Кэтти-бри попыталась встать, упершись рукой в раненое бедро. Движение заставило её мысленно вернуться назад на несколько веков, когда её серьёзно ранили в ту же ногу. Нынешняя рана была совсем не такой серьёзной, как та, но её целебное заклинание не принесло ожидаемой силы и облегчения.
Нога по-прежнему болела и едва выдерживала её вес.
— Что такое? — спросил Зак, показав, что её затруднения очевидны.
Кэтти-бри покачала головой.
— Может быть, холод. Я не знаю. Я использовала могучее заклинание, но исцеление подействовало не полностью.
— Рана хуже, чем ты ожидала? — спросил Джарлакс в глубине пещеры, где сидел возле так и не пришедшего в сознание Артемиса Энтрери. Когда она повернулась к наёмнику, тот вытащил руку из своего волшебного поясного кошеля, посмотрел на кусок льда в ней и со вздохом его отшвырнул.
— Кажется, он открылся, когда я зарылся в снег, — объяснил он и сунул руку обратно, на этот раз достав засыпанное снегом полено. — Я практически уверен, что у меня в сумке осталось достаточно снега, чтобы сделать из него горного великана, — пожаловался он.
Он стряхнул с бревна снег и бросил его на пол перед собой.
— Может быть, это здешние места, — сказал ей Джарлакс, продолжая доставать топливо из кошеля. — Я слышал, что так далеко на севере магия может работать иначе — точно так же, как она иначе работает в Подземье. Может быть, есть какие-то границы.
— Я не знаю, — повторила Кэтти-бри. — Есть что-то…
Она покачала головой и выглянула из пещеры на широкую белую равнину ниже по каменистому склону.
— Странное? — спросил Джарлакс.
— Иное, — поправила Кэтти-бри, и продолжала качать головой, как будто не могла ухватить до конца мысль. — Как здешний путь солнца по небосводу.
— Я тоже это почувствовал, — признался Зак.
На этом тему оставили, поскольку никто, казалось, не мог выразить своё ощущение более ясно. Кэтти-бри последовала за Заком к груде древесины — прекрасно отмеренным и расколотым дровам.
По пути Зак достал и воспламенил свой меч света, но когда подошёл, не стал сразу же погружать его в поленья. Поскольку Кэтти-бри положила руку ему на плечо и отодвинула в сторону, затем немного неуверенно опустилась на колени перед топливом и стала укладывать его так, чтобы огонь лучше занялся и горел. С огромным усилием и помощью Зака она снова встала на ноги и отошла в сторону.
Зак ткнул огненным клинком. Поленья, сырые от снега и льда, затрещали и захлопали, и пламя едва занялось.
— Отойди, — сказал оружейник Кэтти-бри и отступил вместе с ней, превратив свой яркий клинок в кнут.
Замахнувшись кнутом, Зак со щелчком обрушил его вниз на топливо, прочертив с края груды полосу огня.
Кэтти-бри немедленно потянулась кольцом через планарный разрыв, ощутив жар и силу огненного плана, ощутив сверхъестественное создание за разрывом.
Она вытянула частицу этого сознания, крохотные шарики пламени посыпались из разлома на поленья, и она усмехнулась, подчинив себе этот живой огонь, приказав ему атаковать сырое топливо.
Когда огонь занялся посильнее, Кэтти-бри отозвала один из живых шаров пламени из костра и послала его свет глубже в пещеру, оставляя лужи, которые быстро твердели на полу из камня и льда. Она немного похромала следом, направляя его ещё глубже — пещера казалась бесконечной, петляющим, немного опускающимся тоннелем, идущим глубже в недра гор — пока крошечный элементаль не угас.
— Лёд повсюду, даже здесь. Как может быть так холодно? — спросил Зак. — Сейчас же лето.
— В Долине Ледяного Ветра бывает очень холодно и летом, — сказала Кэтти-бри. — Но не настолько.
— Но море Движущегося Льда всегда преимущественно застывшее, причём тем больше, чем дальше к северу, — добавил Джарлакс. — Я думаю, что мы находимся даже севернее.
— И снаружи до сих пор светло, — заметил Зак, указав на выход из пещеры. — Мы здесь много часов, и нет даже сумерек.
Неожиданная мысль заставила Кэтти-бри шагнуть к дневному свету. Она остановилась и прочитала ещё одно целебное заклинание на свою повреждённую ногу, вздохнув от облегчения, когда по телу разлилось тепло. Джарлакс кивнул, и она тоже ответила ему кивком, затем снова двинулась дальше, два дроу — за ней.
Глядя на мерцающую белизну снаружи, ошеломлённая женщина попыталась сориентироваться. Земля перед ней опускалась, устремляясь к той же белой равнине, которую она помнила с горы, но солнце, кажется, двигалось с запада на восток, как будто она действительно смотрела на север. Как такое могло быть?
— Я уверен, что это север, но это невозможно, — сказал Джарлакс, очевидно, разделяя её растерянность.
— Нет, возможно, — сказала ему Кэтти-бри.
— Но солнце…
— Я думаю, мы смотрим с самой вершины мира, — пояснила Кэтти-бри.
— Но…
Кашель Артемиса Энтрери заставил Джарлакса замолчать, и все трое бросились к мужчине. Энтрери потёр лицо и с огромным усилием приподнялся на локте.
— Не стоило мне прыгать, — слабым голосом сказал он.
— Падение спасло тебе жизнь, — ответил Джарлакс. — Весь склон посыпался вниз и похоронил бы тебя, протащив весь путь до самого низа, где мы не смогли бы тебя отыскать.
Он посмотрел на Кэтти-бри.
— Я боялся, что мы не найдём вас даже под гребнем. Призвать на помощь Гвенвивар было прекрасным решением, добрая госпожа.
— Но где был ты? — спросила Кэтти-бри. — Почему тебя не засыпало вместе с нами?
— Потому что он Джарлакс, — сказал Энтрери.
— Потому что мы дроу, — поправил Закнафейн.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Кэтти-бри, осторожно опустившись на колени, когда Энтрери сумел сесть.
— Как будто лошадь лягнула меня в голову, а на спину упала Главная башня.
Он резко замолчал и огляделся.
— Где моя шляпа?
— Наверное, под снегом, — сказал Зак.
— Мы должны её отыскать.
Зак фыркнул.
— Та гора в нескольких милях отсюда. Выше по склону.
Прежде чем Энтрери сумел что-то возразить, Джарлакс достал шляпу и протянул ему.
— Я догадывался, что ты захочешь её вернуть.
Он посмотрел на Кэтти-бри, улыбнулся и достал её один предмет, который был оставлен в снегу: фигурку Гвенвивар.
— Потрать сегодняшние целебные силы, — сказал он ей. — На себя и Артемиса. Отдохнём, пока горит огонь.
— Здесь? — спросила она. — Пещера уходит очень глубоко. Сомневаюсь, что в этих краях есть много необитаемых пещер.
— Боюсь, ни ты, ни Артемис не в силах путешествовать. Не волнуйся, мы с Закнафейном будем дежурить по очереди, — сказал Джарлакс. — Вам нужен отдых больше, чем нам. И я приготовлю хорошую трапезу, когда вы проснётесь. Закнафейн — настоящий маэстро в обращении с мечом, но со скалкой он всего лишь новичок.
— Я видел, как он сражается, — сказал Энтрери. — Он мог бы победить тебя и скалкой.
Он втянул в себя воздух и облегчённо выдохнул, когда Кэтти-бри послала через него волну исцеляющей энергии.
Она использовала большую часть своих заклинаний, и это усилие истощило её больше, чем следовало, напомнив, что она тоже получила серьёзные раны. Так что она достала свой спальный мешок, уложила его рядом с пылающим костром и залезла внутрь.
Вскоре она уже спала.
Закнафейн крался по петляющему, сейчас — опускающемуся тоннелю. Когда он оставил товарищей — Кэтти-бри и Энтрери спали — он пообещал Джарлаксу, что не уйдёт далеко, но оружейник не мог считать их пещерный лагерь безопасным, не зная наверняка, есть ли здесь ещё что-нибудь — или кто-нибудь, что важнее.
Он оглянулся туда, откуда пришёл. Он зашёл намного дальше, чем собирался. Однако он не мог проигнорировать запах. Здесь было что-то кроме камня и льда на полу и стенах. Он огляделся, жалея, что мерцающих червей здесь так мало. Прямо напротив он заметил зелёные глаза своего товарища по разведке, Гвенвивар. Несмотря на слабый свет, он видел путь своим зрением дроу, но небольшое освещение могло бы серьёзно помочь.
Перед ними простирались ведущие вниз ступени, грубые, но наверняка искусственного происхождения, хотя, судя по виду, им могло быть несколько веков. Каждая ступенька была почти в половину роста Зака, так что он надеялся, что всё так и есть.
После долгого спуска широкий проход выравнивался, затем раздваивался, хотя казалось, что вскоре оба коридора выходили в одно и то же помещение, освещённое красным мерцанием.
Зак дал Гвенвивар знак идти налево, а сам двинулся направо.
Низко пригнувшись, он проскользнул в помещение вдоль левой стены, догадавшись, что зал шире слева, чем справа. Он всмотрелся и застыл, пытаясь охватить любопытное зрелище перед собой.
В комнате было заметно теплее, и Зак решил, что тепло исходит от большого шара, висящего под потолком, тоже издающим красное мерцание. Он наградил его лишь мимолётным взглядом, зачарованный остальным помещением. Стены были естественными и неровными, но в них были вырезаны большие ниши на разной высоте, и в каждой нише виднелись свёртки, похожие на спальные мешки или большие груды одежды.
Прямо напротив Зака стояла одинокая фигура, человекоподобная, но поистине огромная и массивная, по прикидке оружейника — в четыре раза выше него. Обнажённый по пояс, исполин казался нагромождением мускулов — как будто король Бренор или один из его могучих щитовых дварфов выросли в несколько раз.
Рядом с великаном у стены стояла гигантская обоюдоострая секира, заострённый кончик которой покоился на тяжёлом жилете исполина, рядом со шлемом, украшенным лосиными рогами, и огромными наплечниками, изготовленными из медвежьих черепов.
Зак сделал ещё шаг, чтобы осмотреть остальную комнату и проверить, вышла ли Гвенвивар из тоннеля. Он заметил её в проёме, терпеливо припавшую к земле, и дал ей знак ждать.
Великан, казалось, с чем-то играется. Наконец он развернулся достаточно, чтобы Зак различил в чём дело.
Сначала он принял это за большой шар снега или льда, но когда увидел, с какой заботой грубый гигант держит его, Зак понял, что это яйцо.
Яйцо было величиной с шар пламени, который Кэтти-бри создала на горном склоне. И здесь было больше, намного больше, на других полках в помещении.
Великан покатал яйцо в руках, потом поднял его к мерцающему шару и пристально вгляделся в него.
Тогда-то Зак и заметил лицо великана: косматое, с бородой почти по грудь. Он не мог различить цвет кожи исполина, ведь та была окутана красным сиянием, но из глубин памяти, с самих времён учёбы в академии дроу, в мыслях всплыли слова «инеистый великан».
Он обдумывал это, когда великан воскликнул «Эй!», поставил яйцо обратно на полку и поднял массивный топор.
Зак хотел броситься бежать, даже развернулся, но передумал и вошёл в помещение, расслабленно выпрямился, подняв открытую левую ладонь.
— Брор, — сказал он, слово, которое вроде бы значило «друг» на древнем языке великанов.
Не сработало.
Великан взвыл и бросился на него. Правая рука Зака тут же поднялась, сжимая ручной арбалет. Он сделал выстрел и перекатился налево, умело вскочив на ноги с Хазид’хи в одной руке и волшебной рукоятью — в другой. Несмотря на своё хитрое уклонение, он невольно поморщился от оглушительного грохота, когда огромный топор ударил в угол, где он стоял, отбив от стены камень.
Он заметил торчащий из груди великана небольшой болт, когда тот повернулся лицом к нему — исполин даже не охнул от попадания — и стал сомневаться, проник ли яд через эту толстую шкуру.
Однако второй снаряд, угодивший в великана, оказался более эффективным; большая чёрная фигура перелетела через плечо Закнафейна, высоко поднявшись в воздух, яростно размахивая когтями. Грудь великана пошла кровавыми полосами, а кроме того когти Гвен вырвали клочки волос из внушительный бороды.
Зак призвал кнут из своей волшебной рукояти и бросился в атаку.
Его противник взревел от гнева и боли и обрушил правую руку на спину пантеры, затем оторвал от себя Гвенвивар — вместе с немалым количеством собственной кожи — и швырнул её через всю комнату с пугающей лёгкостью.
Кнут хлестнул его по голеням, прочертив полосы огня и полосы крови, и здоровяк завыл ещё громче, теперь очевидно от боли. Огонь ему явно не понравился. Он захромал к Заку, но тот перекатился у него под ногами, рубанув следом тонким лезвием Резчика по ноге размером с дерево.
Он увидел Гвенвивар, которая шаталась в тенях, но упрямо оторвалась от стены.
Но самое главное — он увидел, как великан разворачивается, ревёт, приближается отмеренными, решительными шагами, сокращая расстояние между ними и загоняя его в угол.
Зак медленно попятился, пытаясь оценить комнату и понять, какой маршрут будет лучшим для бегства.
Неожиданно великан бросился вперёд, его большой топор описывал широкие круги, шаги были широкими и ровными, готовыми свернуть налево или направо, в зависимости от действий крохотного противника.
Зак понял всё это моментально и усомнился, что успеет отскочить достаточно далеко в сторону, чтобы избежать удара.
Поэтому он повернулся и побежал — но не в сторону, а прямо на стену, пол трясся под ним от тяжести преследователя.
Приблизившись к стене, он перехватил Резчик, затем прыгнул и ударил мечом со всех своих сил и инерции прямо в камень. Великолепный Хазид’хи вошёл глубоко — достаточно глубоко, чтобы обеспечить надёжную опору, когда Зак подтянулся, поставил ногу на качающуюся рукоять, и прыгнул оттуда вверх, разворачиваясь в воздухе. Вместе с ним разворачивался и его кнут.
Хотя он был высоко над землёй, великан всё равно возвышался над ним. Но Зак верно рассчитал угол, и кнут хлестнул его противника точно по глазам.
Зак упал, рассчитывая приземлиться и откатиться в сторону, но великан просто врезался в стену, его нога вбила Зака в камень, вышибив дух и, он был уверен, сломав несколько рёбер.
Его кнут стал клинком света, и он отчаянно ударил, достаточно, чтобы ослабить нажим оглушённого и ослепшего великана и позволить себе наполовину убежать, наполовину упасть вбок.
— Ох, спасайся, милая Гвенвивар, — сказал он, когда увидел, как раненая пантера снова подбирается к великану. Он споткнулся, опёрся о стену, пытаясь перевести дух, и подскользнулся, рухнув в небольшую нишу — или начал падать, пока большая когтистая лапа не ударила его в плечо, отбросив его от стены. Полетев в сторону, он отчаянно хлестнул мечом наискосок, и во вспышке света заметил нового врага.
Он был велик, но совсем не так велик, как инеистый великан, и определённо не принадлежал к великанам или любому другому виду гуманоидов, которых знал Зак. Подавшись на всех четырёх вперёд и вверх, лишённый шеи, он обладал массивной широкой головой, состоящей целиком из пасти, рыла вместо носа, и крохотных, широко посаженых глаз. Зак едва мог понять, что это.
Он смотрел на существо из кошмарных снов.
И хотел, чтобы это действительно был просто кошмар.
Над ним пролетела Гвенвивар, которую снова отшвырнул раненый великан, ударилась в стену и рухнула на пол бесформенной грудой с последним визгом боли. Зак сделал к ней только один шаг, прежде чем понял, что это тщетно.
Он повернулся к коридору и бросился бежать, спасая свою жизнь.
Он слышал, как бьётся и вопит ослепший великан, потом услышал второй голос, который сказал здоровяку успокоиться на знакомом Заку наречии.
Дроу.
Кэтти-бри резко села и выпрямилась, выдохнув:
— Гвенвивар.
Она позволила глазам приспособиться к тусклому освещению потрескивающего рядом костра. Она заметила Джарлакса чуть дальше в пещере, припавшего к земле и вглядывающегося во мрак. Она посмотрела на спальный мешок Энтрери, но его там не было, и она осмотрелась вокруг, высматривая его и Зака. Она увидела Энтрери, движущегося к Джарлаксу, но затем, по сигналу командира наёмников, пересёкшего пещеру и исчезнувшего в тенях, как будто он стал невидимым.
Она достала ониксовую статуэтку, прижала её к себе и немедленно поняла, что Гвенвивар пропала, ушла обратно к себе в астрал. Это был болезненный уход, почувствовала Кэтти-бри, и полный страха.
Кэтти-бри потратила мгновение, оценивая свою магию, сортируя заклинания, затем поднялась на ноги и щёлкнула пряжкой на поясе, призвав в руки Тулмарил, когда бросилась к Джарлаксу.
— Что такое? — прошептала она. — Где Закнафейн?
Он поднял руку, призывая к молчанию, и прошептал:
— Кажется, на подходе.
В глубинах тоннеля раздался какой-то звук. Кэтти-бри скользнула на несколько шагов в сторону, к защитному выступу к стене. Она наложила стрелу на тетиву и опустилась на одно колено, наблюдая.
В поле зрения появился бегущий Зак. Или, скорее, спотыкающийся. Его правая рука, в которой он держал солнечный клинок, была прижата к левому плечу, а каждый шаг заставлял левую руку бессильно болтаться. Он направился к Джарлаксу, но повернул к Кэтти-бри, как только её заметил, и упал на стену рядом с ней.
Она немедленно оказалась рядом, бросила лук на пол, её руки направляли её взгляд в попытке изучить его раны. Глубокий и опасный разрез зиял в его кожаных доспехах и мифриловой рубахе под ними, мерзкая рана, оставленная могучим когтем — Кэтти-бри задумалась, не сражался ли он с Гвенвивар!
Женщина пока что отбросила эту мысль и закрыла глаза, призывая к божественной силе богини, чтобы прочитать заклинание исцеления. Затем она снова осмотрела рану и растерялась, поскольку та, как будто, осталась всё такой же глубокой.
Ей нужно было решить, сколько волшебной энергии потратить, пока приближались потенциальные враги, но было ясно, что если снова поставить Закнафейна на ноги, это будет лучшим преимуществом в бою из возможных. Поэтому она снова прочла заклинание, самое могущественное исцеляющее заклятие, на какое только была способна.
Рана сомкнулась, хотя и не настолько, насколько ей хотелось бы.
Она раздражённо покачала головой. Было ли здесь что-то не так, что-то в отношении магии? Какое-то возвращение Волшебной Чумы? Она взмолилась, чтобы дело было в другом, посмотрела на татуировки у себя на запястьях и покачала головой. Она успокоилась, напомнив себе, что магия казалась немного бессвязной с тех пор, как они прибыли сюда — как и всё остальное. Может быть, волшебство слабело?
Она подхватила Закнафейна, когда тот стал оседать на пол, и мягко усадила его у стены. Затем она бросилась назад к своему спальному мешку и схватила бинты и целебные мази, немедленно вернувшись к оружейнику.
Его дыхание казалось неровным. Весь его бок был пропитан кровью.
— Добро пожаловать! — услышала она и не сразу осознала, что слова были сказаны на языке дроу. Не на всеобщем, не на подземном всеобщем, а определённо на языке дроу. Она резко выпрямилась и снова повернулась к Джарлаксу, увидев ещё одну приближающуюся к нему фигуру: женщину, дроу.
Она посмотрела на Зака и снова потянулась за луком.
Глаз под волшебной повязкой Джарлакса замерцал, и он сразу же узнал правду об этой гостье и тот факт, что она пыталась прочесть его мысли с помощью магии.
— Вот, — сказала ему дроу, протягивая Хазид’хи. — Прошу прощения за недоразумение. Великан не знал, что вы не враги. Надеюсь, ваш друг не слишком пострадал. И большая кошка — я не знаю, куда она убежала.
Джарлаксу потребовалось какое-то время, чтобы разобраться в этих заявлениях, поскольку хотя женщина и говорила на языке дроу, её вряд ли бы поняли в Мензоберранзане. Она использовала старую версию языка, архаичную в формулировках и произношении. И совсем иную по тональности.
— Чед Насад, — Джарлакс заполнил свой разум образами города Мерцающих Паутин и всего лишь на миг отозвал защитную магию своей повязки, позволяя гостье услышать эти мысли. Однако он немедленно поднял мысленный щит обратно, поскольку другая способность повязки, истинное зрение, уже показала ему больше, чем необходимо.
— Чед Насад, — сказал он вслух. — Твой акцент заставляет меня думать, что ты из этого города — или, по крайней мере, твоя семья была из этого города.
Он вежливо поклонился, сняв шляпу всего на мгновение — больше ему было и не нужно.
— Так и есть — весьма проницательно, — раздался ответ. — А откуда вы?
— Из области неподалёку, — сказал Джарлакс, используя более современный язык, надеясь заставить задуматься одну из тех, кто находился перед ним, а другому — передать сообщение. — Неподалёку и сзади, если смотреть на юг.
Джарлакс смотрел на юг. Он знал, что Артемис Энтрери, скрывшийся в тенях пещеры, поймёт.
Женщина-дроу с любопытством взглянула на него.
— И где же это?
— Ты задаёшь много вопросов, — резко ответил Джарлакс и начал активно захватывать инициативу в диалоге. Он говорил про город Мерцающих Паутин, пересказывал своё путешествие с Закнафейном, или, по крайней мере, использовал это давнее путешествие как основу для своей невероятной и бессмысленной болтовни. Он увидел, как женщина сощурилась, чтобы сосредоточиться.
Да, она действительно пыталась проникнуть в его мысли.
Да, он удерживал её внимание.
Наконец она подняла руки и попросила его прекратить — и он прекратил.
Говорить, по крайней мере.
Ведь он начал сгибать руки, забирая кинжалы из своих наручей, которые с каждым взмахом летели вперёд полосой снарядов, нацеленных на создание, которое было вовсе не дроу.
Чудовище отбросило свою иллюзию, выросло в размерах, нависнув над Джарлаксом, и неожиданно напомнив скорее двуногую жабу, чем дроу, с пятнистой шкурой, когтистыми лапами, большой головой и пастью. Оно отбило в сторону многие кинжалы и приняло в тушу ещё больше. Шар пламени появился у него в руке и швырнул пламя в Джарлакса, заставив дроу встать и закрыться, а затем рухнуть в сторону с криком боли.
Вверх взметнулись эти крупные когтистые лапы, и существо устремилось к дроу, но блестящая от молний стрела ударила его в грудь и заставила отшатнуться на шаг. Ударила ещё одна стрела, и ещё одна, и чудовище выкинуло руку в сторону Кэтти-бри и создало волшебную мерцающую копию этой руки прямо перед ней. Волшебная рука схватила Тулмарил и крепко его стиснула. Почти сразу же последовала вторая атака на женщину — луч страха, окутавший её и приказавший ей спасаться бегством.
Она сопротивлялась ему и боролась с волшебной рукой. Её нежелание подчиняться стало таким сильным, что позволило отбросить двеомер страха и оценить оставшиеся заклинания.
Джарлакс восстановил равновесие и достал ещё два кинжала, несколько раз хлестнув руками, чтобы превратить их в мечи, прежде чем снова повернуться к врагу.
Затем он увидел, как к нему снова устремляется пламя — на этот раз меньше, всего лишь горошина.
В следующий миг, когда огромный огненный шар взорвался, существо забулькало в знак победы, затем зарычало на Кэтти-бри.
— Мы вернёмся за тобой, — пообещало оно на том же самом древнем диалекте, только теперь квакало и булькало, как лягушка.
Затем оно исчезло во вспышке, и Кэтти-бри увидела Артемиса Энтрери, стоящего сразу за тем местом, где находилось чудовище, сжимающего двумя руками свой могучий меч, которым он пронзил то место, где только что была тварь.
Где тварь всё ещё стояла, невидимая, поняла она, когда чудовище снова возникло перед глазами, теперь — с мерцающим красным клинком Когтя Харона, торчащим из груди.
Энтрери мощным рывком, от которого меч вылетел к нему за плечо, вырвал оружие и сразу же ударил снова широким взмахом, который рассёк спину монстра с такой силой, что отбросил того на землю и вбок, где чудовище зашипело и заплевалось — и погибло.
Кэтти-бри упала, когда сопротивляющаяся ей волшебная рука исчезла. Она посмотрела на Джарлакса, опасаясь, что огненный шар убил его, поскольку жар от взрыва обжёг ей лицо, хотя она находилась далеко за пределами радиуса действия.
— Джарлакс! — позвала она, и Энтрери бросился вперёд, остановившись лишь затем, чтобы в одно мгновение вонзить свой кинжал глубоко в жабий глаз чудовища.