— Это будет просто визит, — ответил Дзирт на гримасу Кэтти-бри. Его жена не обрадовалась предложению взять Бриенну на восток, в Дамару и монастырь Жёлтой Розы, на встречу с магистром Кейном. — Я должен рассказать им о брате Афафренфере.
— Она начала ходить только в прошлом сезоне, а ты уже хочешь научить её разбивать доски ногами? — парировала Кэтти-бри.
Дзирт хотел ответить, но вместо этого просто хмыкнул и покачал головой.
— Пойдём с нами, — опять предложил он.
— Это не просто визит, Дзирт. Я знаю, чего ты хочешь. — сказала она. — Ты хочешь, чтобы она отправилась в монастырь и стала тренироваться и обучаться там.
— Рано или поздно, — признал Дзирт. — Не могу передать, насколько те месяцы с магистром Кейном изменили моё восприятие окружающего мира. И моя… «трансцендеция», как зовут её монахи, но мне этого слова кажется недостаточно.
— Мне всё равно, какие слова ты используешь для описания этого опыта.
— Понимаю. После того, как я покинул этот мир, эту жизнь и опыт, я стал видеть намного больше. Разумеется, я желаю разделить это с моим ребёнком — неужели можно иначе?
— Точно так же, как я хочу разделить с Бриенной мою любовь к Миликки? — довольно резко спросила Кэтти-бри, заставив Дзирта моргнуть.
Ему было знакомо упрямство Кэтти-бри, стоявшее за её отказом, поскольку они с Дзиртом разошлись во мнениях по поводу Миликки с тех пор, как товарищи Дзирта вернулись из зачарованного леса несколько лет назад. Спор начался во время дискуссии, казавшейся скорее теоретической, чем материальной или практической, во время диспута по поводу природы орков, гоблинов и других. Дзирт пришёл к выводу, что эти народы гоблиноидов были не злыми по своей природе, как и дроу, но их склоняли к соответствующим поступкам и поведению божественные силы — как и многие другие расы Фаэруна.
Но нет, Миликки отвергала эту теорию. Кэтти-бри, конечно, знала, что дроу не были злыми от природы. В конце концов, она вышла замуж за Дзирта, и он был абсолютно уверен, что она любит его до глубины души. Сохранить при этом подобные предрассудки? Нет, это было невозможно.
Но Кэтти-бри настаивала, что гоблиноиды отличаются, как по её мнению, так и согласно эдиктам её богини. Миликки сказала жрице, поистине избранной жрице, что гоблиноиды — воплощённое зло, рождённое лишь затем, чтобы причинять горе. Ничего более. Да, признавала Кэтти-бри, давным-давно Дзирт встретил исключение в небольшом городке под названием Пенгаллен, но хотя она и не сомневалась в его воспоминаниях или его искренности, она сообщила, что считает его суждения в отношении той конкретной ситуации с гоблином Нойхеймом искажёнными. Он не видел полной картины, осторожно предположила Кэтти-бри.
Дзирт и сам не был уверен в своей точке зрения по этому вопросу, зато был убеждён, что никакая богиня не заставит его поступать вопреки собственной совести. Однажды он тоже следовал за Миликки, но всегда считал её, как и всех богов, воплощением того, что находилось в сердцах их последователей — просто имена, которыми смертные звали свою совесть — а если и чем-то больше, то это было неважно, поскольку поклонение им означало следование тому, что вы считали правдой, а не чьим-то словам. Или, в этом случае, даже не словам, сказанным напрямую.
В последние несколько лет этот спор вспоминался нечасто, но очевидно, оставались какие-то недоговорки, которые вернулись сейчас, когда им необходимо было воспитывать ребёнка и пришла пора отвечать на все связанные с этой непростой задачей вопросы. Им нужно было направлять жизнь другого разумного, независимого, растущего существа. Им предстояло сформировать самое раннее представление Бриенны о мире, и они оба — Дзирт и Кэтти-бри — понимали, что такое влияние может стать как путеводным маяком, так и тяжёлым якорем в путешествии Бриенны.
Дзирт несколько раз пытался что-то ответить, но каждый раз замолкал. Ему нужно было осторожно подбирать слова, поскольку он обращался к самой сути — своей и Кэтти-бри. Конечно, им не требовалось соглашаться по каждому поводу, но это были фундаментальные принципы, которые превосходили вопрос природы гоблиноидов и касались самой концепции божеств, создания и смысла самой жизни.
— Она узнает о богине, — сказала Кэтти-бри.
— Я знаю.
— Можешь сказать с абсолютной искренностью, что ты настолько же нерушимо уверен, что она узнает про магистра Кейна и орден Святых Солларов?
— Я — не из ордена Святых Солларов, — напомнил ей Дзирт.
— Разве? Ты совершил наиболее возвышенное и сложное деяние в их учении, покинув по собственной воле материальный план бытия.
— Философия магистра Кейна заключается в познании себя через медитацию и совершенствовании тела через повторение. Таковы учения человека, которого они зовут святым Солларом, да.
— Святым, — повторила Кэтти-бри с недвусмысленным намёком.
— Воином-философом, — поправился Дзирт. — Его учение показало мне путь, как Мили-Магтир ранее, а до него — наставления моего отца, Закнафейна. Но я не обожествляю его.
— Похоже, ты уже никого и ничего не обожествляешь.
Дзирт несколько долгих мгновений переваривал эту реплику.
— Разве я отличаюсь в этом отношении от того меня, который покинул Мензоберранзан?
— Разве не ты привёл меня к Миликки?
Это заставило Дзирта задуматься.
— Я рассказал тебе, что у меня в сердце, и назвал это именем Миликки.
— Потому что она была воплощением твоих этических воззрений, — ответила Кэтти-бри.
— Да.
— Но она живая богиня, и когда она говорит с тобой, разве не являются её слова заповедями, которым необходимо следовать?
— Нет.
Дзирт удивился, как быстро ответ сорвался с его губ, и удивился своей убеждённости.
— Я не знаю, могу ли называть её богиней — или высших сущностей Торила богами, — сказал он, пытаясь не только объясниться с Кэтти-бри, но и разобраться самому. — Может быть, они всего лишь заботятся о конечных точках пути, который лучше всего подходит их последователям. Может быть, они всего лишь иллюзии или самообман, рождённый, если ничем иным, нашими страхами перед будущим.
— Ты погиб и вернулся к жизни! — напомнила ему Кэтти-бри. — Неужели я обманываюсь в этом?
— Разве? Или я нашёл какую-то магию разума, которая превзошла мою физическую форму и оставила меня во временном состоянии, растворившемся в ничто?
— Или растворившемся во всём?
— Я надеюсь на это, любимая, — с улыбкой признал Дзирт.
— Ты сказал, что испытал радость истинной гармонии. И всё же ты сомневаешься.
— Может быть, это был мой собственный самообман, облегчивший мне переход.
Кэтти-бри хмыкнула — не пытаясь его уязвить, но всё равно уязвила.
— Мой сомневающийся муж. Это реально. Есть больше. Я видела. Я жила в Ируландуне, хотя это было лишь временное место. Но я была там, с Вульфгаром, Бренором и Реджисом, когда мы погибли. И Закнафейн — он был потерян десятки лет, а теперь вернулся.
— Я знаю, — сказал Дзирт. — Столько всего по-прежнему остаётся за границами моего понимания.
— Потому-то это и называется верой.
Пожав плечами, Дзирт признал её аргумент.
— И всё же ты сомневаешься в словах Миликки, — сказала Кэтти-бри. — Она рассказала мне о природе гоблиноидов, и эта природа — зло.
— Я верен тому, что у меня в сердце, — парировал Дзирт. — Я верю в то, что совесть направляет меня…
— Ты ставишь себя выше Миликки, — голос Кэтти-бри стал более резким, но Дзирт заметил, что он тут же смягчился — жена не меньше его устала от этого повторяющегося спора.
— Значит, ты не хочешь, чтобы я познакомила нашу дочь с Миликки? — наконец спросила она.
— Конечно, хочу. Если этого не сделаешь ты, значит сделаю я. Я позволю ей увидеть и впитать весь мир — чтобы она могла выбрать лакомые кусочки, которые есть у неё в сердце.
— И если она выберет Миликки, решит стать жрицей, вместо того, чтобы обучаться у магистра Кейна?
— Разве одно исключает другое?
После тяжёлого вздоха Кэтти-бри признала:
— Вероятно, нет, хотя последнее заставило тебя уйти от первого.
— Возможно, тебе стоит самой отвести Бриенну в монастырь Жёлтой Розы и послушать уроки магистра Кейна, — с усмешкой предложил Дзирт. — Когда-то ты была грозной воительницей и смертоносной лучницей.
— Теперь я стала ещё более смертоносной, — ответила его жена, сощурив глаза и повернув их в сторону достаточно, чтобы подчеркнуть тихую, легкомысленную угрозу.
Дзирт подскочил к ней и сгрёб в объятия, поцеловав в щёку, а затем прошептав на ухо:
— Я нахожу это весьма привлекательным.
— В конце концов, это же танец, — прошептала в ответ Кэтти-бри, повернувшись в его хватке, чтобы поцеловать его по-настоящему.
— Хочу Генн! — раздался голосок у дверей.
— Может быть, стоит попросить Киммуриэля взять её к иллитидам, — сказал Дзирт, беспомощно улыбаясь. — Этот ребёнок точно умеет читать мысли.
— Не думаю, что твои мысли сейчас так сложно прочитать, — поддразнила его Кэтти-бри, немного покачиваясь в его объятиях. — Вызови пантеру. Пускай немного поиграет со своей Генн.
— Пока мы закончим нашу дискуссию?
Улыбка Кэтти-бри стала ещё шире, она хихикнула, но её выражение неожиданно сменилось притворно-суровым взглядом.
— Не испорти, — предупредила она.
— Сегодня ты кажешься… немного растрёпанной? — ехидно заметил Джарлакс, слишком очевидно пытаясь спрятать ухмылку, отчего Кэтти-бри поняла, что покраснела.
— С малышкой каждый день — испытание, — сказала она.
— Наверное, ты очень занята.
— Да, это постоянная гонка.
— Надеюсь, ты находишь время для себя, — подколол наёмник. — Это всегда важно.
— Да, Джарлакс, я обследовала твой огненный кнут, — наконец раздражённо воскликнула Кэтти-бри, пытаясь закончить бесконечную игру загадочных ремарок и подспудного смысла. Да, она знала, как заметно, что только что она покинула постель Дзирта, и не ожидала ничего другого от этого кавалера-дроу, так преданного удовольствиям жизни.
Она пересекла возвышение в небольшой часовне, которую устроила неподалёку от покоев, что делили они с Дзиртом и Бриенной в Гонтлгриме, и достала из-за скамьи чудесный хлыст, который дал ей Джарлакс.
— Узнала что-нибудь интересное? — спросил наёмник.
— Вряд ли. Он действительно делает разрез, ведущий на план огня. Магия настоящая, но это мы уже знали.
— Ты поняла двеомер? Может ли он быть формой заклинания экстрапланарных врат?
Кэтти-бри пожала плечами.
— Думаю, что-то в таком духе. Но здесь нет ничего, что я могла бы найти или понять. Это старое оружие, здесь никаких сомнений. В чём я сомневаюсь — в том, что оно было создано человеческими, эльфийскими или дварфийскими ремесленниками.
— Или даже на этом плане бытия?
— Вероятно. Скорее, его изготовили в Бездне или в Девяти Адах — причём изготовило существо, магические познания которого превосходят мои.
— Ты говоришь о нижних планах. Почувствовала в кнуте какую-то злую волю?
— Нет. Это просто кнут с чудесной магической кромкой, которая прорезает полосы на план огня.
Джарлакс испустил долгий вздох.
— Что?
— Сработает ли это? Или я просто уничтожу волшебное орудие?
— Я не знаю.
— Но ты уже использовала великую кузню таким образом, — сказал наёмник. — Со сломанной саблей Дзирта и Видринат. Ты объединила силы обеих. А потом повторила это со щитом Бренора и волшебным паутинным щитом Орбкресс.
— Объединила, может быть — но не сложила одно с другим. Некоторые силы остались в произведении волшебных предметов; некоторые пропали.
— Однако в обоих случаях конечный предмет был сильнее, чем любой из двух, помещенных тобой в огни великой кузни.
Кэтти-бри кивнула.
— Комбинация Видринат и Мерцающего — грозное оружие, а единственный недостаток щита Бренора заключается в том, что он больше времени тратит, производя кружки эля, лагера и медовухи для своих войск, чем планируя следующую битву.
Это вызвало у Джарлакса улыбку.
— Тогда почему ты колеблешься сейчас, получив моё предложение? — спросил он. — Это мои игрушки, и весь риск — на мне. Разве ты мне не доверяешь?
— Доверяю, конечно, — ответила женщина. — Просто… когда я создавала саблю Дзирта и щит короля Бренора, казалось, что это делает кто-то другой. Я была словно проводником для сил, которых не понимала.
— Для твоей богини?
— Может быть, хотя более вероятно, что здесь замешан Мегера — предтеча, который питает все кузни в Гонтлгриме. Это существо плана огня, практически бог этого плана, заточённый здесь. И ты просишь меня отдать его пламени…
— А, кнут! — сказал Джарлакс, разобравшись, в чём дело. — Ты боишься, что каким-то образом…
— Ты бы бросил бездонную сумку в твою переносную дыру? — оборвала его Кэтти-бри.
— Конечно нет. По крайней мере, сначала…
— Что?
— Неважно, — ответил Джарлакс. Он заплатил Громфу Бэнру небольшое состояние за то, что тот настроил магию переносной дыры, позволив ей принимать другие надразмерные карманы без чудовищных побочных эффектов, но Кэтти-бри незачем было об этом знать.
— А почему ты не стал бы? — надавила Кэтти-бри.
— Потому что это проделает дыру на астральный план, которая засосёт меня и выплюнет наружу. Но здесь всё иначе, — настаивал Джарлакс. — Ни предтеча, ни кнут не создают надразмерный карман.
— Но возможность какой-то непредвиденной катастрофы остаётся, — ответила Кэтти-бри. — И не только для меня и окружающих. Если я позволю предтече покинуть это место, он заберёт с собой магию Гонтлгрима.
Джарлакс замолчал и потёр подбородок, осторожно глядя на девушку. Он серьёзно относился к её предостережениям.
— Ты действительно считаешь, что кнут в великой кузне может привести к катастрофе? — спросил он с заметным разочарованием в голосе.
Кэтти-бри узнала тон и выражение на его лице. Джарлакс планировал это уже долгое время — и не ради своей выгоды. По крайней мере, не только ради своей выгоды — в конце концов, это был Джарлакс.
— Я не ожидаю катастрофы, но всё равно не знаю, что сделает пламя предтечи. Я знаю, чего хотела, когда соединяла Видринат и Мерцающий, но полученное оружие отличалось от моих желаний. Так же было и со щитом Бренора. Я могу узнать различные двеомеры на предмете, но как они сочетаются — выше моего понимания.
— Но ты имеешь определённое представление.
— Имею.
— Попробуешь?
— У тебя есть второй предмет?
— Пока нет. Получить его будет сложно и недёшево. Но я добуду его, и когда это случится — если ты мне поможешь, если объединишь их с кнутом при помощи великой кузни, я обещаю тебе, что сокровище будет того стоить.
— Ты так говоришь. Но я дочь короля Бренора, жена Дзирта До’Урдена, друг Особняка Плюща, избранная Миликки. Разве Джарлакс может предложить мне что-то, чего у меня нет?
— Приключения, — прошептал он, и Кэтти-бри была уверена, что её голубые глаза сверкнули, несмотря на желание оставаться сдержанной.
— Завершение которого ты наверняка найдёшь достойной тратой своего времени, — добавил Джарлакс. — Я хорошо тебя знаю, добрая госпожа. Я знаю, что у тебя в сердце. Награда тебе понравится.
— Если это такое достойное приключение, зачем мне оказывать тебе услугу, чтобы заняться им?
Джарлакс громко рассмеялся.
— Потому-то ты мне и нравишься так сильно, — сказал он, снял свою широкополую шляпу с лысой головы и низко поклонился.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Потому что здесь всё взаимосвязано, — ответил Джарлакс. — Ковка, приключение, дары участникам. Мне потребуется этот кнут, или результат твоих стараний, для успеха предстоящего путешествия — предстоящего нам.
Кэтти-бри на мгновение задумалась над этим, а также над тем, почему и для кого Джарлакс попросил её использовать великую кузню Гонтлгрима.
— Значит, кнут и этот другой предмет соединяются для Закнафейна, а приключение предназначено для меня. А что получит Джарлакс? — спросила она.
— Передышку от скуки правления и пересчитывания золотых монет, и укрепление связей с дорогими мне друзьями.
— И?
— И больше ничего, — сказал он, но Кэтти-бри ему не поверила, что ясно отразилось на её лице.
— То, что я, что мы ищем, может совершить переворот в бурлящих водах Мензоберранзана, — объяснил наёмник. — И даже если нет — это приключение, миссия, достойные выполнения. Я более чем уверен, что ты со мной согласишься, когда наступит время начинать.
— После ковки, — повторила она. — Как скоро?
— Здесь задействованы другие аспекты, — ответил Джарлакс.
— Как всегда. Если в дело замешан ты.
— Конечно, госпожа; потому-то я и побеждаю.
— Но на сей раз из-за этого одержим победу все мы?
— Надеюсь, — ответил Джарлакс неожиданно серьёзным и даже мрачным голосом. — Я заставил Громфа с головой погрузиться в исследования, чтобы найти подходящую точку для начала. Думаю, он закончит к тому времени, как я смогу вернуться с другим предметом для кузни, а ты завершишь работу здесь. Тогда мы сможем начать по-настоящему.
— Твои слова, как всегда, вместо ответов приводят к новым вопросам.
— Потому что, дорогая моя Кэтти-бри, мир полон чудесных загадок.
— Посмотрю, что смогу ещё узнать, — сказала она, со вздохом соглашаясь. — Если я решу, что риск невелик, я сделаю для тебя эту перековку. Но я не несу ответственности, если результат тебе не понравится.
— Я живу ради подобного азарта, — сказал он. — А ещё — делаю всё, что в моих силах, чтобы убедиться, что правильно сделал ставки.
В этом Кэтти-бри тоже ни капли не сомневалась.