— Ну что же. — примирительно заговорила Нога. — Вот мы и познакомились, подружились. Мне кажется, все очень довольны друг-другом. Давайте теперь сядем за стол и примемся чаёвничать. Хотя, признаюсь честно, чай мне поднадоел. Я же не чайная бочка.
— И я не хочу чаю. — сказала кукла Ляля. — Я успела дома попить, поскольку подумала, что одну кружечку выпить можно, это не помешает выпить ещё одну в гостях. А сейчас чувствую, что не хочется снова чай пить. Одной кружки было достаточно. Если один раз выпьешь много и в другой раз выпьешь много, то получится небольшое излишество. Или что-то другое получится — кто его знает…
— Получится «два много». - сосчитали Ослиные Уши.
— Этого достаточно? — потребовала уточнить кукла Ляля.
— Этого очень прилично. Можно и одуреть.
— Неужели, вот так прямо взять и одуреть? — заволновалась кукла Ляля. — Такого быть не может.
— А вот вдруг, да может. — произнёс я. — Со мной что-то вроде одурения происходило недавно. Не то, что бы я жалуюсь, но всё-таки было неприятно. Странное это ощущение.
— Действительно, — тревожно призадумалась Нога. — что-то с чаепитиями в моём доме происходит диковинное. Не вписываются они в добрососедский гуманизм. Пора с этим делом завязывать.
— Что ты имеешь в виду, голубушка? — насторожились Ослиные Уши.
— Да вот, представь, неделю назад гостил у меня Кордицепс Однобокий. Пришёл, сел за стол, одним махом опорожнил кружку чая и заявил, что теперь хочет краковяк сплясать. Говорит: извини-подвинься, Нога, но ничего с собой поделать не могу, ноги так и просятся в пляс!..
— Станцевал? — спросила кукла.
— Да ещё чего не хватало. — фыркнула Нога. — Я его сразу из дома прогнала, говорю: иди пляши в другом месте, у меня санитаров рядом нет, никто тебе не поможет!.. Он вроде обиделся и ушёл.
— А ты тогда решила, что он просто одурел?..
— Просто или сложно — я не знаю. Но вспомнила, что ровно год назад, у меня случилась такая же история. Ну, не такая же, но похожая. Пришли ко мне в гости Куролес Ощипанный и психический медведь Корытов. Тоже оба чаю напились, музыку включили и взялись краковяк отплясывать. Я тогда ещё не знала, до чего такие танцы доводят, и не слишком противилась. Ну, а эти двое мне потолок в коридоре поломали и мизинец затоптали. Посуды перекокали — лучше и не вспоминать. Под конец психический медведь Корытов нечаянно пнул Куролеса в пузо, тот загнулся и долго о себе знать не подавал. Похоронить его собрались, да он поднялся с пола, осуждающе глянул на медведя и сказал: не друг ты мне, Корытов, и живи теперь с этим, как хочешь!.. И ушёл насовсем. Больше в гостях его не видела.
Ослиные Уши и кукла Ляля не одобрили капризы Куролеса, и признались, что тоже не встречались с ним довольно-таки давно.
— Подождите, не спешите. — воскликнул я, перебивая своих новых знакомых. — Значит, психические медведи всё-таки существуют?.. Вы ведь, Нога, недавно посмеивались надо мной, когда я рассказывал про психического медведя. Говорили, что я небылицы сочиняю. А вот получается, что это и не небылица, а медведь такой есть.
— Теперь уже нет его. — опечалилась Нога. — В тот самый раз, когда Куролес сказал, что больше с ним дружить не будет, Корытов опечалился, призадумался и заявил мне, что знает, кто теперь во всём виноват. Это, говорит, поляки во всём виноваты, они и краковяк выдумали, и я им этого не прощу, найду и убью парочку поляков. А я ему сказала, что нигде у нас поляков не найти, поскольку таких здесь отродясь не водилось. А он сказал, что пойдёт на железную дорогу и остановит какой-нибудь пассажирский поезд. Наверняка, среди пассажиров отыщется пара поляков, так он их и укокошит, а трупы растерзает на клочки. Будут знать, как краковяки сочинять!..
— И что же, он остановил поезд? — спросил я.
— Да попробуй его останови. — вмешались Ослиные Уши. — Скоропалительно помер наш психический медведь. Причём, он был самый последний на земле — отчего особенно жалко. Ровно напополам его разрезало колёсами поезда. Думали, вдруг оживёт, но одна часть тела с другой вдруг спорить принялись насчёт всё тех же поляков — стоило ли из-за них под поезд бросаться — ни о чём не договорились и померли.
— Нормальный такой медведь был до поры до времени, хоть и психический. — сказала кукла Ляля. — Бегал-бегал от конфликтов, всё расположения к себе искал, а нечаянный конфликт интересов его и убил.
— Я считаю, он сам виноват в собственной смерти. — сказала Нога. — Если б не захотел убить несчастных поляков, остался бы жив, а теперь получается, что отчасти поляки его убили и повинны в смерти. Вы думаете, полякам за это всё не воздастся на том свете?..
«Попробуй пойми, кто тут кого у вас убил, и кому за что воздастся. — задумчиво усомнился я. — Может так случиться, что вначале кого-то убивают навечно, а затем соображают: того ли они убили, кого надо, или убили того, кого первым под руку подсунули, а ему бы было интересно ещё чуть-чуть пожить?.. или только подумали, что убили навечно, а он приходит такой живой и усмехается?.. а если пока ещё никого не убили, то нужно ли убивать того, кто сам себя вскорости навечно убьёт?..» Больше всего на свете я стал бояться убивающих, убитых и недобитых.
— Конечно, вся вина лежит на конфликте интересов. — сказали Ослиные Уши. — Вот Нога потчует своих гостей сладким горячим чаем, имея интерес на дружескую беседу, и вряд ли распознаёт в своих действиях злокозненность. А сказано в мудрой книге и прочитано из неё же: «Одуревшие от чая, чаю же зело свою милость оказывают до смерти, ибо кирдык ещё никому не помешал.» Страница девятая, строка десятая сверху.
Нога сердито поёрзала.
— Что ещё в вашей книге такого сказано? — спросила она.
— Ещё сказано, что «наша краса подаёт два кваса: один, как вода, а другой — пожиже».
— А в моей любимой мудрой книге сказано: «Всё, что у Ослиных Ушей написано — всё враньё бесстыжее и говнище!» — по памяти прочитала без запинки Нога.
— А в моей сказано, как раз про тебя, голубушка Нога: «Выкинь книжицу свою на помойные луга, не отыскивай её ни за что и никогда.»
— А в моей сказано: «Выкинул один такой, оказался дуб больной!»
— А в моей сказано: «Врёшь, охальница!»
— А в моей: «Сами вы врёте!»
— А в моей: «Много ты различаешь в премудром вранье, кругом обманутая-переобманутая! милочка ты наша ненаглядная!»
— А в моей: «Ща как дам по ушам!»
— А в моей: «Ха-ха-ха!.. давака-задавака!..»
Долго бы взыскательные читатели изучали мудрые книги постранично, но быстро закончились напечатанные дельные мысли, в которых мало что сообщалось о последствиях одурения в результате чаепития. Я робко поинтересовался: только ли от чаепития можно одуреть в здешних краях, или от ещё чего требуется держаться подальше?..
— Слушайте, я как раз вспомнила, как одурела без чая мамочка червячка Тетродотоксина. — воскликнула кукла Ляля. — Она, конечно, краковяка не танцевала, но свой конфликт интересов поимела с лихвой. Столкнулась с самим Вельзевулом.
— Ни капельки она не одурела, а взяла да померла в званный час. — возразила Нога. — Я лично присутствовала на похоронах, ленточкой траурной покрасовалась. Все присутствующие были в неизъяснимой печали и тихо напевали:
— Удивительно печальная песня. — согласился я.
— В духе романсов Рахманинова, скупо и псевдо-национально. — уточнила Нога. — Никаких Вельзевулов и рядом не было.
— Нет-нет, она вконец одурела, и чая при этом ни грамма не пила, вы просто не помните. — упорствовала кукла Ляля. — Это практически вредительство с вашей стороны — не помнить о смерти собственных друзей.
— Ты, красавица разлюбезная, слёзы по щёкам не размазывай, ибо плетью обуха не перешибёшь. — посоветовали Ослиные Уши. — Ты нам напомни историю про мамочку червячка Тетродотоксина, а мы поднатужимся и вспомним.
— С большой охотой расскажу. — согласилась кукла Ляля. — Итак, эта добрая женщина только проснулась и собралась попить чаю, как почувствовала, что одурела и превратилась в Вельзевула. На теле даже проявился мумифицированный оттенок с лёгким свечением. И припахивать от неё стало, как от зажаренного шницеля.
— Верные приметы Вельзевула. — согласилась Нога.
— Не скажу, что мамочку червячка Тетродотоксина это всё обрадовало, но перечить природе она не решилась. И всё было бы хорошо — одурение как одурение — если б не вмешался настоящий Вельзевул. Он мгновенно почувствовал конфликт интересов и заявился перед мамочкой в длинном багровом плаще, с плёткой в руках. Широко оскалив огнедышащую пасть и выпустив здоровенный клубень дыма, он поинтересовался, а сможет ли мамочка сделать тоже самое, доказав свою причастность к силам зла?.. Мамочка залила в себя стакан чистого спирта, достала спички, подожгла, поднесла ко рту и выдохнула столб пламени метра на два. Кажется, шифоньер сожгла до угольков и у Вельзевула что-то в бороде подпалила. Тогда он нашёл у себя на затылке кнопку, нажал и на лбу вылезли из черепушки рога — небольшие, даже чуть гниловатые, но вполне себе устрашающие. Вельзевул спросил у мамочки, а сможет ли она отрастить у себя на башке что-нибудь подобное?.. Та живо вытащила из кладовки старые оленьи рога, молоток и гвозди, желая приколотить рога себе на башку. После первого же удара молотком по гвоздю, пробила череп и померла… Рога на одном гвозде тоже долго не удержались. Вельзевул сказал, что он таких дур отродясь не видывал. Кстати, эту песенку про «малыша и не шиша» он сам и сочинил. Отдам, говорит, хоть какую-то дань уважения.
— Что-то не очень верится в эту историю. — нахмурился я.
— А почему? — удивилась кукла.
— Филушка у нас скептик, это у него такая тактическая неприязнь к непостижимому. — с добродушной иронией сказала Нога.
— Скептики тоже должны во что-то верить. — озабоченно посмотрели на меня Ослиные Уши.
— Филушка и верит во что-то, но ему необходимо время, чтоб успокоиться и подразобраться в себе… Это покамест он в таком состоянии пребывает, что ему и в нас с вами не очень-то верится.
— Отчасти верится. — тяжело вздохнул я. — Но вот ваши истории про Вельзевулов кажутся сомнительно устрашающими, а слушать про рога и вовсе не желательно, учитывая контекст случившихся со мной сегодня явлений. Как бы вы там не намекали на объективное и субъективное восприятие, а чертовщиной оно всё равно попахивает. Страшно.
— Комплексуете? — спросили Ослиные Уши, намекая на трусость.
— Если не имеешь возможность отпилить рога у врага — закомплексуешь. — отшутился я. — Но шутки шутками, а, к сожалению, много в природе вещей подвластно уставу и обрядности, и как не противься, а мы живём и будем жить по параграфам, не всегда затеянными нами. И упраздняя одного Вельзевула, неминуемо дождёмся другого. Тут лишь бы не увидеть его в зеркале.
Я демонстративно обернулся к прихожей домика, где висело зеркало. В прихожей было пусто, все гости находились в комнате.