничего по этому поводу не могла.
[Мун: …]
Всё равно это шло только им на пользу, так что Мун решила не разбрасываться попусту словами.
[Тава: …]
[Мун: …]
***
Ни днём, ни утром ничего не произошло — в дворце, как уже известно, вообще никого не было, а утром, просто немного перекусив, зверолюды сразу же отправились на работу.
[Тава: …]
Теперь же все этажи и комнаты были вычищены и вымыты, а солнце и не собиралось садиться.
На улице комьями валился снег, нормально так дул холодный ветерок, да ярким и совершенно бесполезным светом слепило скрытое за белой пеленой солнце.
[Тава: …]
Мун сразу же привычным постукиванием по животу потребовала от аптапаро пообедать, так что зверолюды неспешно двинулись в сторону Второго Кольца и прикупили в одной из лавочек горячее мяско, завёрнутое в тонкое тесто. На руки капал жир, да и в принципе всё это было невероятно горячим, так что Тава для сначала подержал еду в своих руках, нехило так испачкавшись, а после уже дал подостывшую и безопасную для одежды пищу девочке, радостно припавшей к ней губками.
[Тава: …]
Потянув Тавагото за руку, она куда-то его повела, топчась по хрустящему снегу.
[Тава: …]
Видимо, она хотела погулять… Что ж, времени до ночи было много, делать, и правда, было нечего, так что черноволосый зверолюд, одетый в большие сапоги и коричневую шубу, пожал плечами и пошёл за девочкой.
[Тава: …]
На самом деле, их времяпрепровождение выглядело очень странно: Мун постоянно молчала по понятным причинам, а Тавагото, не видя смысла в словах, тоже не произносил не звука, из-за чего их гуляния, работа и весь остальной быт походил на какие-то будни двух телепатов.
Это было довольно иронично, ведь как раз они были теми аптапаро, кто не владел этой способностью.
[Тава: …]
[Мун: …]
Они прошли через Второе Кольцо: людей стало мало, торговцев ещё меньше. И это не значит, что они просто взяли и ушли: многие продолжали торговать у себя в домах или приходили только под вечер или утро, когда являлась основная масса покупателей — не торчать же весь день на холоде?
[Тава: …]
[Мун: …]
У аптапаро не было перчаток, так что Тавагото приходилось согревать ладошку девочки в своей руке. И хоть он был так же бледен, как и она, ему почему-то было хорошо на холоде.
[Тава: …]
[Мун: …]
Вообще у всех чернорождённых были какие-то мутации: от тех же самых козлиных рогов до чуть ли не магических способностей.
Условная Мун почему-то имела человеческие глаза, серые волосы, козлиные рожки, странные для аптапаро гениталии (не спрашивайте, откуда это знал Тавагото) и, конечно же, она была немой.
А Тава… Ну, у него были чёрные кудрявые волосы, маленькие (даже меньше, чем у Мун) козлиные рога, нос с горбинкой и всё… Ну, теперь он ещё и узнал, что ему, видимо, холод был нипочём.
У таких выродков часто бывали врождённые способности, о которых они не так часто узнавали в принципе. Не побывав сейчас здесь, Тавагото в жизни бы не догадался, что был устойчив к холоду.
[Тава: …]
[Мун: …]
В Третьем Кольце, как ни странно, ничего собственно не поменялось — разве что некоторых мужиков припрягли работать лопатами и разгребать сугробы. Денег за такое не платили, но дороги для нормальной работы нужны были, так что каждый цех или ремесленник поднимался спозаранку, брал лопату или просто разгребал снег руками, дабы до него хотя бы могли добраться извне.
Сейчас работа шла во всю силу.
Утром мужики обычно только разминались и входили в строй, обед был большим перерывом и нередко пьянкой, а вот после него чуть ли не до заката, разогретые и промотивированные работники уверенно брались за дело.
[Тава: …]
[Мун: …]
Но всё-таки появились здесь и зверолюды, одного из них Тавагото даже узнал — это был тот самый черноволосый парень с волчьими ушами, по имени Гиро. Может это, конечно, был его брат-близнец Киямару, но судя по уверенному взгляду и слегка расстёгнутой шубе, аптапаро всё-таки не ошибся.
[Тава: …]
[Мун: …]
Зверолюды и те же аптапаро были довольно сильны в физическом плане (за исключением Тавагото), так что всякая примитивная работа давалась им гораздо легче, чем людям. Многие начальники цехов, правда, боялись брать их на работу. Как минимум, это бы не впечатлило бы весь остальной коллектив, в основном направленный против зверолюдов.
[Тава: …]
[Мун: …]
Тем не менее, Гиро прямо сейчас по-дружески хлопал по плечу какому-то мускулистому мужику, а тот громогласно гоготал по неизвестному поводу.
[Тава: …]
[Мун: …]
Тавагото слабо понимал, куда вообще его вела девочка. Мун лишь любознательно смотрела по сторонам и продолжала попеременно греть свои ладошки в ладонях своего спутника.
Впереди было только Четвёртое Кольцо, но девочка, несмотря на это, безмолвно продолжала идти вперёд, всё ещё время от времени отчаянно пытаясь сбить снежком попадающихся на пути птиц.
***
[Тава: И зачем ты меня сюда привела?]
[Мун: …]
[Тава: Эх, ладно, можешь ничего не говорить…]
[Мун: …!]
[Тава: АЙ!!! Чего ты щипаешься, я случайно!]
[Мун: …]
[Тава: Больно вообще-то…]
Оторвав свои тёплые ладони от шаловливых ручек девчонки, Тавагото слегка подпрыгнул на месте, пытаясь таким образом, видимо, стряхнуть боль, а после оглянулся вокруг.
Они были в Четвёртом Кольце, не иначе — из молочного моря кое-где торчали полуразрушенные и накренённые домики-корабли, иногда даже на полном серьёзе покачивающиеся на ветру, как тугие паруса.
[Тава: …]
[Мун: …]
На самом деле, пробраться сюда было довольно тяжело — всё замело, и никто, соответственно, ничего вычищать не собирался. Разве что кое-где были видны следы от какой-то широкой пародии на лыжи, да и одна тропинка, огибая всё Четвёртое Кольцо, тянулось в одну точку, рядом с которой, к слову, сейчас и стояло двое аптапаро.
Чёрные кудри Тавагото развевались по ледяному ветру, в то время как его зелёные козлиные глаза пытались приглядеться к содержимому вывески у двери. Символы были накаряканы ну прям очень криво и небрежно, будто это вообще был какой-то другой язык.
В конце концов, зверолюд сумел разобрать разве нечто, похожее на слово «корчма», что, в принципе, уже было довольно исчерпывающей информацией.
[Тава: Ты привела нас в корчму? И зачем?]
[Мун: …]
Девочка лишь многозначно подвела пальчик к носу, выгнув его параллельно рту, и, уперевшись сразу двумя ручками, кое-как открыла жирную дубовую дверь, слегка покрытую ледяной коркой.
[Тава: Заходи быстрее.]
[Мун: …]
В лица зверолюдов тут же повеяло приятным теплом, так что они незамедлительно вошли внутрь корчмы и закрыли за собой дверь, дабы не растрачивать его впустую.
Девочка тут же подзагнулась — толкая дверь, она совсем забыла о том, что вчера на работе слабо, но всё же сорвала спину.
[Тава: Всё в порядке?]
[Мун: …]
[???: Ну-кы, судырь, дыньги предъывите!]
Не успел зверолюд и осмотреться, как к нему неожиданно подскочил здешний корчмарь.
Это был просто высоченный пузатый мужик с сальными русыми усами и короткой стрижкой.
Сердце аптапаро с позором ушло в пятки, спрятавшись там до поры до времени, а его руки принялись судорожно нащупывать монеты в карманах, пытаясь найти там хоть парочку — сумку он оставил в гостинице.
[???: Ааа! Як эта дефка та! Шо ты кроха, братца приводила?]
Корчмарь так же неожиданно схватил своими громадными ручищами сероволосую девочку и поднёс её к потолку.
[Тава: …]
Тем не менее, он не пытался ей убить или поранить — Мун мило расставила руки, будто паря в воздухе, а мужик широко улыбнулся.
[???: Так…]
Он поставил разыгравшуюся девочку на пол.
[???: Шо вы в двырях-та стоите? Прахадите!]
Корчмарь показал пальцем на просыревшую деревянную стойку, за которой уже кто-то успел уснуть, и прошёл к ней. Тавагото, со страхом посмотрев на выход, всё-таки решился и двинулся вперёд, придерживая за руку Мун.
Внутри корчмы было, на удивление, полно народа, царил настоящий гомон — где-то вроде даже дрались. Столов было много, и все они были относительно новые, как и стулья возле них.
Здесь кричали и пьянствовали и зверолюды, и обычные мужики, где-то даже женщины. Все были краснющие, радостные и с заплывшими глазами.
Вообще было даже такое ощущение, что здесь собралось всё Четвёртое Кольцо.
[Тава: …]
[???: Мыня Дыон звать, кожели вы не знаете!]
Девочка болезненно сощурилась — снова в речи корчмаря прозвучало совершенно незнакомое слово. Тавагото, может, ещё и понял, что так называемый Дыон смешал «коли» и «ежели», но даже для него сразу понять такое было тяжело.
[Тава: Я Т-т-тавагото….]
[Дыон: А кроху як звать-та?]
[Тава: Мун… Она немая.]
[Дыон: Шо? Не твая? А чья ш?]
[Тава: Эм… Нет, не в этом смысле. Она не может разговаривать.]
[Дыон: А, горлянка, значица?]
[Тава: Н-наверное…]
[Дыон: Так так бы и сговорили! А то ваще не па-людски кажете.]
Аптапаро было всё дискомфортнее и дискомфортнее находиться за этой стойкой — теперь корчмарь умудрился поменять «сказали» на «сговорили», а «говорите» на «кажете», что к тому же и окончательно уничтожило лингвистическую самооценку Мун, из-за чего она решила переждать в углу корчмы, найдя там незанятый столик. Спина ужасно болела, так что девочка прилегла на какое-то подобие лавочки, оставив аптапаро наедине с усатым корчмарём.
[Тава: …]
[Дыон: Будыты пыть шо-нибудь?]
[Тава: Нет, спасибо, я не пью…]
[Дыон: А шо так?]
[Тава: Ну… Не хочу и всё.]
[Дыон: Да вы и не пробавали, нибось?]
[Тава: Ну… И… И что с того?]
[Дыон: Ну тык, эту ситуанцию исправлять надабна.]
Корчмарь резво наклонился к своей огромной бочке и черпанул оттуда какого-то странного содержимого в деревянную кружку.
Аптапаро с отвращением взглянул на пойло перед его лицом, но навязчивый и упористый взгляд корчмаря не оставлял ему и выбора.
[Тава: Эгхх, тьфу!]
[Дыон: Ну… Не судьба, значица…]
С грустной физиономией толстяк достал из под фартука под рубашкой грязную серую тряпочку и принялся оттирать алкоголь, выплюнутый прямо на стойку. Мокрая ветошь уверенно двигалась по деревянному покрытию, огибая разве что голову того самого заснувшего мужчины.
Тавагото огляделся по сторонам, увидел всю ту же жирную входную дверь и уже задумал побег, как…
[Филька: Дыон.]
[Дыон: О, Фылька, давно не выделись.]
[Филька: Да вот, решили с Бернадет зайти, проведать тебя.]
[Тава: …]
[Бернадет: Привет, Дыон.]
[Дыон: Добраво вам вечера, сэрунья.]
[Филька: Эхх… Сколько ж тебе объяснять — есть только сэр, никаких сэруний.]
[Дыон: А тыбе скока гаваривать — не верю, и усё тута, не верю.]
[Бернадет: Хи-хи, да ладно, буду сэруньей, почему бы и нет… Звучит хотя бы не как ругательство.]
[Дыон: То-та же.]
Усатый корчмарь довольно засунул тряпку обратно под лямку фартука и разлил два бутыля своего адского пойла. Совсем рядом с Тавагото присел долговязый Филимон уже в своей простой повседневной одежде, а за ним и голубоглазая девушка в своём неизменном голубом платье.
Тавагото совсем забыл о том, что он буквально несколько секунд назад хотел поскорее отсюда уйти. Мило улыбаясь и посмеиваясь со слов Дыона, сегодня Бернадет выглядела просто превосходно.
[Тава: …]
[Филька: Ничего себе, куда не пойду — везде ты. Какими судьбами здесь, Тавагото?]
[Тава: Да так…]
[Дыон: Он пьяница та ищё — каждый день шо ны прихажу, а он уже здысь пива просет. По десять бутылак глушит, зверь!]
[Тава: Я… Я не пьяница.]
Зверолюду стало неожиданно невероятно стыдно перед Бернадет, сидящей рядом, хоть эти обвинения и были ложными.
[Филька: Да не волнуйся — у всех свои недостатки. Кто-то по свалкам побирается, а ты пиво здесь хлыщешь.]
[Тава: Да я не…]
[Филька: Гахахаха!!!]
[Дыон: Гахахахаха!!!]
[Бернадет: Хи…]
Пока Филимон и Дыон задыхались от смеха, стуча по стойке с обеих сторон, девушка лишь немножко хихикнула, прикрыв рот рукой, и с улыбкой посмотрела прямо в глаза аптапаро.
[Тава: …]
Думаю, не стоит лишний раз расписывать, какое впечатление произвёл один этот взгляд на влюблённого Тавагото.
[Дыон: Хыхххх… Ды не парься, поныли мы усё — не пьющий ты.]
[Филька: Хаха… Видел бы своё лицо… Хаха… Ой…]
[Бернадет: …]
[Тава: …]
[Филька: Ну как там дела-то, Дыон. Я смотрю мебель ты обновил.]
[Дыон: Ну тык — деняг многа, надо успеть потратить, пока снова ис цены не вышли…]
[Филька: Думаешь — выйдут?]
[Дыон: Ну тык… Хто иво знает?]
[Филька: Недавно вот, представляешь, с Бернадет ходили в Школу Магии на вступительные, и нас обоих приняли. Думали, что там был только много будет испытаний, а нет — только одно.]
[Дыон: Пагади… Какая школа, гаваришь?]
[Филька: Магии. Ты вообще что ли из корчмы не выходишь?]
[Дыон: Да не…]
[Филька: Ну… Там короче маг появился, Артибар что ли… Говорит, что магию любой из нас может творить.]
[Дыон: Эта как так?]
[Филька: Да я ещё и сам не понял… Меня в эту школу Амбьердетч отправил, чтоб я ему больше пользы приносил, а Бернадет хочет… Не поверишь, Макса вызволить.]
[Дыон: Макса?… Это рыцыря, да?]
[Филька: Ну да, забыл что ли — пепельноволосый такой.]
[Бернадет: Его в плену Сергей держит.]
[Дыон: Шо?]
Беседа неожиданно перешла в совершенно другое русло: Филька стал серьёзным, Дыон недоумевающе приподнял брови и положил локти на стойку, а лицо Бернадет… Оно снова стало абсолютно пустым и безжизненным.
[Бернадет: Когда Сергей убил Сюзанну… Я сбежала, но Макс… Он не поверил мне, что принцесса умерла, и решил убедиться в этом своими собственными глазами… После этого я его не видела… Но, как говорят люди, на втором этаже, в бывшей комнате Иоллота Сурового и находится Макс… Его держат там, как преступника… И вход охраняет сам Сергей…]
[Дыон: …]
[Филька: …]
[Тава: …]
[Бернадет: Мы приходили тогда к нему… В первые дни… Но он сказал, что убьёт нас, если мы ещё раз попробуем к нему сунуться…]
[Дыон: Но… Мы точна гаварим об адном Сыргее?]
[Филька: В смысле?]
[Дыон: Я, канешна, слыхал, шо он женился на фифе какой-та… Да и он сам мне аб этом гаваривал, но шо б так…]
[Филька: Серьёзно? Уже прошло много времени, а ты не заметил? Ладно мы… Правда, в этом есть и наша вина — мы условились его не упоминать, но… Тебя не смутило, что он не приходит к тебе уже полтора месяца?]
[Дыон: Он… Прыходыт…]
[Филька: …]
[Бернадет: …]
[Тава: …]
Лица собравшихся побледнели и покрылись морщинами.
[Филька: Подожди… Всё это время… Он к тебе ходил?]
[Бернадет: Ты же понимаешь…. Что он опасен… Что он уже не тот Сергей, которого мы знали… Он монстр… Бездумный и отвратительный зверь…]
[Дыон: …]
[Филька: …]
[Тава: …]
[Дыон: Он… В паследнее время он просит очинь многа алкоголя… Он пьёт па десять, а то и питнадцать бутылок за раз… Говаривает, шо дарагое его не торкает…]
[Филька: …]
[Тава: …]
[Бернадет: А сегодня он уже приходил?]
[Дыон: Ну…]
[???: Кхы-кхы…]
Мужчина, уже долго время спящий справа от Тавагото, неожиданно заплакал. Не отрывая носа от стойки, он принялся хлюпать носом и тяжело вздыхать.
[???: Хны-хны-хны…]
Горячие слёзы громкими хлюпами полились на пол, пока троица за стойкой медленно повернула свои головы в сторону рыдающего пьяницы.
[Филька: …]
[Бернадет: …]
[Тава: …]
Его волосы были рыжие.
[???: Хыхныхн… Почему… Почему всё так…]
Мужчина резко оторвал своё бородатое лицо от дерева.
Всё его лицо было измазано в соплях и слезах, нос был красным и распухшим, щёки горели, а матово-чёрные глаза налились кровью. Одетый в чёрный комбинезон и чёрные штаны с сапогами, он покачивался из стороны в сторону, пьяный в хлам.
[Сергей: Я! Я просто хотел, чтобы все… Все жили… Почему…]
Закатив глаза, мужчина схватился за своё лицо, давя пальцами на свой лоб.
Несомненно это был Сергей Самозваный — император Империи Эльденгард.
[Филька: …]
[Бернадет: …]
[Дыон: …]
[Тава: …]
Все они замерли в бледном предвкушении: сердца напитались страхом и ненавистью, а глаза неотрывно следили за действиями рыжеволосого мужчины.
[Сергей: Я… Я не могу умереть… Я пытался… Я делал всё возможное… Но НЕТ!!!]
С замутнёнными глазами Сергей принялся орать во всё горло, что впрочем не было особо слышно для остальных посетителей, погружённых в свою суматоху и разборки.
[Сергей: Я… Я не могу вернуть всё обратно… Я не могу так легко всё вернуть на место… Они все мертвы… Все те вселенные… Все те люди… Все те исходы… Она… Она мертва…]
[Филька: …]
[Бернадет: …]
Филька с Бернадет потихоньку начали отходить от стойки, приближаясь к выходу, в то время как замеревший от страха аптапаро не мог и пошевелиться.
[Сергей: Но ведь я люблю вас… Я всё ещё люблю вас… Почему же никто здесь не любит меня… Никто…]
[Филька: …]
[Бернадет: …]
[Сергей: БЕТ!!! ТЫ СЛЫШИШЬ, Я ЛЮБЛЮ ВАС С ФИЛЬКОЙ!!! Я ВСЕХ ВАС ТАК ЛЮБЛЮ, ПОЧЕМУ ЖЕ… Почему… Почему ты снова уходишь от меня…]
Девушка коснулась до жирной дубовой ручки.
На её лице был страх, ужас, слёзы скорби и разочарования. Её ладонь судорожно держалась за промокший от холодного пота подол, а колени ужасно дёргались. Перед ней был не просто император — это был человек, которого она когда-то любила… С которым она когда-то так легко и беззаботно проводила время…
Император привстал со стула.
На его лице было отчаяние и потерянность. Его глаза мутновато красными шариками взирали на девушку, а веки произвольно дёргались верх и вниз, пока шею сдавливал комок в горле. Перед ним была не просто девушка — она была его подругой, он спасал ей жизнь, она спасала ему жизнь, она относилась к нему с лаской, она была той, что нашла его раненным у ворот Йефенделла в прошлой вселенной и пыталась его спасти, пожертвовав своей жизнью.
[Сергей: …]
[Бернадет: …]
[Сергей: …]
[Бернадет: …]
[Сергей: …]
[Бернадет: …]
Юноша сделал шаг вперёд, а девушка шаг назад.
[Сергей: Можно… Я… Тебя обниму…]
Бернадет уже побежала на улицу, в то время как император со всех сил ринулся за ней.
[Сергей: …]
[Бернадет: …]
Он был пьяным…
Он не понимал, что он делал…
И он не понимал, что для него значило «со всех сил».
[Сергей: …]
[Филька: …]
[Дыон: …]
[Тава: …]
Кровавыми ошмётками Бернадет разлетелась по снегу.
[Тава: …]