— Эта пещера называется Каскатта, — пояснила Кэтти-бри и остальным Илина, когда они пересекли возвышенность и вошли в большое помещение, почти целиком покрытое льдом, но открытое небу, благодаря чему внутрь проникало достаточно слабого света, чтобы можно было оценить размер и величие Каскатты.
Пещера была многоярусной, со множеством синевато-белых ледяных образований, самыми примечательными среди которых были застывшие водопады, некоторые — широкие, с ледяными струями, другие узкие и цепляющиеся к каменным стенам. Кэтти-бри казалось, что пещера растаяла весной, и застывшая вода бьёт из камней, замерев во времени, как будто сцена была изображена художником на картине.
Здесь было холоднее, чем в предыдущей области, где горячий источник был сильнее и ближе, но не настолько холодно, как снаружи. Стало теплее, когда хозяева провели их на более широкое место, где был участок вовсе не ледяной и холодный, а с бегущей водой и покрытыми растительностью берегами — цветы, по большей части. От тёплой воды поднимались клочья тумана, создавая размытость, резко контрастировавшую с чёткостью зрелища, открывавшегося сверху. Посмотрев за ледяные наросты, за сверкающие колонны застывшей воды, за сталагмиты тёмного камня и синего льда, за струи водопадов, Кэтти-бри заметила другие огни — огни домов, и даже одно-два здания.
— Просто несколько живущих здесь семей, — объяснила Илина, и как только она закончила фразу, раздался собачий лай. Эхо доносилось до них со всех сторон. А может быть, это были другие псы, которые ответили на лай — Кэтти-бри не могла сказать. Вся пещера казалась живой от криков, от музыки.
Отряд обошёл череду сталагмитов у левой стены пещеры. Та резко открывалась справа, и четверо товарищей из южных земель увидели ещё один странный вид, поразительный и шокирующий. Под крышей из струй водопада располагался небольшой дом из дерева и камня. У дома был двор, ограждённый деревянной оградой, который ближе к зданию был каменным, но затем становился земляным, а ближе всего к ним — длинным и узким садом.
— Надо было взять с собой Пайкела, — пробормотал Джарлакс, и Кэтти-бри чуть не хихикнула, подумав, что да, дварфу-друиду понравилось бы это зрелище, особенно то, как расположен был сад, чтобы улавливать свет, отражающийся от различных сверкающих ледяных поверхностей.
Она хотела сказать об этом Джарлаксу, когда подняла взгляд и ещё лучше осознала, почему бродяга вспомнил про необычного дварфа. Потому что на небольшом крыльце дома перед ними стояла ещё более необычная семья дварфов — если это вообще были дварфы! Поначалу она приняла их всех за детей, поскольку они были крошечными, даже ниже, чем Реджис, и только у одного была борода, хотя и небольшая, вместе со вьющимися усами.
— Дварфы? — охнув, сказала она скорее вопросительно, чем утверждающе.
— Инугаакаликурит, — ответила Илина.
— Что? — переспросил Закнафейн.
— Можно просто курит, если от полного имени у вас язык заплетается.
— Значит, дварфы.
Белее, чем поле свежего снега, с острыми лицами и вьющимися белыми волосами, этот народец обладал мускулами и толстыми конечностями дельзунских дварфов, но с такими короткими фигурами они казались поперёк себя шире. И несмотря на всю эту странность, на лице каждого из пяти, стоявших перед ними, выделялись большие голубые глаза — ярко-голубые, почти сияющие.
— Да.
— Тогда почему бы не называть их так?
— Так они зовут себя, — сказала Илина.
— А как зовёте их вы? — спросил Зак.
— Этого я зову Канак, — со смехом ответила женщина-дроу. — Потому что таково его имя.
— А’аха’иле, Илина, — сказал дварф с бородой и вьющимися усами. — Нашла новых заблудших, кда, что не, а?
Кэтти-бри посмотрела на Джарлакса, но тот лишь пожал плечами, такой же растерянный и изумлённый, как и она.
— Это они нас нашли.
— Новые эвендроу? — Канак казался по-настоящему изумлённым — как и другие дварфы на крыльце.
— Похоже на то, амико, — ответил Эмилиан.
— Что не, а, — сказал Канак, качая головой. Длинные и вьющиеся белые волосы мотались по его широким плечам.
— Амико? — прошептал тихонько Зак.
— Аббил, — ответил Джарлакс словом «друг» на языке дроу.
Затем пришли новые представители крохотного народца, дварфы инугаакаликурит — около дюжины, а с ними стая крупных собак с широкой грудью и золотистой шерстью. Собаки скакали и лаяли, бросившись на группу нарушителей. Кэтти-бри пригнулась в оборонительной стойке, решив, что на них сейчас нападут, но у псов не было таких намерений. Их лай стал игривыми визгами, и мотая хвостами, они наградили гостей дроу не укусами и царапинами, а прыжками и попытками облизать.
Кэтти-бри смотрела, как Илина сунула руку в сумку, достала пригоршню угощений и бросила его в воздух. Псы бросились в воздух, пытаясь поймать угощение, а затем принялись радостно вынюхивать на земле то, которое пропустили.
— Нам нужна палата, — сказал Канаку Эмилиан. Дварф кивнул и отправил одного из малышей — его детей, похоже — бегом в небольшой домик. Мгновением позже тот вернулся с огромным кольцом для ключей, на котором висел единственный крупный ключ.
— Это плохо звучит, — прошептал Энтрери Джарлаксу, но Кэтти-бри услышала его.
— Просто доверяй им, — прошептал в ответ Джарлакс.
— Как будто у нас есть выбор, — мрачно добавил Закнафейн.
В воздух полетела ещё пригоршня угощений, собаки умчались прочь за падающим кормом, а эвендроу и инугаакаликурит обменялись прощаниями, когда дварфийский ребёнок подошёл и передал кольцо с ключом Эмилиану.
Товарищей провели через пещеру туда, где в высокой стене из камня и льда виднелось несколько проходов в тоннели. Ещё в стене было вырублено небольшое здание, состоящее почти целиком из камня и обладавшее тяжёлой деревянной дверью. Эмилиан отпер замок и отворил дверь, открывая тёмное помещение за ней.
— Сначала ты, — сказала Илина Кэтти-бри, взяла её под локоть и провела за дверь. Эмилиан оставил дверь открытой, впуская достаточно света, чтобы Кэтти-бри увидела небольшую боковую комнату и рядом с ней большой гардероб с мягкой белой одеждой и толстыми белыми плащами с подбитыми мехом рукавами и воротниками. На полке внизу стояли пары простой и мягкой обуви.
— Возьми один набор одежды и подбери себе обувь, — проинструктировала Илина. — Потом сними свою одежду — всю. И все свои украшения.
— Только не это, умоляю, — ответила Кэтти-бри, показывая фигурку единорога из костей форели, которую носила на цепочке на шее. — И это, — добавила она, показывая обруч, почти целиком скрытый её густыми волосами, серо-зелёную полоску кожи с двумя самоцветами, похожими на кошачьи глаза, которые и дали волшебному предмету название. — Первое — символ моей богини, а второе позволяет мне видеть в темноте.
Едва она договорила, дверь закрылась, окутав их практически непроницаемым мраком и напомнив Кэтти-бри, что её обруч кошачьего глаза всё равно не работает.
Она услышала шорох, и Илина подняла зажжённую свечу.
— Всё, — повторила она. — Прости меня, сестра-жрица, но мы знаем достаточно о мире за пределами нашей родины, чтобы понимать, что даже простейшие и самые безобидные из вещей могут привести к катастрофе, если внутри них содержится достаточно сильная магия. Небольшая эмблема может стать оружием, обруч — гранатой алхимика. В период Сумеречной Осени я не могу обследовать их магические свойства. Снимай их и всё остальное.
— Мне их вернут?
Илина не ответила.
Кэтти-бри со вздохом кивнула. Она разделась догола, затем нашла в гардеробе подходящую пару штанов и рубаху, натянула их. По крайней мере, одежда была удобной, поразительно удобной — мягкая шесть изнанки приятно ласкала её измученную путешествием кожу. Она сложила собственную одежду и положила все свои вещи в одну кучку, украшения — в отдельный кошель, затем отступила в сторонку. Илина протянула ей плащ, затем собрала её вещи и сложила их в мешок, плотно завязав его, прежде чем вывести девушку из комнаты и обратно наружу.
Несколько эвендроу собрались у большой повозки, которую вытащили из ближайшего тоннеля группа дварфов и орков.
Орки! Кэтти-бри с любопытством смотрела, как один орк помог Эмилиану поднять большую белую плиту.
— Лёд со дна ледника, — объяснила ей Илина.
Кэтти-бри посмотрела на меч жрицы с его искусно украшенным белым лезвием.
— Он был сжат весом стен ледника на протяжении сотен, тысяч лет, — объяснила Илина. — Он очень твёрдый, как металл.
— Но хрупкий и может растаять.
— Нет. Мы знаем, как обрабатывать его, чтобы предотвратить такие проблемы. Заверяю тебя, укус оружия эвендроу тебе не понравится.
Последняя фраза вернула Кэтти-бри с небес на землю. Она не знала, была ли это угроза, но и в обратном не могла быть уверена, и это стало прекрасным напоминанием о её положении, одетой как пленница, без оружия или магии, чтобы себя защитить.
Она рефлекторно взглянула на орков, в особенности на орка с белой ледяной плитой, который разговаривал с Эмилианом и смеялся.
Одного за другим чужаков заводили в палату и забирали у них все вещи, включая одежду. Скоро отряд снова двинулся в путь, четверо товарищей были одеты в одинаковую белую одежду, плащи и мягкие мокасины.
Да, они чувствовали себя вполне удобно.
Но прежде всего они чувствовали себя уязвимыми.
И в этой одежде, благодаря которой их легко было распознать, чувствовали себя заключёнными.
Оставив Каскатту, они прошли по открытым небу каналам. Небо стало темнее, чем было с момента их прибытия на север, хотя походило скорее на небо перед зарёй, чем на ночное. Только изредка над головами был лёд, и только на коротких расстояниях. Рядом продолжал бежать ручей с растениями на берегах, жужжащими и ползающими поблизости насекомыми, а однажды стены расступились, открывая широкое пространство с лугом, где паслись целые дюжины белых кроликов. Как и лисы, они не высказали никакого страха перед дроу или новоприбывшими, и продолжали заниматься своими делами, поедая клевер, которым плотно заросла эта поляна.
Кэтти-бри наклонилась над одним крупным кроликом. Она вырвала цветок клевера и протянула его животному. Она испытывала кролика, который действительно подскочил к ней и принял предложенное угощение, но также испытывала и хозяев-дроу, рассматривая Илину краем глаза.
Жрица дроу улыбнулась, и ни она, ни другие не стали одёргивать или торопить Кэтти-бри.
К тому времени, как они подошли к месту, где канал раздваивался — ручей тёк прямо, другой тоннель, закрытый сверху, уходил направо — Кэтти-бри стала немного лучше относиться к этому месту и его хозяевам. Так что когда эвендроу указали на меньший тоннель, она без вопросов подчинилась и ступила туда среди своих товарищей самой первой.
Кроме Джарлакса, который обогнал её уже в тоннеле, двигаясь быстро и нетерпеливо.
О да, подумала она, позднее нам надо будет поговорить.
Тоннель петлял и поднимался. Пол состоял изо льда, но не скользкого — его явно сделали шершавым. Они поднялись по вырезанным ступеням и прошли в длинный прямой коридор, другой конец которого как будто открывался в большое помещение. Только добравшись до конца туннеля, Кэтти-бри и её друзья начали понимать, насколько большое.
Только добравшись до конца тоннеля, Кэтти-бри и её друзья вспомнили о том, как дышать.
— Узрите Каллиду, округ Скеллобель, — объявил Эмилиан, провёдших их на широй уступ.
Кэтти-бри и остальные ещё не скоро смогли захлопнуть свои отвисшие челюсти. Внизу перед ними простиралась целая долина внутри ледника. Каллида, город этого северного народа, зовущего себя эвендроу, был большим и многолюдным, с садами, домами и даже деревьями. Широкий каменный гребень поднимался почти до вершины ледника, а на его склонах стояли ряды домов из камня и дерева, поднимались вырезанные улицы, петляющие туда-сюда, словно огромные змеи.
— Он больше, чем Мензоберранзан, — услышала она, как шепчет Зак Джарлаксу, и так оно, безусловно, и было.
Кэтти-бри изучала своих спутников-дроу. Она увидела трепет на лице Зака, рот которого по-прежнему был открыт от изумления. Он несколько раз покачал головой, как будто не зная, как ему поступить.
Как и ожидалось, она обнаружила, что Джарлакс повёл себя иначе — с меньшим удивлением, трепетом, но более эмоционально. Она увидела слёзы, проступившие в его глазах, зрелище, которого и представить себе не могла, и оно наполнило её неожиданной надеждой.
Да и почему нет, поняла она, снова рассматривая величественное зрелище перед собой, дровский город Каллиду.
Несколько крупных зданий выделялись среди остальных, но ни одно не казалось главным. По меньшей мере одно, может быть ещё два или три, было похоже на храм. Другое прямоугольное строение ничем не отличалось от тех, что можно было встретить в доках Глубоководья. Наверное, склад. Но Каллида, по крайней мере эта секция, которую они назвали Скеллобелем, не ограничивалась зданиями, как раз напротив. Больше всего места занимали широкие поля, ограждённые стенами из камней, в том числе — поле сразу под выступом, расчерченное аккуратными рядами лиственных растений, среди которых двигались фигуры с большими корзинами.
Перемена ветра донесла до уступа запахи с этого поля.
— Виноградник, — с заметным изумлением произнёс Энтрери.
— Сколько? — спросил Эмилиана Джарлакс.
— Сколько? — недоумённо повторил тот.
— Жителей, — пояснил Джарлакс. — Сколько в Каллиде обитателей?
— Это Скеллобель, один из четырёх округов, образующих Каллиду, — объяснил дроу. — И самый большой — из-за жителей, которые не являются эвендроу. В пределах открывающегося отсюда вида обитает примерно пятнадцать тысяч эвендроу, но вместе с ними — почти половина от этого числа остальных, вроде курит, которых вы видели в Каскатте, улитиунов, — людей, вроде двух твоих товарищей — и арктос орокс.
— Орокс? — с некоторой тревогой произнёс Закнафейн.
— Орков, — сказала Кэтти-бри. — Как те, что в Каскатте.
Эмилиан кивнул.
— Рабы? — осмелилась спросить Кэтти-бри, и достаточным ответом для неё стал шок на лицах услышавших это эвендроу.
— В Каллиде нет рабов, — резко ответила Илина. — Ни прежде, ни теперь, никогда.
— Мы очень рады это слышать, — вмешался Джарлакс.
— Орки, дварфы и… как вы их назвали? — спросила Кэтти-бри.
— Улутиуны, — напряжённо ответил Эмилиан, и Кэтти-бри стало ясно, что прошлый вопрос его обеспокоил. — Люди, вроде вас, но немного другие.
— Но никаких эльфов? — спросила Кэтти-бри.
— О да, но не в Скеллобеле, — сказал Эмилиан. — Есть несколько эльфов, которые наткнулись на нас много лет назад. Они зовут себя эладрин.
— Высшие эльфы.
— Да. Они обрели здесь счастье и создали собственные семьи.
— Семьи эладрин? — надавила на него Кэтти-бри, неожиданно очень заинтересовавшись.
— Одну, кажется, — ответил Эмилиан.
— Да, одна пара, — добавила Илина. — У них двое детей. Двое из тех троих, что остались с нами, тоже произвели на свет детей, но лишь наполовину эладрин, конечно же.
Кэтти-бри прикусила нижнюю губу.
— Пятнадцать тысяч эвендроу здесь, или во всех четырёх округах вместе? — спросил Джарлакс.
— Здесь в Скеллобеле. Почти вдвое больше в других округах. Пойдёмте. Добро пожаловать в мой дом.
— Сорок тысяч дроу, — прошептал Джарлакс Заку.
— Вдвое больше Мензоберранзана, — ответил оружейник.
Слева от них была вырезана в камне длинная лестница, но Эмилиан туда не пошёл. Он пошёл направо, к краю широкого уступа, где сел, оглянулся и улыбнулся, а затем исчез за краем. Когда товарищи подошли к этому месту, они нашли ледяную горку с высокими стенами, опускающуюся по краю ледника.
Эмилиан был уже далеко внизу, лёжа на спине и набирая скорость. Он неожиданно подался влево, на высокий склон, затем быстро повернул направо, исчезнув ногами вперёд в леднике.
Кэтти-бри охнула — и не только она.
— Это весело, — услышала она позади голос Илины. — Захватывает. Увидите.
В последний раз, когда она скользила по ледяному спуску, Кэтти-бри преследовала лавина. Она бы не назвала такое времяпровождение весёлым.
Но когда Кэтти-бри оглянулась, Илина кивнула ей на склон с мягкой улыбкой.
У неё не было магии, не было оружия, даже не было её обычной одежды, и она оказалась в странной земле, полагаясь на милосердие хозяев, пленителей, или кем ещё были эти эвендроу.
Целиком полагаясь на их милосердие.
Так что Кэтти-бри пожала плечами, села и оттолкнулась.
— Ложись! — услышала она возглас Илины, когда начала ускоряться. Она послушалась, и её скорость немедленно возросла. Она попыталась держаться ровно, ногами перед собой, но каждый небольшой поворот выбрасывал её на тот или иной склон.
Неожиданно полетев налево, она закричала, но страх стал детским весельем, когда она резко оказалась в тоннеле, мчась практически в полной темноте! Новые неожиданные повороты, захватывающие дух падения, и даже то, что показалось девушке полной петлёй, заставляли её кричать дальше — наполовину от ужаса, наполовину от радости, пока тоннель наконец не выпрямился и не превратился в длинный ровный отрезок под совсем небольшим наклоном.
Она вылетела из стены ледника справа от виноградника, который видела сверху, быстро скользя дальше, глубже в город. Тогда склон резко стал подниматься, постепенно замедляя её скольжение, и когда она достигла конца спуска, она оказалась на поднятой платформе почти в сотне длинных шагов от стены.
Над ней стоял Эмилиан, протягивая руку, чтобы помочь встать.
— Лучше, чем две сотни ступеней? — спросил он.
Кэтти-бри отряхнула свой плащ, который вместе с рубахой задрался до середины живота. Она села и приняла протянутую руку.
— А можно ещё раз? — спросила она, ухмыляясь от уха до уха.
Эмилиан рассмеялся.
— Я делал это тысячу раз, и у меня до сих пор захватывает дух, — сказал он ей. — Только не рассказывай об этом Илине, но я часто забываю разные вещи, когда мы уходим в патруль, чтобы пришлось возвращаться за ними в Скеллобель.
Следующим спустился Закнафейн, затем один за другим — остальные спутники. Илина прибыла последней. Другие три каллидца остались на уступе, помахав на прощание.
— Илина отведёт вас туда, где можно будет отдохнуть и перекусить, — объяснил Эмилиан. — Я приду позднее, чтобы отвести вас к инквизиторам.
— Инквизиторам? — повторил Джарлакс.
— Они выслушают вашу историю, — объяснил Эмилиан. — И будут вас судить.
— Было бы проще, если бы не Сумеречная Осень, — добавила Илина. — Тогда они могли бы воспользоваться магией, чтобы получить ответ. Но не бойтесь. Просто скажите им правду о вашем путешествии, прибытии сюда и о ваших намерениях.
— Вы нам не враги, если сами того не пожелаете, — объяснил Эмилиан. Он отвёл в сторонку Джарлакса и Закнафейна. — Вы двое в особенности вызываете большой интерес. Вы не из эвендроу, но очевидно дроу. Это весьма необычно.
— Эвендроу, — повторил Джарлакс просто потому, что ему нравилось звучание этого слова.
— Эвенсуссин индадроу, — объяснил Эмилиан. — Дроу звёздного света, эвендроу.
— Пойдём, — Илина поманила их, несмотря на многочисленные вопросы, вертевшиеся у друзей на кончике языка, и провела по городу, через море любопытных взглядов, принадлежащих эвендроу, курит и арктос орок, а также группе существ, которые казались людьми, или полуросликами, а может — некой комбинацией первых и вторых. Они были низкими, самый высокий был на несколько дюймов ниже Кэтти-бри, с тёмными глазами и волосами, бронзовой кожей, плоскими круглыми лицами и любопытными улыбками, демонстрирующими широкие белые зубы.
— Улутиуны? — прошептала Кэтти-бри Илине.
— Да, семья Гилах. Их народ пришёл из ближайшей деревни в горах.
Это заставило Кэтти-бри навострить уши. Да, семья, поняла она, оглянувшись на прошедшую мимо группу, и поняла, что видит сразу три, может быть даже четыре, поколения.
— Зло постигло их дом, и его похоронил под собой ледник, — объяснила Илина, когда они продолжили свой путь. — Многие были убиты, но Гилахи и некоторые другие спаслись. Двое старших, Джисси и Анжи, были ещё детьми, когда пришли к нам в поисках убежища. Они стали нашими лучшими разводчиками.
— Разводчиками?
— Тефф, ездовых собак, которых вы видели в Каскатте.
— Ездовых собак?
— Муктефф, — сказала ей Илина. — Золотая шерсть. Хетефф — белые, октефф — чёрные, и конечно, есть разные сочетания всех этих цветов, как и следует ожидать от собак.
— Как и следует ожидать от эладрин и эвендроу? — ехидно спросил Джарлакс, и Илина засмеялась.
Кэтти-бри только головой покачала. Это всё было слишком. Слишком много информации, слишком много… различий. Она чувствовала себя словно в бреду, в какой-то чужой земле, которую даже представить себе не могла, в окружении народа одновременно и знакомого, и нет. Словно друзья, которых можно встретить лишь во сне.
Но по крайней мере, до сих пор это был просто сон, а не кошмар.
Её взгляд упал на меч Илины, и она вспомнила предупреждение женщины.
— Надеюсь, вам удобно, — сказал Кэтти-бри инквизитор.
Она сидела на деревянном стуле с прямой спинкой, за простым столом, где перед ней стоял стакан холодной воды. Трое эвендроу, которые назвались просто инкивизиторами, сидели в тенях на другой стороне комнаты, на поднятом пьедестале и на стульях повыше, возвышаясь над ней в очевидной попытке запугать. Единственным источником света поблизости был канделябр на полу, подсвечивающий инкивизиторов снизу, что делало их ещё более угрожающими.
Они не стали угрожать ей словами, но их позы и расположение едва ли можно было назвать нейтральными.
— Вы понимаете, что мы должны обеспечить полную безопасность нашего дома, — объяснила ей женщина слева.
— Мы не представляем для вас угрозы.
— Вы явились сюда, вы нашли нас, — сказал мужчина посередине. — Это само по себе угроза.
— Случайность, для нас счастливая — и никакой угрозы, — сказала Кэтти-бри.
— Это вы так утверждаете, — объявила первая.
— Задавайте свои вопросы, — предложила им Кэтти-бри.
— Нам сказали, что ты жрица, — продолжила женщина, — и значит, знаешь, что существуют способы подтвердить истинность твоих заявлений магическим путём, и возможно даже отыскать у тебя внутри то, что осталось несказанным. И также ты знаешь, что сейчас — пора Сумеречной Осени, угасания, и в это время магия непредсказуема и существенно слабеет, если вообще остаётся доступна.
— Таким образом, наша задача становится вдвое труднее, поскольку без этих двеомеров нам остаётся лишь оценить впечатление, которое произведёте на нас вы с товарищами, и ещё несколько дней мы должны полагаться на это и только на это.
— Выходит, на это время мы останемся в заключении, — предположила Кэтти-бри.
— Будем надеяться, что нет, — сказала женщина. — Мы не хотим держать вас в темнице.
— Но в случае необходимости так и поступим, — добавил строгий мужчина посередине.
— Мы хотели бы позволить вам провести время в Скеллобеле, может быть, во всей Каллиде, — не обращая на него внимания, продолжила женщина, и Кэтти-бри узнала технику, при которой один пытается быть мягким и дружелюбным, а другой изображает угрозу. — Иронично, но в это время большого ослабевания нашей магии сама Каллида приближается к своему самому волшебному дню, Куиста Канзэй. Магия плывёт в тёмном небе волнами красоты и песни. Надеюсь, что вы сможете поучаствовать в этом празднике, но для этого придётся рассказать нам, как и почему вы пришли сюда, в землю, которую так редко навещают обитатели южных земель.
Кэтти-бри подчинилась. Она рассказала им о мече и их охоте на Доум’вилль — даже о том, почему её попросили присоединиться, как человека, который давным-давно тоже попал под влияние Хазид’хи. Рассказывая свою историю, она предупредила своих тюремщиков об опасности этого злобного клинка, поскольку если его магия вернётся и захватит владельца врасплох, эта персона скорее всего покорится и может совершить что-то опасное.
Её остановил смешок мужчины посередине.
— Много лет назад? — скептически спросил он. — И мы должны в это поверить? Мы знаем людей. Ты думаешь, мы поверим, что много лет назад ты владела этим оружием, хотя была всёго лишь ребёнком? Значит, ты из знатного рода — в той земле, которую ты оставила?
— Нет, — с нервным смешком отозвалась Кэтти-бри. — Нет… хотя, да, некоторые так считают, поскольку мой отец — дварфийский король.
Она беспомощно рассмеялась. Как можно было объяснить всю её жизнь, все повороты, превратности судьбы и пережитые приключения? Как объяснить её смерть, если время в Ируладуне могло так называться, или её возвращение, как избранницы Миликки, для битвы с женщиной, которая оказалась избранной Ллос?
Как она могла объяснить всё это?
— Я намного старше, чем кажусь, но благодарю за комплимент, — ответила она. Прежде чем мужчина что-то сказал, она продолжила свою историю — о волшебном портале, который перенёс их в это незнакомое место, о путешествии по северным землям до того, как они наткнулись на этот разлом в леднике — она специально не сказала о пещере и сражении с великаном и жабовидным чудовищем, как и договорились товарищи в самой первой ледниковой палате. Зато рассказала о заброшенном поселении и реакции самого ледника, когда они проделали небольшую брешь на план огня при помощи кнута Зака, а Кэтти-бри потянулась на огненный план через своё кольцо.
Ответом ей стали кивки, поскольку все эти вещи, хотя сейчас по большей части бездействующие, попали в руки эвендроу. Однако мудрецы среди них должны были распознать общие силы отдельных предметов или, по крайней мере, догадаться о них.
— Доум’вилль Армго мертва, — сказал ей дроу посередине.
— Нет, — ответила Кэтти-бри. — По крайней мере, если она и погибла, то совсем недавно, в последние день-два.
Даже в тенях она разглядела, как мужчина качает головой.
— Забудь её, — сказал он. — Она стала жертвой необитаемого, и Доум’вилль, которую вы знали, навеки погибла.
— Необита… — хотела спросить Кэтти-бри, но женщина её оборвала.
— Теперь, когда вам известно о тщетности ваших поисков, вы захотите уйти. Но сейчас это невозможно. Вы, разумеется, погибнете на холодном ветру без своей магии.
Кэтти-бри пожала плечами. А что можно было сказать?
Затем они вывели её из комнаты, провели в дверь на правой стене, противоположную той, через которую она вошла и за которой ждали её друзья, каждый в собственной камере в большом помещении со множеством таких мелких камер — месте, которое напомнило ей о медитационных залах в монастыре Жёлтой Розы.
За этой дверью её ждали Илина и Эмилиан.
— Поразительная история, — сказал главный инквизитор двум своим спутникам, когда дверь снова закрылась. — Подозреваю, одна из многих, которые мы можем услышать от этой человеческой женщины.
Он и женщина, которая допрашивала Кэтти-бри, посмотрели в конец стола на третью в их группе, сильную женщину с безупречной осанкой, отражавшей дисциплину, с которой женщина проживала каждый свой день. Её белая одежда была свежей и разглаженной, её синие волосы — аккуратно подстрижены. Она держала небольшую шкатулку из стекла, реликварию с черепом белой лисы внутри.
— Миликки, — сказала женщина. — Это другое имя твоей собственной богини, не так ли, Галата?
— Или её сестры, по меньшей мере, — ответила дроу-паладин.
— Что ты чувствуешь? — спросил дроу-мужчина. — И можешь ли ты доверять своим чувствам в это время Сумеречной Осени?
— Я не ощущаю в ней зла, — ответила Галата. — Ни в памяти, ни в её устремлениях. Я думаю, что готова поставить на это чувство безопасность Каллиды, даже в такое время, и во многом потому, что свет и тепло так сильно резонируют в ней. Давайте приведём остальных и посмотрим, из какого они теста.
Джарлакс был последним из группы, представшим перед инквизиторами, и запугать его им не удалось совершенно. Он волновался, что возбуждение от простого зрелища Каллиды и того, что он узнал про это место и этот народ, заставило его утратить бдительность, однако это было лишь мелкое беспокойство.
Если бы эвендроу хотели убить его и его друзей, то уже давно это сделали бы.
Он рассказал инквизиторам ту же самую историю, что и Кэтти-бри, Энтрери и Закнафейн. Он тоже не стал рассказывать им про бой в пещере, хотя не был уверен, что стоит хранить это в секрете, и подозревал, что долго это всё равно не продлится. Зачем зелёный слаад изображал дроу? Потому что увидел Зака, сражавшегося с инеистым великаном, или потому что знал этих дроу?
И то, и другое, скорее всего, но это указывало Джарлаксу, что слаад и инеистые великаны, по крайней мере — тот клан, были не в ладах с народом Каллиды.
— Вы — предводитель этой экспедиции? — спросил мужчина, находившийся между двумя другими на возвышении.
— Я организовал её, да.
— Но вы даже не знаете, где находитесь? — спросила женщина справа. — И хотите, чтобы мы в это поверили?
— Другие рассказали вам про архимага Громфа? — задал Джарлакс собственный вопрос.
— Того, который создал портал, — подтвердила женщина.
— Великий волшебник, один из самых могучих магов на юге, и может быть — самый сильный во всём Подземье, когда он там обитал, занимая должность архимага Мензоберранзана, города ваших родственников.
— Города Пауков, как сказал ваш спутник-дроу.
— Да. Я расскажу вам о нём.
— Вы предполагаете наш интерес, — сказал мужчина посередине. — И нашу неосведомленность.
— Наша забота — Каллида, и только Каллида, — добавила женщина, которая говорила ранее. — Вы не внушаете нам доверия, рассказывая о великих волшебниках и городах Подземья. Мы прекрасно знаем, что во время великого разделения народов некоторые наши сородичи отправились туда.
— Они совсем на вас не похожи, — заметил Джарлакс.
— А вы?
Дроу пожал плечами.
— Мы пришли сюда не только затем, чтобы найти Доум’вилль и попытаться избавиться от демонического влияния внутри меча, — признался он, и это заставило двух из его собеседников поднять бровь, хотя женщина на другом конце сцены осталась совершенно бесстрастной, по крайней мере — снаружи. — Вероятно, так считают мои друзья, но у меня были другие намерения.
— Вам известно о Серебристой Луне? — спросил он.
— Да, — был неожиданный ответ.
— Я был там недавно, расследуя слухи про эльфа, ещё одного эладрин, который однажды обнаружил крайне необычную цивилизацию в холодных северных землях, за границами известных королевств Фаэруна.
Они не отреагировали.
— Цивилизацию дроу, — добавил Джарлакс. — Или, может быть, эвендроу.
По-прежнему никакой реакции.
— А может быть, это был просто сон. Так думал этот очень древний эладрин — или считал, что его старый разум уже неспособен отличить выдумку от истины. Не бойтесь, его никто не принимал всерьёз.
— Однако вы здесь, — отозвалась женщина.
— Потому что больше всего я хотел, чтобы этот сон оказался явью. Потому что мне было нужно, чтобы он оказался явью… а ещё потому, что поиски Доум’вилль — хорошее и доброе дело, и обладает огромной важностью в грядущем конфликте среди моего народа. Поэтому у меня была другая причина прийти сюда и убедить моих товарищей последовать за мной.
— Теперь такой причины больше нет, как и Доум’вилль.
— Вы уже говорили. Вы нас отпустите?
— У вас нет волшебной защиты. Вы погибнете.
— Дайте нам одежду.
— Нет. Вы не можете уйти до наступления ночи и конца Сумеречной Осени, — сказал мужчина.
— Когда вернётся магия. Когда наша магия защитит нас.
— Конечно.
— И когда ваша магия защитит вас, — догадался Джарлакс. Он подумал о старом эльфе в Серебристой Луне, который много лет не рассказывал эту историю про северных дроу, а сейчас шептал про неё, как про ерунду, а не про реальность, словно грезил наяву, пойманный в фантазиях и воспоминаниях вместо настоящего мира вокруг.
Может быть, этот старый эльф был растерян, его разум — болен. Может быть, в его истории не было никакой правды, и существование здесь эвендроу оказалось простым совпадением.
А может быть, магия, которая стёрла его воспоминания о Каллиде на все эти десятилетия, даже века, достаточно ослабела, чтобы старому эльфу пригрезилось место, которое он однажды знал.
— Мы не желаем встречаться с народами юга, — объяснила ему женщина-инквизитор. — И уж точно — с обитателями Подземья.
— Но ваш отряд отправился на поиски, чтобы отыскать нас. Вы могли позволить нам умереть.
— Это была случайность — и разумеется, мы не могли оставить вас умирать. Как и улутиунов, потерявших свою деревню под ледником, или странников-инугаакаликурит, найденных на льду, или тех, кого вы зовёте орками, рыскавших в регионе. Они стали частью Каллиды, частью, которой мы дорожим. Они сражаются в кальци, возделывают поля вместе с нами, создают произведения искусства, делятся своими песнями и танцами. Таким может быть и ваше будущее, если ваши истории правдивы, а сердце — доброе. Подумайте об этом.
Несмотря на все сложности и интерес его жизни на юге, Джарлакс обнаружил, что ему нелегко отвергнуть подобное предложение. Но от него не укрылся и первый упомянутый вклад.
— Кальци? — спросил он. — Это враги?
Он подумал о слааде и инеистых великанах, надеясь найти здесь возможность, чтобы укрепить любой возможный союз.
— Каццкальци, — ответил мужчина. — Битва Сумеречной Осени. Крепись, друг мой, ведь вы пришли к нам в час пиршества и забав.
— И битв?
Два инквизитора, которые допрашивали его, переглянулись и усмехнулись. Потом посмотрели на третью — та кивнула.
— Иди к своим друзьям, Джарлакс, — сказал ему мужчина. — Вы можете свободно ходить по округу, даже по всему городу. Если хотите, Эмилиан и Илина станут вашими проводниками — а можете обходиться без них. Еды и питья вы найдёте в достатке.
— И песен и плясок, — добавила женщина. — Присоединяйтесь к ним или рассказывайте великие сказания древности, и получите множество благодарных улыбок.
Когда они замолчали, Джарлакс встал и поклонился, направившись к другой двери.
— Ещё одно, — окликнула его женщина. — Советую отведать хурмы.
— Хурмы?
— Небольшой оранжевый…
— Я знаю, что это такое, — прервал её Джарлакс, слишком изумлённый, чтобы поддерживать своё вежливое обличье. — Фрукт… тёрпкий.
— О, но вы не пробовали его вместе с выдержанным сыром из молока мускусного быка курит, запивая всё это холлико, скеллобельским ледяным вином!
Она сжала губы, прикоснулась к ним пальцами и причмокнула, широко разводя руку, как будто бросала это вперёд, к необычайно смущённому Джарлаксу.
Конечно, он не знал подробностей, или что за мускусные быки, или холлико, раз уж на то пошло, но настоящая причина его растерянности заключалась не в этом. Нет, это была гордость, гостеприимная гордость, с которой инквизитор, имени которой он не знал, только что обратилась к нему.
— Хороший совет, Джарлакс, — согласился мужчина. — Уже одних этих деликатесов хватит, чтобы вы не пожалели о путешествии в этот суровый край.
Покачав головой и пытаясь не рассмеяться, Джарлакс вышел за дверь и вскоре присоединился к друзьям.