Иногда Андрей Левин рефлектирует. Он говорит:
— Да люблю ли я ее вообще?! Как можно любить эту нецензурную, грязную, развратную, вечно пьяную или торчащую телку? Тьфу! Впрочем, прелесть этой женщины в том, что она — падший ангел. Я должен спасти ее. Я хочу погладить ее по голове. Я хочу только нцевать с ней. Я хочу разговаривать с ней о сексе, сидя за столом во фраке. Любовный объект — это фетиш. Какая разница, кого любить?! Мне нравится ее походка. Мне нравится ее сумка. Мне нравятся ее черные колготки! Нет — я люблю ее черные колготки!
Он спешно набирает знакомый номер.
— Энн! Подари мне свои черные колготки! Я люблю их!
Сладкая Энн на другом конце провода смутилась.
— Да что ты говоришь… Не надо. Впрочем, ты — молодец. Ты — без комплексов.
— Что ты делаешь?
— Я захавала пачку кодтерпина и читаю книжку Берроуза.
— Ну и как?
— Хорошая книжка.
— Приходи в гости.
— Я не могу. Моя мама заболела. Я пою ей песенки под гитару.
— Ну ладно. Но если надумаешь — отдай мне свои колготки.
Он смеялся еще минут пятнадцать после окончания беседы. Потом лег спать.