Команда «Пеликана» нервно выстроилась у перил спиной к бурлящему от акул морю — снова покрасневшему, когда всех гноллов с «Пеликана» выбросили за борт. У оставшихся пиратов не было оружия, пальцы их волшебников были связаны, и перед ними стояла команда дроу с мечами и арбалетами наготове.
А среди этих вооружённых охранников стоял воин-дроу, расправившийся с их могучим капитаном Арронго, предводителем, долгое время удерживавшим их в страхе и подчинении.
Они нервно переминались с ноги на ногу, когда предводитель дроу в чудовищной шляпе начал свой осмотр, сопровождаемый женщиной-дроу, одетой в церемониальную мантию жрицы.
— Это моя подруга, которой я безоговорочно доверяю, — сказал им Джарлакс. — Она немолода, по крайней мере по человеческим стандартам, и потратила больше времени на изучение божественных знаний, чем любой из вас живёт в этом мире. Часть этого… что ж, вы увидите сами.
Он посмотрел на Даб’ней, и та кивнула. Заявление Джарлакса было не пустым бахвальством. Поскольку, хотя её и растили жрицей на службе у Ллос, её изыскания всегда касались скорее различного знания. Она была глазами её старого дома. И пока другие жрицы вокруг неё фокусировались на магии двойственности или маскировки, на божественных областях обмана, бури или войны, самой важной обязанностью Даб’ней было раскрытие возможных интриг потенциальных соперников и врагов. Так что именно этим она собиралась заняться и сейчас. Она подняла священный символ и начала неслышный речитатив, призывая свою магию, открывая разумы пленников, чтобы они не могли спрятаться за лживыми словами.
Джарлакс неторопливо зашагал вдоль линии пленников.
— Я прошу всех вас, — сказал он им, — подумать, кто из вас пытал пленников по приказу капитана Арронго.
Он остановился возле первого пирата, испуганного юноши, и покосился на Даб’ней.
Она взглянула на юношу всего лишь на миг, затем покачала головой.
Джарлакс схватил его за рубаху и оттащил от перил, швырнув его в центр палубы. Там его подхватила пара дроу и отвела к противоположному борту.
Так продолжалось и дальше — Джарлакс повторял свой вопрос, и пираты в шеренге не могли не слышать его и не думать о нём. Им не требовалось говорить или отвечать вслух — простой звук вопроса в голове вызывал мысли и воспоминания, невербальную реакцию и другие телесные признаки.
За ними и их сознанием наблюдала Даб’ней — не так, как это делал Киммуриэль, но достаточно, чтобы уверенно кивать или качать головой в ответ на вопросительный взгляд Джарлакса.
Те, кого она сочла менее виновным, получали покачивание головой и переходили под стражу дроу. Те, чьи мысли раскрывали Даб’ней участие в пытках, оставались на месте.
Все, кроме пяти из двух дюжин пленников с «Пеликана», остались у перил.
Когда с этим было покончено, Джарлакс коснулся полей шляпы в сторону Даб’ней, а та подошла к люку и откинула его, помогая пленникам пиратов выбраться на палубу. Она подвела их к Джарлаксу.
— Кто-то конкретный? — спросил он их.
Какое-то время никто из бедолаг не смел отвечать, но наконец один молодой человек, немногим старше мальчишки, поднял дрожащую руку и указал на грязного мужчину в центре линии.
Джарлакс подошёл к нему и замер, оглянулся на мальчика и указал на пирата.
Мальчик кивнул. Другие две жертвы кивнули тоже.
Джарлакс столкнул мужчину за борт.
Тот ещё кричал и бился, когда был опознан второй мучитель, затем третий, затем ещё двое.
Они полетели за борт, все пятеро, к радости кружившихся там акул.
— Становится не так весело, когда это кто-то знакомый, не правда ли? — сказал Джарлакс оставшимся пиратам. — И ещё хуже, когда знаешь, что сам можешь оказаться следующим. А это может произойти с любым из вас. Я не даю никаких обещаний, не считая того, что я готов оставить вас в живых. Вам придётся поработать, разделяя корабли и латая «Пеликана», чтобы мы могли вернуть его в Лускан. И с этого мига и до самого прибытия вас будут оценивать. Одна ошибка, одна угроза, одно нападение — и вы присоединитесь к капитану Арронго и остальным в брюхах у акул.
Он подошёл к перилам и заглянул за них.
— Хотя, подозреваю, капитан Арронго нашёл по меньшей мере несколько приютов, в которых он может… переварить то что сделал.
Отпустив этот оборот, он сделал разворот, глядя на Закнафейна и Энтрери, изумлённо вскинув руки, когда они не рассмеялись.
— Что? — с невинным видом спросил он.
Двое воителей просто ушли.
Сцепившиеся корабли быстро разделили — помогло то, что «Месть Дюдермонта» была спроектирована и построена для таранов, сцепки и быстрого разделения. И для быстрого ремонта. Так что к тому времени, как захваченные пираты, трудившиеся под бдительным присмотром и началом Бреган Д’эрт и инженера «Мести», распутали канаты на упавшей мачте «Пеликана», паруса «Мести» уже вернулись на место и были готовы ловить ветер.
Потребовалось ещё два дня, чтобы привести «Пеликан» в пригодное к путешествию состояние, и даже тогда, по словам Джарлакса, тот «заметно хромал». Но корабль поплыл, прямиком на восток, обратно, рядом с «Местью Дюдермонта», которая служила защитой от других пиратов в окрестностях и напоминанием захваченной команде «Пеликана», что любое сопротивление встретится с подавляющим — и на сей раз беспощадным — ответом.
Джарлакс, Зак и Энтрери все оставались на «Пеликане», что не укрылось от внимания пленников. Им было не вернуть себе корабль, а тем более — не обогнать и не уйти от «Мести».
— Теперь вы команда, моя команда, — раз за разом повторял им Джарлакс, расхаживая по палубе. — Я буду вас кормить и следить за вашим благополучием — до тех пор, пока вы будете подчиняться приказам. Эти акулы, что следуют за нами? Это мои акулы, мои питомцы, и я пообещал хорошенько накормить их, если вы подчиняться не станете.
— Какой же он хвастун, — сказал Закнафейн, обращаясь к Энтрери, когда они сидели у перил, проверяя своё оружие и перекусывая.
— Завоеватель, постоянно пополняющий свою коллекцию активов, — ответил Энтрери.
— Активов? — спросил Зак, качая головой. — Я не знаю этого слова.
— Его сокровищ, понимаешь? — сказал Энтрери. — Они, мы с тобой, Бреган Д’эрт, сам Лускан — мы все сокровища Джарлакса. Он как дракон, только вместо золота и драгоценностей собирает людей и власть.
— И самих драконов, — хмыкнул Зак. — Двух самых странных вирмов, о которых я только слышал. Интересно, где сейчас Тазмикелла и Илнезара? Было бы куда легче охотиться на пиратов вместе с ними — по крайней мере, для моего брюха.
— Мне говорили, что они улетели в Ваасу, но наверняка мы с ними ещё увидимся. Джарлакс не из тех, кто позволяет подобной власти надолго ускользнуть у него из рук.
Энтрери заметил, что Зак глядит на него с некоторым подозрением, опустил Коготь Харона на колени и повернулся, чтобы прямо встретить взгляд оружейника.
— Ты говоришь о нём, как о злодее, но всё же остаёшься на его стороне.
— Едва ли злодее, — ответил Энтрери.
— Он собирает людей?
— Да, потому что они хотят быть с ним, — сказал Энтрери, последив за взглядом Зака на приближавшегося Джарлакса. — Всё дело в его обаянии, понимаешь? Он понимает идею создания ситуаций, которые нравятся обеим сторонам, понимает взаимную выгоду. Поэтому Лускан будет принадлежать ему до тех пор, пока сам Джарлакс того хочет. Потому что народ Лускана тоже будет этого хотеть. Если бы короли и королевы этого мира тратили столько времени и золота на тех, кем они правят, сколько тратят на армии и оружие, которые содержат на случай, если эти люди восстанут против них, они были бы намного богаче и целее.
Зак фыркнул.
— Боюсь, тебе будет сложно убедить в этом верховных матерей Мензоберранзана.
— Думаешь, дварфы когда-нибудь восстанут против короля Бренора? — Энтрери закончил разговор, когда подошёл Джарлакс, но Закнафейн всё равно знал, что его вопрос — риторический, или, по крайней мере, обладающий очевидным ответом.
— От стольких речей и заверений я начал терять голос, — сказал Джарлакс. — Кто-нибудь из вас может собраться с силами и пройтись по палубе, чтобы понукать команду?
— Я могу, но не хочу, — ответил Зак.
— Ты блефуешь, Джарлакс, — добавил Энтрери. — Мы оба знаем тебя слишком хорошо, чтобы поверить, что ты можешь потерять голос.
Это заставило Джарлакса улыбнуться. Он поклонился, признавая поражение, и грациозно взмахнул рукой. Энтрери заметил, что Джарлакс носит несколько колец, которые он видел на руке капитана Арронго — причём не на той, которую Закнафейн отрубил и оставил на палубе.
Он перевёл взгляд с колец к ожидающей и понимающей улыбке Джарлакса.
— Я беру, что могу найти, — объяснил бродяга-дроу. — К счастью, огромная акула была уже не голодна, но к меньшему счастью — почти наверняка среди содержимого её желудка были сокровища и подороже.
— Ты меня разочаровываешь, — сказал ему Зак. — Я думал, что ты из тех, кто будет преследовать злобную акулу до тех пор, пока из неё не выйдет весь остальной Арронго.
— Я думал об этом, — ответил Джарлакс, покидая их.
Зак посмотрел на Энтрери, но тот только пожал плечами и сказал:
— Я даже не видел, чтобы он промок.
Вскоре после этого вперёдсмотрящий крикнул «Земля!», и когда за «Пеликаном» опустилось солнце, оно осветило вершины высоких, покрытых снегом гор далеко впереди и слева, а когда солнце спряталось за морем, над ними зажглись звёзды — вместе с огнями Лускана далеко впереди и прямо по курсу.
— Узнала что-нибудь новое? — через несколько дней в Гонтлгриме спросил Кэтти-бри Джарлакс.
— Думаю, что ничего нового про кнут я уже не узнаю, — ответила она. — Я говорила с великими волшебниками, даже с созданиями иных планов бытия — даже с Мегерой в какой-то степени, если наше общение можно считать диалогом.
Она пожала плечами и призналась:
— Хотя я не уверена, что эта история полна, и даже не знаю, где заканчиваются факты и начинается вымысел.
— Но ты не против попробовать?
Женщина снова пожала плечами.
— Я понятия не имею, как отреагирует оружие на огонь предтечи, хотя теперь больше верю, что Мегера не сможет воспользоваться силой кнута, чтобы сбежать из разлома. Единственная потеря, которая кажется мне возможной — это сам кнут и то, что мы скормим Великой Кузне вместе с ним.
— Роскошно! — воскликнул Джарлакс и хлопнул в ладоши, затем потянулся к поясу слева.
Кэтти-бри впервые обратила внимание на висящий там меч, и хотя навершие было другим, она сразу же узнала гарду и рукоять. Она охнула и схватила Джарлакса за запястье.
— Нет. Никогда.
Джарлакс встревожено посмотрел на неё.
— Я не добавлю магию к этому мечу, — объяснила она. — Никогда. Я не скормлю его Великой Кузне, но с радостью, совершенно бесплатно, выброшу его в разлом с предтечей, чтобы уничтожить — или хотя бы убрать из рук следующей жертвы.
— А, ты узнала Хазид’хи, — ответил Джарлакс.
— И наш разговор окончен, — сказала она и направилась прочь.
— Нет, госпожа, нет, — сказал Джарлакс, остановив женщину, пока та ещё не отвернулась от него. — Я не хочу, чтобы ты скормила Хазид’хи кузне вместе с кнутом. Этот меч прекрасен сам по себе, конечно же.
— Ты глупец, раз взял его себе.
— Я просто ношу его, — сказал Джарлакс. — В ножнах. Я им не владею.
— Тогда уничтожь его, и сделай этот мир немного лучше.
— Это могущественный инструмент, и в подходящих руках…
Взгляд её прищуренных глаз на миг заставил его замолчать, но только на миг.
— Хазид’хи позволил Дзирту на равных сражаться с Обольдом, — напомнил он. — Это просто меч.
— Я прекрасно знаю этот… меч.
— Действительно, и я извиняюсь, что сегодня взял его с собой, — поклонившись, сказал дроу. — Но повторяю: я хочу сплавить с кнутом вовсе не Хазид’хи.
Он снова потянулся к поясу, но под Хазид’хи, достав прекрасную небольшую статуэтку яркой птицы жёлто-оранжевой расцветки, в которой Кэтти-бри узнала феникса. В следующий миг она осознала, что это не просто статуэтка; это рукоять длинного меча, однако лишённая клинка. Крылья птицы были раскинуты в стороны, образуя гарду, а внешние перья загибались к оголовью, защищая кисть. Длинная шея тянулась выше, и Кэтти-бри подумала, что она блокирует стык, к которому можно прикрепить лезвие.
Но нет, поняла женщина, это был не зубец для клинка и не разъём, в который можно было вставить и закрепить клинок.
Она посмотрела на крохотные рубины, служившие глазами птицы, и на третий красный камень, покрупнее, сидящий в оголовье, которое было образовано хвостовым оперением птицы, скрученным в шар.
— Что? — спросила она. — Почему с этим? У кнута есть рукоять.
— А у рукояти есть клинок, — пояснил Джарлакс, поднял её и сжал покрепче. Три рубина вспыхнули от внутренней магии, и в сопровождении мгновенного низкого гула внезапно возник клинок из света.
— Солнечный клинок, — сказала Кэтти-бри. — Я о таком слышала. Говорят, это чудесное оружие.
— Так и есть — и оно достойно только величайших воителей. Мы — ну, Закнафейн забрал его у капитана Арронго и с нетерпением ожидает его возвращения. Но я пообещал, что верну ему нечто ещё более чудесное, чем просто меч Арронго.
— Хочешь рискнуть, сунув этот трофей в пламя предтечи? — спросила она, не скрывая сомнений.
— Я хочу сделать это оружие достойным величайшего из воинов, — напомнил ей Джарлакс. Он крутанул оружие, убрав клинок света, и протянул рукоять-феникса Кэтти-бри.
Она приняла феникса и подняла его к глазам, слепо глядя на статуэтку, пытаясь всё осознать.
— Сделай это, прошу, — взмолился Джарлакс. — Я думаю, она хорошо дополнит пламенный кнут.
— Просто отдай его Закнафейну вместе с кнутом, — предложила Кэтти-бри. — Он будет вооружён не хуже почти любого воина на побережье Меча.
— Я хочу больше. Я хочу оружие, которое будет действительно достойным Зака. Сделай это.
— А если результат тебя разочарует?
— Тогда у меня будет повод найти новое приключение, чтобы возместить утрату.
— Другой такой кнут тебе не найти, — предупредила она.
— Он чудесный, но применим лишь в определённых ситуациях, — отозвался Джарлакс. — И почти бесполезен, когда враг рядом.
— Тогда Зак может использовать солнечный клинок.
— Я хочу, чтобы у него было больше вариантов.
— Ты серьёзно рискуешь.
— Я люблю азарт, — сказал он и указал рукой на дверь, ведущую в кузню Гонтлгрима. — Но есть разница между удачей и риском. Я редко полагаюсь на удачу.
Кэтти-бри взяла кнут в одну руку, рукоять-феникса в другую, и остановилась — но только на мгновение. Она пожала плечами и шагнула вперёд, радуясь, что Джарлакс был позади, поскольку не хотела, чтобы он увидел её интерес.
Они ничего не говорили, пока не достигли Великой Кузни. В этот поздний час помещение почти пустовало, хотя какой-то дварф работал у небольшой печи напротив, ударяя молотом какую-то заготовку.
Кэтти-бри быстро подошла и нечаянно напугала его, когда окликнула, так что он едва не выронил клещи и раскалённый кусок металла в них.
— Да, принцесса! — ответил он, укладывая инструменты и снимая защитную маску. — Чем я могу помочь?
— Фестус, да? — спросила Кэтти-бри, узнав одного из адбарских парней, который остался здесь после возвращения Гонтлгрима.
— Ага, Фестус Гримфорж к вашим услугам, — сказал он с поклоном.
Кэтти-бри окинула его любопытным взглядом, пытаясь вспомнить это имя.
— Я не слышала про клан Гримфорж, — призналась она.
— Были О’Молами, госпожа, — пояснил он. — Из адбарских О’Молов.
— Амбергрис, — сказал Джарлакс.
— Четвёртый кузен, — сказал Фестус.
— Тогда почему Гримфорж? — спросила Кэтти-бри.
— Новый клан, вассал Боевых Молотов, — объявил Фестус. — Присоединяется всё больше и больше дварфов. Началось всё с Лохматого Дейна и сестры королев, Ханнабричес Феллхаммер. Да, она и Лохматый Дейн возьмут своим клановым именем Гримфорж, когда поженятся позднее в этом году. И вокруг них будет хороший клан. Парни из Фелбарра и Адбара, а ещё из Мирабара.
— Только парни? — ухмыльнулся Джарлакс. — Недолго ваш клан проживёт.
— Так называют каждого дварфа, — ответила Кэтти-бри. — Они всегда «парни». Это про всех них. Это ласковое слово, признак товарищества и расположения, ничего больше.
— Гримфорж, — повторила она, поворачиваясь обратно к Фестусу. — Мне нравится. Как новая гримгвардия. Кажется подходящим.
— Да, мы тож так решили.
— Хороший выбор, — сказала Кэтти-бри. — Можно тебя попросить разжечь горн Великой Кузни, Фестус Гримфорж?
Дварф с любопытством взглянул на неё.
— Ты опять занялась этой штукой? — прошептал он, оглядевшись кругом, чтобы убедиться, что они одни.
Кэтти-бри знала, что он имеет в виду — слухи не прекращались с тех пор, как она соединила Мерцающий и Видринат, а потом — щит Бренора и Орббкресс, и её лук Тулмарил с чудесной пряжкой, которая прятала оружие.
— Разожги горн и увидишь, — пообещала Кэтти-бри.
Вскоре горн Великой Кузни уже пылал белым пламенем. Конечно, им не требовалось использовать дерево, уголь или другое топливо. Все, что они делали — открывали соответствующие вентили, позволяя предтече выкидывать яростные языки пламени. Горны были настоящим инженерным и магическим чудом, прочные и безопасные, с чарами, предотвращающими побег чудовища — и самой крупной и впечатляющей из всего этого была Великая Кузня. Волшебник или жрец, попытавшийся распознать магию поблизости с ней, наверняка ослеп, как от взгляда на белое пламя внутри.
— Ты уверен? — в последний раз спросила Кэтти-бри, стоя у горна рядом с Джарлаксом.
Джарлакс кивнул, и женщина подняла прекрасную рукоять, изучая её магию своими заклинаниями, а потом кнут, который уже изучила как можно подробнее.
— Всё это отправляется в горн? — спросил Джарлакс.
Кэтти-бри покачала головой — она слишком глубоко задумалась, чтобы отвечать вслух. Она положила кнут на поднос. Она наложила на себя защитную магию, дала Джарлаксу и Фестусу знак отойти, потом открыла заслонку горна.
Она начала толкать туда кнут, но даже с её защитными чарами жар был слишком силён. Она повернулась к Фестусу, указала рукой, и дварф бросил ей свои рукавицы. Она натянула их и взяла длинные клещи.
Кнут отправился внутрь, пламя лизнуло, как голодное, затем радостно заплясало вокруг, как будто встретило давно потерянного родственника. Сам кнут начал дымиться от жара и выпускал вспышки собственного пламени, пляшущие с огненными языками предтечи.
— Выглядит нехорошо, — заметил Джарлакс, но Кэтти-бри, требуя терпения, подняла ладонь, чтобы дроу замолчал.
Она подняла клинок света, восхищаясь прекрасной фениксовой рукоятью и надеясь, что это произведение искусства не сплавится в уродливый кусок. Она положила его на поднос, но немедленно схватила снова и вызвала клинок.
— Вы только посмотрите, — сказал Фестус.
Меч лёг на поднос, Кэтти-бри взяла его клещами и положила в горн рядом с кнутом. Затем она закрыла заслонку и начала речитатив, потянувшись через своё волшебное кольцо к Мегере, прося предтечу ещё раз показать свою прекрасную силу создания.
— Открой вентили посильнее, — попросила она Фестуса.
— Госпожа, — сказал он медленно и с заметным беспокойством.
— Сделай это. Всё в порядке.
Так продолжалось ещё долго, прежде чем Кэтти-бри наконец дала знак Фестусу погасить горн.
Когда она открыла заслонку, то увидела лишь небольшой огонёк, который никогда не гас, и его танец был почти гипнотическим, как будто приказывал ей забрать предметы и снова узреть красоту и силу Мегеры.
Кэтти-бри тяжело сглотнула. Кнут исчез, световое лезвие закрылось, но фениксовая рукоять осталась, как будто не пострадав.
Она вытянула её и подняла. Не ощутив жара, она сняла рукавицу и осторожно поднесла голую ладонь, затем схватила рукоять и закрыла глаза.
Её лицо растянулось в улыбке, она одобрительно кивнула и повернулась к Джарлаксу.
— Думаю, ты будешь доволен, — сказала она и бросила ему рукоять.
Он тоже закрыл глаза, и Кэтти-бри поняла, что новое оружие раскрывает ему свои силы, как только что раскрыло их ей.
— Очень, — сказал Джарлакс через секунду, широко раскрыв глаза. — И владелец тоже.
— А мне расскажете? — спросил Фестус. — Что с кнутом-то случилось?
— Он внутри.
Фестус наклонился и с любопытством заглянул в открытый горн.
— Не здесь, в рукояти, — объяснила Кэтти-бри.
— А?
— Окажи себе услугу, дружище, — сказала Кэтти-бри. — Никогда не провоцируй Закнафейна на драку.
— Никогда и не думал, — заверил её дварф.
— Не оставишь ли нас, добрый дварф?
— Конечно, но ненадолго. У меня полно работы.
— Много времени это не займёт, — пообещал Джарлакс.
Фестус закивал головой и поспешил прочь. Едва он покинул помещение, как Джарлакс снова достал Хазид’хи.
— Я уже сказала тебе, — хмуро заметила Кэтти-бри. — Я не отправлю этот адский клинок в Великую Кузню.
— Конечно. В любом случае, Фестус ушёл, а горн закрыт. Но мне интересно, не пожелает ли Кэтти-бри навсегда преодолеть угрозу Хазид’хи, чтобы меч больше ни с кем не смог сделать то, что он сделал с ней?
— Я с радостью брошу его в разлом Мегере на съедение.
— Нет, есть лучший способ, — заверил её Джарлакс. — И с его помощью, как я узнал, ты сможешь спасти ещё одну из жертв меча, и поможешь предотвратить невероятную бойню, которая скоро настигнет Мензоберранзан.
Кэтти-бри наклонила голову. Её синие глаза не моргали.
— Возьми его, — попросил Джарлакс. — Владей им, подави его, потребуй от Хазид’хи, чтобы он рассказал тебе о другой жертве и указал путь.
— Что это за безумство?
— Никакого безумства, добрая госпожа, ничего подобного. Ты знаешь, что это безопасно, ведь твоя сила воли намного превосходит Хазид’хи. Сделай, как я прошу, и я всё объясню. Или, скорее, сделай как я прошу, и ты сама всё поймёшь.
Кэтти-бри колебалась. Она вытерла руку о штаны, потом медленно протянула её к Джарлаксу, к Хазид’хи, и вздрогнула.