Гвенвивар промчалась вниз сквозь почти непроглядную тьму, пронеслась по коридорам, быстро спустилась по длинной, вырезанной из камня, закрытой круглой лестнице огромных размеров, и вышла на выступ, нависающий над естественным залом, где в самом разгаре шла битва.
В зале она увидела Закнафейна и Энтрери, описывающих круги вокруг великана, наносивших удары, когда представлялась возможность, ныряющих и уворачивающихся от взмахов тяжёлой дубины. Второй великан был на полу, он полз, подтягиваясь на руках, волоча за собой искалеченные ноги, оставляя на грубом камне кровавый след, и с каждым тяжёлым движением из него вытекала жизнь.
В волшебном поединке неподалёку зелёное чудовище швырялось в Джарлакса огнём, а тот отвечал молниями.
Гвенвивар взмыла в воздух, бесшумно пересекая зал.
Она почувствовала удар, когда приземлилась на зелёного слаада. Она почувствовала, как он согнулся под её весом, вонзила в тварь свои когти, чтобы не сорваться, когда он пригнулся и начал кататься по полу.
Она с силой укусила чудовище за голову сбоку, яростно орудуя задними когтями, ещё глубже вонзая клыки и передние когти, чтобы удержаться на бьющемся монстре.
И ещё долго рвала его после того, как тварь перестала шевелиться.
Освободившись от магического поединка — в результате которого он получил множество болезненных ранений в разные места, включая запястье, где кожу лизнул огненный шар — Джарлакс изумлённо взвизгнул, затем горячо поблагодарил Гвен за её неожиданное вмешательство. Он вернулся к оставшемуся врагу, к друзьям, которые опережали катастрофу всего на шаг и медленно, с трудом изматывали исполина.
Джарлакс поднял не пострадавшую руку, ожидая, пока великан развернётся, затем ударил молнией в его мерзкую рожу.
Здоровяк взвыл и выронил булаву, хлопнув ладонями по своим сожжённым глазам.
Энтрери и Зак стали добивать врага, прыгая и ударяя, прыгая и ударяя, Когтем Харона — в живот, Зак обрушил Резчика на толстую, как дерево, ногу, хлестнув несколько раз своим могучим кнутом по рукам и лицу великана. Они заставили его растеряться и утратить равновесие.
Они не собирались позволить великану обрести равновесие снова.
Исполин тяжело упал на одно колено — его левая нога была разорвана тонким лезвием Хазид’хи. Энтрери действовал методично, его похожий на бритву красный клинок с каждым ударом погружался по самую рукоять.
Великан обмяк и умер — совсем рядом с тем местом, где неподвижно лежал другой.
Воцарилась тишина. Оглядевшись кругом, Джарлакс спросил: «Что это за место?» Это был большой зал, в основном естественного происхождения, но с обработанными участками вроде уступа и ступеней. Отсюда вело несколько тоннелей, большинство — из обработанного камня, что свидетельствовало о существовании большего комплекса.
— Зелёная лягушка мертва, — ответил Зак. — Надо возвращаться к остальным. Здесь слишком много всего, чтобы можно было рискнуть и разделиться.
— Согласен, — сказал Джарлакс. — Но мне всё-таки любопытно. Что это за место?
— Ясли, — ответил Энтрери, стоя возле большой двери, которую только что распахнул, рядом с последним убитым врагом. Дверь вела в помещение, располагавшееся под тоннелем, по которому они пришли сюда. Джарлакс и Зак поспешили присоединиться к нему.
— Невероятно, — прошептал Джарлакс, заглянув внутрь. В комнате перед ними было ярче, чем в этом зале, здесь располагались такие же светящиеся сферы, как в помещении наверху, только этот свет вместо красного был пурпурным, а одна, особенно крупная сфера, висела над открытой каменной ямой с косыми стенами — таким образом, дно было шире, чем верхушка.
Чтобы полярные черви не могли выползти наружу.
Три товарища подошли к краю ямы. Под ними извивались и ползали дюжины и дюжины молодых реморхазов. Некоторые захлопали крохотными крылышками, расположенными сразу за головой, поднимаясь к гостям. Зубастые челюсти распахнулись, открывая их пасти — словно клювы птенцов, когда птица-мать вернулась в гнездо. Эти были побольше, чем червь из другой комнаты — в два, в три или в четыре раза. У некоторых из тех, что покрупнее, спины светились от жара, и друзья ощущали тепло, исходящее со дна ямы в двадцати футах под ними.
— Зачем… — хотел было спросить Энтрери, но умолк и вместо этого просто покачал головой.
— Может быть, чтобы собрать армию, — ответил Джарлакс. — И отправить их всех на Каллиду.
— Как они смогут управлять таким войском? — ответил Энтрери. — И насколько большими вырастают эти твари?
— Взгляните на это, — сказал Зак, подходя к ним с вытянутыми руками, в которых лежало несколько кристаллов. Он указал себе за спину, и они проследили за его взглядом в угол, где лежала гора таких кристаллов.
Черви в яме бешено защёлкали своими жвалами, и скоро почти все они подняли передние части своих похожих на многоножку тел. Яма наполнилась яростным шуршанием крыльев.
Джарлакс дал сигнал Заку, и тот швырнул вниз один кристалл. Ближайший червь попытался схватить его жвалами, но промахнулся, и кристалл со стуком упал на пол, где на него набросилась группа полярных червей, превращая в порошок своими могучими челюстями.
— Они едят кристаллы? — скептически произнёс Энтрери.
— Посмотри на пол, — сказал Зак, и действительно, теперь, зная что искать, друзья заметили разбросанные повсюду осколки кристаллов.
Низкий рык Гвенвивар и движение в другом помещении напомнили им, что здесь небезопасно, но все трое испытали огромное облегчение, когда обернулись и увидели в большом зале внушительный отряд из Каллиды.
К товарищам на краю ямы присоединились Аззудонна и Эмилиан.
— Эти чудовища — одни из самых страшных тварей для нас в Каллиде, — объяснила Аззудонна. — Они с огромной скоростью прорываются через стены ледника и способны обрушиться на нас в любом месте города. Они наши враги, так что их разведение, очевидно — плохая новость.
Она повернулась к другому помещению и подозвала солдат.
— Перебейте их. Всех до единого.
Внутрь устремились эвендроу и орки, вооружённые длинными копьями.
— Молюсь, чтобы мы не слишком поздно раскрыли этот предательский замысел, — сказал Эмилиан, присоединяясь к друзьями. — Все реморхазы здесь — молодые, совсем молодые, кажется. Я видел поистине чудовищных представителей этого вида, в несколько раз крупнее самого крупного из этой ямы, свирепых и достаточно больших, чтобы проглотить дроу целиком. Они не чувствуют холода, их не опаляет огонь, а наши доспехи не в силах сдержать укус их челюстей.
— Мы видели, — сказал Зак.
— Пойдём, — поманил их Эмилиан. — Давайте выполним все наши задачи и быстро вернёмся в Каллиду, чтобы предупредить Сиглиг.
— Ничего хорошего это не сулит, — согласилась Аззудонна.
Вы себе даже не представляете, подумал Джарлакс, но не сказал вслух — он боялся, что начал собирать все кусочки этой головоломки. Он бросил взгляд на груду кристаллов, потом обратно на яму. Воздух наполнился пронзительными криками обречённых созданий.
Какофония не привела в помещение новых великанов или слаади, и отряды разведчиков обнаружили, что остальные тоннели ведут в пустые комнаты или выходят к пустым пещерам на поверхности. Завершив здесь свои дела, экспедиция вскоре покинула это место, возвращаясь в Каллиду со связанным инеистым великаном, незрелыми яйцами и несколькими тушами молодых реморхазов.
— Сегодня вечером они собираются убить этого великана, — сказала Кэтти-бри остальным трём, присоединившись однажды к ним за ужином, когда экспедиция была уже на полпути обратно в Каллиду.
— Ты крупно ошибаешься, если думаешь, что я стану возражать, — ответил Джарлакс.
— Если им нужна помощь… — заявил Энтрери.
— Их жрецы и волшебники воспользовались заклинаниями, чтобы опустошить его мысли, и почти ничего не узнали, — объяснила Кэтти-бри. — Он — тупоголовый громила, даже больше, чем можно подумать, и судя по всему уже давно работал в том месте. Он даже не знает, что происходит с реморхазами, когда те покидают инкубатор — а судя по тому, что узнали эвендроу, многие действительно покинули то место.
— Ответ кажется достаточно очевидным, — сказал Зак.
— Разве? — спросил Джарлакс, серьёзный тон которого застал их всех врасплох.
— Ты слышал Аззудонну и Эмилиана, — напомнил ему Зак.
Джарлакс задал вопрос, не адресуя его никому конкретному из троицы.
— Почему, как вы думаете, текут горячие источники? Откуда берутся все эти мелкие притоки, создающие главную артерию города эвендроу, реку Каллида?
— Вероятно, вулкан глубоко внизу, — ответил Энтрери. — Может быть, огненный бог, подобный…
— Подобный Мегере, — закончила Кэтти-бри. — Я думала об этом. Возможно ли, что ледник расположен над пленённым предтечей огня?
— Я думал, что ледник — это ледяной элементаль, или бог ветра, Кадиж, или как они там его называют, — заметил Зак.
Кэтти-бри пожала плечами. Они не знали.
— А ты не чувствовала такого предтечу, когда мы были в поселении возле ледника? — спросил её Зак. — Когда ты потянулась через кольцо, с другой стороны не было никакого Мегеры?
— Я ничего подобного не чувствовала. Только сам ледник.
— Но эвендроу живут здесь уже тысячи лет — по крайней мере, так заявляют они сами, — заметил Зак. — И та область, которую они вырезали в леднике, всё это время оставалась устойчивой. Неужели враждебные предтечи могут так долго находиться в равновесии?
— А она устойчива? Разве до недавнего времени в Каллиде было не пять округов? — возразила Кэтти-бри.
— Да, как с заброшенным поселением улутиунов, — сказал Джарлакс. — Может быть, ледник постепенно берёт верх?
— К чему ты клонишь, Джарлакс? — спросила Кэтти-бри.
— Они пожирают кристалл, — ответил он.
Лицо оружейника озарила догадка.
— Бездыханные комнаты, — сказал он чуть громче шёпота.
— Есть такие места в Подземье, — объяснил Джарлакс друзьям с поверхности, — обширные палаты с огромным теплом и энергией, хотя рядом с Мензоберранзаном подобных пещер совсем немного. Мы называем их бездыханными комнатами, потому что любому, кто попадёт в одну из них, жар так сильно опалит лёгкие, что он больше не сможет говорить — а может быть, даже дышать. Большие, просторные палаты со множеством кристаллов. Прекрасные, словно цветущие каменные сады, однако смертоносные. Кристаллы там размером с высочайшие деревья Утёсов. Даже свирфнеблины, которые превыше всего ценят красивые камушки, не могут добывать их, поскольку жар для них слишком силён. Их жрецам пришлось бы трудиться сильнее, чем шахтёрам, только ради того, чтобы защитить их от обжигающей энергии массивных кристаллов.
— Я слышал, что жриц дроу, в чьей вере возникли сомнения, запирают в подобных пещерах, где только преданность Ллос может дать им достаточно заклинаний защиты, чтобы пережить подобное испытание, — добавил Зак.
— Значит, вы считаете, что слаади и великаны разводят червей, чтобы… что? Пожирать кристаллы? — спросила Кэтти-бри.
— Они не чувствуют жара и не чувствуют холода, — напомнил Джарлакс. Он заметил, что ответом стали недоверчивые лица.
— Бездыханные комнаты не помешают реморхазам, — сказал Зак.
— Это всего лишь один из вариантов, — признал Джарлакс.
На следующий день поднялась сильная буря, но затем несколько дней прошли спокойно, и экспедиции не повстречалось других врагов, кроме ветра и льда. Когда тучи наконец разошлись, их разогнал пронизывающий холодный ветер, но четверых друзей защищала их магия, а одежда из Каллиды сохраняла тепло.
Наверху сверкали звёзды; вернулась луна, и Весёлые Танцоры тоже бросили зелёный покров, от которого сверкала вся застывшая земля. На высоком перевале друзья увидели вдалеке ледяную реку, которую теперь называли ледником Кадижа, протянувшуюся над торосовыми льдами прочь от гор.
— Это действительно должен быть предтеча или бог, — заметила Кэтти-бри. — Иначе как ещё может существовать подобный ледник? Ледники — это реки льда, застывшие на горных перевалах или стекающие с высоких вершин, но этот… этот выглядит, как и утверждают легенды — как застывший исполин, покрытое льдом создание, которое улеглось на лёд и скончалось.
Она покачала головой.
— Бессмыслица какая-то.
— Разве ты не видела Анорох, Великую пустыню? — спросил её Джарлакс.
Кэтти-бри, которая после Ируладуна возродилась в бединской семье, прекрасно знала Анорох — такую же странную местность, о происхождении которой ходили легенды не менее экзотичные, чем то объяснение, которое эвендроу давали существованию этой достопримечательности.
— Пойдёмте, — поманила их Аззудонна. — Мы почти пришли к месту, которое вы должны увидеть.
Она привела их к Галате и Эмилиану, и те присоединились к ним на пешей прогулке, продлившейся ещё час, затем увели четырёх друзей из рядов экспедиции по другой тропе, поднимавшейся выше в гору, которую экспедиция сейчас пересекала.
— Видите? — спросил Эмилиан на одном из высоких плато. Он указал на лёд.
Друзья вглядывались, щурили глаза, изучая далёкий пейзаж. Они заметили стену ледника, но так и не поняли, куда им нужно было смотреть.
Танцоры в небе мерцали и клубились, как будто проливая свой свет на их поиски, и Закнафейн заметил это первым.
— Вон, на леднике, — сказал он. — Рядом с вершиной, чуть ниже и справа.
Кэтти-бри хотела спросить, о чём он говорит, но потом тоже это увидела. Сначала она решила, что это просто скульптуры на ледяной стене, образованные под воздействием ветра, но приглядевшись поближе, осознала, что это нечто большее, нечто не просто природного происхождения.
Это был замок, огромный и затейливый, вырезанный в стене ледника в сотнях футов над поверхностью и сам поднимающийся на сотни футов вверх.
Теперь, заметив его, они уже не могли перестать видеть это зрелище. Конечно, замок был расположен очень далеко, но был таким грандиозным, таким большим, что насмехался над ними даже издалека.
— Это замок инеистых великанов, — объяснил Эмилиан. — По крайней мере, был, пока не пришли слаади. Теперь он общий, и я сомневаюсь, что ярл великанов — кто бы их сейчас не возглавлял — обладает какой-то властью над своими гостями.
— Вы когда-нибудь бывали там?
— Я бывала, — сказала Галата. — Дважды. Мы редко нападаем на это место — цена слишком велика. Там погибла ваша подруга Доум’вилль, когда мы преследовали отряд налётчиков, захвативший нескольких курит.
— Мы не спасли их, — мрачно добавила паладин, — и убежать смогли жалкие пара десятков, включая меня.
— Мы считаем, что Доум’вилль до сих пор жива, — сказала ей Кэтти-бри. — Я почувствовала это через меч. Она до сих пор может быть там.
— Не знаю, так ли это. Мы приходим туда только если нет выбора, — сказала Галата. — Если она жива, значит находится в ледяных темницах внизу. Но там внизу рыщет морозная смерть, канте и н’диви, необитаемые и одержимые, причём в больших количествах. Что ещё хуже — на такой глубине даже Кадиж будет вести войну с нарушителями. Если Доум’вилль там, она всё равно что мертва.
— Канте и н’диви? — спросила Кэтти-бри.
— Необитаемые и… — начала Галата.
— Я знаю, что значат эти слова, но что они из себя представляют?
— Живую воду или лёд, — объяснил паладин. — Канте охотятся на живых созданий, чтобы заключить в свою хватку и вселиться в них, хотя это не просто одержимость. Вместе канте и их жертвы превращаются в н’види.
— Что ж, звучит мило, — сказала Кэтти-бри, поворачиваясь к Джарлаксу. Она вспомнила то странное чувство, которое испытала, когда искала Доум’вилль через Хазид’хи.
— Вы сказали, что отправляетесь туда только когда нет выбора. Думаю, что у нас тоже нет выбора, — сказал Джарлакс, не обращая внимания на её тревогу. — Она по-настоящему важна для нас, из-за долга перед её несчастной семьёй и потому, что в её власти может быть остановить войну. Вы отправились туда за своими…
— Я не сомневаюсь в вашей решимости или намерениях, — заверила его Галата. — Вы выступите перед Сиглигом, когда мы вернёмся в Каллиду. Изложите там своё дело, но только не ожидайте, что любой из эвендроу, курит или ороков последует за вами дальше входа.
— Мы хотели просто показать вам его, — объяснила Аззудонна. — Ледяной замок в свете Весёлых Танцоров можно разглядеть только здесь. Вы продолжали спрашивать о своей подруге…
Кэтти-бри посмотрела на Джарлакса, затем оба повернулись к Закнафейну.
Тот понял, в чём дело, и достал Хазид’хи, протягивая его Кэтти-бри. Женщина закрыла глаза и подняла меч, крепко обхватив рукоять.
Меч покачнулся, словно огни над головой, и его кончик указал точно на далёкий замок.
— Я чувствую её, — прошептала Кэтти-бри. — Она жива. Я её чувствую.
— Может быть, та, кого ты чувствуешь, не живая по-настоящему, — тихо сказала Галата.
— В любом случае мы должны это выяснить, — убеждённо сказал Джарлакс.