Фрей совершенно не хотел видеться с матерью, тем более наедине, тем более для очередного разговора о будущем. Он стоял посреди королевских покоев, как на углях, мучаясь невозможностью прекратить осточертевшую беседу. Леди Лиалуара спокойно смотрела на него из мягкого кресла, одной рукой неосознанно поглаживая выпирающий под складками платья живот. Зелёные глаза непроницаемо мерцали.
— Да, ещё хотела сообщить радостную новость. Для тебя нашлась невеста, её уже везут сюда.
— Не нужна мне никакая невеста!
— Как бы не так. Не ты ли первый печалился на этот счёт?
— Я?! Это ВЫ всегда тыкали меня носом в мою бездетность! Называли уродом за спиной! Плевать я хотел на такой род! Никто в этом вонючем замке не слушает меня, никто ни во что не ставит. Смотрят сверху вниз, как на ничтожество. Им даже наплевать, что я принц! Ждут когда родиться настоящий наследник и можно будет наконец от меня избавиться.
— Ты говоришь неправду.
— Правду!
— Ты обозлился на свою болезнь, ненавидишь себя и считаешь, что все окружающие думают также. Но, это не верно, тебя жалеют.
Красные от рождения глаза Фрея вспыхнули, а в груди затаилась чёрная злоба. Опрометчиво мать бросила эти слова. Они упали в прелую, разрытую и крайне благоприятную почву. Зерну ненависти дано было взойти.
Он промолчал, опустив взгляд в пол, но последняя капля заполнила плотину терпения. Он больше не хотел кричать и спорить. Не хотел ничего доказывать. Он просто возненавидел весь этот убогий слабосильный глупый эльфийский мирок. И впервые, в нём родилось желание не защитить его, а уничтожить. Презрение переполнило до краёв, вылившись странной помешанной улыбкой. Подобная перемена не ускользнула от внимания матери.
— Чему ты улыбаешься?
— Я доволен.
— Чем же?
— Вашим пониманием ситуации. И общественной жалостью, конечно же. Так приятно осознавать, что вокруг тебя друзья, готовые разделить твою боль.
— Не пойму куда ты ведёшь. — Королевский профиль нахмурился и проницательное женское сердце тревожно сжалось. Но, к Фрею, наоборот, пришло вдохновение. Впервые за долгое время, он ощутил пустоту и лёгкость на душе. Удивительно как меняется мир от элементарной смены полюсов. Только что, жизнь казалось ему невыносима, а окружающие — непроходимо тупы. И вот, он заглянул за край, позволив себе вдохнуть холодного аромата бездны, как оттуда к нему протянулись ласковые руки свободы. Оставалось только шагнуть ей на встречу.
— Я никуда не веду. Хотите меня женить на ком бы то ни было — я не против. Приводите эту вашу невесту, обрюхачу её и пусть рожает вам здоровых внуков. А если родится девочка, я задушу её в тот же момент, чтобы весь ваш род сгнил под сенью великого дерева.
— ФРЕЙ!
Но принц уже развернулся и быстрым шагом покинул покои, громко хлопнув дверью. Королева вскочила, не замечая громко шумящей в ушах крови и резко скакнувшего давления. Голова ее закружилась, живот свело спазмом и она рухнула обратно в кресло, не в силах отдышаться и прийти в себя. Такого она от своего любимого единственного сына не ожидала. Как он мог вымолвить настолько ужасные слова? Как в его голове могли родиться столь черные мысли? Откуда взялась ненависть?
Фрей бежал по светлым коридорам дворца и не мог остановиться. Его душили слёзы, страх, обида и ярость. Одна его часть раскаивалась из-за сказанного, а другая удовлетворенно улыбалась. В глубине души он был рад и горд собой, что сумел выразить скопившуюся внутри агрессию. Сколько времени она мучила его, отравляя и лишая сил. И вот, теперь он свободен и он бежит и сам боится своего бега.
Заселиться в другое место удалось не с первой попытки. Из-за прокатившихся грабежей, на их странную компашку во главе с вампиром, смотрели косо и грубо заворачивали с порога. Ни у кого не возникало желания лишний раз рисковать с жильцами. Поэтому, блуждать по засыпающему городу пришлось долго, пока их не приютила у себя одна сердобольная старушонка. Она жила в небольшом одноэтажном домике в самом бедняцком квартале. Сюда ребята заглянули в последнюю очередь, вовсе отчаявшись найти жильё. Зато, одинокая хозяйка не стала задавать неудобных вопросов, назвала скромную цену за постой и благодушно предложила с ней отужинать. Согласились единодушно.
Старушка оказалась бойкой и славной. Поставила на середину стола чугунок свежих щей с хлебом, раздала ложки и с умилением рассматривала оголодавших постояльцев. Ей особенно пришлась по душе Кесс, “скромная и тихая девчушка”. А вот парней она с готовностью раскритиковала за их “бандитский” вид. Тревису порекомендовала “заканчивать с этим его вампирством”. Марсу пожелала отрастить нормальную причёску, “а то так позорно черепушку прикрывает”.
После ужина, разошлись спать. Кесс, как девушке, старушка постелила на единственной свободной кровати. Ребятам досталась груда соломы на полу прикрытая шерстяным покрывалом. Такой потрясающий уровень комфорта заставил Марса душещипательно застонать, но вслух он возмущаться не стал. Хозяйка умильно наблюдала за ними со стороны, потом погасила свет и ушла на свою половину домика. Ребята вздохнули с облегчением.
— Кажется, я стал забывать, как выглядит настоящее магическое средневековье. Кинули солому на пол — спи родной! А как было классно в “топорике”. И столовая вкусная и постель мягкая.
— И кровью все залито.
— Фу ты! Я уже почти забыл.
— А я вот тебе напомню. — Тревиса не сильно заботила мягкость постели. Его мысли с самого вечера вращались исключительно вокруг Кесс. Её рассказ взбудоражил и привел в ужас. Он ещё не успел попросить прощения за собственное нападение, а она уже успела принять столько мук от других людей. Тревиса мучила совесть и с каждым часом грызла всё сильнее, грозясь проделать в сердце натуральную дыру.
Он промучился целый час, пока дождался от лежащего рядом друга громкого размеренного храпа. Поднялся и бесшумно прошел в соседнюю комнату. Кесс спала, отвернувшись лицом к стене. Будить уставшую девушку резко расхотелось, но и сил уйти не нашлось. Он вздохнул и сел на пол, облокотившись спиной о кровать, смотря на прикрытое занавесками окно. Опустил голову. Спутанные, грязные, местами слипшиеся волосы упали на лицо, вызвав острый приступ отвращения к самому себе.
Куда он полез? На что понадеялся? Зачем пришёл в темноте изливать душу? Кому она нужна, его душа! Да и какая она? С тех пор, как внутри проснулась Тварь, он потерял всякую уверенность в себе. Не знал кто он, какой, кем ему быть. Потерялся в темноте. От того и летит как мотыль к свету. А свет — это она: Чистая, нежная, добрая, прекрасная от мыслей до поступков. Невинная, как весна.
Будто в ответ на его мысли, девушка шевельнулась и легла на спину. Тревис испуганно обернулся на скрип и вскочил. Кесс сонно моргала, пытаясь рассмотреть ночного гостя. Не испугалась, только потянулась и зевнула.
— Что, опять хочешь есть?
— Что? А, ой, нет-нет! Что ты! Я…боже, прости! Я только за этим и пришёл, хотел попросить прощения за прошлый раз. Я был так груб и безумен, что…
Тихий веселый смех прервал бурные скомканные извинения. Тревис смущенно замер на полуслове, от волнения хрустя суставами пальцев. Он мял кисти и мучился жгучим стыдом. В то же время, ему было чертовски-приятна теплота и легкость, с которой девушка отнеслась к нему.
— Не переживай, я давно тебя простила. Собственно, и не обижалась. Видишь ли, я уже не первый раз имею дело с вампирами и отлично понимаю их устройство.
— Да?! Откуда? Расскажи! — Он заметил смешок в женских глазах и продолжил намного тише. — Если можно, конечно.
— Рассказать-то нетрудно. История, конечно, стара и печальна, но зато правдива. Надеюсь, мой рассказ не расстроит тебя. Мне было бы очень грустно испортить наше общение.
— Что ты! Ничто не заставит меня испортить наше общение! Ты же мне…кхем, это. Так что там с историей?
Девушка поднялась, устраиваясь поудобнее, села, облокотившись на спинку, приглашающе похлопала по кровати. Тревис вспыхнул до самых ушей, но в ночном сумраке спальни краски меркли. Послушно присел на краешек постели, деревянностью движений походя на робота.
— Как и обещала, я не стану скрывать от тебя правду. Дело в том, что у меня есть жених, точнее, был. Он умер уже очень давно, в бою, сражаясь за свой дом. Я любила его и он отвечал мне взаимностью. Всё было просто чудесно, пока не кончилось в один день. Я не смогла уберечь его от опасности, не была рядом, когда он умирал. Он скончался от ран в одиночестве, замерзая в снегу, безнадежно ожидая от меня спасения.
— Кесс… — Тревис забыл, как дышать.
— И да, он был вампиром, как и ты. Даже смешно, меня тянет в темноту, как в яму. Я бегу в неё, лечу, стремясь упасть и разбиться, но всё время не добегаю. Меня ослепляет солнце и затапливает всё вокруг, возвращая в объятья безжалостной белизны. Снова и снова. Мои глаза так устали от света, но я не могу их закрыть. — Она замолчала, откидывая голову назад, отчего шея оголилась и призывно вытянулась. Тревис почувствовал, как в голову ударяет знакомая красная волна. Пульс подлетел. Пальцы сжали тёплую простынь. Он замер, как перед прыжком.
Через минуту тишины она продолжила.
— Я знаю чего ты хочешь и чего боишься. Тьма и вампиры — взаимосвязаны, неотделимы одно от другого. Вы есть сама суть разрушения. И как ни странно, в этом состоит и мое самое главное желание. Я мечтаю о крахе, всем своим существом раскрываюсь навстречу бездне, всхожу на её костёр, но никак не горю. Она отвергает меня, выплевывает наружу, бросает на белый колючий снег. Поэтому, я не стану уворачиваться от твоих клыков. Если тебе хочется крови — пей, хочется кусать — кусай, хочется ломать — ломай. Не стану сопротивляться. Я слишком больна темнотой. — Она снова умолкла, но уже через секунду добавила намного тише и печальнее. — Тебе должно быть, стало противно от моей истории. Я пойму, если ты больше не захочешь со мной общаться.
— Нет! — Тревис не знал чего он хочет сильнее — поцеловать её или обругать за такое самоуничижение. Он выбрал третье: Придвинулся и что есть силы сжал в объятьях. Уткнулся лицом в макушку, зажмурился, ощущая в руках мягкое, податливое женское тело. Он ещё никогда ни с кем не был так близок, никогда не испытывал подобных чувств. Мысли плясали и путались. Слова застряли в горле. Надо было что-то сказать, но он не мог произнести ни слова. Только гладил тёплую подрагивающую спину, склоненную к нему на грудь голову и молчал.
Она плакала беззвучно, цепляясь пальцами за его рубашку. Ночь обнимала их, скрывая от всего мира. Город спал и ему снились цветные сны. Тяжёлые тучи рассеивались и на улицу с размаху влетел посвежевший ветер. Ему не терпелось поскорее выскрести с обнажившихся мостовых скопившуюся на ней, застарелую боль.
Не смотря на неудобную постель, Марс выспался отлично и чувствовал себя полным сил для грядущих свершений. Тревис ещё спал, закрывшись локтём. Из кухни одуряюще пахло свежим хлебом и слышались женские голоса. Должно быть, Кесс поднялась раньше них и напросилась помогать по хозяйству.
Он подумал, что до сих пор не может выбрать стиль общения с этой особой. С одной стороны, ничего опасного или плохого она в себе не несла: только помогала, лечила и улыбалась. С другой стороны, рассказы о побоях, ненормальное спокойствие и непроницаемый для понимания взгляд. Все вместе эти факторы действовали отталкивающе. Глубоко внутри он отказывался ей верить и постоянно ожидал подвоха.
К огромному его возмущению, к приготовлению завтрака его не допустили, с шиканьем выпроводив за дверь. В догонку крикнули выйти на улицу открыть ставни, раз все уже проснулись.
С трудом представляя себе что такое эти загадочные “ставни”, Марс, тем не менее, бодро вышел за порог. Пощурился на бьющее в глаза солнце, размял плечи и деловито подошёл к двум заколоченным окошкам. Вернее, ему сначала показалось, что они заколочены. На самом деле, просто закрыты створками на навесной засов. Скоро разобравшись в странной конструкции, открыл дверцы и зафиксировал их на неприметный крючок. Отошел, любуясь своими первыми побежденными ставнями.
Позади, за углом, послышалась непонятная возня и любопытство погнало проверить её источник. Домик старушки располагался у самой городской стены в тупичке. Кроме их двери на улицу выходила дверь соседней, столь же бедной развалюхи. Но там, вроде как, никто не жил. По крайней мере, именно так Марс думал, пока не увидел сгорбленную спину щупленького мужичка. Спина показалась знакома и чем-то серьезно занята. После тихого щелчка в замке стало ясно, что занималась она взломом. Последовавшее за этим приглушенное бурчание, развеяло последние сомнения и обрадованный Марс расплылся в широкой улыбке, открыто выходя из-за угла.
— Смирн! Ты ли это? Что, тоже жить негде? А я думал ты уехал в столицу!
Надо отдать ему должное, побледневший до синевы мужичок, не кинулся с места в карьер только благодаря многолетней практике попадания в безвыходные ситуации. Он замер с натянутой на перепуганное лицо неестественной улыбкой, тщетно пытаясь спрятать связку железных отмычек в карман. Рука постоянно промахивалась, но он не сдавался.
— Марсик! Здраве будьте на добром слове! Не ждал, не ждал свидеться в таком-то месте. Вот денёк-то поди какой богатый на встречи! Что ж вы тутова, прижились что ли? Думал, в “топорике” обитаете.
— Обитать-то, обитали. Да вот только вырезали там всех.
— Всех да не всех. — Фраза утонула в досадном бурчании, но секунду спустя Смирн взял себя в руки. Отмычки исчезли в нужном кармане, а сам он сочувственно мотая головой, вышел навстречу. — Слышал, слышал. Видеть не приходилось, побаиваюсь я этаких ужасов, знаешь ли. Не в мои-то годы на подобные страсти глядеть. Люди говорят, кровью там весь пол на ладонь залит, а внутрь и не зайти — смердит так, что глаза режет. Хотят целиком сжечь, чтобы хворобу какую не разнесло оттуда. А вы, значится, уцелели и теперь тут обитаете?
— Тут. — Первый восторг от встречи со знакомым человеком прошел и в душе Марса зашевелилось беспокойство. Детектор подвоха заработал на всю катушку, замигав лампочками и включив противобрехловую систему. — Так ты никуда не уезжал?
— Уезжал, уезжал! Как раз перед самым нападением и уехал, а потом вспомнил, что забыл и вернулся. Знакомый у меня тут жил раньше, вещи у него оставил, хотел забрать.
— А-а… — Теперь Марс точно укрепился в своем подозрении. Мужичок темнил и явно жалел, что повстречал своих недавних спутников. Суетливые глазки то и дело посматривали на дорогу — единственный вариант побега. Как бы случайно Марс этот самый “вариант” перегородил своей объёмной фигурой. Широко и столь же натянуто улыбнулся, любезно указывая на дверь их домика. — Приглашаю на завтрак, как раз испекли свежий хлеб.
— Нет-нет, что ты! — Смирн в ужасе замахал руками, тоскливо оглядывая каменный тупичок. — Без гостинцев да в гости, стыдоба какая! Я лучше пойду, дел, знаешь ли, видимо-невидимо. Как-нить в другой раз, точно-точно! — Он сделал неловкую попытку пробраться на дорогу, но улизнуть ему всё равно не дали. В дверях появилась невыспавшаяся, и от того мрачная фигура вампира. Смирн замер меж двух огней, переводя взгляд с одного на другого.
— О, Смирн. Ты не уехал.
— Тревушка, родной! Доброго утреца вам, не спалось, кажись?
— Выспишься тут. — Он широко зевнул и не без труда перевязал на затылке грязные до невозможности волосы. — Чего в гости не заходишь?
Ответить растекшийся в улыбке мужичок не успел. Его взгляд остановился на появившейся за спиной Тревиса девушке. Знакомые синие глаза обожгли холодом. Голос замер в горле, мысли панически заметались по испуганной черепушке. Он точно знал, что она мертва. Как она…? Кто она? Могла ли она видеть его в лагере? Да точно нет, но он лично застал момент, когда уже не дышащий труп девчонки уносили в лес. Молчание ещё могло его спасти, но слова удивления вылетели помимо воли.
— Ты жива?
— Хватайте его.
Приказ лекарки подействовал спусковым крючком для всех. Мужичок, подпрыгнул, приходя в движение. Парни двинулись на перехват, но, опытный в побегах Смирн оказался проворнее, успев прошмыгнуть за спинами своих ловцов. Как только он почувствовал под ногами свободную дорогу, силы его удвоились и он буквально полетел прочь.
— Ловите, ловите его! Он знает, что со мной случилось, значит, он был там! Наверное, он нас и сдал!
Осознав смысл сказанного, Трэвис пришёл к таким же выводам и зарычал. Теперь, погоня стала его личным делом. Он расшибется в лепешку, но не упустит свою жертву. Благодаря новой расе, скорости и выносливости у него прибавилось, что значительно упрощало забег. Марс отставал, но не сильно. Мужичок впереди петлял как заяц, постоянно меняя направление и ныряя в подворотни, как рыба в омут. Если бы не развившееся чутьё, Тревис потерял бы его. Положение спасла заинтересовано проснувшаяся от сытой спячки, Тварь. Она встала, с шумом втягивая воздух и роняя из пасти густую жёлтую пену. Её азарт дал вампиру возможность обострить все имеющиеся органы чувств. С подобным помощником, охота вышла на новый уровень.
— Он там!
На стороне беглеца было отличное знание местности. На стороне преследователей — настырность и священный гнев. Сама мысль предательства рождала в Тревисе яростную дрожь. Конечно, сначала придется выбить доказательства. Если мужичок окажется чист, они его отпустят. Вот, только в подобный вариант верилось с трудом, иначе, зачем бы ему так отчаянно убегать.
— Смирн! Стой!
Марс сделал попытку достучаться до бегуна, но лишь сбил дыхание и вынужденно остановился.
— Ох, больше не могу. Сейчас сдохну! Никогда столько не бегал. — Он хотел посоветовать другу дальше на него не рассчитывать, но того уже и след простыл. — Эх! Фуф ты. Ладно, пойду обратно. — Он устало махнул на всё рукой и потопал в сторону “дома”. Один чёрт этот псих мужика в покое не оставит. Через минуту-другую в зубах принесет.
Как ни удивительно, но расчёт Марса снова оправдался. Не успел он зайти в их “тупичок”, как сзади послышался низкий гортанный рык и придушенное попискивание. Тревис тащил свою жертву прямо за горло, нисколько не заботясь об удобстве этой самой жертвы. Придушенный Смирн едва сопротивлялся, пытаясь не путаться в ногах. Ожидавшая их на улице Кесс, указала на соседний, благополучно вскрытый нежилой дом. Мужичка затащили внутрь, бросили на захламлённый, утонувший в пыли пол. Все трое столпились вокруг.
— Рассказывай. — Марс решил взять допрос в свои руки. В глазах смотрящего на них Смирна, блестели вызов и упрямство. Он явно не намеревался так легко сдаваться, приготовившись привычно выворачиваться.
— Что рассказывать-то? Нелюди! Гоняют бедного старика по всему городишко. Не жалеют нажитые седины!
— Ой брехло! Сам первый убегать стал, вот и погнались за тобой.
— Ужо и побегать запрещено? И кто вам позволил людёв за шеи таскать?! Что ж, я гусь вам?
— А хоть бы и гусь! Ты зубы-то не заговаривай. Рассказывай что знаешь про разбойников и похищение. Ты нас им сдал, гад?!
— Да я бы никогда! Что ж ты клевету тут разводишь? Вот ведь совести хватает честных людей в такое положеньеце ставить! А ещё туда же! Судить он взялся! Сам хорош — девку проморгал!
— Слушай сюда, дед. — По изменившемуся тону друга и сгустившейся в помещении тени, Марс понял, что кое-чей запас терпения кончился. Расслабившийся от болтовни Смирн также не остался слеп к подобным переменам. Он послушно заткнулся, смотря на присевшего рядом на корточки вампира, как мышь на удава. — Либо ты сейчас коротко и правдиво отвечаешь на вопросы, либо живым отсюда ты уже не выйдешь. Понятно?
— Да как же не понять? Понятно конечно. — Немного присмиревший Смирн поёрзал, удобнее устраиваясь на полу и уже значительно адекватнее взглянул на своих допросчиков. — Чего говорить-то? Ну да, сдал я вас. Да только не больно-то и хотел, как-то само собой получилось, случайно. Кто ж знал, что эльфка ваша редкой породы окажется и денег за её поимку горы бешаные дают?! Ить я и не знал. Господину Пташу, как другу злоключения свои пересказывал. А тут вишь чего? Так и случилось, что без моей воли. Чего мне теперь, до конца жизни за случайность звиняться?
Марсу удивительно стало от того, как действенно мужичек давил на жалость. Так послушать его — невинная незабудка. Даром что, почти на месте преступления застукали.
Кесс, значит, тоже случайно до смерти избили? Сам же удивился, что она жива.
— Конечно удивился! Как тут разум последний не растерять, когда человек с того свету возвращается? Не я ж её умучил так. Из палатки хозяйской её окровавленную вынесли. Где бы мне и в том-то виноватому быть? Не поладили значится, разозлился господин.
— За что же надо было так разозлиться?
— А это ужо у вашей барышни извольте интересоваться. Она там была, и, стало быть, главный свидетель.
Марсу впервые в голову пришла эта идея. Судя по вытянувшемуся лицу друга, ему тоже. Одна девушка осталась непоколебима и спокойна. Ни один мускул на её лице не дрогнул, лишний блик не упал на цветную радужку. Зато, она впервые сама задала вопрос.
— Куда везут Дейдару?
— Вот те раз! Да кто ж его знает! Не такого я полета птица, чтобы все планы хозяйские знать. Что краем уха зацепил, то и несу.
— Снова юлить начал, собака? — Марс, не выдержав, схватил мужичка за грудки, приподняв над полом. — Всё ты знаешь! Отвечай!
— Пусти бесёныш! Я тебе в отцы гожусь!
— Не надо мне таких отцов! Быстро говори!
— Убиваю-ют! — Смирн заорал и задёргался, вывернувшись из захвата, упал на пол, перекатился и вскочил на ноги, готовый бежать. В этот момент чужая цепкая рука перехватила его за грудину и пол с оглушающим грохотом встретился с его головой. В ушах зазвенело, воздух выбило, зрение потерялось и расползлось. Его небрежно перевернули на спину. Глаза застила говорящая удушливая темнота.
— Последняя попытка ответить честно. Куда увезли Дей?
— Я… — Смирн с удивлением сглотнул большую порцию крови, наполнившую рот. Должно быть, при ударе выбило зубы. — Не знаю куда, но заказчиком значится эльфийская королева.
— Это точно?
— Да.
— И где она живёт?
— Стало быть, во дворце.
— Это понятно. Где этот дворец?! — Тревис снова начинал злиться, но мягкое касание женской руки, остудило его пыл.
— Дальше можно не спрашивать. Я и так знаю, где находится эльфийский дворец. Надо двигаться на север, в Эльферу. В их столице мы и найдём королевскую семью.
— Ладно. — Тревис разогнулся, не без брезгливости смотря на распластавшегося на полу человека. — А с этим что делать? Отпустить? Он же снова на нас донесет. А вдруг в этот раз у разбойников хватит настойчивости избавиться от нас нас наверняка.
— Ну не можем же мы его убить в самом деле? — Марс озадаченно тёр нос, размышляя. — Мы же не убийцы в конце концов. Я так точно.
— Это да. — Тревису пришлось согласиться. Конечно, внутренне он был рад растерзать подленького мужичка, но в реальности вряд ли смог бы пойти на такое. По крайней мере, в здравом рассудке.
— Но просто так отпускать тоже жалко.
— Да ты его вон как разукрасил. Пусть лежит отдыхает. Оклемается — сам уйдет. Пообещает только больше нам не гадить, да?
— Да! Клянусь больше ни чуточки! Как есть, клянусь! — Воспрявший духом мужичок радостно закивал. По крайней мере попытался, но отдавшаяся болью голова заставила его со стоном лечь обратно и закрыть глаза.
— Смотри, как бы он тут самостоятельно не околел.
— Я за ним присмотрю. Подлечу немного, чтобы не переживать. Идите пока, я догоню.
Ладно. — Марсу и самому надоело торчать в насквозь прогнившем помещении. От пыли нещадно чесался нос. Должно быть, снова проснулась позабытая аллергия, чтоб ее!
— Пошли Трев.
Входная дверь скрипнула, оставляя пациента наедине с врачом. Как только это произошло, по спине Смирна пробежали крупные мурашки. Он и сам не понял причины внезапно охватившей его тревоги. Но ему вдруг стало так страшно, что захотелось плакать. Выступившие на глаза слезы размыли склонившийся над ним бесстрастный женский профиль.
— Ты убьешь меня, девочка? Да? Ты осталась для этого?
— Уймись старик, тебе надо поспать.
На разгоряченный лоб легла тонкая ледяная ладошка. Разлившееся от нее фиолетовое сияние затопило комнату. Смирн почувствовал, что засыпает. Боль от разбитого и уставшего тела ротступила и стало хорошо-хорошо. Он улыбнулся во сне и задышал глубоко и ровно.
Через несколько часов глубокое забытье перейдет в глубокую кому. А ещё через некоторое время натруженное сердце остановится, прекращая свою работу. Смирн умрёт во сне, не успев передать никому имени своего убийцы.
Пташ нервничал. Давно следовало быть у пути, а он всё никак не решался дать отмашку выдвигаться. Посланный с поручением Смирн, не возвращался. Задержаться он мог, но не так же сильно. Должно быть, случилось нечто непредвиденное.
Устав мучиться неизвестностью, он решил всё же, сниматься с места. В Лорток отправился розыскной. В тоже время зашел его заместитель.
— Господин Пташ.
— Да, Рич.
— Пленница хочет с вами поговорить.
— Перехочет. — За остальными делами и мыслями, про захваченную эльфийку он почти забыл. Учитывал ее как ценный груз и выбросил из головы. А тут вдруг в самый ответственный момент “Хочет поговорить”. Как будто ему делать больше нечего.
— Она настаивает.
— Настаивает? — Угрожающий тон вопроса, подействовал на помощника главаря отрезвляюще и бодряще. Он вытянулся по струнке и покраснел.
— Я вас понял! Разрешите идти?
— Ты не в армии. Разрешаю. И поднимай лагерь, уходим прямым путем на Эльферу. Девчонка на твоей совести.
— Так точно!
Пташ болезненно сморщился от бросающейся в глаза военщины, но ничего не сказал. Заместитель умчался выполнять приказ, а Кристофер устало лёг на кровать. За последние дни ему так и не удалось нормально поспать. Голова утонула в подушке свинцовым шаром. Глаза закрылись против воли и тяжёлый, пакостный сон в считанные секунды утащил его в черноту.
В этом сне он снова бежал по лесу. Тёмные, гладкоствольные деревья вырастали внезапно, преграждая путь. Он врезался в них, обдирал кожу, вставал и продолжал бежать. Куда ни поворачивал — ничего не менялось. Одна и та же картинка, одна и та же боль, один и тот же бессмысленный забег.
В какой-то момент он всегда уставал и терял силы, падал и уже не поднимался. Вот и сейчас, он лежит в проклятом лесу на спине, а над ним скапливаются деревья. Они любопытно склоняют головы, мотают ими, перешептываются и смеются. Он слышит голоса, но не может говорить на их языке. Хочет просить о помощи, но не знает как. Лес поглощает его.
Острый электрический импульс, вырвал уснувшее сознание в реальность. Мужчина вскочил, непонимающе водя глазами по шатру. Наконец, догадался о причине пробуждения. Достал из кармана портативный передатчик с небольшим голубым эпритом в центре металлической конструкции. Нажал на клавишу. Голос разведчика сухо и максимально информативно доложил о несвоевременной кончине разыскиваемого объекта. Причины смерти — естественные, вызваны отказом сердца, но видны следы побоев. Предложений о возможном убийце нет, как и свидетелей. Опрос местных ни к чему не привёл. Нужен приказ для дальнейших действий.
— Умер значит…Хорошо, узнай передано ли послание и возвращайся. Догонишь.
Передатчик погас, а Пташ ещё минуту неподвижно сидел на кровати, уставившись перед собой. С одной стороны, он совсем и не скучал. С другой, почему-то не мог поднять рук. На его памяти, Смирн постоянно влипал в неприятности и с ним обязательно что-то случалось, но он всегда выходил сухим из воды. Он единственный позволял себе наглость и панибратство и никогда не отчаивался.
Мужчина закрыл глаза ладонью, а когда убрал, серые глаза блестели чуть больше, чем обычно. Потом встал и пошёл собирать вещи.