Вера закрыла за ним и вернулась в дом. Женщина по-прежнему упорно молчала, о чем-то думая, затем глубоко вздохнула и повернулась к ней.
- Меня зовут Лидией. Вы, видимо, о нас бог знает что подумали, сказала она и улыбнулась. Ее черные блестящие глаза от улыбки стали домашними, как будто не она пять минут назад без стеснения кричала в чужом доме.
- Это... муж? - спросила Вера, присаживаясь на краешек стула.
- Это? - переспросила Лидия, сняв шубку и ища глазами плечики. - Нет. Это... старший брат. У вас плечиков нет?
Вера принесла плечики.
Лидия повесила шубку и стала поправлять волосы, стянутые ниже затылка тяжелым узлом.
- Решил мне ко дню рождения... - она зажала шпильки в зубах и говорила без согласных, - подарить пару соболей. Повез рекомендательное письмо к какому-то Кочергину... и чуть не утопил машину... А вы, Вера... как вас по отчеству?..
- Ивановна.
- ...А вы, Вера Ивановна, здесь с мужем? Он лесник? Не страшно?
- Муж умер у меня. Сын после армии. Вот пошел к Верхнему озеру лес смотреть. И прийти должен... третий день ходит...
- Сын? - переспросила Лидия и усмехнулась. Она села напротив Веры, пристально посмотрела ей в лицо. - Похож на вас?
- Высо-окий парень, - Вера всегда оживлялась, рассказывая о сыне. Си-ильный. Добрый. Мать одну не бросил. Вон в деревне мало из солдат возвращается, а он... Николай он. Младший у меня. Дочь в Братске.
- Одно к одному, - сказала Лидия. Она сжала пальцы в кулаки и вос-кликнула: - Ну, Кутузов!
- Кутузов? - не поняла Вера.
- Это я о своем. Так что, Вера Ивановна, будет у вас на три дня помощница. Только предупреждаю, что корову доить я не умею...
- Ну, корову!..
- А вот бастурму вам приготовлю. Ели когда-нибудь?
- Не... не слыхала.
- Пальчики оближете!.. Ну, а где спать будем?
- Я вам...
- Да зовите меня на "ты"! Я же еще девчонка, мне тридцати нет.
- Ну, я на Колиной кровати постелю...
- Одно к одному! - снова засмеялась Лидия.
Утром она просыпалась несколько раз. Звякала дужка ведра - она от-крывала глаза, непонимающе смотрела на простенький тканый коврик, снова засыпала. Она как бы нанизывала на нить с промежутками сна бормотания хозяйки из-за дощатой перегородки, потрескивание сала на сковородке, запах оладий, стук поленьев у печки, цокот будильника. Окончательно разбудил Лидию лай собак, приближающийся со стороны солнца, бьющего в окно через тюль, затем обогнувший дом. Она вспомнила вчерашнюю злость на Кутузова за дурацкое путешествие в глубь тайги. Сейчас злости уже не было. Было лень, нега, и ее размывало, как ручеек, детское любопытство - что там за дядя пришел? Видимо, в волчьей дохе, с бородой, с запахом дыма, звериной крови... Ах да, это же сын хозяйки... с темным румянцем, белокурый гигант... похожий на баскетболиста из Иркутска, на Женьку... Ну, Кутузов!
Она закинула голову и узлом волос потерлась о плечи. Ноги легко сбросили одеяло, сверкнули полукругом на солнце. Нет, только не рожать! Просыпаться по утрам со счастливой кожей, с чистыми глазами, младенческим ртом. Ходить по школе в строгом костюме - каждую перемену звонок: Кутузов проверяет наличие, - ну, Кутузов!.. Сколько еще такой жизни? Пять, семь лет? До седины. До Москвы. До родов. До квартиры с индексом 100... До Кутузова, последнего, окончательного Кутузова.
- Физически я очень сильный, - сказал Николай и покраснел.
- Да уж, - вмешалась Вера. Она чувствовала сегодня себя такой счастливой, какой не бывала после возвращения Николая из армии. - Уж силе-ен! Грузовик поднял!
- Да вы что, серьезно? - Лидия подняла брови, переводя взгляд с матери на сына. Была в них бурятская кровь, была. - С людьми?
- Чего? - не поняла Вера. - Да нет, грузовик застрял, так Коля его взял и поставил...
- Ну че ты, мам... - русобородый скуластый Николай сидел в белой нейлоновой рубашке, неприятно размякший после бани и глупый.
Лидия мысленно усадила рядом Кутузова, который не глупел никогда, и ей стало стыдно перед ним. И скучно.
- Что ж тут стесняться, Коля, - сказала она. - Достойное применение своей физической силы. Не то что эти, со штангами. Если есть сила, то надо ее как-то... ("Что это я несу?" - подумала она.) Как-то применять.
Вера почтительно выслушала ее и закивала. Она боялась что-нибудь нарушить за столом. Когда Николай утром узнал, что в доме гостья, то и порога не переступил. Хотел уходить во времянку, к вздымщикам. И если бы не Лидия, которая медленно, осторожно приблизилась к нему, чистившему ружье у лабаза, и тихо заговорила (Вера видела в окно, как он косил глазом в лес и едва не вздрагивал), так точно ушел бы. Летом приезжала дочка, Валентина, с одной девушкой из бригады, вместе работают на алюминиевом заводе, так как ушел в зимовье - две недели не было! В отца. Тот после свадьбы в лес сбежал, осрамил ее перед всей Червянкой, но уж как во вторую-то ночь...
- А вы кушайте, кушайте! Это из сохатины котлеты, - прихлопнула Вера ненужное воспоминание. - Коля лицензии берет, не думайте!
- Да я кушаю, кушаю, - ответила Лидия. - Только мне много нельзя. Уже не тот возраст.
- И-и! Какой там возраст! Вон вы какая гладкая, чистая! Красавица! Прям Дженнифер Лопес!
- А вот выпить - я бы выпила. После вчерашнего стресса просто необходимо. Если есть, конечно.
- Да есть у нас. Я уж и не решилась поставить. - Вера вопросительно посмотрела на сына.
Тот кивнул. Вера вышла.
- А вы не пьете, Коля? - вежливо спросила Лидия.
- Я... пробовал, а потом... Пью, да! Могу.
- Немного выпить - это даже хорошо. Я учительница, а тоже иногда... принимаю.
Помолчали. Лидия подумала, что если хозяйка прячет спиртное, то этот Коля - запойный парень.
- А вы... по какому предмету? - выдавил Николай. Он сидел малиновый от смущения.
- Химию я преподаю, Коля. Химию. И ученики зовут меня химозой. Вы сколько закончили?
- Десять. Я в армии учился, в вечерней школе.
- А почему в городе не остались?
- Не знаю... Мать одна... Я охоту люблю.
- И соболей промышляете?