[Циллиана: …]
Когда полуживой Тавагото вернулся в гостиницу, внутри не осталось так уж много гостей, Мун спокойно мылась в своей комнатке, а Верфиниций отлучился непонятно куда на ночь глядя.
[Циллиана: …]
На своём прежнем месте была только белокурая худощавая девушка со слегка выпячивающими передними зубами. До конца рабочего дня Циллианы оставалась буквально пара минут — никто пиво не заказывал, да и подносы все были разнесены, но она всё равно оставалась на своём посту, изредка озирая всё помещение.
[Циллиана: …]
Как раз в один из таких моментов, серые очи девушки встретились с глазами какого-то мужчины, сидящего в уголке, но он тут же отвернулся.
[Циллиана: …]
Не скажешь, что она была такой уж некрасивой — наоборот даже очень привлекательной. Посетителям она понравилась с первых дней, некоторые даже на полном серьёзе начали ходить сюда исключительно из-за её присутствия.
Тем не менее, никто из них и не думал о каких-либо отношениях с ней. Она всё ещё оставалась пустопузкой, и секс был для неё буквально смертельным.
Контрацепцию в этом мире ещё не придумали, а роды бы девушка попросту не пережила.
[Циллиана: …]
Тема это, конечно, щепетильная, но любому человеку так или иначе нужно удовольствие, иначе его жизнь становится серой и скучной (да и заканчивается она чаще всего на петле). Кто-то находит его в плотских утехах, кто-то в выпивке, кто-то в драках, но…
В чём же его находит Циллиана?
[Циллиана: …]
На старых настенных часах стукнуло ровно десять вечера, и девушка с облегчённым вздохом выдохнула полную грудь и, медленно сняв фартук, отправилась на кухню.
Здесь не было ничего особенного: котёл, сковородки, камины, развешенные травы и специи, сложенные в стопочку куски мяса и рыбы. В любом случае, больше всего Циллиану интересовала куртка, висящая на крючке, предназначенном для мяса.
[Циллиана: …]
Девушка сняла свой пуховичок со стены и, просунув внутрь руки, направилась к чёрному выходу, ведущему в торец здания.
[Циллиана: …]
Метель немножко поутихла — в небе даже немного показалось неясное мыльное очертание белобокой луны. Снег после ветра распластался странными узорчатыми коврами, изуродованными мелкими шершавыми складками.
[Циллиана: …]
Из-под девичьих губ тут же вырвался горячий пар, устремившийся крохотным облачком в гигантскую морозную высь.
[Циллиана: …]
Циллиана решила сперва зайти в одно очень интересное место, находящее буквально в нескольких сотнях метров от гостиницы.
[Циллиана: …]
Шурша сапожками по снегу, девушка обогнула пару сугробов и, наконец, дотопала до пункта назначения.
[Циллиана: …]
Это был бордель.
[Циллиана: …]
Девушка ступила на деревянный поход и, стукнув пару раз каблуками и носками по углам ступеней, дабы стряхнуть прилипший снег, открыла дверь и прошла внутрь.
[Циллиана: …]
[???: Циллечка, сно-о-ова ты здесь! Проходи, дорогая, она скора выйдет. Может даже и обслужит тебя по полной программе.]
[Циллиана: Здравствуйте. Я, к счастью, в ваших услугах не нуждаюсь.]
[???: И зря, дорогушечка, женское сердце по-настоящему может согреть только такое же женское.]
Слегка похихикивая, вошедшей девушке подмигнула довольно старая мадам с уложенными в чепчик чёрно-седоватыми волосами. У неё были неясные карие глаза, уже опухший нос и в меру обрюзгшее лицо в силу возраста.
Звали её Мадам Мафель, и она являлась непосредственной начальницей этого борделя. Она не в первый раз встречала в стенах своего заведения Циллиану, каждый раз пытаясь втюхать ей всё одну и ту же идею о лесбийском сексе, который для белокурой девушки, и правда, был не опасен.
[Мафель: Я тебя увер-р-ряю, милочка-а! Не первая пустопузка ты у меня — все теперь на постоянной основе ходят, потому как нет большего блаженства. Ты подумай, все остальные бабы вынуждены с мужиками спать — кто их слушать будет, да и скажет она: «С женщиной ложе хочу разделить», так ей муж, наверняка, затрещину даст, так как скотины эти мужики, самые настоящие… А ты, Циллечка, свободная, как Вифрийский ветер: делай, что хочешь, спи, с кем хочешь… Всё у тебя чудненько.]
[Циллиана: Да не интересно мне это, Мадам Мафель.]
[Мафель: Да что ты прибедняешься — всякой женщине пар нужно выпустить — и такие приходят, да и за мной, хи-хи-хи… Есть такой грешок.]
[Циллиана: …]
[Мафель: А вот если я тебе мужика найду, у которого семени и нету вовсе — помню был один такой, он сейчас где-то в Рибле работает: собачьи уши у него были, чёрные вечно зачем-то прилизанные волосы, да взгляд тако-о-ой строгий… А достоинство у него, милочка… Хо-хо-хо… Такой, думаю, и твои неприступные врата открыл бы… У него, что самое хорошее, семени вообще нет — девушек, помню, у нас отвала не было: это ж такая экзотика, да ещё и без последствий… Сейчас, наверно, где-нибудь у Зимс ли Фарисей сидит, она особа знатная… А может бордель там всё-таки открыли, кто его знает…]
[???: Да оставьте вы её в покое, Мадам Мафель.]
[Мафель: Ммм? Марфочка, дорогуша, ты уже закончила?]
[Марфа: Да, я прогуляюсь немного с Циллианой и вернусь.]
[Мафель: Только не опаздывай, хорошо?]
[Марфа: Конечно, Мадам Мафель.]
[Циллиана: …]
[Марфа: Пошли.]
[Циллиана: …]
***
[Циллиана: …]
[Марфа: …]
Мир погрузился во тьму, а метель полностью успокоилась, из-за чего всё увязло в каком-то странном и тягучем зимнем беззвучии.
[Циллиана: …]
[Марфа: …]
Справа от белокурой девушки шаркала по снегу (слегка в раскорячку) высокая девушка со слегка узковатым лицом, блекло-голубыми глазами и длинными чёрными волосами. Она была в довольно красивенькой чёрной шубке, на ногах стучали зимние сапожки с небольшими каблуками, а в зубах была зажата тоненькая сигарета, которую она то и дело трепетно выкуривала.
[Марфа: Ну как ты?]
[Циллиана: Всё нормально.]
Девушка рядом с Циллианой была Марфа Крамоль — проститутка, работающая во Втором Кольце. Она по совместительству была родной сестрой Филимона Крамоля (кто бы мог подумать) и хорошо общалась с Циллианой.
Как они вообще познакомились?
[Марфа: Сегодня такой тяжёлый день был… В последнее время что-то очень много клиентов повелось — будто жён им зимой не хватает…]
[Циллиана: …]
Когда монастырь в Четвёртом Кольце открылся для посещений, чуть ли не первой там оказалась как раз-таки Марфа. Нет, она не хотела встретить своего брата (она тогда даже не знала, что тот там работал), а просто помолиться.
Вскоре девушка обнаружила, что монастырём, и правда, заправлял её братец. Тем не менее, ни она, ни он не хотели с друг другом общаться по какой-то непонятной причине, так что во время молитв Марфа разговаривала с Циллианой, тоже проводившей много времени около алтаря.
Они сдружились: Марфа просила Циллиану организовывать для неё частные посещения в монастырь (дабы не встретиться с Филькой), а та охотно соглашалась, потому что молиться в компании в любом случае было приятнее.
[Марфа: Ты не злись на Мадам Мафель, она женщина добрая и умная, о девушках больше всего печётся… Ну… Не в таком смысле…]
[Циллиана: Я понимаю…]
[Марфа: Честно тебе скажу… Нету ничего в мужиках интересного… Сунут, подрожат да высунут: ни ласки, ни нежностей — животные, правда…]
[Циллиана: Но ты всё равно продолжаешь работать в борделе?]
[Марфа: И не начинай, Цилль… Куда мне пойти? Меня такую и за даром теперь не возьмут: пользованную-то… Вот странно это тоже…]
[Циллиана:..?]
[Марфа: Если мужчина бабник, так он молодец, а если я девушка свободная от прынцыпов, то сразу шлюха…]
[Циллиана: …]
[Марфа: Да и разве шлюха и проститутка это одно? Проститутка — это профессия, древнейшая между прочим… А шлюха — это потаскуха, что под каждого задаром ложится.]
[Циллиана: Не знаю… Я таких, наверно, и не видела…]
[Марфа: Шлюх?.. Да хотя бы Бунька, что в монастырь один раз пришла — помнишь может быть, пухловатая немного, фартук ещё у неё странный был без одной лямки.]
[Циллиана: Да… Вроде бы помню…]
[Марфа: Так вот её… Тут никак по другому не выразишься — пол-Йефенделла перетрахало. И, что самое главное, то, что она, коза, замужем. Нашла какого-то лопуха, да навешивает ему рога, а тот сиди да улыбайся.]
[Циллиана: Так может она его просто не любит…]
[Марфа: Ага! Зато весь остальной город она любит.]
Девушка натужно вдохнула в лёгкие сладковато живящий дым.
[Циллиана: …]
[Марфа: Как там кстати в гостинице: обустроилась уже?]
[Циллиана: Да, платят нормально, не обижают.]
[Марфа: Хм… А Филька, говорят, на Амбьердетчей теперь работает?]
[Циллиана: Да… Он там уже важный человек…
[Марфа:…]
[Циллиана: Слушай…]
[Марфа:..?]
[Циллиана: Он денег очень много зарабатывает теперь, а тратить ему их некуда… Может попросишь его, чтоб вы какую-нибудь булочную открыли или что-то такое, да завязала бы ты с борделем? Вы же всё-таки брат с сестрой…]
[Марфа: Эххх…. Не говори глупостей, Цилль, когда он был нищим, я с ним ничем не делилась, а тут прибегу милостыню просить…]
[Циллиана: Ну… Может всё-таки попробовать?]
[Марфа: Да не надо оно мне, Цилль… Как на меня смотреть-то будут в твоей булочной? Мужа нет, сиськи до пола свисают, ходит в раскорячку — шлюха, к такой за булками стыдно ходить… В борделе на меня хоть с уважением смотрят, а не с презрением… Место такое как-никак…]
[Циллиана: …]
[Марфа: …]
[Циллиана: …]
[Марфа: …]
[Циллиана: …]
***
[Циллиана: …]
[Марфа: Да пришествует Дью с благосклонным ликам иего.]
[Циллиана: Да пресвятится имя его и возжелается небес лобызание рабами его оными.]
Сидя на коленях, девушки пялились куда-то вперёд, сложив руки на груди. Они были в монастыре: Филька с Кацо здесь не ночевали из-за ужасного холода, так что сейчас тут было пусто, разве что где-то приютилась пара зверолюдов, не вылезающих из кельи, в которой они, судя по дыму, додумались развести костёр.
[Марфа: Аве…]
[Циллиана: Аве…]
Да, для Циллианы тем самым источником удовольствий, о котором говорилось ранее, были молитвы. В чтении заученных наизусть стихов, взирании куда-то ввысь и произнесении этого заветного «Аве» было что-то внеземное. Девушка ощущала какую-ту приподнятость или даже вдохновлённость, будто она становилась частью того совершенного мира, о котором говорилось в молитвах, летала и лобызала в лучах счастья с Дью и его сподвижниками…
Как минимум, она не была одинока: Марфа то же находила успокоение только в этом холодном и неприветливом монастыре, несмотря на то, что она каждый день просто утопала в, казалось бы, приятных плотских утехах.
[Марфа: …]
[Циллиана: …]
Каждый вечер две девушки встречались у борделя и направлялись в Четвёртое Кольцо, немного молились и отправлялись спать, ещё чуть-чуть побеседовав по дороге.
[Марфа: …]
[Циллиана: …]
[???: Que l'ordre d'ira se lève, que le chaos s'élève sur l'Empire de Dieu, que le traître Monte sur ce Royaume.]
[Марфа:..?]
[Циллиана:..?]
Неожиданно за их спинами раздался мужской голос, выговаривающий нечто странное на каком-то незнаком языке, очень мягком и тягучем.
[???: Ave… Вы тоже пришли сюда помолиться?]
Незнакомец перевёл на них свой взгляд.
Это был высокий и худой мужчина со слегка длинными русовато-седыми волосами, ясными желтоватыми глазами и небольшим моноклем на правом глазе. Он стоял в белом медицинском халате и чёрных туфлях.
[Циллиана: Вы Лазарь, так ведь?]
[Лазарь: Да… Мы знакомы?]
[Циллиана: Вы же покупали в этом монастыри трупов для исследований: я здесь работала некоторое время.]
[Лазарь: В таком случае приятно снова встретиться, мадам…]
Он вопросительно посмотрел на обоих девушек.
[Циллиана: Циллиана…]
[Марфа: Марфа Крамоль.]
[Лазарь: Приятно с вами познакомиться.]
[Циллиана: …А… Что за молитву вы читали?]
[Лазарь: Самую обычную… Просто я изучил специальный молитвенный язык… Так сказать, первоисточник нашего вероисповедания… Когда-то их начали трактовать на современный лад, но мне… Хм… Не знаю, кажется, что так смысл не доходит до моей души.]
[Марфа: И что за язык?]
[Лазарь: Его называют Ираит в широких кругах… Он не такой уж и сложный.]
[Циллиана: А как… Переводится та молитва, что вы произнесли?]
[Лазарь: …]
[Марфа: …]
[Циллиана: …]
[Лазарь: Это не так важно.]
Врач незамудрённо отвёл голову в сторону, будто даже физически уворачиваясь от этого вопроса.
[Циллиана: …]
[Марфа: …]
[Лазарь: Слышали, к слову, что в Йефенделле собираются открыть ещё один монастырь в Первом Кольце?… Многие сейчас потянутся туда.]
[Марфа: Ну и пусть… Нам тут гораздо удобней и приятней…]
[Циллиана: Да…]
[Лазарь: И вы всё равно будете из раза в раз идти в снег и пургу в Четвёртое Кольцо ради молитвы?]
[Циллиана: На самом деле, это не так тяжело, как вы это описали…]
[Марфа: Да.]
[Лазарь: Хе-хе… Я удивлён, что в такие тяжёлые времена ещё остаются люди, не оставляющие истинную веру…]
[Циллиана: …]
[Марфа: …]
[Лазарь: К слову… Не хотите, чтобы я дал вам специальное пособие для изучения этого языка… Оно написано лично Ияванне Пресвятейшим, так что там всё проверено и цивильно.]
[Циллиана: Да… Можно было бы…]
[Марфа: …]
[Лазарь: Если вы собирались возвращаться во Второе Кольцо, то нам как раз по дороге.]
[Циллиана: …]
***
[Циллиана: …]
[Марфа: …]
Они снова шуршали по трескучему снегу: ночь и холод всё ближе и ближе надвигались к засыпанным городским пустошам Йефенделла, подогревая желание двух дам, идущих в сопровождении лекаря, скорее добраться до дома.
[Лазарь: …и именно по этому Ираит так прекрасен… Даже имя Дью, это заимствованное Dieu, а Таетр — это, соответственно, traître. Причём, представляете: я обнаружил довольно занимательный факт, что имя Таетра ни разу не писалось с большой буквы — ни в одной из оригинальных молитв, будто его и не считают за историческую фигуру, за живое существо.]
[Марфа: Учитывая то, кем является Таетр, это вполне заслуженная участь.]
[Циллиана: …]
[Лазарь: Такая ли?…]
[Циллиана: В смысле?]
[Лазарь: Ведь, по факту, Таетр просто был приверженцем другой идеи… Вам не кажется, что слишком сурово было оставлять его в полном одиночестве и вечных муках?]
[Марфа: Порядок подразумевает собой единый ряд мыслей среди всех последователей: он должен быт построен на плюрализме мнений, а не на какой-то неразберихе…
[Лазарь: Тем не менее, мы все благодаря неё и живём.]
Девушкам становилось всё неудобней в компании лекаря — он говорил только о свой пресловутом языке, теперь начал что-то плести про Таетра, да ещё и с таким надменно-расслабленным видом, что становилось тошно.
[Циллиана: …]
[Марфа: …]
[Лазарь: …]
[Циллиана: Так почему же Таетра наказали… Он же получил, что хотел: остался жить в своём хаосе.]
[Лазарь: Хм… Очень интересная идея.]
Пальцы Лазаря немножко дёрнулись, но тут же вернулись в исходную позицию, немного поправив монокль.
[Лазарь: Вот наша лабораторная, можете заходить.]
Перед барышнями показалось довольно обширное деревянно-каменное здание. Внутри было довольно цивильненько, хоть сейчас здесь всё и пустовало. В первой комнате была пара столов, огромная стопка документов на них, гардеробик для врачей и гостей, шкаф и горшок.
Свет от свечей давно погас, за стойкой пылился воздух, но вещей в гардеробной почему-то висело много.
[Лазарь: Пройдёмте со мной в одну комнату — там всё покажу.]
Врач улыбнулся и двинулся вперёд.
Такие предложения звучали до боли опасно и подозрительно, но девушкам хотелось только бы пораньше уйти, так что они решили пройти за ним.
Из прихожей тянулся небольшой коридорчик, а вот за ним уже была небольшая рыжая дверь с каким-то выцарапанным узором. Он напоминал крест, обтянутый разными линиями, смыкающимися в пятигранную звезду.
За ней раздавался какой-то шум, слегка приглушённый, даже похожий на равномерный гул.
Улыбка на лице Лазаря стала чуть шире, его русые волосы будто помолодели, отбросив седину, а руки отчаянно задёргались, пытаясь дотянуться до монокля.
[Лазарь: …]
[Циллиана: …]
[Марфа: …]
Наконец-то он приподнял свою руку и, соединив большой палец со средним и безымянным, а также прижав к ним мизинец с указательным пальцем, выставил ладони перед девушками и распахнул дверь.
[Лазарь: Добро пожаловать в Hoas.]