В тренировочном зале Корабля Курта в Лускане Закнафейн крутанул фениксовую рукоять в левой руке, умело перехватывая её пальцами, чтобы продолжать вращение. Из рукояти ударил клинок, полоса яркого света, меняющегося от оранжевого к жёлтому и белому и плюющегося пламенем по всей своей длине.
Затем Зак перешёл к более серьёзным упражнениям, став в стойку пошире, перекатив клинок по одной стороне, наискось перед собой, где позволил ему описать круг, схватил рукоять правой рукой и хлестнул ею широко наискосок и наружу, прочертив в воздухе полосу пламени — прореху на огненный план.
Зак снова закружил меч, легко и плавно, превратив движение волшебного клинка в равномерный и гипнотизирующий танец. Клинок оказался у него за спиной, потом в левой руке, снова описал круг и снова появился слева.
На этом втором круге клинок удлинился, вызывав изумлённый вздох наблюдателей (кроме казавшегося крайне довольным, скорее всего собой, Джарлакса) и когда он поднялся над плечом носителя, это был не меч, а кнут, которым Закнафейн ударил прямо, снова прорезав щель в воздухе, из которой потекло пламя.
Оба огненных разрыва с шипением и хлопком исчезли одновременно.
Кнут Закнафейна стал мечом, а потом — снова всего лишь прекрасной рукоятью.
— Ты доволен? — спросил Джарлакс.
Рядом с ним фыркнул от нелепости вопроса Артемис Энтрери. То, что он сейчас увидел, было оружием могущества и обмана — казалось, идеально-смертносная комбинация.
— Рядом с ним мой другой клинок кажется… слабоват, — ответил Зак.
— Потому что так и есть, — согласился Джарлакс. — Предпочитаешь в левой руке кнут?
— Может быть, я стану сражаться только этим оружием. Мне предстоит долго тренироваться с ним, чтобы научиться лучше прятать его фокусы от врагов.
— Но в левой руке? — настаивал Джарлакс.
— Обеими руками, — ответил Зак. — Но да, кнутом я предпочитаю пользоваться левой. Ищешь слабые стороны, Джарлакс?
— Тогда, может быть, в правую руку возьмёшь это? — сказал Джарлакс, доставая сверкающий серебряный меч с тёмной рукоятью в виде зверя-обманщика и с тонким злым свечением красного цвета на его острой кромке.
— Резчик, — заметил Энтрери.
— Значит, ты предназначал его для меня, — сказал Зак. — Я думал, ты собираешься оставить это сокровище себе.
— Я обещал тебе оружие, достойное твоих талантов. Одно у тебя есть, а этот меч дополнит его, поскольку во всём Фаэруне ты не сыщешь более острого клинка, чем Хазид’хи. Можешь его взять, но время от времени он будет мне нужен.
Это вызвало любопытные взгляды Зака и Энтрери.
— То есть, ты хочешь, чтобы Кэтти-бри и этот клинок пропустила через Великую Кузню? — спросил Энтрери. — Предупреждаю…
— Нет-нет, — заверил их обоих Джарлакс. — Она скорее уничтожит меч, чем усилит его чары — она ненавидит этот меч. Я надеюсь изменить Хазид’хи в том путешествии, которое нам предстоит, но Великая Кузня Гонтлгрима для этого не потребуется.
— О чём ты говоришь? — спросил Энтрери.
— Наш друг Киммуриэль провёл с этим мечом много времени, — ответил Джарлакс. — Давайте скажем, что он узнал многие заключённые в оружии тайны, включая способ раз и навсегда сломить волю меча. При помощи этого способа я могу изгнать из него демоническую магию.
— Эта магия многих сделала великими мечниками, — напомнил ему Энтрери.
— Новичков. Но ничего такого, что могло бы потребоваться Закнафейну До’Урдену, — объяснил Джарлакс. — Представьте: бритвенная острота Резчика и его бдительное сознание, но без склонности ко злу!
— Понятия не имею, о чём ты, — сдался Энтрери. — Приятного тебе путешествия.
— Приятного нам путешествия, — поправил Джарлакс. — Хазид’хи разрушил жизнь предыдущей владелицы, причинил огромный вред её семье и стал причиной серьёзного конфликта. Я недавно узнал, что злобное сознание этого меча в немалой степени несет ответственность за войну Серебряных Кордонов. Я собираюсь убедиться, что такого больше никогда не произойдёт, а вместе с этим — принести мир той, кто не заслуживает свой участи.
— Доум’вилль Армго? — спросил Зак.
— Она жива, потерялась, и я думаю, что воспользовавшись этим же оружием, чтобы ей помочь, мы сломаем волю меча и сможем избавиться от его демонической магии.
— Дай мне знать, о чём речь, когда закончишь говорить загадками, — ответил Зак.
— Никаких загадок, — пообещал Джарлакс. — Меч может привести нас к Доум’вилль — я думаю, что она до сих пор жива. Её спасение будет настоящим геройским поступком, и более того — Доум’вилль будет весьма полезным союзником для нас, для дома Бэнр в их грядущей борьбе против Меларнов и других приверженцев Ллос. Она — Армго, из второго дома. Она станет нашими глазами и ушами.
— Громф ведь закинул её на дальний север? — спросил Энтрери.
— Да, и скорее всего она сейчас там и находится.
— Скорее всего?
— Мы можем убедиться. Киммуриэль нашёл способ. И можем найти её и забрать обратно. Возьми меч. Крепко сожми его, направь в него свои мысли, и потребуй ответа.
— Будь осторожен, — предупредил Энтрери, когда Зак потянулся к мечу. — Меч полон гордыни, обладает могучей волей и очень хитёр.
— Он не хитёр, — возразил Джарлакс. — Он манипулирует носителем при помощи эмоций, а не тщательно продуманной и коварной лжи.
Закнафейн, по лицу которого было ясно, что он не понимает до конца, о чём говорят эти двое, схватил клинок и поднёс его к груди. Он проделал им несколько резких и неожиданных движений, и Джарлакс с улыбкой кивнул, понимая, что Зак пытается захватить гордый меч врасплох, поскольку сейчас Хазид’хи оказался там, куда стремился всегда — в руках истинного мастера оружия.
Когда Зак улыбнулся, Джарлакс знал, что меч тоже улыбается — по-своему.
Наконец, Зак опустил клинок.
— Значит, когда-то им владел ты, — сказал он Энтрери.
— Он научился меня ненавидеть, — сухо ответил бывший убийца, — потому что никогда не мог меня контролировать.
— Может быть, ты был слишком свиреп и без его помощи, — со смешком сказал Зак, и Энтрери откозырял ему в ответ.
— Я слышал, что он знаком и с моей дочерью, — сказал Зак. — Кэтти-бри владела клинком, и он взял над ней верх, едва не став причиной беды.
— Это было очень давно, — ответил Джарлакс. — Она была молода и неопытна в воинском ремесле, и не получила никакого жреческого или магического обучения.
— Так что насчёт Доум’вилль? — спросил Джарлакс.
— Маленькой Доу? — переспросил Зак, после того как сосредоточился на разумном оружии.
— Да, так звал её отец.
— Тос’ун Армго, — кивая, сказал Зак.
— Он тоже владел мечом.
— Я этого не чувствую, — отозвался Зак. Он закрыл глаза и поднёс меч поближе, но затем покачал головой. — Совсем.
— И всё же так было. Скажи мне, кого ещё знает Хазид’хи? — спросил Джарлакс.
— Тебя, — ответил Зак. — И моего сына.
— И?
Зак пожал плечами.
— Но не Тос’уна, потому что Тос’ун мёртв, и не других, потому что все остальные бывшие владельцы меча тоже мертвы, — объяснил Джарлакс. — Что означает, что Доум’вилль, Маленькая Доу, ещё жива. Несколько лет назад Громф швырнул её через портал в северные пустоши, но похоже, она ещё жива. И я намереваюсь отправиться за ней вместе с вами двумя.
Энтрери и Закнафейн обменялись любопытными взглядами, но не стали спорить.
— Северные пустоши — регион большой, да? — наконец сказал Энтрери.
— Мы её найдём, — сказал Джарлакс. — Меч сохраняет прочную связь с теми, кого подчинил. Киммуриэль считает, что любой, кто попал под такое влияние, будет всегда носить в себе частицу магии Хазид’хи. Так сказать, семья порабощённых мечом.
— Значит, меч найдёт Доум’вилль? — с сомнением спросил Энтрери.
— Хазид’хи никогда этого не захочет, пока может находиться в руках такого воина, как Закнафейн.
— Тогда о чём ты тут болтаешь?
— Как я и сказал, Киммуриэль настаивает, что связь может распространяться на тех, кто был похожим образом подчинён, даже одержим волей меча, — пояснил Джарлакс. — Хазид’хи не приведёт нас к Доум’вилль, но это сможет сделать тот, кто тоже находился под его влиянием.
— Меч не смог меня подчинить, — быстро возразил Энтрери.
— Речь не о тебе.
— Если ты думаешь, что я поддамся на волшебные трюки меча… — начал Закнафейн, но Джарлакс прервал его.
— И не о тебе.
— Нет, — неожиданно сказал Энтрери. — Она этого не сделает.
— Сделает.
— Кто? — спросил Зак.
— Кэтти-бри.
Артемис Энтрери покачал головой, но Зак спросил:
— Значит, Кэтти-бри и мы трое отправляемся в пустоши стылого севера?
— Почему нет? — спросил Джарлакс. — Что бы ни произошло в Мензоберранзане, похоже, это случится ещё не скоро. Лускан в безопасности, Гонтлгрим в безопасности, Кровоточащие Лозы почти полностью восстановлены. Беньяго и Бренор больше не нуждаются в том, чтобы я совал нос в их дела, а лорд Неверэмбер уже не представляет угрозы. Как и Маргастеры. Будем сидеть здесь и смотреть, как крутится мир, несмотря на ожидающее нас великое приключение?
— В последний раз, когда ты прочитал мне эту речь, я оказался в компании драконов и в темнице дамарского короля, — напомнил Энтрери.
— И стал после этого лучшей версией себя! Как и король Гарет, раз уж на то пошло. И магистр цветов Кейн. У тебя была возможность поговорить с ним в последний…
— Заткнись, Джарлакс, — буркнул Энтрери.
— Думаю, эта жадная до приключений женщина с радостью ухватится за возможность снова отправиться в путешествие, — сказал Джарлакс, возвращая разговор к теме.
— У неё маленький ребёнок, — сказал Зак.
— И муж, который вполне способен об этом ребёнке позаботиться, не говоря уже о Бреноре и его королевах, проводящих с Бри больше времени, чем за государственными делами, — сказал Джарлакс.
— Значит, Дзирт к нам не присоединится? — спросил Зак.
Джарлакс хмыкнул.
— Он не в настроении для подобных глупостей. Ты мог это заметить.
Зак кивнул — он действительно заметил.
— Кроме того, нам потребуется могущественная жрица или могучий волшебник, а я больше доверяю жрицам, — пояснил Джарлакс. — Не хочу проделывать весь обратный путь из той глуши, куда закинет нас Громф, пешком.
— Ты многое предполагаешь, — сказал Энтрери.
— Ну разумеется. В этом и заключается моё обаяние. И ты знаешь, что вы оба согласитесь! Так что позвольте мне приготовить этих авантюристов к путешествиям, — сказал Джарлакс и протянул руку.
Покачав головой, Зак протянул обратно разумный меч.
— Потренируйся с кнутом и солнечным клинком, — сказал ему Джарлакс. — Я изготовил их специально, поскольку ожидаю, что они окажутся незаменимы на стылом севере, в окружении чудовищ, прекрасно чувствующих себя на сильном холоде и недовольных встречей с его противоположностью.
Он улыбнулся, наклонил шляпу и отвернулся.
— Сомневаюсь, что Кэтти-бри к нам присоединится, — заметил Энтрери, — даже если ты убедишь её взять этот меч.
Когда Джарлакс обернулся к нему, он лишь добавил:
— Однажды, давным-давно, мы с ней уже путешествовали вместе.
Джарлакс только пожал плечами и снова отвернулся. Однако остановился, широко улыбнулся Энтрери и достал знакомый кинжал с самоцветами, бросив его на пол перед бывшим убийцей.
Энтрери отпрянул.
— Души внутри него были очищены, — напомнил Джарлакс. — И мои друзья в Главной башне Волшебства пристально изучили и это оружие. Оно по-прежнему великолепно, до сих пор обладает вампирическими…
— Тогда я не хочу иметь с ним ничего общего! Брось его к предтече!
— Но настоящего проклятия больше нет, — продолжал Джарлакс. — Он пьёт физическое здоровье жертвы, но и только. Больше он не забирает души.
— Это неважно.
— Конечно, важно, — возразил Джарлакс. — В этом был твой грех — ты сам так сказал. Шерон показала тебе это в том коконе с осами. Теперь проклятия нет, но то, что осталось — достойно того, кем стал Артемис Энтрери. Возьми его, ведь он намного превосходит кинжал, который ты с носишь сейчас на поясе, по красоте, смертоносности, и своей способности исцелять тебя, побеждая врагов. Нельзя отрицать его пользу.
Энтрери долго и пристально смотрел на кинжал, лежащий на полу прямо у него под ногами.
— Теперь это просто оружие, и совсем не такое зловещее, как меч, который ты так легко одолел.
Дроу ухмыльнулся, когда заметил выражение Энтрери. Тот хотел взять кинжал, это было ясно.
Он поднял взгляд на Джарлакса.
— Ты уверен?
— Уверен, как в том, что Тибблдорф Пвент больше не вампир, — ответил Джарлакс. — Чудесной и великой была паутина Ивоннель и Квентл. Ты видел её действие на этот самый кинжал на том поле, и знаешь, что проклятье навеки сгинуло. Бери его.
Энтрери облизал губы.
Он взял кинжал.
Весьма довольный Джарлакс кивнул и отправился к Кэтти-бри, уверенный, что сможет убедить могущественную жрицу присоединиться к ним, и что она сможет использовать связь с Хазид’хи, как прорицательный жезл, который укажет им дорогу к Доум’вилль Армго. Если только Громф сможет доставить их куда-то в окрестности того места, где он вышвырнул бедную жещину.
Но Джарлакс был уверен, что об этом он тоже сумеет позаботиться.
— Да, бедняжка Доум’вилль, — прошептал себе под нос Джарлакс, и он был искренним. Он хотел спасти её, просто ради неё самой и её семьи. Более того, он действительно верил, что поможет Доум’вилль искупить свою вину, и может быть, таким образом предотвратить полную катастрофу в Мензоберранзане и положить конец власти Ллос над его народом и родичами.
Даже если нет, Джарлакс всё равно бы этим занялся, и эта истина сладкой песней отзывалась в сердце. Потому что это было не просто служение своим интересам. Он был искренним в своём желании спасти Доум’вилль от несправедливости, бесчестия и ужасного зла, которое с ней случилось. Ради неё и ради милой Синнафейн, с которой злобный меч сыграл такой жестокий трюк.
Даже это, как он теперь понимал, было по вполне эгоистичным причинам, наконец-то признался себе Джарлакс, как и освобождение пленников из трюма капитана Арронго.
Это было приятно.
Это было очень приятно.
Награда, превосходящая любые драгоценности и магические игрушки.
— Ты проклял меня, Дзирт До’Урден, — сказал Джарлакс, покинув Корабль Курт и оказавшись на улицах Охранного острова, направляясь к Главной башне на встречу с Киммуриэлем и Громфом. — И за это я люблю тебя ещё больше.
— Нам нужно поговорить о Бревиндоне Маргастере, — сказал Зак Джарлаксу, когда предводитель наёмников вернулся в Корабль Курт.
— А что с ним?
— Нас не будет несколько десятидневок?
— Скорее, месяцев, — ответил Джарлакс. — Отыскать Доум’вилль, даже с помощью Кэтти-бри — непростая задача.
— Тем хуже, — сказал Зак. — Я ему не доверяю.
— Только глупец станет ему доверять, — согласился Джарлакс.
— Он — зло до самых костей, — продолжал Зак. — Да, демон из филактерии управлял им, как и остальными Маргастерами и их агентами, но он принял этого демона.
— Он желал того, что предлагал изверг — и в любом случае, он был не главой семьи, — объяснил Джарлакс. — Если бы он воспротивился Инкери и лорду Неверэмберу, даже если бы выжил, что бы ему оставалось? Неужели в этом отношении он чем-то отличается от большинства наших сородичей в Мензоберранзане? Мы тоже принимаем демона, потому что не принять её — по крайней мере, до этого часа откровения — даже представлять было страшно. Я не думаю, что наши собственные жизни так уж отличаются от выбора большинства тех, кто присоединились к демонической орде в лусканской войне, и кто мы такие, чтобы их судить?
— Сейчас Бревиндон сотрудничает с нами только из-за власти, которую предлагает ему эта возможность.
Джарлакс пожал плечами.
— Этого достаточно? — спросил Зак.
— А разве нет? — вопросом на вопрос ответил Джарлакс. — Разве этого недостаточно для народа Лускана? Бревиндон Маргастер, восседающий рядом с Беньяго в роли второго капитана и служащий Бреган Д’эрт, упрочняет наше положение здесь. Это его дом, дом Маргастер из Глубоководья и Лускана, а не Корабль Курт, заказал постройку «Мести», не так ли?
— Он любит власть. Когда мы уйдём, он сможет забрать себе больше власти — особенно если сможет заключить новые торговые соглашения с Глубоководьем, — предупредил Зак.
— Ты прав.
— Заберём его с собой?
— Нет, он останется здесь. Но Киммуриэль тоже будет здесь, — сказал Джарлакс. — Я посоветую ему почаще навещать Бревиндона, прямо у того в голове. Я согласен с тобой, что Лускану предстоят испытания в ближайшие месяцы, но пойми то, что понял я за эти долгие годы: чтобы построить что-то стоящее — любую организацию, город, корабль и команду — нужно довести это до точки, где оно сможет функционировать без строителя. Я пока что не доверяю капитану Милашке Чарли на «Мести» достаточно, чтобы оставить её без доверенного соглядатая среди команды. Этот корабль даёт ей огромную власть и огромные возможности воспользоваться этой властью во зло вдали от огней Лускана. Но я верю, что вскоре смогу доверять ей полностью, понимаешь? И в этом случае, когда «Месть» сможет лететь по волнам и делать то, что хорошо для Лускана, а значит хорошо и для меня, без моего присмотра — тогда, и только тогда я создам нечто хорошее.
— Я не сомневаюсь в твоей оценке Бревиндона Маргастера, — продолжал Джарлакс. — Я не знаю его достаточно хорошо, чтобы доверять, и не испытываю достаточной симпатии, чтобы узнать его до такой степени! И я думаю, что если мы возьмём его с собой, где-то по пути я всё равно его брошу. Сейчас, однако, его ход, и когда он походит своей фигурой, будь то конь, пешка или сам ферзь, мы парируем в случае необходимости — самым подходящим способом. Но только если это будет необходимо.
— Но мы скорее всего будем уже далеко, где-то на пути к северу.
— Как ты и заметил. И как я и сказал, здесь будет Киммуриэль. Ты слишком плохо знаешь Киммуриэля, друг мой, хотя вы и работали вместе в Подземье. Поверь мне: если Бревиндон Маргастер что-то предпримет против Беньяго и Бреган Д’эрт, пока мы будем в отъезде, и Киммуриэль удержит Лускан, тогда Бревиндон пожалеет, что не дождался моего возвращения. Да, убивать своих врагов — не выше моего достоинства. А вот Киммуриэль поступает куда хуже. Он отдаст этого глупца на ужин улью иллитидов.
Зак улыбнулся и задрожал — не сумел сдержаться. Он знал, что Джарлакс не лжёт. Ещё его не особенно огорчала нарисованная наёмником перспектива, ведь он по-настоящему презирал этого конкретного человека.
— А теперь пойдём, — сказал Джарлакс. — Давай разыщем Артемиса и соберём снаряжение. Утром, наверное, отправляемся к Громфу. Лето не бесконечное, а нам стоит закончить наши дела на севере и вернуться до начала осени.
— Кэтти-бри действительно идёт с нами?
Джарлакс пожал плечами.
— Я так думаю. Она понимает, что на кону, и хотя наше собственное беспокойство о Мензоберранзане висит на нас тяжёлым грузом, мысль спасти Доум’вилль и при этом навсегда изгнать зло из твоего меча, который она ненавидит, станет для неё ещё тяжелее. Если нет, если она решит не в пользу этого приключения, мы возьмём Даб’ней, поскольку нам потребуется жрица. Но тогда наше путешествие может стать намного длиннее, поскольку связь с Доум’вилль через Хазид’хи окажется недоступна.
— Я снова держала меч, — сказала Дзирту Кэтти-бри. — Я спросила Хазид’хи про неё. Я думаю, что Джарлакс прав. Доум’вилль жива.
— Пожалуй, нужна немалая хитрость, чтобы обмануть вас с Джарлаксом, — сказал Дзирт, кивнув. Он опустил глаза, вспомнив Доум’вилль и её печальную историю. Он хорошо знал Синнафейн и знал Тос’уна Армго в те дни, когда Тос’ун жил в Лунолесье с эльфами. Издалека он следил, как растёт их семья, считая это хорошим знаком, обнадёживающим союзом и, может быть, образом лучшего будущего.
А потом, так внезапно, всё завершилось трагедией — сын был убит беглой дочерью, а Синнафейн предана.
— Так что, может быть, она и жива, — сказал Дзирт. — Но какое дело до этого Джарлаксу?
— Она из дома Баррисон Дель’Армго и ухватится за возможность искупить свою вину. Джарлакс считает, что она может стать важным союзником в его планах на Мензоберранзан.
— Хмм, — ответил Дзирт, размышляя о возможностях. Он знал, что Джарлакс выживает и процветает благодаря информации и осведомителям.
— Было бы хорошо, разве нет? — спросила его Кэтти-бри. — Если Доум’вилль так ужасно согрешила из-за Хазид’хи, разве она не достойна спасения?
— Конечно, достойна. Но разве ты не могла вместо этого провести время, блуждая по улицам Лускана и исцеляя больных и немощных?
— Это может предотвратить войну.
— Если Джарлакс так считает, кто я такой, чтобы спорить? В конце концов, это его область.
— Есть кое-что ещё, кое-что личное, — призналась Кэтти-бри. — Джарлакс старательно изучал загадки меча. Он считает, что спасение Доум’вилль поможет победить злобу внутри Хазид’хи.
— Значит, для тебя это личное?
— Я не могу отрицать…
— Но бросить его в разлом с предтечей кажется более простым способом.
— Джарлакс хочет оставить меч твоему отцу.
— У Джарлакса на всё есть ответ, — предупредил Дзирт. — Он нашёл выгоду для тебя, выгоду для Закнафейна, выгоду для Доум’вилль, видимо, и…
— И огромную выгоду для Мензоберранзана — в надежде на то, что от Ллос наконец-то отрекутся.
Дзирт кивнул.
— Опять же, не мне спорить с Джарлаксом по таким вопросам.
— Но кажется, что тебя он не убедил.
Дзирт пожал плечами и беспомощно поднял руки.
— Несмотря на всё это, путешествие кажется долгим и трудным. Ты действительно веришь, что это единственный мотив, из-за которого Джарлакс идёт на такие трудности?
Кэтти-бри рассмеялась.
— Не верю — по крайней мере, не удивлюсь, если есть что-то ещё. Я искала какие-то тайные причины. В конце концов, мы о Джарлаксе говорим. Бывает ли у него хоть когда-нибудь только одна причина? Или только три причины, указанные тобой, тем более, когда они так очевидны и наш загадочный бродяга сам говорит про них в открытую? Есть какие-то мысли по этому поводу?
— Кто знает? Как ты и сказала, это же Джарлакс.
— Он собирается отыскать её, — объяснила Кэтти-бри. — Завтра — подготовка в Лускане, а затем — на крайний север через несколько дней. Он считает меня живым прорицательным жезлом, способным найти её, и умолял его сопровождать.
— Путешествие может затянуться. Что мы будем делать с Бри?
— Не «мы», — ответила Кэтти-бри. — Он просил меня сопровождать его.
— А-а, — сказал Дзирт. — Только вы двое в северных пустошах — или, может быть, Закнафейн тоже?
— Твой отец, да, и ещё один.
Она замолчала, потом добавила:
— Артемис Энтрери.
— Ещё один воин, владевший Хазид’хи, как и я, — заметил Дзирт. — Грозная четвёрка. А что насчёт Вульфгара, который прекрасно знаком с северными землями?
— Если мы найдём Доум’вилль, которая может быть не одна, я смогу вернуть на юг только небольшой отряд. Джарлакс предпочитает держаться в этих пределах.
Дзирт кивнул. Это было разумно.
— Так ты пойдёшь?
— Очевидно, я здесь, чтобы это обсудить.
— Выбирать тебе.
— Но что думаешь по этому поводу ты?
Дзирт пожал плечами.
— Мне будет ужасно одиноко, но мы с Бри будем окружены друзьями.
Он издал смешок.
— Ты пропустила большую часть веселья в Демонической войне, оберегая нерождённую Бри. Неужели моя дорогая жена скучает по приключениям? Тебе скучно, любимая?
Улыбка Кэтти-бри была такой искренней, что её глаза как будто смеялись.
— Ты мне не наскучил, — сказала она.
— Но…
Она рассмеялась вслух.
— Да! — призналась она. — Я скучаю по странствиям. Скучаю по приключениям. Скучаю по опасности. Думаешь, в этом есть смысл? Я ужасная мать?
— Разве мы это не обсуждали? — спросил Дзирт, тоже рассмеявшись. Он раскрыл объятия и позволил Кэтти-бри упасть в них. — Кроме того, кажется, что помочь Синнафейн и её дочери, и может быть, Мензоберранзану — благородное дело. С этим я спорить не могу. Кроме того, — добавил он, чуть отстранив её и хитро усмехнувшись, — Хазид’хи сполна заслужил твою месть.
Он снова крепко прижал её к себе и поцеловал в висок.
— Твоё настроение значительно улучшилось, — сказала она, возвращая объятия.
— Кто-то напомнил мне.
— О чём? — спросила Кэтти-бри.
— О том, почему, — ответил Дзирт. Он ухмыльнулся и сдавил её в объятиях ещё крепче.
— Будут какие-то советы по поводу моих спутников? — прошептала она, обнимаясь.
— Доверяй им, как Компаньонам Халла.
— Даже Артемису Энтрери?
Дзирт отстранил её на вытянутых руках.
— Скажи мне сама.
Кэтти-бри кивнула.
— Так странно знать, что я могу доверять этому человеку. Странно, но… обнадёживает. В более широком смысле.
— Вера в искупление — самая важная приправа в попытке приготовить блюдо лучшего будущего, — сказал ей Дзирт. — Может быть, это и есть истинная причина, по которой Джарлакс хочет отправиться на север. Даже не считая надежд на Мензоберранзан, может быть Джарлакс хочет предложить такую возможность Доум’вилль Армго.
— Но не только ей, — сказала Кэтти-бри, ухватившись за его мысль, и Дзирт кивнул. — Джарлаксу тоже, потому что он хочет это увидеть. Хочет сам почувствовать эту надежду.
— Значит, завтра?
Она кивнула.
— Я отправлюсь в Лускан завтра, но Джарлакс считает, что мы проведём там несколько дней в подготовке к путешествию.
Дзирт несколько мгновений собирался с мыслями, потом сказал:
— Скажи Бри и попрощайся с ней как следует. А потом, любимая, мы проведём ночь, прощаясь друг с другом.
Она взяла лицо Дзирта в ладони и посмотрела в его лавандовые глаза.
— Я вернусь, — пообещала она.
— Я знаю.
— Ты будешь здесь — или в монастыре Жёлтой Розы?
— Думаю, что в монастыре. Я собираюсь отбыть сразу после тебя, через врата, в Мифрил-Халл, а потом в Адбар, а затем — по дороге на восток. С Бри. Не уверен, должен ли я поговорить с Кейном, но обнаружил, что хочу этого.
— И ты хочешь познакомить его и других с Бри.
— И это тоже, — признался он. — Мы согласны?
Кэтти-бри кивнула и поцеловала его, потом прошептала на ухо:
— А когда я вернусь, я возьму её в магические сады, посвящённые Миликки.
— Это было четыре года назад, — напомнил Громф Джарлаксу и остальным.
— Но это был твой портал, — ответил Джарлакс.
— Да, и я создал его только чтобы отделаться от этой назойливой дартиир!
— Она наполовину эльфийка, наполовину дроу, — напомнил ему Джарлакс, поскольку Доум’вилль не была только дартиир, уничижительным наименованием, которое тёмные эльфы использовали для сородичей с поверхности.
— Мне всё равно. И было всё равно тогда, потому-то я её и вышвырнул.
— На север?
— Да.
— На милю? Десять миль? Сотню? Вспомнил что-нибудь после того, как я тебя спрашивал?
— Она приземлилась на склонах самых северных гор Хребта Мира, — ответил бывший архимаг Мензоберранзана. — Это — моё лучшее воспоминание о сцене по ту сторону портала.
Джарлакс посмотрел на товарищей по путешествию.
— Тогда будем работать с этим, — сказал он, получив кивки в ответ.
— Четыре года, — повторил Громф. — Скорее всего, она мертва, но если нет, то может быть где угодно. В Подземье? В Глубоководье? Даже далеко на юге, в Калимпорте.
— Я так не думаю, — сказал Джарлакс. — Моё расследование с Хазид’хи заставляет считать, что она по-прежнему где-то на севере.
— И какой в этом смысл? Какое тебе дело?
— Я хочу очистить меч.
— Хватит лгать, — сказал Громф. — Выброси его в разлом предтечи в Гонтлгриме и забудь, просто найми хороших волшебников и кузнецов, чтобы сделать ещё один такой же, только без демонического сознания. Этот путь намного проще.
— Но я избрал другой. Воспроизведёшь для нас портал, как мы договаривались?
— Какое тебе до этого дело? — снова спросил волшебник.
Джарлакс стоял, уперев руки в боки, просто глядя на него.
— Потому что она Армго, — наконец понял Громф. — Ты хочешь сделать её нашим шпионом в Мензоберранзане.
— Скорее всего, не просто шпионом. К Доум’вилль прислушается знать Баррисон Дель’Армго. Они даже не догадаются, что она не та, кем они её считают — потому что её направлял меч, а не сердце. С её посредничеством мы сможем манипулировать сведениями, просачивающимися к верховной матери Мез’Баррис.
— Если ты так думаешь, значит ты ещё больший глупец, чем я подозревал — а эта планка была поистине высока.
— Ты не веришь, что она будет полезна?
— Я не верю, что она стоит всех этих хлопот.
— Хлопот для нас, не для Громфа. На самом деле — нет.
Громф нахмурился ему в ответ и покачал головой, но после презрительного фырканья в адрес Джарлакса начал читать заклинание. Через несколько минут в комнате возникло клубящееся облако, обрамлявшее далёкий пейзаж, словно картину. Горный склон, покрытый толстым слоем снега.
Джарлакс бросил Громфу последнюю часть платы, мешочек с дорогими магическими компонентами, которые было трудно добыть. Коснувшись полей шляпы в знак прощания, Джарлакс возглавил свой отряд, шагнув в эту «картину», пройдя через образ на горный склон, и обнаружил, что стоит в глубоком снегу под пронзительно-голубым небом, резким и прекрасным контрастом которому служила стремительно надвигающаяся полоса чёрных туч.
Он не видел животных, даже птиц в небе, не видел деревьев или кустов.
Не слышал ни звука, не считая угрожающего шёпота очень холодного ветра.
Наёмник задумался, не обманул ли его Хазид’хи, и задумался, не попросить ли Кэтти-бри сразу же вернуть их на юг.